Анна Казинникова
Легенды Вансланда
Баллада о Розе
В стародавние времена, в огромном замке, что величественно возвышался над прибрежным городком Эрдбургом, жил был принц. Принц был писанным красавцем: черноволосый, кареглазый, с обаятельной улыбкой и веселой чертинкой во взгляде. Когда он галопом скакал по мощеным улицам Эрдбурга на своем златогривом жеребце, все молоденькие девицы шеи сворачивали, чтобы подольше полюбоваться принцем. Таким пригожим да румяным он был. Звали юношу Франц. Имя свое Франц получил от древнего героя, и король-отец очень надеялся, что вырастет сын бесстрашным и отважным и станет достойным правителем.
Франц вырос, но никакой склонности к подвигам и государственным делам не проявлял. Больше всего на свете принц любил веселье и розыгрыши. Дня не приходило, чтобы к его батюшке не являлись с жалобами на юного наследника. То он поросенка в костюм мэра обрядит, да по улицам Эрдбурга словно собачку выгуливает, обращаясь при этом «господин мэр». То сам в нищенские тряпки завернется да всяческие несчастия и бедствия видным горожанам предсказывать станет. А намедни и вовсе учудил. Осерчал Его Высочество на пироженщика, что беднятскую детвору палкой от своей лавки гонял, и, сговорившись с приятелем-магом, решил того наказать. Подперли товарищи дверь дома поленом, а на окна, что у пироженщика были из гномьего стекла, маг чары наложил. Будто погрузился дом в пучину морскую. Красота! Кораллы переливаются, рыбы диковинные плавают, светловолосые русалки глазки строят. Не оценил болезный, едва Всемилостивому душу не отдал. В общем, нужно с озорником что-то делать, пока настоящей беды не натворил.
Подумал король, подумал, да и решил сына женить. Семейная жизнь, она мигом всю дурь из головы выбьет. Это король по собственному опыту знал. Особенно если невеста попадется умная. Впрочем, если дурочкой окажется – даже лучше. За такими глаз да глаз нужен. Вот и будет принцу достойное занятие, раз уж он к государственным делам неспособен. А там, глядишь, сообразят наследника, и уж его-то король всему обучить сумеет. Благо все жители Вансланда долголетием отличались.
Сказано – сделано. В тот же день глашатаи зачитали на улицах всех крупных городов Королевства указ: всем незамужним красавицам старше семнадцати лет, будь то герцогиня или дочь свинопаса, явиться в королевский замок на смотрины. Принц Франц изволит выбрать себе невесту.
На самом деле принц не изволил. Он искренне полагал, что идти под венец в двадцать три года – сущее безумие. Поэтому отнесся к предстоящему торжеству без должного интереса. Хотя, посмотреть на всех красавиц Королевства сразу – дело хорошее. Когда еще такой случай выпадет? Но свободу Франц ценил несколько выше любопытства. Да и мало ли, опять какая-нибудь шалость в голову взбредет, а отец расстроится. Отца принц все же любил, но никак не мог со своим шкодливым характером справиться. Смотрины не зря ограницили родным Королевством. Патриотизм был продиктован тем, что иноземных красавиц Его Высочество уже давно распугал неуместными шутками и розыгрышами.
Так, например, когда на смотрины привозили младшую дочь глориеновского князя, Франц выбрал в королевском зверинце самую симпатичную и подвижную обезьянку с умными глазами и загадочной улыбкой и, украсив голову мохнатой прелестницы лентами, привел на прием в качестве своей дамы. После этого иностранные невесты на смотрины ездить перестали, сочтя кандидатуру Франца недостойной.
А у подданых короля Вансланда возможности отказаться от приглашения не было. Чего не скажешь о самом виновнике события. Ну, по крайней мере принц рассудил именно так. Поэтому в назначенный день, еще затемно, Франц потихоньку улизнул из замка. Оседлав Златогривого, своего верного жеребца, он направился в соседний город переждать суматоху с невестами. Авось, отец выкинет из головы глупости, и свадьбы не будет. Принц выбрал самый неприметный постоялый двор и, назвавшись чужим именем, снял у хозяина комнату, заплатив за неделю вперед.
Удостоверившись, что о Златогривом хорошо позаботятся, Франц решил и сам перекусить. В пути он провел весь день, но за это время лишь четверть хлеба со шмальцем и съел, да водой из ручья запил. Совсем не королевская трапеза, ну да где наша не пропадала?
