Анна Кувайкова
Чудище или Одна сплошная рыжая беда
Вспомнил, блин, родня любимая, старый добрый фильм!
– Рыбка-рыбка-рыбка, – ласково приговаривал мужчина, постукивая пальцем по толстому стеклу, где за отдельной перегородкой плавала отожравшаяся на казенных харчах полосатая зубатка. – Рыбка-рыбка-рыбка! Рыж… ты не пугайся, ладно? Но, по-моему, она только что сдохла…
– Чего? – я едва не опрокинула на себе только что сваренный кофе. Аккуратно пристроив чашку на краю стола, рысью метнулась в коридор и уже там застонала вслух, глядя на колыхающуюся кверху брюхом килограммовую полосатую тушку. – Че-е-ерт… Кир, ты зачем по аквариуму стучал?! Все, мне конец. Хозяйка меня теперь убьет!
– Ань, рыбы от этого не дохнут, – заметил мужчина, поглядывая то на меня, то на невинно убиенную животинку. – Ты когда ее кормила последний раз?
– Ну, это, – почесала в затылке мигом смутившаяся я. Подумала. Попыталась вспомнить… Не вспомнила. Покаялась и изобразила полный вселенской муки вздох.
– Замоталась и забыла, – резюмировал Кир. И усмехнулся, накидывая пальто. – Ладно уж, не горюй. Купим другую, делов-то.
– В десять вечера? – покосилась я на настенные часы. – Где ж мы такую сейчас найдем?
Не, по итогу мы рыбину эту все-таки нашли. Пока я одевалась, Кирилл кому-то позвонил, потом ему перезвонили, потом мы поехали к черту на кулички, но домой все-таки вернулись с желанной добычей. Трупу организовали пышные похороны в унитазе, едва его не забив, купленного живчика определили на новое место жительства, отступили, оглядывая дело рук своих и остались вполне довольны провернутой аферой. Разницы почти не наблюдалось.
И все бы хорошо, вот только…
– И что мне теперь с этой прелестью делать? – вздохнула я, сидя на полу и обнимая коленки, обтянутые теплыми пижамными штанишками. Напротив меня, забавно попискивая, ползала по корягам, осваивая новое для нее пространство, купленная нами японская белка-летяга. Огромную, в мой рост клетку, устанавливал Кир, пока я отогревалась в душе, облитая холодной водой из аквариума, куда чуть не бултыхнулась при заселении нового жильца. – Хозяйка меня точно убьет!
– Да ладно тебе, – фыркнул сидящий рядом на корточках Кирилл, просовывая кончики пальцев в клетку. – Она забавная. Как ты.
– Не, – фыркнула я, рассматривая мимимишного зверька, размером чуть больше моей ладошки, с длинным пушистым хвостиком, палевой мягкой шерсткой, крохотными круглыми ушками и черными глазками-бусинками. – Я пакость вредная, ехидная, но симпатишная. А тут ж прямо кава-а-ай! Спасибо, Кир.
– Не за что, – мягко улыбнулся мужчина.
Еще б не улыбаться! Да он битый час наблюдал за мной, как за маленьким ребенком, пока я в зоомаркете прыгала вокруг клетки с этой прелестью, вопя на все голоса «хочу-хочу-хочу» или «вай, какая прелесть, дайте две!». Вот ей богу, я тогда не мозгом думала, увы. А Громов, всегда балующий мою нифига не скромную персону, ради моего шального настроения мог же и весь зоомагазин скупить со всеми его обитателями!
– Чтобы я еще раз с тобой, да по таким местам пошла, – зевнув, покосилась я на родственника. – Да ни-ни!
Громко запищав, сахарный опоссум, ну тот, который белка, шустро пополз вверх по клетке.
– Будешь Ни-Ни, – тут же окрестила момонгу моя зевающая светлость.
– У-у-у, Рыж, – насмешливо откликнулся Кир, поднимаясь, – Давай-ка в кроватку. Ты сейчас себе челюсть вывихнешь.
