Анна Князева
Копье чужой судьбы
© Князева А., 2014
По коридору отеля «Рикс» катилась тележка, груженная мылом, шампунем и туалетной бумагой. Ее толкала тетка лет сорока, одетая в темное платье и белый фартук. Колеса тележки чуть слышно поскрипывали, отчего складывалось обманчивое впечатление, будто над головой порхает лесная птаха.
Навстречу первой шла еще одна горничная – только помоложе. В семь сорок утра они встретились у номера триста пять.
– Не стучалась? – спросила молодая.
– Рано, – сказала сорокалетняя.
– Администратор шепнула, что он сегодня съезжает.
– Фанатик. Таких, как он, – еще поискать.
– Педант. – Молодая слабо толкнула дверь: – Да здесь открыто…
– Съехал, ей-богу, съехал, – сорокалетняя зашла в номер.
Молодая направилась дальше по коридору, однако далеко не ушла. Поравнявшись с лифтом, она услышала пронзительный крик.
Глава 1
Рисунок Б18
– Полина Сергеевна, подождите!
Свирская замедлила шаг, обернулась.
– Не помните меня? – Мужчина чуть запыхался. – Кириченко… Алексей Григорьевич Кириченко, заместитель директора. Мы с вами на совещании виделись. Ведь я не ошибся: Полина Сергеевна Свирская? Работаете в отделе экспертизы с акварелями середины прошлого века.
– Конечно, я помню…
В ее голосе не было уверенности, тем не менее Кириченко продолжил:
– Я про те акварели, что нашли в чемодане. Авторство установлено?
– Нет…
– Стало быть, в фонды они не попадут?
Полина взглянула на папку, что держала в руках.
– Думаю – нет. При ближайшем рассмотрении – работы весьма посредственные. Вы видели эти рисунки?
– Некоторые, – сказал Кириченко.
– И как они вам?
– Производят сильное впечатление, есть безмятежность и много воздуха.
– Это дело индивидуального восприятия. Экспертиза окончена. – Полина взмахнула папкой. – Сегодня сдаю в хранилище. Думаю, в скором времени они окажутся в каком-нибудь районном музее.
– Говорят, будто бы среди них есть рисунок…
Она его перебила:
– Пока это только предположение.
– Неужели Малевич? – на выдохе спросил Кириченко.
– Возможно, его неизвестный рисунок. С ним будут работать отдельно.
– Вот это находка!
Полина вежливо улыбнулась.
– Мне нужно идти. Еще вчера должна была сдать их в хранилище…
Она прошла по коридору, потом спустилась в подвальное помещение, миновала тамбур, обеспечивающий постоянную температуру в хранилище галереи.
– Вот. – Полина положила на стол картонную папку. – Сдаю. Свирская, отдел экспертиз.
Хранительница заглянула в компьютер и, отыскав учетную запись, спросила:
– Все ли на месте?
– Конечно. Зачем спрашивать, если все равно проверять будете?
– Привычка. – Хранительница раскрыла папку. – Кажется, вы недавно у нас работаете?
– Полгода.
– И как?
– Пока нравится.
– Вот и хорошо. – Хранительница перевернула страницу. – Долго вас не задержу… Сейчас-сейчас… – Она вдруг замерла, потом подняла глаза.
– Что? – спросила Полина.
– Где рисунок Б18?
Полина улыбнулась.
– Вы шутите? Он – там.
– Взгляните сами. – Хранительница повернула к ней раскрытую папку. Полина увидела пустой лист картона, на котором прежде была закреплена акварель.
– Рисунок был здесь, – сказала она тихо.
– А теперь его нет, – заключила хранительница и потянулась за телефоном.
Глава 2
Человек в сером на фоне гор
В кабинете директора галереи Полина оказалась впервые, и этот раз мог быть последним.
Альберт Иванович Варовский сидел в резном кресле, украшенном позолотой. Седые волосы зачесаны на пробор, на костистом носу – очки в тонкой оправе. Спина – чрезвычайно прямая, надменное выражение лица.
Рядом стоял крупный мужчина, начальник службы безопасности – полная противоположность Варовскому. Ширококостный, с пухлыми щеками и глубоко посаженными глазами, которые в упор сверлили «подследственную».
