Анна Князева
Письмо с того берега
Глава 6
Ну, вот началось
– Послушай, почему бы нам не продать открытку и не сходить на эти деньги в ресторан? – Задав провокационный вопрос, Богдан отвел глаза от дороги и посмотрел на Элину. – Покойнику она уже не нужна.
– Даже не старайся, – ответила Элина. – Меня на такую хилую наживку не подсечешь. Выход есть – отдать открытку Карасеву, а он, в свою очередь, перешлет ее вдове Файнберга.
– Если не сопрет. – Ехидно ухмыльнулся Богдан. – Думаешь, ей отдадут те два чемодана? Как же! Все давно растащили. У иного коллекционера в обменном фонде марок на миллионы долларов.
– Ты слишком плохо думаешь о людях. Среди полицейских есть много приличных. К тому же, в неумелых руках эти марки – обычный хлам.
– Чистая правда. – Согласился Богдан. – Марками нужно жить и многое знать. У тебя на сегодня какие планы?
– Нужно купить билеты на поезд. Планирую вернуться в Москву.
– Ну, это дело не долгое, был бы телефон. – Он снова посмотрел на Элину. – А как же Карасев? Как же Навикас?
– Постараюсь встретиться и с тем, и с другим. Сегодня же созвонюсь.
– Ако отидете за муха – ще доведе до лайна, – чуть слышно проворчал Богдан.
– Болгарский? Переведи.
– Пойдешь за мухой, приведет к говну.
Элина неожиданно рассмеялась:
– У нас тоже есть похожая поговорка: не было хлопот, купила баба порося. Только я не виновата. Открытка сама попала мне под ноги.
– Ну, да. А ты ответственный человек.
– Спасибо за понимание.
Словесная перепалка прекратилась, как только они подъехали к гостинице. Не выходя из машины, Элина позвонила Карасеву, но тот не ответил.
Она распахнула дверцу.
– Спасибо, что помог.
– Постой! – Богдан схватил ее за руку, и это можно было принять за агрессию, если бы не заискивающий тон его голоса: – Нинель Николаевна просила тебя приехать.
– Зачем?
– Старушка печалится, что вы не договорили.
– Мы поболтали на торжестве. К тому же, я приехала ненадолго, юбилей Нинель Николаевны был поводом прогуляться по Санкт-Петербургу.
– Я тут подумал: почему бы мне не отвезти тебя к ней?
Чуть поразмыслив, Элина позвонила профессорше, и та категорически заявила, что ждет ее в гости.
– В шесть вечера? – переспросила Элина и, помолчав, согласилась. – Приеду.
По окончании разговора, Богдан резюмировал:
– У нас еще прорва времени. Чем займемся?
– Подожди… – Элина вновь набрала Карасеву.
На этот раз тот ответил, сходу спросив:
– Кто вы такая?
– Элина Коган. Мы не знакомы.
– Что вам нужно?
– Я от вашего приятеля Файнберга. – Сказав так, Элина предположила, что Карасев не знает о смерти друга.
Так и вышло.
– Но он мне вас не рекомендовал, – заметил Карасев.
– Хотелось бы встретиться. Мне нужно показать вам одну вещицу.
– Какого тока? – в голосе мужчины послышался интерес.
– Речь идет о раритете. Остальное расскажу при встрече.
– Записывайте, – Карасев продиктовал адрес, но не назвал квартиры. – Ждите во дворе, я спущусь. Как вас узнать?
– На мне белая кофточка. Нас будет двое, со мной молодой человек.
– Во сколько вас ждать?
– Точно сказать не могу. Сейчас я нахожусь на Марата.
– Минут тридцать, если на машине, может и меньше.
– Тогда выезжаем.
Запустив двигатель, Богдан осуждающе покачал головой:
– Что ты ему наплела? Как будешь выкручиваться?
– Карасев не знает о смерти Файнберга.
– Или знает, но притворяется. Не он ли его убил?
– Я тоже об этом думала. – Элина захлопнула дверцу и устроилась на сиденьи поудобнее. – Поехали!