– Угу, – покорно согласилась, чувствуя, что организм, итак выдавший запас невиданной бодрости, связанный с приездом моего любимого мужчины, дал слабину, и очухиваться уже не собирался. Так что я покорно переползла с пола на кровать, уткнулась в подушку и сладко зевнула.
Над моими сонными маневрами посмеялись, но одеялом заботливо укрыли, под спинку подоткнули, по голове погладили и в лоб поцеловали:
– Люблю тебя, Рыж.
– А я тебя – больше, – тихо отозвалась засыпающая я.
ГЛАВА 2
– Пойди, найди тот ножичек, пойди, найди тот ножечек, – бормотала я себе под нос песню из старого мультфильма, шлепая новыми ботиночками по светлому кафелю, придерживая лямки рюкзака и активно вертя головой по сторонам. – Поди, найди… тьфу ты! Да этого тренера вместе с его бассейном фиг найдешь!
Достроили спортзал, говорите, да…
Фигушки! На его месте отгрохали целый спортивный комплекс! В здоровой такой дуре со стеклянным потолком располагались два пятидесятиметровых бассейна, огромный спортзал, а на втором этаже еще и тренажерку с мини-фитнесс центром разместили! Про небольшое такое помещение с татами, боксерским рингом, а так же отдельным танцевальным классом я вообще молчу! Ну и раздевалки, душевые, еще раз раздевалки, раздевалки и раздевалки…
И где мне здесь отыскать одного единственного тренера по плаванию, мне никто не скажет, не? Надоело уже совать свой любопытный нос с веснушками во все двери подряд, вот чесслово!
Томознув возле колонны с зеркалом во весь рост, моя светлость не удержалась и немножко покрутилась, приглаживая взлохмаченные волосы. Новые коричневые замшевые ботиночки на тонком меху, теплая нежно-бирюзовая флиска с капюшоном и черные в облипку джинсики с тонким начесом шли мне изумительно! А главное, как грели-то хорошо! Особенно на фоне того, как вчера испортилась погода, и я продрогла на временном рабочем месте. Так что прикид, купленный мне заботливым Кириллом, из разряда «ну и нафиг оно мне надо?» мгновенно перешел в почетный ранг «а где там мои любимые тряпочки?».
Эх, хороша, чертовка!
Селфи я-таки делать не стала, чай не барышня гламурная, и, сунув телефон в карман джинс, пошлепала в сторону раздавшегося где-то неподалеку свистка, мурлыкая уже порядком надоевшую песенку.
Проблема поиска тренера по плаванию вставала особо остро. Краснова свою часть договора не выполнила, а у нас уже завтра стоял по расписанию первый урок. Ничего криминального, кстати, староста старост не учудила, на попятную не пошла и даже не просто подзабыла. Все го-о-о-ораздо проще! Плаванье теперь хоть и входило в курс физической подготовки, да только зачет по нему ставили уже два преподавателя. Собственно, наш незыблемый бывший ОМОНовец, нежно Егором Дмитриевичем зовущийся, а вдобавок к нему…
– Ну, офигеть, какой тритон! – тихо присвистнула впечатленная по самое небалуйся я, рассматривая в приоткрытую дверь тщательно разыскиваемого тренера и физрука в одном единственном, неповторимом и прекрасно-мужественном лице. Да фиг бы с ним, с лицом, там такое тело под красными шортами и белой футболкой скрывалось…
А можно я обо всем забуду и побуду вашей русалочкой? Согласна даже голос взяткой какой-нибудь ведьме с нашего потока сунуть и покорно рыбкой помолчать!
– Раз это все, – тем временем мягким баритоном произнес царь морей и водоемов, оглядывая раскинувшееся перед ним трибуны. – Не смею более вас задерживать. Если… Так, а это что еще за очаровательное создание? Девушка, вы проходите, не стесняйтесь, всё равно уже все переоделись!