Запахи из трактира при постоялом дворе разносились преаппетитнейшие, а посетители знай себе уплетали поданные яства да повара нахваливали. Тут тебе и жаренные речные караси, и чечевичная похлебка с копченостями, и рубленые тефтели из оленины под клюквенным соусом, и свиные рульки с хрустящей чесночной корочкой и клецками. А уж до чего умопомрачительно пахло яблоками и корицей – словами не передать. Видно, мастерица хозяйка пироги творить. Желудок Франца нетерпеливо заурчал, предвкушая вкусный ужин.
Трактир был забит людьми. Они пели, смеялись, травили байки и вели себя, как обычно ведут люди, когда им бесконечно хорошо. От такой простоты да душевности – сердце радуется. Франц и сам считался простачком, и ничуть того не стеснялся. Другое дело, что никому еще не удавалось заставить этого простачка сделать что-то против его воли. Ни уговором, ни хитростью. Но, право, маска была замечательной, и снимать ее Франц не собирался.
Особое внимание принца привлек менестрель. Он пел и играл необычайно хорошо для такого скромного места. Ему бы сейчас на королевском балу выступать да красавиц веселить. И голос мягкий с хрипотцой, как барышни любят. И сам пригожий: чуть заостренные, но правильные черты лица, смешливые карие глаза с хитроватым прищуром, доходящие до плеч светло-русые волосы. Но нет! Развлекает крестьян да ремесленников и строит глазки молоденьким разносчицам. Невольно, Франц прошел вперед и присел за стол к менестрелю.
– Здравствуй, – менестрель отложил лютню и приветливо посмотрел на Франца, будто на старого знакомца.
– Здравствуй, – не растерялся принц. Он чуть склонил голову набок, внимательно всматриваясь в собеседника и пытаясь припомнить, где мог его видеть. Вблизи менестрель действительно казался знакомым.
– Прошлым летом я был на ярмарке в Эрдбурге, – подсказал тот. – Мою лютню разбил обозленный придворный менестрель, утверждая, что на ней черное колдовство, и нормальный человек так играть не может…
– Но ты и не человек вовсе! – Франц расплылся в улыбке. – Рик! Как я сразу тебя не узнал?! И лютня совсем другая. Признавайся, кто разбил мой подарок? Очередной конкурент? Или, может, ревнивый муж одной из тех прелестниц, что толпами ходят за тобой по пятам?
Рик весело рассмеялся, подзывая разносчицу. Франц был так голоден, что заказал всего по чуть-чуть и большую кружку пива в придачу. Рик же ограничился еще одной порцией мальца.
– Лютня та же, Франц, – ответил он на вопрос товарища, когда еда была подана. – Просто… твой подарок был слишком приметным, и я немного над ним поработал. Придал более потрепанный вид. У нас, у менестрелей, знаешь ли, новый инструмент – признак начинающего мастера. Таких на праздники особо не приглашают. Я тут инкогнито, а, как ты справедливо заметил, друг мой, слишком многие нынче знают, что я – не человек.
– Понятно, – кивнул Франц, смачно похрустывая маринованными огурчиками. – Я тут тоже инкогнито.
– Что так?
– Будто не слышал! – усмехнулся Франц, чуть понизив голос. – Отец надумал меня женить.
– А ты так сильно против женитьбы? – Рик отставил кружку в сторону и вопросительно изогнул бровь. – Все принцы рано или поздно женятся, друг мой.
Улыбка на лице Франца померкла. Он вздохнул и, внимательно посмотрев на приятеля, спросил:
– А ты бы женился на девушке, которая, абсолютно тебя не зная, явилась бы во дворец побороться за твое расположение?
– Не знаю, – усмехнулся Рик. – Но мне было бы приятно, если бы красивая девушка боролась за мое расположение.
– Разве это не задача мужчины – бороться, завоевывать, спасать? – горячо возразил Франц. – Роль соблазнительного трофея как-то унизительна, – добавил он уже с меньшей уверенностью.
– То есть ты предпочитаешь оставить эту неприятную роль трофея дамам? – развеселился Рик. Замешательство на лице принца доставляло ему истинное удовольствие.
– Нет, но… – Франц задумался. – Меня немного пугает такое поведение теперешних барышень. Знаешь, хочется как в давние времена отыскать свою принцессу и спасти от злобного дракона!