Солнце было уже в зените, когда Элина и Богдан въехали во двор многоэтажного дома, где жил Карасев. Машина затормозила, и они вышли. Воздух был пропитан запахом свежескошенной травы и звуком детских голосов, которые доносились с детской площадки. Элина поправила волосы и улыбнулась Богдану, словно обещая, что все пройдет хорошо.
Карасев уже поджидал их, стоя на ступеньках подъезда. Это был седой, бородатый мужчина в пестрой рубашке. На мгновенье Элине показалось, что перед ней воскресший Файнберг. Ощущение было не из приятных.
– Элина?.. – Мужчина медленно спустился с крыльца и подошел ближе.
– Здравствуйте! Это я. – Она указала рукой: – Мой друг Богдан.
– Сядем на скамейку. Имеете что-нибудь предложить на продажу или нужна оценка?
– Ни то, ни другое. Вот… – Элина протянула ему открытку.
Реакция Карасева была неожиданной. Он хлопнул себя по коленке и крякнул:
– Кхе! Неужто Ося ее продал?!
И тут Элина решила сказать правду:
– Вчера вы с Файнбергом обронили ее в такси.
– Да, ну?! – Карасев удивленно выпучил глаза, выхватил телефон и продолжая говорить, набрал чей-то номер. – Вот, пьяные дураки!
– Кому вы звоните? – поинтересовалась Элина.
– Иосифу. Порадую старого дуралея. Наверняка уже хватился. Переживает.
– Не надо ему звонить. – Тихо обронила Элина. – Он не возьмет трубку.
– Вы не знаете Осю. Удивляюсь, почему он еще не позвонил.
Элина взглянула на Богдана, после чего наконец решилась сообщить самое главное:
– Файнберг мертв. Вчера вечером он выпал из окна своей квартиры.
Застыв, Карасев выдавил из себя что-то нечленораздельное. Его дыхание сбилось, а лицо стало багроветь. Это была мгновенная реакция на утрату, которую нельзя предугадать.
Элина и Богдан молча сидели рядом, осознавая тяжесть момента и ожидая продолжения разговора.
– Мы же вместе приехали… – прервал молчание Карасев. – Как это случилось?
– Никто не знает. – тяжело вздохнула Элина.
– Что мне теперь делать?
– Вам наверняка позвонит следователь, и вы все расскажете.
– Что мне рассказывать?! – всполошился Карасев. – Мы вышли из такси, я помог Иосифу донести чемоданы до квартиры и сразу ушел.
– Выходит, оба чемодана принадлежали Файнбергу?
– Кому же еще? Я вчера не выставлялся. Походил по столам, поглядел, приценился.
– С чего вдруг на встрече возник спор о подлинность этой открытки? – Спросила Элина.
– Там что-то не так с датами. Да и открытых писем в те времена как таковых в принципе не было.
– Открытых писем? – заинтересовался Богдан.
– Так назывались открытки. – Охотно пояснил Карасев и продолжил аргументацию: – Кроме того, на ней нет почтового штемпеля Великой армии[4]. Оно или было послано частным порядком или это искусная подделка. По нынешним временам существуют технологии, которые так состарят документ, что ни один углеродный анализ не установит.
– У меня к вам большая просьба… – Элина протянула открытку. – Передайте ее жене Файнберга.
Карасев вдруг резко отпрянул и поднял руки, будто сдаваясь:
– Увольте! Меня и без того теперь по судам затаскают. Вы нашли, вам и передавать. А лучше отдайте открытку следователю. Он разберется.
– В том-то и дело, что не взял. – Огорчилась Элина и осторожно спросила: – У вас есть варшавский адрес Файнберга?
– Где-то был… – Карасев озадаченно помолчал. – То есть, точно есть.
– Скиньте мне его эсэмэской.
– На телефон, с которого вы звонили?
– Да, будьте любезны.
В разговор внезапно вклинился телефонный звонок. Карасев поднял трубку:
– Слушаю… Кто?.. Да, теперь я расслышал. Сегодня? Хорошо, я спущусь. – Закончив, он обреченно сгорбился. – Ну, вот началось…
– Что? – поинтересовалась Элина.