– Тьфу ты, я как всегда не вовремя! – тяжко вздохнула и сплюнула разоблаченная я, входя в огромное, ярко освещенное помещение с бассейном. – Что, прям все? А вы, случаем, сами искупаться не желаете? Ну, так… чуть-чуть, хотя бы?
– Солнцева, я так понимаю? – склонил голову к плечу златоволосый Аполлон, разглядывая мое небрежное разгильдяйство почти что в кедах. – Ну, примерно такой мне вас и описывали.
– Вранье, поклеп и наговор! – отозвалась я, аккуратно обходя лужи вдоль бортика бассейна, дабы не поскользнуться и не навернуться в пугающую прозрачную бездну, невкусно пахнущую гадкой хлоркой. – Ну, если только вам не сказали, что я единственная, неповторимая, замечательная во всех смыслах…
– Рыжее чудище! – радостно закончили откуда-то сверху.
Народ поржал, эхо весело отскакивало от стен, покрытых кафелем, а Аполлон даже улыбнулся!
Я насупилась, остановившись в двух шагах от тренера, оглядывая сидящих на трибуне студиозов, пытаясь отгадать, кому же жить так вдруг надоело-то? Но обнаружив радостно улыбающегося Липницкого, чуть не застонала вслух.
Ну почему, ну вот почему меня угораздило заявиться в бассейн именно тогда, когда там заканчивал свои занятия четвертый курс? Не первый, не второй, ни, на худой конец, пятый. А именно четвертый, да еще и та группа, где сидит в полном составе моя любимая «святая» троица?!
Осспади… ну за что ты меня так не любишь, а?
Я ведь этих гавриков два дня уж как не видывала. Позавчера, когда меня забрал Кирилл, мои друзья-приятели даже смсками закидать меня не изволили. Ну, то-то и понятно, от шока отходили, знач. А утром меня разбудил звонок телефона, через который виноватый голос моего любимого шефа таки слезно умолял меня выйти на работу на другую мойку. В день. Администратора у него, видите ли с приступом аппендицита в больницу увезли.
Ну ладно, чего уж там, бывает.
Согласилась. Горестно повздыхала в рубашку Кирилла, отказалась от предложения меня подвезти и укатила на рабочий фронт на собственной бибике, парнями Кира ночью к моему дому доставленной. Предварительно попрощавшись с мужчиной еще раз так пять – отпускать его не хотелось категорически.
– Ну, ладно, чудище, – хмыкнул тренер, сунув руки в карманы ярко-красных шорт. – Пойдем уж, поговорим.
И увел меня в свой кабинет, что в дальнем конце бассейна находился. Я украдкой вздохнула с облегчением, аккуратно шагая по прорезиненному вокруг бассейна полу. Поскользнуться-то не поскользнусь, а вот зацепиться ботинками за рубчик и ухнуть носом в воду – это да, это я могу!
– Ну, и что ты от меня хотела? – устроившись за своим столом в небольшом светлом кабинете с кучей медалей, сертификатов и наград на полочках, поинтересовался физрук умопомрачительной внешности, обалденной наружности, сразу мной обожаемый и авансом лелеемый. – Егор сказал, что у тебя какая-то просьба ко мне.
– Ну, как бы, – смущенно почесала я нос. – Такая имеется. В общем… Евгений Евгеньевич, а освободите меня от занятий… месяца так на два!
– Чего? – прибалдел от моей наглости Аполлон Бельведерский и царь морской в одном сплошном хорошеньком лице, и ехидно так поинтересовался. – А больше ничего не надо, а?
– Надо. Вас! – не удержавшись, брякнула моя невинность, наивно хлопая глазами.
И тут Тритон всея бассейна, как говорится, офигел…
В общем, за дверь меня все-таки не выставили. К счастью.
Евгеньевич, не смотря на ситуацию, меня на хутор не послал, по голове ничем не настучал, и даже просто и незатейливо не выгнал. Не, мужик оказался крут по всем статьям! Мало того, что выглядел как древнегреческий бог, чувством юмора обделен не был, он-таки оказался еще и весьма сообразительным! Короче, мне сразу приказали «выкладывать начистоту, что и как, а уже потом решим подумать».
