Кронов покачал головой в ответ.
– Спасибо, не надо. Мне хотелось бы отдать лично. – Он протянул свою визитку профессора МАСМ. – Если придет девушка и спросит про это украшение, то передайте, пожалуйста.
Взяв карточку и сунув в карман фартука черный с серебром глянцевый прямоугольник, хозяйка отошла обратно к стойке встречать очередных посетителей, заглянувших на огонек. Кронов продолжал задумчиво сидеть, крутя в пальцах тяжелое и действительно слишком массивное для молодой девушки украшение.
В раздумьях о странном поведении Патриции он вертел брошь в руках, машинально постукивая по камешкам узора. Его мысли неожиданно прервал раздавшийся негромкий щелчок, и брошка внезапно раскрылась, как медальон. Кронов увидел, что из нее на стол, звеня и чуть подпрыгивая, выпало колечко. Отложив брошь в сторону и подняв кольцо, он недоверчиво вгляделся в медный ободок простенького украшения. Мысли в голове ошарашенного вампира скакали с пятого на десятое в попытках осмыслить случившееся.
– Странно, это не может быть оно! Но очень похоже! Какова вероятность?.. – Положив кольцо на стол и недоверчиво косясь на уже второй за сегодняшний день подозрительный предмет, профессор потянулся рукой к нагрудному карману сюртука из темно-серой бархатистой ткани. Уже через секунду в его руках блеснуло почти такое же кольцо.
– Ого! Прямо как в старой легенде. – Генрих Викторианович откинулся на спинку стула и возбужденно осмотрелся по сторонам. Его манипуляций в приглушенном свете трактира никто не заметил, все так же мирно играла музыка и негромко переговаривались посетители заведения. Профессор вытащил платок с монограммой и промокнул вспотевший от напряжения лоб.
– Вот это слегка погнутое я купил в «Лавке чудес» в Закустовке, а это, получается, из брошки загадочной девушки. – Внимательно осмотрев сначала одно, потом другое в свете магического светильника, висящего на стене, он положил их рядышком на стол.
– Не очень помню я эту легенду, но вроде кольца, блуждая по миру, оказываются в руках тех, кто судьбой предназначен друг другу.
Опять взяв в руки оба колечка, профессор пытался понять, являются ли они оба артефактами, или это, из брошки, просто копия старинной магической вещицы.
– Впрочем, легенды – это всего лишь легенды, – хмыкнул он, скептически поднеся оба кольца поближе в попытке найти отличия.
Неожиданно кольца в его руках засветились и, словно два магнита, вырвавшись из его пальцев, притянулись друг к другу. Розово-золотая вспышка – и на стол перед вампиром, слегка переливаясь красноватыми бликами, с легким стуком упало медное колечко с двумя крошечными сердечками.
Дрожащими руками, не веря своим глазам, Кронов поднес к свету и покрутил образовавшееся кольцо.
– Не может быть! Неужели это старинный артефакт, давно ставший забытой детской сказкой? – Профессор сжал кольцо в руке, пораженный догадкой, и тихо прошептал: – «Сердце на двоих».
Мерное и неспешное покачивание магического экипажа хорошо подходило к задумчиво-неторопливой работе мыслей, которые пытался обдумать профессор Кронов.
«Покупая старенькое колечко, я надеялся деликатно избегать с его помощью навязчивых охотниц за женихами», – размышлял вампир, развалившись на мягких подушках сиденья.
Глядя на морское побережье, вдоль которого по дороге следовал экипаж, он с ностальгией обозревал знакомый с детства пейзаж, пытаясь осмыслить произошедшее недавно событие.
«Почему блуждающие кольца собрались именно в моих руках? Неужели старинная магия, как и моя семья, считает, что моему одиночеству надо положить конец? – эта мысль не вызывала в нем положительных эмоций. Ему очень хотелось разгадать эту загадку, но вот жениться при этом профессор не планировал. Мысли все время крутились вокруг кольца. – Видимо, артефакт не работал, потому что был разделен на части. – Кронов облокотился на подлокотник сиденья и подпер рукой подбородок. – Интересно, Патриция была в курсе или просто носила брошку, не зная о содержимом? А если знала, то, может, искала вторую половину? – Он задумчиво потер переносицу, силясь понять странное поведение случайной знакомой и рассуждая сам с собой. – Кольцо не стало золотым, как говорил тот ворчливый старик-торговец, но зато стало целым артефактом. Знать бы еще, что с ним делать!»