– Не в ваших интересах что-либо скрывать, – заявил он.
– А я ничего не скрываю, – ответила Полина.
– Куда делся рисунок?
– Еще вчера он был на месте.
– Сегодня вы его видели?
– Сегодня? – Полина пожала плечами. – Кажется… – Она улыбнулась не к месту: – Конечно, я – растяпа. Не думала, что из моего кабинета, из сейфа, что-то может пропасть.
– Это «что-то» принадлежит не вам лично. И вы должны были обеспечить его сохранность.
– Юрий Николаевич, одну минуту. – Варовский поднялся с кресла и подошел к режимнику. – Я могу поговорить с Полиной Сергеевной наедине?
– Мне выйти? – спросил тот.
– Прошу вас…
Начальник службы безопасности скрылся за дверью. Варовский мягко прошел по ковру и опустился на стул рядом с Полиной.
– Потеря может оказаться невосполнимой. – Он сделал паузу, во время которой снял очки и протер их платком. – Если верить предварительной экспертизе – рисунок Б18 может принадлежать кисти Малевича…
– Я не брала его.
– Может, знаете, кто взял?
– Нет.
– Мне бы не хотелось предавать дело огласке и уж тем более привлекать полицию. – Он сунул платок в нагрудный карман и аккуратно расправил его кончик. – Подозреваете кого-нибудь из коллег?
В голосе прозвучали нотки сочувствия, однако Полина насторожилась:
– Я не могу никого обвинять. Может быть, видеонаблюдение…
Варовский ее прервал:
– Вам известно, что в административном крыле здания видеонаблюдение ограничено. Вспомните, когда в последний раз видели рисунок Малевича.
– Предположительно…
– Что? – Не расслышав, Варовский склонил голову.
– Предположительно рисунок Малевича, – повторила Полина.
– Не в этом дело, – в голосе директора послышалось раздражение. – Вспомните, кто заходил в ваш кабинет.
– Видите ли, я недавно работаю в галерее…
– Мне это известно, – заметил Варовский.
– … и мало кого знаю, – продолжала Полина.
– Нет. – Он забарабанил сухими пальцами по столешнице. – Вы не поняли. Я задал прямой вопрос и жду откровенности.
– Альберт Иванович, я не знаю, куда делся рисунок.
Варовский надел очки и строго взглянул на Полину.
– Кажется, вы не осознаете, что можете потерять не только работу.
– Я ничего не крала, не говорите со мной как с воровкой.
Выдержав долгую паузу, Варовский поднялся со стула:
– Надеюсь, никто не упрекнет меня в том, что я не хотел вам помочь.
В эту минуту раздался стук, и в кабинет заглянул начальник службы безопасности:
– Альберт Иванович…
– Что?
– Здесь из прокуратуры.
Варовский обернулся и развел руками:
– Ну, вот. – Он открыл дверь справа и сказал, обращаясь к Полине, но не глядя ей в глаза: – Пройдите в соседнюю комнату. Когда будет нужно, вас пригласят.
Полина молча вошла в дверь, и та за ней затворилась. Варовский обернулся:
– Прошу.
Вслед за Юрием Николаевичем в кабинете появился мужчина лет сорока, крепкого телосложения, по-спортивному подобранный.
Варовский посмотрел на него с недоверием.
– Позвольте ваше удостоверение.
Мужчина усмехнулся, достал из кармана «корочки». Варовский взял их, прошел к столу, опустился в кресло. В следующие пять минут он старательно переписывал данные удостоверения в свой блокнот.
Не дождавшись приглашения, следователь сел. Варовский поднял глаза и будто нехотя вернул ему удостоверение.
– Альберт Иванович Варовский, директор галереи, – с достоинством представился он.
– Старший следователь по особо важным делам Следственного комитета. Фамилию вы только что записали. Не будем терять времени. Что случилось?
– Полгода назад в нашу галерею доставили чемодан. Его нашли на чердаке старого дома. В чемодане лежало несколько десятков акварельных рисунков. В соответствии с регламентом их передали в отдел экспертиз. Этим утром выяснилось, что один из рисунков пропал. Из-за преступной халатности сотрудницы мы потеряли большую ценность.