Выложила. Подумали. Согласился!
Даже помочь пообещал!
Из кабинета я вывалилась, радостно пританцовывая румбу. Это же… Он же… ну прям вах! Вот не был бы преподом, влюбилась бы нафиг! Упаси его осспади боже, конечно, от такой, как я… Спорю на капоте любимой машинки, седые волосы Евгеньевичу ни разу не пойдут!
Мне, кстати, тоже.
Хотя на самом деле, как будут смотреться белесые волоски на моей шкурке почти редкого окраса, мне предстояло вот-вот убедиться на собственном горьком опыте. Ибо возле бассейна на дорожке меня ожидал никто иной, как нехристь моя чудная, нехристь моя любимая и глупо ревнующая. И сейчас, кажется, собирающаяся активно объяснять и доказывать, как же на самом деле я была не права!
– Ну, здравствуй, оторва моя рыжая, – спрятав руки в карманы спортивных штанов, почти весело пропел шатен при моем приближении. – Что-то давно тебя не было видно.
– И тебе не кашлять, – напряженно отозвалась я, почесав бровь и остановившись в паре шагов от парня. Исаев выглядел уж каким-то слишком подозрительно… счастливым. Что меня априори не могло не нервировать! – Да я как бы это… на работе была. И, вообще, только не говори, что ты меня потерял!
– Ань, я заезжал на мойку, – качнув головой, насмешливо отозвался Демьян, делая шаг вперед. – Тебя там не было. Думаю, мы оба знаем, где ты провела эти два дня. И ночи.
Ага. В любимой теплой постельке, в окружении подушек, одеяла и ползающей по моей голове Ни-Ни! Но ему-то, собственно, какое нафиг дело?
– Даже если так, – прищурила я глаза, стараясь говорить негромко, ибо на трибунах все еще оставалось с десяток никому ненужных свидетелей. – Тебе-то что, Исаев?
Неожиданно парень шагнул вперед и банальным таким рывком прижал меня к своему телу – я даже пискнуть не успела. Только глазки так раз, и почти выпали от удивления!
– Скажи-ка, Солнцева, – наклоняясь к моему лицу, усмехнулся вдруг нечестивец, – А когда ты собиралась мне рассказать, что встречаешься с Громовым? До того, как мы переспим или после?
– Нехристь, – почти прошипела я, обалдевшая от такого вопроса, точнее от его содержания! – А с какого такого бодуна мы вдруг с тобой должны переспать, а?
– Ань, я ведь тебе нравлюсь, – улыбнулся Исаев, коснувшись пальцами моего подбородка. – Глупо отрицать.
– Да какого, собственно, огородного овоща ты взял, что ты мне… – попыталась было послать наглого шатена моя оскорбленная до глубины натура. Однако мне этого сделать не дали, заткнув единственным надежным способом, сгубив на корню речь, пропитанную ехидством, сарказмом и приличным количеством яда. То есть физическим!
Короче, меня просто поцеловали, просунув одну руку под рюкзак, прижимая к сильному спортивному телу, а второй удерживая за подбородок.
Кто-то где-то наверху присвистнул, а я как-то внезапно поняла, что нечестивец-то в чем-то может быть и прав….
Нет, с разбега да в койку я к нему прыгать не собиралась, пускай свой распустившийся буйным цветом тестостерон упакует в баночку вместе с гормонами до лучшего времени. И все-таки… чего ж он так хорошо целуется-то?!
Наваждение, растекшееся по всему телу, вместе с остатками мозгов и самообладания, померкло минуты через две. Ну, так, навскидку. С трудом разлепив ушедшие в нирвану глазки, я пошевелила безвольно обвисшими лапками… и едва не взвизгнула, сообразив, в каком положении оказалась!