– Звонил следователь. Меня будут допрашивать.
Уже в машине Элина подвела черту разговору:
– Ну, что же, варшавский адрес Файнберга у нас скоро будет. Осталось созвониться с Навикасом.
– Зачем? – Богдан скучающе зевнул. – Теперь-то он тебе для чего нужен? Адрес Файнберга скоро будет, вышлешь открытку ценным письмом, и дело с концом.
– Пожалуй, ты прав. – Элина тоже зевнула. – Давай в гостиницу. До встречи с Нинель Николаевной успеем пообедать и выспаться.
– В твоем номере или в моем? – оживился Богдан.
Элина ответила, будто отрезала:
– Каждый спит у себя.
Глава 7
Стакан с отпечатками
– Разрешите? – Филиппов сунул голову в открытую дверь, после чего сам шагнул в кабинет.
Иркутов приподнялся со стула и снова сел:
– Вы ко мне?
– Прошел по первому этажу, все двери заперты. Кроме вас здесь никого нет. – Иван Макарович достал удостоверение и показал его разворот. – Следователь Филиппов, Первое управление по расследованию особо важных преступлений. Можем поговорить?
– Ух… – мужчина помотал головой. – Что сегодня за день.
Филиппов сел напротив и широко улыбнулся.
– День солнечный, на улице хорошо. Почаще выходите на воздух, у вас здесь пылища.
– Д-да… Пылища… Моя фамилия Иркутов. Слушаю вас.
– Файнберг Иосиф Илларионович. Знаете такого?
– Знаю. – Иркутов сдержанно кивнул.
– Ну, и?..
– Кажется, от вас уже приходили.
– Когда? – Иван Макарович переменился в лице. – Кто?
– Этим утром, двое, парень и девушка. Они так же, как вы, узнавали про Файнберга.
– Та-а-ак… – следователь скользнул взглядом по кабинету, как будто в поисках подтверждения того, что сказал Иркутов. В его глазах читалось желание сделать следующий ход. – Они как-то представились? Назвали свои имена?
– Мужчина не представился. Имя девушки, кажется… – Иркутов сморщил лицо в мучительной гримасе. – Нет. Не припомню. Но она точно представилась.
– С чего вы взяли, что эти двое из правоохранительных органов?
– Они решительно дали это понять.
– Решительно дали понять, – саркастически повторил Филиппов. – Что именно?
– Э-э-э… Я же сказал… Впрочем, кажется, я свалял дурака.
– Какие вопросы они задавали?
– Сначала показали коллекционную открытку, или лучше сказать письмо наполеоновского солдата, принадлежавшее Файнбергу. Вчера, на собрании коллекционеров его обсуждали эксперты.
– Объяснили, зачем это им?
– Сказали, что в интересах следствия подробности разглашать не имеют права. А что, собственно говоря, случилось?
– Файнберг мертв. – Сообщил Филиппов.
Иркутов на глазах побледнел.
– Я только вчера его видел!
– Обычно так и бывает. – Филиппов и шлепнул себя по ладони. – Бац! И нет человека.
– Как это случилось?
– Выпал из окна своей квартиры.
– Сам?.. – тихо спросил Иркутов.
– Ну, вот, разбираемся. Для этого и пришел.
– А я здесь при чем?
Иван Макарович достал свой блокнот и, приготовившись писать, щелкнул ручкой.
– Не буду уточнять, о чем они спрашивали. Сосредоточимся на том, что именно вы им рассказывали.
– Во-первых, то, что Файнберг был на вчерашнем собрании коллекционеров. – Иркутов часто закивал. – Они интересовались экспертным мнением…
– По поводу чего?
– Разумеется, по поводу той самой открытки или, лучше сказать, письма.
– Назовите ключевые моменты того, что говорили эксперты про открытку на собрании коллекционеров.
– Все пришли к мнению, что это подделка.
Филиппов постучал концом ручки по блокноту.