Впрочем, плавный ход мыслей вампира и задумчивое созерцание им каменистого морского побережья с его отвесными скалами, пенистыми гребнями волн, зелеными кустами вдоль дороги постоянно прерывались сочным басом его соседа по экипажу.
– Генрих, мне не видно! – Сердито пучащий глаза упитанный золотой карась наполовину высунулся из прозрачного куба-артефакта с водой из волшебного фейского прудика. – Мы же договорились! Я тебе составляю компанию, а ты везешь меня путешествовать и все показываешь. – Опираясь роскошными плавниками на борт аквариума, его обитатель пытался разглядеть хоть что-нибудь за окном. – Я чую море, слышу прибой, но так мне виден только кусок неба и дурацкие кустики! – Голос рыбы звучно вибрировал возмущенными нотами. – Кому интересны кусты, их везде полно.
Кронов вздохнул и, выдвинув из стены экипажа небольшую полочку под окном, поставил туда куб с рыбкой.
– Карп Поликарпыч, имей терпение, – вампир устало потер переносицу, – сейчас проедем еще немного – и будет тебе море.
– Надеюсь, ваше море – не какая-нибудь нелепая лужица среди кустов. – Золотая рыбка надула и без того толстые губы, но, когда экипаж обогнул закрывавшую вид на море скалу, карась забыл о своих претензиях и, восхищенно уставившись в окно, замолчал, хотя и ненадолго.
– Ого! – Глазки рыбы стали похожи на мячики для пинг-понга. – Вот это я понимаю, вот это просторы! Не то что мой пруд.
Морской прибой пенился у скал, тяжелые бирюзовые волны накатывались на каменистый берег, разбиваясь кристальными брызгами по россыпи булыжников.
– Генрих, зачем нам к тебе? Там точно ничего интересного. – Карп возбужденно подпрыгивал так, что вода расплескивалась из аквариума. – Поехали лучше туда. – Он уткнулся носом в стекло, завороженно наблюдая за пенными барашками волн.
– Поликарпыч, мы едем по делам, и нас там ждет ужин, – с улыбкой наблюдая за восхищенным карасиком, ответил Кронов. – А там, боюсь, тебя не ждут. К тому же есть риск самому стать чьим-то ужином.
– Фу! – Рыбка, сложив плавники на груди, развернулась к вампиру, ловко стоя на хвосте. – Ну вот совсем ты не романтик! Хотя чего ждать от некроманта? Я, может, там как стал бы китом! – Рыбех напыжился, сложив губешки уточкой. – Я ведь не просто какая-то килька, а золотая рыбка!
– Только вода, мой друг, там совсем не фейская, – попенял ему профессор, – так что или ты бы исчез, или тебя бы съели.
– Нет в жизни счастья, – угрюмо буркнул карась, но Кронов, жалея, что расстроил своим прагматизмом попутчика, вытащил из кармана красочную книгу. На обложке рыжеволосая красотка с рыбьим хвостом радостно тискала пухлую сине-желтую полосатую рыбку.
– О-о-о-о! – Поликарпыч оживился, разглядывая картинку и читая название. – «Русалочка». Выглядит супер. Наверное, она ему еду ловит и кормит, иначе зачем в воде руки, – завистливо прищурившись на полосатого сородича, заявил он. – Вон как отожрался. Поставь тут, я подумаю. – Рыбех почесал плавником пузо и задумчиво пробасил себе под нос: – Может, вернусь и себе такую заведу, пусть мне комариков ловит, мушек всяких… – Глазки рыбки подернулись мечтательной дымкой, и, изучая обложку книги, Карп предался сладким мечтам.
Кронов откинулся на мягкое сиденье, обитое коричневой жаккардовой тканью с золотисто-зеленым рисунком, и, уставившись в стену напротив, опять погрузился в размышления.