– Исаев, только не вздумай меня отпускать! – резко взбледнув, нервно пискнула, цепляясь за белоснежную футболку парня, удерживающего меня над водой. Этот… армагеддец человеческого происхождения, пока моя светлость в состоянии легкой эйфории прибывать изволила, увлек меня на самый край бассейна, да еще и прогнуться слегка над ним заставил так, что теперь под моей спиной распростерлась прозрачная ледяная и наверняка глубокая водная гладь! С этой стороны бассейна старшие курсы практиковали прыжки в воду, и глубина именно здесь метров шесть, если не больше…
И вот тут я уже испугалась по-настоящему!
А кто-то всего лишь иронично выгнул бровь, с насмешкой смотря на меня сверху вниз, не обращая внимания на далекие окрики:
– А это от тебя зависит. Скажи-ка мне, оторвая моя ненаглядная… А кто лучше: я или Громов?
– Да ты, ты, – ругнулась я, чувствуя, как натурально трясутся от страха коленки. – Доволен? А теперь поставь меня обратно!
– Дем, не вздумай! – раздался предупреждающий крик Игоря, но…
Усмехнувшись, Исаев разжал удерживающие меня руки.
Удара об воду я почти не почувствовала. Вмиг намокшая одежда и обувь просто потянула меня ко дну.
***
Сунув руки в карманы, довольный своей маленькой местью Исаев ухмыльнулся, глядя как по воде расходятся круги после падения рыжей.
Он ведь почти простил ей ее маленькое предательство с Громовым. В конце концов, девушку можно было понять – такие мужчины, как Кирилл на дороге не валяются, и удержаться плохо разбирающейся в подобных людях Солнцевой оказалось сложно.
Однако не стоило так откровенно врать только ради того, чтобы он ее отпустил.
Ничего. Короткий заплыв в прохладной воде еще никому не помешал и…
И Исаев не понял, какого собственно, хрена, мимо него промчался Полонский. Молча. А после и вовсе спрыгнул в бассейн прямо в одежде.
И, увы, осознание пришло только вместе с хорошим ударом кулака в челюсть в исполнении Игоря Липницкого:
– Придурок, она плавать не умеет!!
Демьян сплюнул кровь с разбитой губы. Ни сразу, далеко не сразу до него дошел смысл сказанного Игорем. Подобное просто не укладывалось в голове, звенящей после сильного удара: как девушка в ее возрасте не могла уметь плавать. Как?!
Не веря своим глазам, Исаев, находясь в состоянии какого-то ступора смотрел, как Игорь помог вытащить из бассейна бессознательную Солнцеву. Подтянувшись, Полонский выбрался сам, а Липницкий в этот момент, аккуратно положив девушку на прорезиненную дорожку, судорожно искал пульс на ее шее.
Демьян смотрел и не верил. Да не могла она утонуть… не могла!
Это же университетсякая оторва и невообразимая ехидна, ей сам черт не страшен, не то, что обычная вода!
Однако видение Богдана, делающего искусственное дыхание бессознательной девушке, твердило на всех языках об обратном. Исаев ее только что чуть не убил… причем собственноручно!
Анька пришла в себя после первых двух вдохов. Выплюнув воду, девушка судорожно кашляла, поворачиваясь на бок. И, наверное, только тогда до Исаева дошел весь смысл произошедшего. Господи, какой он идиот…
Нет, он хуже!
Богдан, по чьим серебристым волосам стекали крупные капли, одарил его одним единственным взглядом. И Демьян понял – будет мстить. Медленно и со вкусом. И вот теперь уже по-настоящему.
Он ведь что-то испытывал к Солнцевой. И что-то гораздо более сильное, чем казалось на первый взгляд.
– Ань, жива? – обеспокоенно спросил Игорь, помогая девушке сесть. – В порядке?
Та рукой махнула, тяжело и хрипло дыша. А Полонский, ни говоря ни слова, вдруг резко притянул ее к себе и прижался лбом к ее виску, прикрыв глаза…
В лицо Исаева прилетело полотенце.
