Анна Круглова
Ломтики лета на блюдце с ягодами
Куры обожают медведок. Катя медведок боится, но чего не сделаешь ради любимиц. Мыльную воду, оставшуюся после стирки, она заливает в норку, которых на огороде с избытком. Через несколько секунд медведка, потревоженная затоплением своего жилища, высовывает из отверстия проволочки усиков, затем голову и мощные передние лапы с зубцами. Катя хватает ее за хитиновый панцирь и вытаскивает из норы.
По признаку бодрости медведок можно классифицировать на два типа. Медведки первого типа, Катя называет их молодыми, некрупные, светло-янтарного окраса и полны кипучей энергии. Даже активные старушки, которые любят ехать в семь утра в общественном транспорте, с удовольствием толкаясь и переругиваясь с пассажирами, уступают таким медведкам в шустрости. Услышав однажды от старшего брата Ивана теорию переселения душ, Катя подумала, что, возможно, души молодых медведок, которые жили праведно, не повреждали корни рассады огурцов и кабачков, питались исключительно сорняками и насекомыми-вредителями, после преждевременной смерти в клювах кур переселяются в таких вот активных старушек. Молодые медведки, будучи выдернутыми из их медведочного логова и оказавшись в пальцах Кати, устрашающе загибают брюшко назад, грозно шебуршат передними хитиновыми лапами, извиваются и всячески выказывают стремление вернуться обратно в родные пенаты. Катя, вытянув руку с медведкой как можно дальше от себя, пулей несется к курятнику и швыряет бодрую медведку в гущу Изаур, Эстер, Леонсио и прочих персонажей бразильского сериала «Рабыня Изаура», нашедших воплощение в курином обличье.
Медведки второго типа, так называемые старые медведки, крупные, темно-коричневые и заметно утомленные своей медведочной жизнью. Оказавшись в пальцах Кати, они не проявляют никакой мятежной активности и готовы покорно принять уготованную им судьбу куриного лакомства. Если предположить, что благочестивые светло-янтарные молодые медведки после смерти перерождаются в шустрых старушек, то души их темно-коричневых пожилых товарок воплощаются в медлительных сотрудников местного почтового отделения. Вялых медведок Катя не боится, вытащив такую медведку из земли, она спокойно идет к курятнику и неторопливо отдает насекомое квочкам.
Пернатым изаурам и леонсиям все равно, к какому типу бодрости принадлежат медведки. Любых они поедают хлеще, чем их сериальные прототипы уплетают свою сомнительную мокеку из креветок. Сериальных персонажей даже хочется немного пожалеть.
После ритуала по отлову медведок можно побродить по огороду. В огороде растет много всего: огурцы, перцы, бурак, морковь, петрушка с укропом. Основная часть грядок отдана помидорам. Капусту и картофель в Катиной семье не выращивают – слишком жарко. Капуста любит много пить, 40-50 литров на одно растение. «Не наполиваешься», – сетует бабушка. Картофель же попросту спекается в раскаленной почве. Зато томатам и перцам привольно. Катя любит в самый зной сначала зайти в помидорные грядки (что есть лучше, чем запах растревоженной помидорной ботвы?), сорвать нагретый солнцем красный помидор, перейти к перцам, выбрать перец побольше, выкрутить из него плодоножку, налить в получившуюся емкость холодной воды из-под крана и вот, обед готов. Ни с чем не сравнимое удовольствие сесть на топчан в тенек под навесом, вдумчиво, наслаждаясь каждым укусом, съесть мясистый спелый помидор, сахарный на разломе, сладостью вобравший в себя каждый луч летнего солнца, запить чистейшей водой из перцекружки и напоследок сгрызть сам перец. Ломко-хрустящий, пахнущий свежестью и каникулами.