«Надеюсь, я не зря приехал и смогу выяснить хоть что-то. – Он не мог забыть таинственную случайную знакомую. – А если эта девушка и есть моя судьба? – Вампир прикрыл глаза, вспоминая. – Она, конечно, хорошенькая и вроде из знатной семьи, но, кажется, не сильно рвалась продолжить общение, даже сбежала. Загадочная Патриция… Кто она и куда так внезапно исчезла, не попрощавшись? Впрочем, не мешает все равно про нее разузнать, ведь часть артефакта была в ее украшении».
Профессор созерцал прибрежные камни, пытаясь наметить план поисков.
«Единственная зацепка – это мыс Радужных Скал и дражайшая матушка, уж точно знающая в округе всех молодых девушек из приличных семейств, – думал Генрих Викторианович. – Наверное, с этого и стоит начать».
Его задумчивый взгляд скользил по шляпкам обивочных декоративных гвоздиков, крепящих к стенам молочно-бежевую атласную ткань, по пухлым вышитым подушкам сиденья напротив и остановился на клетчатом картузе кучера, видном сквозь маленькое квадратное окошечко.
Карп уже перестал мечтать и, вынырнув из аквариума, бубнил про слишком большие волны, острые камни и прочие опасности. Видимо, аргументируя самому себе, почему ему в море не надо. Этот басовитый бубнеж сильно отвлекал.
«Может, не такой и хорошей была мысль нанять экипаж? – Кронов покосился на карася, прилипшего мордой к окну. – Конечно, хотелось до встречи с любимой матушкой подумать и привести в порядок мысли, разобраться в себе и понять, чего я сам хочу добиться этими поисками, но с таким попутчиком это не легкая задача», – фыркнул он про себя, покосившись на беспокойного пассажира.
Словно подтверждая его размышления, упитанный карась опять подал голос.
– А что ты там говорил про ужин? – вдруг вспомнил он. – А мы точно успеем? Эй, кучер! Возница! Водитель! Да как там тебя?! Гони быстрее! Мы опаздываем! – щелкая в воздухе плавниками, зычно пробасил Карп и беспокойно закружил в воде. – Генрих, мне нельзя голодать! Я похудею, а худая золотая рыбка – это почти вобла! А пиво я не люблю, от него укачивает. Поторопи его!
Кронов не очень понял его сумбурные рассуждения, но постарался успокоить:
– Не нервничай так. Мы прекрасно успеваем.
Профессор мельком глянул в окно и, увидев вдали среди пышных садов домики пригорода, а дальше шпили города, понял, что к ужину они точно будут на месте.
– А этот помпон из меха ты зачем с собой потащил? – Поликарпыч неожиданно обратил внимание на маленькую самочку выусня, выползающую из-под сиденья. Моря за окном уже не было видно. Экипаж катил мимо фруктовых садов, ветки деревьев в которых сгибались под тяжестью созревающего урожая, мимо кованых оград, окружающих парки, в глубине которых стояли особняки местных аристократов, и рыбке стало неинтересно смотреть в окно. Карась с подозрением разглядывал зевающего во всю пасть пушистого зверька и с неудовольствием заметил: – Ее ведь тоже кормить придется.
– Карп, неужели ты думаешь, что я не прокормлю вас двоих?! – шутливо возмутился Кронов.
– Ну как ты не понимаешь! – Рыбешка надула губы. – Едой всегда заведуют женщины, а им только дай взглянуть на это меховое пристанище для блох, и все! – Он трагично закатил глаза. – Будут умиляться и сюсюкать! А я? Я же красивее, вон как чешуйки горят! Чистое золото! – Потом, нахмурившись, заметил: – Только никому не говори, а то полезут отколупывать.
Вампир про себя улыбался, выслушивая трагические рассуждения прожорливого карасика, но внешне старался сохранять самый невозмутимый вид.
– Генрих, – опять обратился Карп к молчащему вампиру, – надеюсь, в вашем поместье есть хотя бы пруд? Где ты меня поселишь? – Он опять прилип к окну, пытаясь отгадать, какой из виднеющихся среди зелени особняков принадлежит его спутнику. – Мне размах нужен, чтобы был простор для моциона и аппетит нагуливался.