– Кровь вытри, герой-любовник, – саркастично прокомментировал свои действия появившийся в последний момент Евгений Евгеньевич. И уже гораздо громче крикнул. – Игорь, порядок?
Липницкий только отмахнулся.
– Ну, идем, поговорим, что ли? – задумчиво протянул мужчина, смотря на растерянного Исаева. – Я даже постараюсь тебя крыть не матом.
Демьян на это никак не отреагировал. Он сейчас мысленно материл себя такими словами, которые ни тренеру, ни Солнцеву, не всей банде Харлея даже и не снились.
***
– Ань, в порядке? – обеспокоенный Игорь пощелкал пальцами пред моим лицом, постепенно возвращая к реальности. – Голова не кружится?
– Да нет, – отрицательно мотнула головой, смахивая с лица стекающую воду, – Вроде нормально…
Но находиться в мокрой одежде и обуви – удовольствие еще то. Особенно в обуви.
Чувствуя, как все еще саднит легкие и дерет горло, я протянула руку и стянула новый ботиночек с левой ноги. Медленно вылила из него приличное количество воды и грустно протянула:
– Кир расстроится.
И вот тут-то, кажется, кого-то начало отпускать…
Первым расхохотался Богдан, растянувшись прямо на дорожке, прикрывая глаза тыльной стороной ладони. Я шмыгнула носом, вяло улыбаясь, а Игорь, усевшись на корточки, иронично протянул:
– Я с нее хренею. Она только что, блин, чуть не утонула, но ботинки ей жалко больше всего…
– Они новые, – я снова шмыгнула и вылила воду уже из второй обувки. – Вчера только Кирилл купил, чтобы я больше не болела. А сейчас домой вот так поеду и опять чихать начну…
У Игорька, кажется, глаза на лоб полезли. Абсолютно мокрый Богдан, в синей безрукавке, липнувшей к телу, резко сел, рассматривая меня. А я… мне вдруг так грустно-грустно стало.
– Отходняк, – наконец-то догадался Липицкий.
Я еще раз шмыгнула носом… и уже откровенно разревелась. Не говоря ни слова, Богдан снова притянул меня к себе, и в дальнейшем я ревела уже прижавшись щекой к его груди. Один черт оба мокрые.
В себя пришла далеко не скоро и то лишь только тогда, когда почувствовала, что меня трясет то ли от холода, то ли от пережитого.
Сказать по чесноку, так в своей жизни я еще ни разу не пугалась!
– Так, ну все, сопли прекращаем, – преувеличено бодро скомандовал Игорек, вздергивая меня на ноги. Всучив мне огромное белое полотенце с эмблемой универа и теплую толстовку со своего эльфийского плеча, парень протянул руку Богдану, помогая тому подняться с мокрого пола, и, сунув ему такое же полотенце, подтолкнул меня в сторону одной из дверей, виднеющихся в углу. – Марш в раздевалку, выжмись, вытрись и переоденься. Не знаю, что у вас там на самом деле, но расстраивать Громова твоим насморком я тоже не хочу. Шагом марш!
И я поплелась, уныло вытирая лицо рукавом. Ну, хоть кто-то в этом мире уважает право на личную жизнь…
В женской раздевалке я быстренько разделась и насухо обтерлась полотенцем, осторожно промакивая свежую и теперь отчаянно щиплющуюся тату. Отжала мокрую одежду, неприятно пахнущую хлоркой, волосы и с отвращением и большим трудом влезла в мокрые джинсы, понимая, что на уроки плавания, обещанные мне добрым тренером, я теперь ни ногой.
Хватит, набулкалась на всю оставшуюся жизнь!
Когда над твоей головой смыкается толща ледяной воды, а ты совсем, ну совсем не умеешь плавать и даже не знаешь, как это делается – это еще пол беды. А вот когда мокрая одежда тянет тебя ко дну, при судорожном вдохе в легкие до боли забивается вода, в глазах появляются красные точки и сознание начинает уходить, ты понимаешь, что шансов выкарабкаться, в общем-то, не осталось уже никаких.