– Вы считаете, что она украла рисунок?
– Уверен. На службу поступила недавно. Это был ее первый проект. В случайности я не верю.
– Что еще подтверждает ее вину?
Варовский нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
– Видите ли… Пропал рисунок Малевича.
Следователь напрягся и уточнил:
– Того самого?..
– Да. Всем известна его картина «Черный квадрат». Теперь вы понимаете, сколько может стоить такой раритет. Это позорное пятно на репутации галереи. Придется проводить тотальную инвентаризацию фондов.
– Где сейчас виновница происшедшего?
– В соседней комнате.
– Пригласите.
Режимник открыл дверь:
– Пройдите. Вас ожидают.
Увидев следователя, Полина застыла в дверях. На ее лице отобразилось крайнее удивление, похожее на испуг.
В этот момент у начальника службы безопасности зазвонил телефон.
– Да… – тихо сказал он и тут же воскликнул: – Что-о-о?! Как вы могли? Не делайте из нас дураков! При чем здесь «Человек в сером»?
– Что? – поинтересовался Варовский. – Что еще там случилось?
Юрий Николаевич прикрыл трубку рукой:
– Малевича обнаружили. Он лежал в другом отделении той самой папки.
– Ничего не понимаю…
– Рисунки поменяли местами. Пропал «Человек в сером на фоне гор».
– Какой человек? При чем здесь горы?! – Варовский сцепил руки и хрустнул пальцами. – Немедленно объясните!
– «Человек в сером на фоне гор» – акварель неизвестного художника, – сказала Полина. – Этот рисунок тоже из чемодана.
– Малевич на месте. – Юрий Николаевич отключил телефон и сунул его в карман. – Слава богу, все закончено.
– Обращаю ваше внимание, – сухо заметил Варовский и стал поочередно с хрустом выдергивать палец за пальцем, будто вправляя. – Утерян… другой… рисунок.
– Он ничего не стоит. Его даже фонды к себе не взяли.
Альберт Иванович насупился:
– Не ваше дело давать работам оценки. Ваше дело их охранять.
– Извиняюсь. – Начальник службы безопасности виновато потупился.
– Обойдемся без ваших извинений. – Варовский кивнул следователю: – Приступайте к допросу.
– Зачем? – удивился тот.
– В стенах галереи совершено преступление. Не мне вас учить.
– Постойте. – Следователь припечатал рукой столешницу. – Насколько я понял, пропавший рисунок не представляет никакой ценности. По этой причине его не приняли в фонды, а значит, он не является чьей-либо собственностью.
На мгновенье Варовский замешкался, потом с сарказмом заметил:
– Еще один эксперт объявился.
Следователь встал, подошел к Полине, взял ее за руку и повел к выходу.
– Вы не можете так уйти! – окликнул его Варовский.
– Могу. Завтра к вам зайдет участковый. – Следователь усмехнулся. – К тому же я не вправе допрашивать гражданку Свирскую.
– Почему? – удивился Альберт Иванович и затем изумился: – Откуда вам известна фамилия Полины Сергеевны? Куда вы ее тащите?..
– Домой.
– По какому праву?..
Следователь обернулся:
– Полина Сергеевна – моя жена.
Вскочив с кресла, Варовский развел руками:
– Ваша фамилия Дуло, я сам только что записал.
– Дуло. Сергей Васильевич.
– А фамилия Полины Сергеевны – Свирская.
В разговор вмешалась Полина. Будто извиняясь, она сообщила:
– При регистрации брака я оставила девичью фамилию.
– Непостижимо. – Альберт Иванович рухнул в кресло. Выглядел он растерянным, но уже через мгновение на его тонких губах появилась улыбка. – Конечно-конечно… Теперь понимаю, – он коротко взглянул на Полину. – Вы сами позвонили мужу, когда все обнаружилось, поэтому на вызов приехал именно он.
Она открыла рот, чтобы возразить, но решительный взгляд Сергея велел ей молчать.
– Не стоит все усложнять. – Дуло повернулся к Варовскому. – Сегодня – мое дежурство, Полина здесь ни при чем. – Он вышел из кабинета вслед за женой. – Нужно собрать вещи, – сказал уже в коридоре. – И пиши заявление.