– Когда я там был в последний раз, были только фонтаны, – чуть пожал плечами профессор, – но могло и поменяться что-нибудь. Сейчас увидим.
Вампир показал на окно, за которым как раз распахивались черные кованые ворота с гербами его семьи.
Экипаж свернул на подъездную аллею и плавно подкатил к крыльцу двухэтажного здания песочного цвета.
Величественный особняк с белоснежными колоннами парадного крыльца, высокими окнами, в обрамлении цветущих клумб и фигурно подстриженных кустов на фоне невысокой скалистой гряды вызвал у карася очередную тираду.
– Нормальный такой домишко, не тесный. – Золотой пузан шевельнул в аквариуме роскошным хвостом и принялся крутить головой по сторонам. – Но я даже фонтанов не вижу, не говоря уж про пруд. И где я буду жить, скажи на милость? – Он хмуро разглядывал мраморную лестницу с широкими ступенями, открытую террасу второго этажа с кованой фигурной решеткой перил, покрашенной в молочно-белый цвет и местами увитой плющом. – Опять кусты и какие-то камни за домом. Генрих, в твоем дворе сухо, как в пустыне! Может, в доме хотя бы есть бассейн? – вдруг переполнился он надеждой.
– Нет, Карпуша, по крайней мере, раньше не было. Но ванну могу тебе гарантировать, – улыбнулся вампир.
Из окна подъезжающего экипажа он видел, как на крыльцо выходит их старый дворецкий, а из сада торопливо, подхватив пышные юбки платья, спешит высокая красивая женщина с уложенными в прическу светло-каштановыми кудрями.
– Смотри, Поликарпыч, нас встречают, – обратил он на них внимание рыбки.
Экипаж остановился, и дворецкий с поклоном открыл дверцу, приветствуя молодого господина.
– Добро пожаловать домой, ваше сиятельство. – Он аккуратно принял из рук Кронова аквариум с пускающим пузыри золотым карасем. Поликарпыч, занырнув на дно, настороженно разглядывал мужчину с кожей цвета ореха. Длинное худое лицо дворецкого с острым выступающим подбородком и тонким, чуть крючковатым носом сейчас выражало небольшую встревоженность. Он внимательно разглядывал выбирающуюся из кареты самочку выусня, видимо ожидая от нее неприятностей. Но зверек вел себя смирно, плюхнувшись на толстый пушистый зад у ног профессора. Поняв, что бежать разорять клумбы или безобразить животное вроде не собирается, мужчина успокоился, и лицо его приобрело выражение профессиональной невозмутимости.
Живых слуг у Кроновых было всего трое: дворецкий, повар и садовник. Некроэманации, пропитывающие дома потомственных некромантов, плохо переносились обычными существами. Немагические работники, находясь в доме, слишком часто начинали испытывать сильную депрессию и жаловались на гнетущую атмосферу. Позволить себе платить столько, чтобы на тебя работали живые, мог только очень состоятельный некромант. Остальные обходились артефактами или неживыми слугами.
У Кроновых только дворецкий жил в доме. Садовник и повар жили во флигеле в дальнем конце парка при особняке.
Дворецкий же, имея крошечный некродар, неспособный поднять даже труп насекомого, жил в доме уже при третьем поколении хозяев. Всегда прямой как палка, худой, одетый в черное пожилой дриад считался одной из самых больших ценностей семьи.
– Генрих! Ты все-таки приехал! – Не скрывая неподдельной радости, подошедшая дама обняла Кронова. – Я так рада! Ты со своей работой совсем перестал нас навещать.
– Ну полно, мама, я ведь был у вас в начале лета. – Профессор выкрутился из материнских объятий и вежливо поцеловал ей руку. – Я же обещал, что если получится, то приеду. Как видишь, получилось.
– Генрих! – Знакомый бас прозвучал настолько неожиданно, что дворецкий чуть не уронил аквариум, в шоке уставившись на заговорившую рыбу. Матушка вампира, побледнев, отступила за сына, схватив его за руку. – Ты не представишь меня даме? Где твои манеры?! Я все-таки гость! – Карась важно напыжился и, высунувшись из аквариума, принял эффектную позу. Пышный хвост веером распушился в воде, а подставленный под солнечные лучи бок сверкал золотом чешуи.