– Вот оно что… И, что же, тех двоих, парня и девушку, это огорчило?
– По-моему, им было все равно. По крайней мере девушка, которая со мной говорила, осталась равнодушной.
– А парень что же? Молчал?
– Не то, чтобы молчал. Так… Задал пару уточняющих вопросов. Потом ему сделалось плохо.
– Да, ну?
– Сильно закашлялся. Сказал, что аллергия на пыль. Здесь ее, сами видите, сколько. Пришлось принести воды.
– Эти двое просили чьи-то контакты?
– Я дал им телефон Карасева.
– Кто такой? – насторожился Филиппов.
– Приятель Файнберга. Вчера на выставке они были вместе.
Иван Макарович уточнил:
– С выставки Файнберг и Карасев одновременно ушли?
– Кажется, да… Но я не припомню наверняка. Народу было – не протолкнуться.
– Дайте мне все контакты Карасева.
– Минутку. – Иркутов двинулся к картотеке и вскоре положил перед следователем исписанный листок.
– Спасибо. – Филиппов вновь оглядел стены комнаты, потом вдруг поднялся, прошел к двери и выглянул в коридор: – Что с видеонаблюдением?
– Ничего.
– То есть, скорее нет, чем есть? – с ехидной веселостью осведомился следователь и вернулся на место. – Сейчас вы подробно опишете внешности тех двоих.
– Девушка… – Иркутов уставился взглядом в стол и на минуту «завис». – Вот черт! Никогда не думал, что это так трудно.
– Давайте, помогу, – предложил Филиппов. – На первый взгляд сколько ей лет?
– Да разве теперь поймешь. Сорок лет, а юбчонка выше колена.
– Значит, сорок… – записал следователь. – Прямо скажем, не девушка.
– Вы неправильно поняли. Это ж я для примера!
Филиппов нахмурился.
– Давайте по существу. На сколько лет она выглядела?
– Лет тридцать не больше. Красивая, кареглазая, – Иркутов коснулся головы, изображая пальцами волны. – Каштановые вьющиеся волосы.
– Рост?
– Чуть ниже меня.
– Встаньте, пожалуйста.
– Что? – спросив, Иркутов поднялся, и Филиппов смерил его взглядом с ног до головы. После чего сказал:
– Все ясно – около ста семидесяти. Садитесь. Теперь перейдем к парню.
– Редкий экземпляр. – Иркутов покрутил головой. – Рослый, черноволосый, синеглазый красавец. Лет тридцати – тридцати пяти. Загорелый, очень похож на иностранца.
– Постойте… – Рука Филиппова замерла, не дописав начатое слово. – Вы что-то говорили про воду.
– Да-да, – закивал Иркутов. – Когда тот парень закашлялся, я подал ему стакан воды.
Иван Макарович вытянул шею и, казалось, принюхался.
– Где он?..
– Стакан? Да, вот. – Иркутов потянулся, чтобы взять стакан со стола, но Филиппов вдруг заорал:
– Не сметь!
Иван Макарович вышел из машины и посмотрел на часы – было без четверти пять. До совещания оставалось более часа. Решив прогуляться, он зашагал в сторону Невского. Смотрел себе под ноги, вздыхал, время от времени вскидывал голову и глядел на небо, где стайками кружились голуби.
«Пичуги беспечные…» – думал Филиппов, одновременно оценивая новую, и во многом неожиданную для него информацию. Он и сам еще не успел разобраться в деле Файнберга, а те двое уже опередили его. «Вот борзота! И, главное, где их теперь искать?».
Замедлив шаг, Филиппов потянул ноздрями кофейный запах из ресторана, пересек Гороховую улицу и остановился у чугунной ограды канала.
«Пришли с открыткой или, лучше сказать – с письмом. Так, кажется, сказал Иркутов».
Возможно, что это был только предлог, чтобы получить телефон Карасева? Или повод для разговора? Но как открытка оказалась у них, если только вчера она была на столе Файнберга и бурно обсуждалась экспертами?