– Уволиться? – Замедлив шаг, Полина остановилась. – Чтобы все поверили в то, что я украла рисунок? – На ее лице появились красные пятна. – Никогда.
Дуло тоже остановился.
– Зачем тебе это? – Он сунул руки в карманы и продолжил, глядя в сторону: – Зачем? Ведь ясно – не получилось.
– Не я украла этот рисунок, – упрямо повторила Полина.
– Об этом знаешь ты. Знаю я. – Сергей сделал широкий жест. – Но они так не считают. Чего же ты хочешь? Доказывать свою невиновность всем и каждому?
Полина переждала, пока мимо пройдет сотрудник музея.
– Пойми, я не могу уйти просто так, – прошептала она. – Уйти – значит признать свою вину. Уволиться сейчас – значит уйти воровкой.
Полина подняла глаза, и Сергей увидел, что слезы близко. Он обнял ее.
– Хорошо. Идем к тебе, там и поговорим…
Сергей уселся на край стола и стал следить за тем, как Полина бесцельно бродит по кабинету.
– Почему ты не позвонила мне?
– Даже в голову не пришло.
– Глупо.
– Мой звонок ничего бы не изменил.
– Глупо…
– Почему – он? – Полина остановилась.
– Кто? – спросил Сергей.
– Почему именно «Человек в сером»? Автор – неизвестный художник. Ценности никакой. Трудно предположить, что вор страдал кретинизмом.
– Пришел за Малевичем, а взял то, что понравилось? – усмехнулся Сергей. – Что под руку подвернулось.
– Именно… – Полина присела рядом. – Меня терзает мысль: может быть, я ошиблась и рисунок чего-то стоит? Творчество вообще сложно судить. Все субъективно. Идея, чувство, мысль, техника… Я много времени потратила на эту акварель. Композиция кривовата, выписана небрежно. Сидит себе человек на мосту, свесив ноги. Мост: четыре опоры, сложенные из слоистых камней. Ржавая вода, травка зеленая, позади – гора, покрытая лесом. Много воздуха, есть безмятежность. И все. Почему именно он?
– Когда ты видела рисунок в последний раз?
– Вчера вечером.
– Папка была в твоем кабинете?
– Да. В сейфе.
– Ключи?
– Лежали в столе. Идиотка… – Полина уткнулась в плечо Сергея. – Нелепая ситуация: рисунок Малевича цел, а «Человека в сером» украли.
– Он что-то знал о нем, – серьезно сказал Дуло, потом улыбнулся: – Шучу.
Полина подняла голову и растерянно заглянула ему в лицо.
– Извини. – Сергей обнял жену. – Действительно дурацкая история.
– Мне так хотелось здесь работать…
– Ничего. Найдем что-нибудь получше.
– Все лучшее – здесь. – Полина снова уткнулась в его плечо. – Я не хочу бежать как воровка.
– Ну-ну… – Сергей легонько ее встряхнул. – Тебя никто так не назвал.
Она шмыгнула носом.
– Варовский…
Дуло отстранил Полину и недоверчиво посмотрел ей в глаза. Потом рассмеялся:
– Подслушивала?! Под дверью? – Он хлопнул себя по колену. – Узнаю свою женушку!
– А ты хотел, чтобы я вела себя как овца в загоне?
– Ну, это не про тебя… Можешь показать, где лежал ключ от сейфа?
– Он и сейчас там лежит. – Полина выдвинула ящик стола.
– Ящик не замыкается?
– Зачем?
– В этом есть определенный резон. Как и в том, чтобы не оставлять ключи где попало. – Сергей произнес эти слова безо всякого выражения, одновременно осматривая содержимое ящика. – Когда ты пришла сегодня утром, ничего особенного не заметила?
– Сущую мелочь. У меня украли рисунок, – огрызнулась Полина.
– Молодец. Язвишь, значит, пришла в себя. – Он вынул ящик, осмотрел и снова вставил на место. Потом заглянул под стол и что-то поднял с пола. – Твое?
– Что это? – Полина приблизилась.
– Какая-то бабская фигня, – сказал Сергей, однако, наткнувшись на ее взгляд, поправился: – Дамская.