Кронов успокаивающим движением ласково обнял мать за плечи и, чуть нахмурившись, попенял не вовремя открывшему рот рыбеху:
– Поликарпыч, ты что, и минутки потерпеть не можешь? Имей совесть, это все-таки я домой приехал.
– Генрих, ты с друзьями? Ты не предупреждал. – Успокоившаяся женщина с удивлением разглядывала аквариум, а потом перевела взгляд на меховой комок у ног профессора. – А это тоже разговаривает? – Тонкая женская ладонь изящным жестом указала на выусня.
– Нет, мама. Выусни не разговаривают, это просто псевдоразумные домашние зверьки. Я тебе потом расскажу, – уверил ее профессор. – А этот громогласный гость – создание фейской магии, золотая рыбка Карп Поликарпович. Решил составить мне компанию в поездке, чтобы посмотреть мир. Женщина с удивлением и любопытством рассматривала блестящую золотом крупную рыбину, улыбающуюся ей губастой пастью из стеклянного куба с водой.
– Карп! Это моя матушка, Леокадия Здиславовна. Будь повежливее. – Кронов сердито смотрел на бесцеремонного нахала, не сводящего вылупленных глазок с его матери.
– А что такое?! – Карась изо всех сил вытаращил глаза и, обращаясь к вампирше, восхищенно забубнил: – Мадам, я бесконечно рад знакомству! Премного наслышан от Генриха про вашу доброту и безупречный вкус. И вижу, что он не рассказал и половины! В этом месте вы самый прелестный цветок.
Конечно, матушка вампира, зацикленная на своей внешности, выглядела прекрасно и совсем не походила на даму, имеющую очень взрослого сына. Фигура ее была все такой же стройной, на нежной, тщательно лелеемой коже невооруженным глазом было невозможно найти ни одной морщинки, а продуманно подобранный наряд и прическа подчеркивали ее неувядающую свежесть. Одевалась мадам всегда в светлое, преимущественно белое в сочетании со светло-бежевым, всеми оттенками желтого и золотого. Леокадия считала, что эти цвета ей идут, и поэтому даже интерьеры общих комнат были выдержаны в той же гамме. Вот и сейчас бледно-молочное платье с пышными юбками и тончайшей кружевной золотистой тесьмой отделки весьма выгодно подчеркивало тонкую талию и светло-каштановые волосы леди.
– Господа, мадам, – подал голос пришедший в себя дворецкий, – скоро подадут ужин, и я возьму на себя смелость рекомендовать вам пройти в дом. Молодому господину надо привести себя в порядок с дороги, и рискну напомнить, что здесь принято переодеваться к ужину. – Он учтиво склонился в поклоне, что было не так-то легко с аквариумом и его болтливым содержимым.
– Ужин! Какая прелесть! – Карп вдохновенно пустил губами пузырьки и в предвкушении закатил глаза. – Милейший, держите крепче мой аквариум, и думаю, пока я у вас в руках, можно обойтись без поклонов. Мне еще морской болезни не хватало от этой качки.
– Поликарпыч, какая морская болезнь? – Кронов погрозил пальцем обнаглевшей раскомандовавшейся рыбке. – Ты же рыба.
– Ой, можно подумать, – буркнул карась, – ну сухопутная тогда. От этой качки меня может замутить, и как я тогда буду есть? – Он перевел взгляд на хозяйку дома и, проникновенно заглядывая ей в глаза, заканючил: – Надеюсь, у вас, мадам, найдется для бедного карасика хоть парочка хлебных крошек?
– Конечно! – Леокадия всплеснула руками, направляясь к крыльцу. – Вы же гость, и я надеюсь увидеть вас на ужине. Значит, вы питаетесь хлебом?
– Хлебушек – это хорошо! Всенепременно буду! – кивнул довольный Карп, соглашаясь и отвечая на вопрос. – Хотя… – он хищно окинул взглядом цветники и летающих вокруг насекомых, – может, удастся потом скорректировать мое меню с учетом этого изобилия протеина.