Это страшно. Это кошмарно. Это… жутко.
Спасибо, млять, любимая нехристь, я благодаря тебе культурно выражаться начала!
Собрала влажные волосы в пучок, напялила толстовку Липницкого прям на голое тело и затолкала мокрую одежду в не менее мокрый рюкзак. Моя домашняя работа… весь вчерашний день на нее угрохала!
Шмыгнув носом, подошла к висящему на стене меж стройного ряда металлических кабинок зеркалу во весь рост и криво улыбнулась. Одна хорошая новость, товарищи! Водостойкая тушь оправдала свое название. У кого б теперь еще помаду скомуниздить, чтобы посиневшие губы замаскировать? Видок у меня – ну краше в гроб кладут!
Грустно шлепая обновленными со всех сторон ботинками, вернулась к бассейну, где и обнаружила парней. Одних, свидетелей, похоже, уже выгнали. Подошла, держась подальше от бортика и, вздохнув, уткнулась носом в грудь выжатого, вытертого, полуобнаженного с накинутыми на плечи полотенцем Богдана.
– Спасибо, – тихо поблагодарила, обнимая его за талию. Хотелось крепко-крепко, да сил уже не осталось.
– Не за что, – так же тихо ответил парень, после секундного раздумья пристроив свою ладонь у меня на макушке.
– Так, ладно, двигаем, – видя, что мы никуда не собираемся, поторопил нас Игорек и, дождавшись, пока я отлеплюсь от Полонского, поволок меня на выход, подхватив под локоток, предусмотрительно держа подальше от края бассейна.
Естественно, не успели мы выйти на улицу, как я замерзла вмиг!
– Гадство, – постучала зубами моя светлость, дорожа на парковке вместе с единственной березкой. Брелок сигнализации промок насквозь и, естественно, открывать родимого малыша не собирался.
– Ань, садись, – Богдан, накинувший куртку на голое тело, распахнул дверь своего кроссовера. – Давай-давай, а то сейчас оба примерзнем.
– Уверен? – пискнула я, но на шажок к его машине придвинулась. У него-то ключи, телефон и прочие мелочи в рюкзаке находились, стоя на «берегу», пока он сам мою захлебывавшуюся тушку вылавливал.
– Салон кожаный, – хмыкнул Полонский. Долго меня уговаривать не пришлось!
– Дан, отвезешь ее домой? – хмуро спросил Игорь, глядя куда-то обратно, в сторону универа. – А то есть у меня тут еще… пара дел.
– Биту из багажника не доставай, – усмехнулся Богдан, усаживаясь за руль. – Здесь камеры кругом.
– Я помню, – еще хмурнее отозвался Липницкий.
Я только плечами пожала, весело постукивая зубами и засовывая озябшие ладони поглубже в карманы. Игорь не дурак. Хочет разборок с собственным другом – останавливать не буду. Огрести по роже Исаев вполне заслужил, а до смертоубийства Эльфенок вряд ли опустится.
Во всяком случае, я на это надеюсь!
Ехать домой было весело! Попу припекал подогрев сидений, печка горячим воздухом обдувала лицо, зубы отбивали дробь, а сидящий рядом Богдан старался сильно не смеяться. Долетели мы на удивление быстро, сработал даже чип-ключ для шлагбаума, так что доставили меня в родные пенаты, закатившись прямо на подземную парковку.
– Спасибо, – еще раз поблагодарила я парня, приглаживая высохшие и вставшие дыбом волоски. Полонский кстати, уже не смеялся, а просто как-то серьезно и задумчиво смотрел на меня, положив руки на руль. И я вдруг озаботилась. – А ты как сам-то домой поедешь?
– Да так же, – пожал плечами Богдан и указал головой на дверь. – Иди, пока не заболела. Я позвоню вечером.