Под вечер стали загораться огни, которые причудливо отражались в реке зеленоватыми, голубыми и винно-алыми пятнами. С противоположного берега донеслись веселые голоса. Прислушавшись к звукам чужого веселья, Филиппов перешел по мостику на другую сторону канала напротив дворца Строганова. Пересек Невский проспект и зашагал дальше, по той же стороне улицы.
«Что за птица этот Карасев? И зачем он понадобился визитерам Иркутова?».
«И, вот ведь что интересно: с выставки Файнберг и Карасев ушли вместе. Нет, не так. Иркутов сказал – кажется».
– Да-а-а… – вслух протянул Филиппов. – На этих кажется, примерно и так сказать далеко не уехать.
Так шел он, глядя себе под ноги и думая о своем. Поравнявшись с домом 12, прочитал на стене золоченую надпись:
«В этом доме 29 января 1837 года скончался Александр Сергеевич Пушкин».
Пройдя чуть дальше, Филиппов остановился, взглянул на часы и понял, что пора возвращаться.
В шесть часов, как было условлено, Филиппов встал из-за стола и оглядел присутствующих. Кроме него самого, их было двое.
– Где Расторгуев?
– Предупредил, что задержится. – Сказал оперативник Румянцев. – Ждет архивации с видеокамер.
– Тогда начнем без него. – Иван Макарович, кивнул криминалисту: – Докладывай, Василий Ионович. Ты будешь первым.
Лавленцов, не вставая, порылся в своих записях и вдруг чихнул несколько раз кряду.
– Простите. – Достав платок, он шумно высморкался и, наконец заговорил: – Телефон Файнберга мы не нашли.
– Это плохо. – Мрачно сказал Филиппов.
– Однако квартирная хозяйка дала его номер.
– Это хорошо. Звонили?
– Несколько раз. Телефон устойчиво недоступен.
Филиппов повернул голову и приказал Грише Румянцеву.
– Завтра же мухой к провайдеру за расшифровкой звонков и эсэмэсок Файнберга. К вечеру чтобы все было на моем столе.
Тот возразил:
– Вряд ли успею.
– Разговорчики! Сказано – делай! – Иван Макарович взглянул на Лавленцова. – Что там дальше по списку?
– Конструкция дверного замка устаревшая, так, что дверь можно захлопнуть снаружи.
– Сам проверил? – Строго спросил Филиппов.
– Для верности – несколько раз. Не исключаю, что перед смертью погибший был не один.
– Я тоже не исключаю. Никто не исключает. – Иван Макарович говорил все громче и громче и, в конце концов, перешел на крик: – Факты нужны! Улики! Где они?! Я не вижу!
– Ну, почему же… – чуть слышно проронил Лавленцов. – Если поскрести по сусекам, кое-что все же есть.
– Давай! – Приказал Филиппов.
– Обстановка в квартире спартанская. По ней видно, что жил мужик, да и то время от времени. Так сказать, походный бивуак. В комнате стояли два чемодана, битком набитые марками.
– Что с того?
– Пальчики с чемоданов явно принадлежат не одному человеку. Отпечатки Файнберга я снял с трупа. Таким образом, методом исключения определим кто еще прикасался к чемоданам.
– А, вот это – дело. – Одобрительно пробурчал Филиппов.
– Примечательно, что альбомы и пакетики с марками располагались в чемоданах хаотично. Такое впечатление, что их сначала вывалили на пол, а потом в попыхах запихнули обратно.
– Интересно. – Заметил Иван Макарович. – Что еще?
– А разве этого мало? – хитро усмехнулся Лавленцов.
– Давай, не темни! Вычерпывай все до донышка!
– На оконном стекле, что осталось целым, есть четкие отпечатки ладони и пальцев.
– Думаешь, Файнберг сам открывал створку?
– Да, не-е-ет… – протянул Лавленцов. – Когда открывают, берутся за ручку.
Иван Макарович уточнил:
– А здесь?
– Здесь человек хватался за створку. Спасал свою жизнь.
Филиппов поднялся с кресла, в задумчивости прошелся по кабинету и остановился напротив Лавленцова.
– И, все-таки криминал?