Пока гости и хозяйка поднимались по лестнице, карась болтал без умолку.
– Мадам, у вас безупречный вкус! Об этом говорят хотя бы эти прекрасные цветники. Желтое и белое в обрамлении зелени, ничего лишнего! – Басовитый чешуйчатый «соловей» льстил вовсю. Вампирша розовела от комплиментов, медленно поднимаясь по лестнице, и с удовольствием обсуждала с ним тему ландшафтного дизайна.
– Надеюсь, садовник регулярно собирает вредителей, которые могут испортить это великолепие? – Карась в предвкушении ужина нервно сглатывал слюну. – Чудно! Просто чудно! А повар случайно не умеет их готовить? Нет? Жаль, жаль. Но сырые тоже вкусные, – облизывался он. Еще ему понравились светлые мраморные ступени лестницы, потому что темные прожилки камня напоминали тоненьких червячков. Пройдя меж колонн, держащих террасу второго этажа, они уже подходили к входной двери, и Кронов как бы между делом поинтересовался у шедшего рядом дворецкого:
– Самуэль, к ужину будет кто-нибудь особый? – Он опасался, что матушка опять пригласила пару-тройку знакомых с дочерьми на выданье.
– Нет, господин. Только ваша семья. Но должен сообщить, что у нас гостят обе ваши бабушки. – Он покосился на безостановочно развлекающего хозяйку карася, торчащего из аквариума в его руках. – Ваш батюшка весьма тяготится этим обстоятельством, – добавил он.
«Как-то не везет мне в последнее время, – вздохнув, подумал Кронов. – Загадочный и ненужный мне старинный артефакт, пропавшая девушка, болтливая рыба и обе бабули. Не слишком ли много на одного меня?»
Матушка вампира, напомнив, что ужин подадут через час, направилась переодеваться, а профессор в сопровождении дворецкого с аквариумом и самки выусня пошел в комнаты, обычно занимаемые им в родительском доме.
Кронову вполне хватило времени освежиться и переодеться к ужину. Но из-за того, что Карп категорически потребовал отполировать его чешую, чтобы произвести впечатление, профессор чуть задержался.
Неся аквариум со сверкающей золотом важной рыбкой, в малую столовую он пришел последним. Малая столовая, в которой по традиции собирались на трапезу, когда в доме была только родня или не больше пары-тройки гостей, была небольшим прямоугольным довольно уютным помещением. Как и большинство общих комнат, она была отделана в пастельной золотисто-бежевой гамме. Шторы сливочного цвета с кофейным подтоном сейчас были задернуты и мягкими складками закрывали оба окна. Кронов заметил несколько новых картин, висящих в углу над кофейным столиком и парой мягких кресел с золотистой обивкой в мелкую крапинку. Матушка вставала рано и любила выпить там кофе. Следя, как слуги раскладывают приборы к завтраку, она продумывала меню для повара, разбирала приглашения, планировала визиты и покупки.
Вся семья уже собралась за прямоугольным столом, накрытым белоснежной скатертью, и пара неживых слуг – скелеты, умело обтянутые кожей и набитые таксидермистом, – ловко расставляла на столе закуски.
– Добрый вечер, – чуть склонил голову профессор, приветствуя семью, и, пройдя к своему месту слева от отца, поставил рядом с приборами аквариум с карасем.
– Внучек, это такая мода, что ли, живую рыбу к столу таскать? – тут же поинтересовалась пухленькая пожилая леди с проблесками седины в темных волосах и в круглых очках на тонком чуть длинноватом носе. – Она же не чищенная и даже не потрошеная! Или это модно, как домашняя скотинка? – Сидевшая рядом с внуком Джеральдина Франциевна с интересом разглядывала отчаянно хлопающего губами Карпа, потерявшего от возмущения дар речи.
Кронов, закладывая за ворот только что взятую со стола салфетку, открыл рот, чтобы представить карася и разрешить это недоразумение, но не успел. За так понравившегося ей гостя вступилась сама хозяйка дома.