– Надеюсь, ты не собрался воровать у достопочтенных драконов их обожаемых жен? – Рик уже откровенно хохотал. – Они, знаешь ли, очень ревнивые и просто так со своими сокровищами не расстанутся. Да и, между нами, ни одна адекватная принцесса дракона не бросит. А зачем тебе ненормальная жена?
Франц насупился. Он прекрасно знал, что те редкие драконы, которые еще встречаются в Королевстве, как Драйк Фламм, вполне себе благонадежные граждане и никаких принцесс не воруют. А живут себе тихо, работу работают и, как и все, ищут любовь. Но, к несчастью, Франц был романтиком и до сих пор верил в сказки.
– Я же образно, – с долей обиды изрек он, возвращаясь к своему пиву. – Вот ты сам, разве не хочешь большой и чистой любви?
Взгляд Рика наполнился грустью. Он бегло оглядел таверну, поочередно задерживая взгляд на каждой хорошенькой девушке, и со вздохом сказал:
– Хочу. Конечно же хочу.
– Ну вот! – обрадовался Франц. – И я хочу! Хочу мчаться наперекор ветру и палящему солнцу, чтобы защитить мою красавицу от всех невзгод, вырвать из рук мучителей или оков злого колдовства… Спасти, в общем! Ты разве не на это же надеешься?
– Надеюсь? Я надеюсь, что рано или поздно в моей жизни появится достаточно предприимчивая дама, которой хватит безрассудства и упорства вырвать от мучителей и колдовства меня и обратить в святую веру домашнего очага и воскресных чаепитий в кругу многочисленного семейства, – Рик говорил так, что сразу не поймешь, шутит он или нет.
– Тогда срочно скачи в замок, – авторитетно посоветовал Франц. – Все предприимчивые барышни Королевства несомненно там! Сыграешь им на своей лютне пару баллад, они тебя и полюбят.
– Не-не, – захохотал Рик, с жадностью допивая мальц и вручая шустрой разносчице опустевший стакан, – инициатива со стороны дамы – обязательное условие!
– Тогда подожди еще лет сто, и такая дама обязательно появится, – вздохнул Франц. – Все к тому и идет. Девушки становятся слишком самостоятельными. Мы им не нужны. Вон, на прошлой неделе лейтенантом Этеров девицу выбрали. Урсулу. Слышал, может? Она, конечно, барышня – огонь. Да еще и некромантка. Но грустно все это. В старину принцам было проще.
– Ну, если теперешние девы тебя не устраивают, – Рик с усмешкой посмотрел на Франца. – То, может, поискать подругу в прошлом? Слышал легенду о Спящей красавице?
– Нет, – Франц посмотрел на Рика с интересом и подсел поближе. Он обожал легенды и сказания, а в исполнение Рика они всегда словно оживали. – Что за легенда?
– Я не удивлен. На месте Чарльза я бы тоже сделал все, чтобы о моем позоре никто не узнал. Но есть такие вещи, скрыть которые невозможно. Вот послушай…
Рик поднял с пола лютню и, бросив на Франца лукавый взгляд, ударил по струнам:
В заповедной земле, в самом сердце забытого леса,
Где деревья и травы сковал зачарованный лед.
Старый замок стоит. В нем когда-то уснула принцесса.
Колдовство ядовитым плющом ее сон стережет.
Много вёсен назад стала дева та жертвой проклятья,
Клевета что полынь отравила любовный нектар.
Белый саван сменил подвенечное алое платье.
Лес и замок окутались мороком проклятых чар.
Без сомнений подав оскверненную розу невесте,
Принц бесстрастно смотрел, как впиваются в руку шипы.
Он забыл свои клятвы и принципы рыцарской чести,
Не страшился ответа за зло непреклонной судьбы.
Принц безмолвно ушел, выбрав в жены себе клеветницу,
Этим выбором, впрочем, достойно себя наказав.
А красавица спит и мечтает об истинном принце,
Что разбудит ее поцелуем проклятье сорвав.
Франц задумчиво смотрел перед собой. Образы, всплывающие перед внутренним взором, наполняли сердце томительным предвкушением чего-то большого и светлого. Запахом приключений. Предчувствием счастья. Принц осмотрелся. Все посетители таверны сидели с такими же глупыми выражениями лиц, как и он сам. Поистине, мечты делают людей смешными. С другой стороны, их отсутствие приравнивает человека к тварям лесным.