– На тапочек? Телефон-то ку-ку… И думаешь, если заболеешь, то придет мой черед работать нянькой? – вкинула я брови и фыркнула, нашаривая дверную ручку. – Э, нет, мил человек. Вы, мне, конечно, бескрайне дороги, но у меня работа, учеба и куча живности, требующая, как ни странно, жрать и часто. Так что давай, ноги в руки и пошли. Отмоешься, согреешься, просохнешь и уже тогда поедешь.
– Ань, – насмешливо попытался возразить Богдан, но я его некулюторно перебила, выпрыгивая из машины:
– Давай-давай! Не могу ж я отказать своему спасителю в такой малости, не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Терпеть не могу, когда мои косточки совесть обсасывает своими выбитыми зубками. Шнеле, шнеле, ай лю-лю!
– Ну, раз так, – рассмеялся Богдан и машину все-таки заглушил.
Таки ура, товарищи! Ни одно доброе дело сегодня не останется безнаказанным!
Едва попав в квартиру, в горячий душ я отправила его первым, сославшись на то, что нужно отыскать ему подходящую одежду. Богдан зубами поскрипел, но согласился. Стараясь особо не дрожать, быстренько разделась, влезла в теплый махровый халат, вооружилась табуреткой и полезла на антресоли. Где-то, помнится, оставались тут шмотки от предыдущего владельца… Розовую свободную футболку со стразами Полонский, конечно, вряд ли оценит, но вот белые спортивные штаны должны подойти.
Поскреблась в дверь, просунула штанишки, крикнула, чтобы шмотки в стиралку закинул, и поскакала на кухню ставить чайник. Не успела даже рыбок покормить, как из ванной вышел Богдан в тех самых штанах, чуть ему длинноватых, вытирая мокрые волосы полотенцем. Я проворно заняла его место.
Купалась… долго. Пока согрелась, пока шевелюру помыла, пока сама отмылась – полчаса прошло точно. А еще я никак не мола избавиться от преследовавшего меня запаха хлорки. Он был везде: на коже, на волосах, на руках… после пятого намыливания я понимала, что меня уже конкретно глючит, но избавиться от наваждения не могла. И только когда попавшее-таки на татуировку мыло стало щипать, я наконец-то решила завязать с помывочными процедурами. Отжала волосы, потянулась за вещами и замерла, осознавая одну простую истину.
У меня ведь лапки коротки, чтобы обработать мазью надпись.
Ну, японский магнитофон…
Пришлось кутаться в огромное полотенце и топать на поклон к моему вечному спасителю. Вот ей-богу, Богдан у меня просто фея-крестная из сказки, не иначе!
Прихватив заживляющую мазь, моя невесть от чего смущенная полуобнаженная натура вышла из ванной… и замерла с совершенно не эстетично отвисшей челюстью.
В прихожей, возле крайнего аквариума с памятной рыбкой стоял Полонский. С практически сухими волосами. Без полотенца. В одних штанах.
Я чуть не сглотнула, пальцами вцепившись в фиговенькое подобие собственной древнеримской тоги. Извиняюсь, конечно, сердечно, но где ж он раньше свою фигуру прятал-то?!
Подтянутый и, как я уже говорила, жилистый. Плечи… ням, по-другому и не скажешь. Отчетливо виднеющиеся сквозь загорелую кожу силуэты мышц, сильные руки и кубики, кубики, кубики. Все красиво, все заметно и все в меру. Прям как я люблю!
У меня как-то незаметно перехватило дыхание. Я даже сразу не сообразила, что стою и тупо пялюсь на своего друга, вдруг оказавшегося таким… сногсшибательным.
И совсем не заметила еще парочку любопытных вещиц. Но ровно до тех пор, пока сам Богдан не усмехнулся, поднимая в руке одну из них, и не спросил так вкрадчиво:
– Значит, говоришь, твое знание корейского ограничено лишь просмотром дорам?
Я машинально перевела взгляд на его пальцы, между которыми была зажата книга, которую я вчера читала. Перед сном. И, поленившись, оставила ее на тумбочке. И написан этот весьма любопытный роман был на чистейшем корейском языке!
Упс…