– Это жемчужина. Здесь отверстие под нитку.
– Твоя? – снова спросил он.
– Нет. Откуда у меня натуральный жемчуг?..
– Не прибедняйся.
– Нет, не моя.
– Тогда чья? – Сергей смотрел на жемчужину.
– Не знаю.
– Кто к тебе вчера заходил?
– Почему именно вчера? Жемчужина могла здесь появиться когда угодно.
– Нет, не могла.
– Почему? – опять спросила Полина.
– В твоем кабинете ковровое покрытие. Наверняка его пылесосят. Окажись она здесь раньше, валяться бы ей в мешке с пылью. Кстати, сегодня не убирали?
– Нет. Уборщица приходит в конце дня.
– Тогда вспоминай, кто приходил вчера после уборщицы.
– Саму уборщицу в расчет не берем? – спросила Полина.
– Только если у нее богатый любовник.
– Очень смешно… – Она пожала плечами. – Я не помню, чтобы в моем кабинете у кого-то рассыпалось жемчужное ожерелье.
– Подожди-ка, – Сергей предупреждающе поднял руку, другой достал из кармана мобильник. – Да. Здравствуйте, Геннадий Петрович. – Выслушав, быстро сказал Полине: – Мне нужно ехать. – Он взял со стола стикер, свернул из него кулек и положил туда бусину. – Сохрани. Вообще постарайся ничего здесь не трогать. Сегодня пришлю человека, он все осмотрит – может быть, что-то найдет. Дома договорим.
Глава 3
Вызов поступил в восемь утра
Сергей Дуло не находил себе оправдания.
«Замороченный сукин сын… – ругал он себя. – Ничему тебя жизнь не учит. Наделал много ошибок. Хватит. Встретил женщину, полюбил – живи как все. Радуйся, уделяй ей внимание, живи ее интересами».
Будь он хорошим мужем, то при первом же упоминании о рисунке Малевича понял бы: в воровстве обвиняют его жену. «Она так хотела, чтобы все у нее получилось…» – думал Сергей.
После того как кризис отнял у Полины маленький магазин кукол, она стала безработной. Сидеть дома ей не хотелось. Знакомый художник устроил ее в галерею.
По вечерам Полина рассказывала о своих наблюдениях, открытиях, планах. А он слушал, думая о своей работе, потому что в условиях кризиса ее только прибавилось.
Особой темой была мечта о ребенке. Полина все чаще заговаривала об этом, но Сергею не хотелось вникать в подробности, мыслями он снова возвращался к работе.
– Эгоистичная сволочь… – слова, адресованные самому себе, слетели с губ Сергея, когда он открыл дверь, за которой его ждали.
Все обернулись.
– Что тут у вас? – громко спросил Дуло, показывая удостоверение одновременно всем и никому конкретно.
– Наконец-то… – Человек в форме протянул руку. – Следователь Киреев. – Пожав руку Сергея, он указал на дверь: – Кажется, убийство. Убитый – гражданин Чили Мишель Пиньера.
– Посмотрим… – Дуло прошел в спальню.
Посреди комнаты на полу лежал мертвый мужчина. Сергея удивила скрюченная поза убитого.
– Что с ним произошло?
– Пока не знаю. Вызов поступил в восемь утра. Труп обнаружила горничная, – следователь окликнул криминалиста, который сидел за столом и что-то писал. Тот снял перчатки и бросил их в чемодан.
– Здравствуй, Сергей. Тебе уже сообщили…
– Здорово, Тимофеев. Яковлев позвонил.
– Геннадий Петрович? Почему сам начальник следственного отдела?
– Не знаю. Думал, ты мне объяснишь. Что скажешь? – спросил у него Дуло.
– Точная причина смерти пока не ясна. Когда прибыли медики, пульс уже не прослушивался. Верхняя часть тела была еще теплой. Однако сердечную деятельность аппарат не выявил. Мероприятия по оживлению оказались бессмысленными.
– Откуда такая странная поза? – Сергей склонился к трупу. Увидев морщинистое лицо и руки, покрытые темными бляшками, протянул: – Э-э-э… Да он – глубокий старик… Как же умудрился так скрючиться?