Повдоль бордюра цветник. Садовые ромашки, майоры (циннии), ночные красавицы (мирабилис), мальвы, львиный зев притягивают пчел и трутней со всей округи. Трутней легко отличить от пчел, у них большие глаза, а тело толстое и округлое. Катя ловит ленивых трутней руками, они не имеют жала и не кусаются. Поймав насекомое можно побежать к бабушке: «Бабушка, смотри, я поймала пчелу!», и бабушка обязательно закричит: «С ума сошла! Брось! Она тебя ужалит!». Вообще, Катина бабушка любит тревожиться по поводу и без. Кажется, что если она не поволнуется хотя бы раз в день, то день прожит зря. Поскольку раньше бабушка работала врачом, то в основном ее страхи связаны со здоровьем. Если бегать по двору, то можно запнуться и сломать ногу, если гладить бездомных животных, можно подцепить лишай, если залезть на сарай, можно упасть и остаться инвалидом, если плохо кушать – не вырастешь, если гулять одной – украдут цыгане или чеченцы. Если цыгане, то будут морить голодом и заставят просить милостыню на базаре, если чеченцы, то продадут в рабство. И рабство, и попрошайничество плохо сказывается на всем организме в целом. Однажды, когда Катя гуляла снаружи за калиткой, возникла ситуация, к которой бабушка готовила Катю всю жизнь. Напротив дома остановилась машина, из которой вышли смуглые парни и попросили принести воды. Катя пулей забежала в дом и залезла под кровать. Было ясно, что это те самые чеченцы (цыгане бы приехали на конях), которые, как только Катя подойдет к машине, схватят ее, затолкают в багажник и увезут в рабство. Неудачливые чеченцы, постояв немного, поняли, что их план провалился и уехали на поиски более подходящего для рабства объекта, девочки, которая не имела бы столь прозорливой бабушки.
Из цветов Кате больше всего нравятся ночные красавицы, как их называет бабушка, или зорьки, как говорит мама. Малиновые и желтые граммофончики зорек раскрываются после обеда и до первых лучей солнца наполняет воздух ароматом тропической ночи. Когда крылья сумерек накрывают двор, к зорькам прилетают коричневые пушистые бражники. Они, подобно колибри, зависают над кормушками-граммофончиками и хоботками высасывают ароматный нектар. Перелетая от одного цветка к другому, бражники тяжелеют и начинают покачиваться с боку на бок, как пьяные. Когда ночные красавицы отцветают, то на месте опавших лепестков можно найти крупные круглые семена, похожие на горошинки черного перца. Если насобирать их в спичечный коробок и потрясти, то они здорово гремят.
В июле и августе мама варит из помидоров томат на зиму. Действо происходит на улице под навесом. Деревянный стол застилается клеенкой, к краю стола прикручивается мясорубка. Та самая, ручная, которая имеется в каждой советской семье и хранится вместе с орехоколом и чеснокодавкой. Вокруг стола расставляются эмалированные ведра с промытыми проточной водой помидорами, мама с бабушкой садятся резать помидоры на четвертинки и удалять зеленые места прикрепления плодоножек. Кате достается ответственная задача крутить ручку мясорубки, порцию за порцией проталкивая овощи в голодное металлическое отверстие. Мясорубка чавкает, хлюпает и выдает в поставленную миску с нарисованными по ободку пуделечками томатную жижу. Иногда ножи мясорубки забиваются помидорными шкурками, в этом случае следует несколько секунд быстро-быстро крутить ручку против часовой стрелки, затем снова по часовой. Неведомым образом данная процедура умасливает строптивую мясорубку, и она милостиво соглашается работать так, как от нее требуется. По мере того, как нарисованные пуделечки полностью погружаются в томат, содержимое миски переливается в таз, настолько большой, что, будучи поставленным на прометейку2, он закрывает собой сразу две конфорки. Томат булькает в тазу, образует на поверхности томатные кратеры. Одуряющий запах (варенье, повидло, джемы и компоты, взявшись за руки скорбно стоят в уголке, не силах конкурировать с томатом по силе прекрасного аромата) витает над Заветами Ильича, вызывая крамольную мысль, что одним из заветов, оставленным Ильичом перед смертью, непременно должен быть завет насчет обязательного выращивания помидоров и варки томата тазиками.