– Вне всяких сомнений, – подтвердил криминалист.
– Что с чемоданами? Их изъяли?
– Все, как положено. – Отрапортовал оперативник Румянцев, и Филиппов кивнул ему:
– Теперь докладывай ты.
Григорий Румянцев встал, но сообразив, что это не обязательно, сел на место.
– Поговорил с квартирной хозяйкой. О погибшем отзывается сугубо положительно. Квартплату платил вовремя, не пил, компании домой не водил. Приезжал время от времени, и это ее устраивало: говорит, что семь половиной лет квартира пребывала в идеальном порядке.
– Номер телефона жены Файнберга дала? – спросил Филиппов.
– Дала, и я сразу же позвонил. – Ответил Румянцев.
– Удалось что-нибудь узнать?
– Ничего интересного. Со слов жены, врагов у Файнберга не было, никто ему не угрожал. Она вообще женщина тепленькая. Так сказать, чуток не в себе.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Расторгуев.
– Прошу прощения, задержался.
– Проходи, Стас, ты как раз вовремя. Садись. – Распорядился Филиппов. – Что у тебя? Рассказывай.
Оперативник Расторгуев, не присаживаясь, начал докладывать:
– Пришел на место, и сразу поднялся к старухе свидетельнице. – Он заглянул в блокнот. – Краюшкина Татьяна Савельевна, тысяча девятьсот сорокового года рождения. Она рассказала, что до того, как разбилось оконное стекло, Файнберг закричал.
Филиппов направился к столу и отыскал свидетельские показания Краюшкиной, которые снял Терехов. Пробежал текст глазами, потом, поднял голову и посмотрел на Расторгуева.
– А здесь об этом ни слова.
– Кричал, кричал, – подтвердил Расторгуев. – Старуха в этом уверена.
– Странно. – Иван Макарович тяжело опустился в кресло. – Что еще?
– Кроме старухи на месте происшествия была еще одна свидетельница. Краюшкина говорила с ней, так сказать, делилась впечатлениями.
Филиппов стукнул кулаком по столу:
– Вот, ведь, поганец!
– Кто? – опешил Расторгуев.
– Терехин, дежурный следователь! Надо бы написать на него рапорт! Все подогнал под суицид, мерзавец! Где теперь искать ту свидетельницу?
– Нигде, – подтвердил оперативник. – Старуха ее не знает, внешность не разглядела, было темно.
– Теперь скажи еще, что старуха слепая как крот и я застрелюсь. – Упавшим голосом проронил Филиппов.
– Так точно. Ни черта не видит, ни близко, ни далеко. Удивляюсь, как заметила летящего Файнберга.
– Любопытство, мой друг, творит чудеса, – проговорил Лавленцов, и его тут же поманил Филиппов:
– Иди-ка, сюда!
Тот встал и приблизился к столу.
– Ну? – увидев в руках следователя прозрачный пакет со стаканом, удивился: – Это еще зачем?
– Сними отпечатки и прогони по всем базам. По всем!
– Кто-нибудь еще, кроме подозреваемого, держал этот стакан в руках? – спросил Лавленцов.
– Менеджер из Общества коллекционеров. – Иван Макарович достал из папки небольшой рулон скотча и протянул криминалисту. – Здесь его отпечатки. Их исключишь.
– Эх-е-хе, – проворчал Лавленцов. – Самодеятельностью занимаемся?
– Разговорчики. Завтра жду результаты.
– Сделаем…
– Расторгуев! – гаркнул Филиппов.
– Я! – оперативник резко встал в ожидании приказа.
Иван Макарович достал из портфеля листок бумаги.
– Вот контакты приятеля Файнберга Карасева. Езжай к нему и поговори. Имей в виду, что он может оказаться убийцей. – Филиппов огляделся и заговорил, обращаясь сразу ко всем присутствующим. – Ставлю вас в известность, что Файнбергом интересуется кто-то еще, и они на шаг впереди. Таким образом возникает еще одно направление. Ищем парня и девушку. Приметы есть, но они вам вряд ли помогут.