Вопрос его остался без ответа. Обступив тело, все молча его рассматривали. На вид мужчине было лет семьдесят пять. Высокий и худой, сейчас он занимал небольшое пространство. Лицо будто окаменело, в уголках губ застыла темная жидкость.
– Что у него на губах? – спросил Дуло.
– Похоже на рвотную массу. Точнее узнаем после анализа.
Сергей дотронулся до рубашки убитого:
– Влажная…
Внезапно раздался шипящий звук, из ноздрей старика вытекла желтоватая пена.
Сергей резко отпрянул.
– Ненавижу все это, – пробормотал он и, достав сигарету, закурил. – Номер осмотрел?
– Ничего особенного. Множество отпечатков, придется дактилоскопировать весь персонал. Будет ли толк? – Криминалист почесал лысину и сам ответил на свой вопрос: – Думаю, вряд ли.
– Из вещей ничего не пропало?
– Насчет пропажи вещей – никто точно не знает. Кредитки и деньги – в бумажнике. Бумажник – во внутреннем кармане пиджака. Пиджак аккуратно повешен в шкаф. Что еще?.. Часы – недешевые, как видишь, остались на руке. Словом, на ограбление не похоже.
– Мобильник?
– Не нашли.
– Да-а-а… – Сергей прошелся по комнате и остановился возле погибшего. – Задал ты нам, дедуля, задачу. – Склонив голову, он вгляделся в лицо старика. – Что-то не похож он на латиноамериканца…
– В его годы уже никто не похож на латиноамериканца, – заметил криминалист Тимофеев. – Все как один седые и морщинистые.
– Я не про волосы. Слишком высокий рост и светлая кожа.
Тимофеев склонил голову набок, изучая мертвое тело.
– А черт его знает. По паспорту – гражданин Чили. И вот еще что, – продолжил криминалист. – Здесь, – он открыл ящик для хранения багажа, – обнаружены следы жидкости. Думаю, какое-то время старик провел в этом ящике. Возможно, его рвало.
– Как он там оказался? – Дуло измерил взглядом глубину ящика, затем посмотрел на мертвеца. – И главное – зачем?
Следователь показал на крышку:
– Здесь есть ключ.
– Похоже, его кто-то запер, а потом вытащил. – Сергей присел на корточки, рассматривая лужу на дне ящика.
– Судя по тому, что ноги трупа закостенели в согнутом положении, все так и было, – заметил криминалист. – На коже лица есть точечные кровоизлияния, их обычно вызывает удушье. Ему не хватало воздуха. О том же свидетельствует пена, идущая из носа и рта. Интересно, сколько времени он там провел?
– В шесть утра старик был еще жив. Сотрудник отдела обслуживания заходил в номер и говорил с погибшим, – заметил следователь Киреев.
– Зачем? – спросил Дуло.
– Шампанское приносил.
– В шесть утра?
– Старик открыл, рассчитался за шампанское и тут же захлопнул дверь.
– Бутылку нашли?
– Нет никакой бутылки.
– Мне необходимо допросить горничную и служащего, что приходил сюда утром. – Дуло подошел к столу, затушил сигарету в пепельнице.
Дверь отворилась, в номер зашла горничная. Дуло выдвинул стул.
– Здравствуйте.
– Старик еще там? – женщина посмотрела в сторону спальни.
– Нет. Увезли, – сказал Сергей.
– Знаете, как я напугалась! Захожу, а он – на полу. – Она села.
Дуло достал блокнот:
– Сделаем так: я буду спрашивать, а вы отвечайте. Идет?
– Как скажете, – кивнула горничная. – Только я вот что хочу сказать…
Сергей повторил:
– Я спрашиваю, вы отвечаете.
– Ладно.
– В котором часу вы зашли в номер?
– Вообще-то я работаю с шести. Пока уложила тележку, прошлась по этажу, с Валей поговорила, она мне сказала, что педант съезжает…
– Как вы его назвали?
– Педант, – повторила горничная.
– Почему педант?
– Это Валентина так его назвала. – Горничная скривилась: – А по мне так он фанатик, прости меня господи…
– За что ж вы его так? – Дуло заинтересованно придвинулся. – Кстати, как вас по имени-отчеству?
– Марина Ивановна.