– Мама! – возмутилась мадам Леокадия. – Это гость! Карп Поликарпович! Уникальное, созданное фейской магией разумное существо! Единственное в мире. Он очень культурный. – Она ласково улыбнулась надувшейся обиженной рыбке. – Простите мою маму, Карп Поликарпович, просто с такими уникальными созданиями она еще не сталкивалась. Она мало путешествует.
– Ничего подобного, – запальчиво ответила ей бабулька, намазывая на кусочек тоста паштет. Карась в аквариуме сглотнул слюну, наблюдая, как она со смаком куснула получившийся аппетитный бутерброд. – И к тому же раз он такой единственный в мире, то не только я была не в курсе! – Ее пышная грудь под слоем рюшей и воланов колыхалась от возмущения.
Пожилая леди любила богатство во всем, и ее желтое платье изобиловало разными деталями. На пухлых ручках блестели кольца и браслеты, а нитка жемчуга в несколько рядов на шее казалась настолько увесистой, что непонятно было, как ее владелица до сих пор сидит прямо.
Сидящая за столом напротив хозяина пожилая леди в черном презрительно фыркнула, и две бабули обменялись колкими взглядами. Отец вампира и его мать, вторая бабушка Кронова, были как два темных пятна в этой светлой, в теплых оттенках столовой. Сколько помнил Генрих Викторианович, его отец всегда носил фамильные цвета, как и бабушка Беллатрисса Вергильевна. Сам профессор на отдыхе предпочитал нейтральные тона и поэтому спустился к ужину в светло-сером костюме в тонкую клетку с бледно-голубой рубашкой.
Вздохнув, Кронов приподнял брови, наблюдая это вечное противостояние, и покосился на карася, который, все еще изображая обиду, молчал и жадно пялился на тарелки с едой. Зато матушка профессора продолжала щебетать в попытке донести до сидящих за столом информацию об уникальности, эрудиции и галантности чешуйчатого прохиндея.
Неживой слуга в старомодном седом парике поставил перед вампиром фазолийский салат. Все слуги в доме носили униформу – коричневые брюки с рубашкой и бежевые жилеты с гербом дома, вышитым на нагрудном кармане.
Глава семьи, Викториан Арейнович Кронов, краем глаза следивший за присутствующими и с равнодушным видом прислушивающийся к женской перепалке, тоже уже приступил к еде. Поэтому профессор, недолго думая, отдал должное любимому с детства салату и положил себе изрядную порцию, чтобы не участвовать в разговоре.
– По-видимому, нормальные гости уже начали обходить ваш дом стороной? – все же не выдержав, съязвила худая, как жердь, мадам Беллатрисса. – Из-за вашего воспитания у мальчика вместо нормального круга общения живая рыба!
Одетая в черное с серебром платье фамильных цветов рода Кроновых, еще больше подчеркивающее ее худобу, она неодобрительно смотрела на высказывающихся дам. Перед ней стояла серебряная тарелочка с водянистой кашей, которую она ела, цепляя на ложечку по чуть-чуть. Беллатрисса Вергильевна в пику Джеральдине Франциевне считала, что лишь умеренность – признак настоящей леди с хорошей родословной. Конечно, платье на мадам было из очень дорогой ткани – хайрехсильского шелка, который считался защитным артефактом. Но фасон был максимально простым, с тоненьким кантиком серебра по рукавам и горловине. У горловины Беллатрисса носила крупную брошь из фамильных драгоценностей, выполненную в виде ромба из рубинов и бриллиантов. Лицо ее, овал которого подчеркивал тугой пучок из платиново-седых волос, сохранило следы былой красоты.
Вторая бабушка Генриха Викториановича свою невестку и ее мать не любила, считая, что сын совершил мезальянс, взяв в жены слабенькую бытовичку без некромантских корней, не достаточно знатную и богатую, как ей бы хотелось.
– Мама, в моем доме бывают те гости, которых я желаю принимать, – поднял на нее глаза Кронов-старший, видя, как вскинулись жена и теща. – Если Генрих привез из академии говорящую рыбу, значит, ему это нужно. – Ему было проще чуть осадить язвительность матери, чем потом сутками выслушивать претензии жены.