– А Валентина – кто это?
– Горничная, в правом крыле.
– Расскажите мне, Марина Ивановна… – Дуло заглянул в свой блокнот, – про Пиньеру.
– Чего? – горничная уставилась на следователя.
– Про Мишеля Пиньеру, – терпеливо пояснил он.
– Так звали педанта? – догадалась горничная.
– Точно. Так звали погибшего старика.
Марина Ивановна придвинулась к столу. Вздохнув, стала рассказывать:
– Я этого Пиньеру увидела дней двадцать назад, когда он в триста пятый заехал. Я в тот день задержалась с уборкой, а тут он нарисовался в дверях. Заметил меня в номере, да как замахает руками…
– Замашет, – непроизвольно поправил ее Дуло. – Впрочем, неважно, продолжайте.
– …как замахает руками, дескать, номер не приготовили. – Марина Ивановна поправила кружевную наколку. – Барина из себя корчил.
– Так. – Дуло с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. – Заметили что-нибудь особенное?
– Удивлялася я всегда: как это у него до всего руки доходят. До самых что ни на есть мелочей. Мужик все ж таки, хоть и старик. Вредный, правда, до ужаса…
– Подождите, – прервал ее Дуло. – Вот вы сказали: руки у него до всего доходят. В каком смысле?
– Рубашечки в шкафе – одна к одной. Ботиночки – ровненько в ряд. Причешется, бывало, волосок к волоску. На пиджаке – ни пылинки. Ногти на руках наманикюрены. Словом, фанатик. Или как его там… Педант. Не дай бог, пасту зубную перекладу во время уборки, так он тут же вызовет да такую рожу скривит, что и выразить трудно. И ну выговаривать мне по-своему, по-английски.
– По-английски?
– А может, по-своему. Слово у него одно было, будто змея шипит. Арш-ш-ш. Он его всегда повторял, когда злился.
– От вас не требуют знания языков? – поинтересовался Дуло.
– Требуют.
– И вы не знаете, на каком языке говорил Пиньера?
– На английском, – сказала Марина Ивановна и тут же добавила: – А может, и на своем.
– Ладно. Значит, говорите, педант. Аккуратный, значит, был старичок.
– И жадный до невозможности. Ни копеечки ни разу не дал, как я ни старалась.
– Ага…
Сергей огляделся. Проследив за его взглядом, горничная поинтересовалась:
– Вы тоже заметили?
– Что? – спросил он.
– Здесь все переставлено.
– Переставлено? – Сергей покрутил головой. – Я не знаю, как было раньше.
– А вот поглядите, вазочка, – Марина Ивановна подхватилась и подбежала к серванту. – Вазочка стояла не здесь, а там. И справочник телефонный прежде на тумбочке был. Меню ресторанное у телефона лежало. Старик за этим смотрел. – Привычным движением она взяла папку с меню и направилась к письменному столу. – Картина раньше не здесь была, – заметила мимоходом.
– Картина? – спросил у нее Дуло.
– Она, как в триста первом, триста восьмом и триста одиннадцатом, над кроватью висела. – Горничная смахнула с картины пыль. – Что за польза была перевешивать? Свои плюсы, конечно, в этом есть: пыль вытирать легче.
Сергей снял со стены рисунок, покрутил и зачем-то вынул его из рамки. Внутри оказался еще один, заправленный в белое паспарту.
– Божечки… – ахнула Марина Ивановна. – А этот откуда?
Сергей почувствовал в мышцах странное напряжение. Когда природа ощущения стала ясна, достал телефон и набрал номер жены.
– Полина… Нет, ничего не случилось. У меня самый обычный голос. Рисунок, который пропал… Там человек сидит на мосту? Та-а-а-ак… Мост на четырех опорах из слоистых камней? Рыжая речка, позади лесистая гора… Верно? – Выслушав то, что сказала жена, он уточнил: – Рисунок подписан? – Выдержав паузу, Сергей переспросил: – Как?.. Буквы «А» и «Н»?
Горничная заинтересованно придвинулась, разглядывая бледную акварель:
– В точности как на этой.
– Вижу, – ответил ей Дуло и перед тем, как нажать отбой, сказал в трубку: – Картинка твоя нашлась.