Пожилая дама чуть заметно скривилась и продолжила есть свою кашу, даже с виду казавшуюся страшно невкусной.
На какое-то время в столовой повисло молчание. Лишь звуки приборов, бокалов и команды слугам передать то или иное блюдо нарушали тишину. Голодный и обиженный, что про него все забыли, карась залег на дно и, провожая какой-нибудь лакомый кусок в чей-то жующий рот, сердито думал: «Вот помру с голоду во цвете лет и всплыву кверху пузом, то-то аппетит испорчу! Побегают они у меня! Уморили гостя и имущество академии, изверги».
Он чуть не всплакнул над своей несчастной судьбой, но в воде это было бы бессмысленно.
В столовую начали вносить блюда с горячим, и помимо оголодавшей рыбешки за их расстановкой на столе пристально наблюдали глаза еще одного обитателя особняка. Это был личный целитель Леокадии Здиславовны, Эридан Эс'Шираз. Одетый в белый костюм дроу с невозмутимым выражением на смуглом лице пил из бокала и молча подмечал все происходящее. Стройный и гибкий, как все представители этой расы, с белоснежными волосами, собранными в низкий хвост, он внимательно следил за тем, что ест хозяйка дома.
Поэтому, когда принесли горячее, он негромко посоветовал Леокадии:
– Мадам, я порекомендовал бы вам сегодня ограничиться овощами. Мясо на ужин портит утренний цвет лица.
Хозяйка дома послушно наложила себе зелени, а ее матушка, презрительно фыркнув в сторону целителя, который, как ей казалось, совсем задурил голову ее дочери, наоборот, взяла себе побольше жаркого.
Поликарпыч, которому никто не предлагал подкрепиться, уже пришел к выводу, что помереть ему не удастся в силу своей магической сущности, а в доме потомственных некромантов это вообще бессмысленно. Поэтому, решив, что, кроме самого себя, ему никто не поможет, он, вынырнув из аквариума, демонстративно попытался подцепить хвостом лежащую неподалеку вилку задумавшегося профессора.
Кронов в это время раздумывал, как поделикатнее узнать про Патрицию, без риска проснуться наутро уже под руку с невестой у алтаря. Матушка могла принять его интерес за руководство к действию и «осчастливить» сына. Он так глубоко ушел в свои размышления, что не заметил попытку утащить у него столовый прибор и воду, растекшуюся по скатерти от энергичных действий голодной рыбки.
Зато сидевшая рядом с внуком Джеральдина Франциевна сердито шлепнула ложечкой по хвосту чешуйчатого неряхи.
– Мадам! – громим басом завопил, не выдержав, Карп, спешно утягивая хвост в аквариум. – Только ваше доброе сердце способно понять, как трудно находиться в этом достойном, хорошо питающемся обществе, когда у тебя с утра маковой росинки во рту не было!
Леди с недоумением посмотрела на пухлую рыбу и отложила вилку с кусочком бифштекса, так и не донеся его до рта.
– Вы, несомненно, не дадите умереть от голода уникальному, единственному в мире созданному магией фей существу! – продолжал карась, скромно потупив глаза, и, громко сглотнув слюну, заерзал плавниками по краю аквариума. – Я бы тоже не отказался от прекрасно прожаренного бифштекса, или хоть хлебушка покрошите, если мяса жалеете! – Под конец в голосе Карпа прорезались сварливые нотки.
– О, Леокадия, как ты могла забыть о госте? – Бабушка Джеральдина обожала поесть, и ей стало неловко, что кто-то в ее присутствии мучится от голода. – Почему ему ничего не предлагают? – Она цепким взглядом окинула стол и поинтересовалась у замершего в ожидании Карпа: – У вас есть еще какие-нибудь особые предпочтения или, – она покосилась на целителя, – вы следите за здоровьем и вечером предпочитаете легкую пищу?
– Я весьма непритязателен, – сразу изобразив смирение, начал распинаться карась, – но придерживаюсь мнения, что если плохо поужинать, то ночью обеспечены голодные кошмары. – Умная рыбешка уже успела оценить расстановку сил за столом.