Анна Ильина
Усы за двенадцатью замками
– Но, насколько я могла понять, статуэтку магнат так и не заполучил. Хотя очень хотел.
– Подскажешь его фамилию?
***
Особняк соляного короля Щеглова находился в черте города, хотя был отделён от прочих домов внушительной полосой леса. Мне пришлось потратить немало времени, чтобы выбраться из центра города и доехать до этой зажиточной глуши.
Когда очередной шофёр остановился у высокого ажурного забора, я понял, что сейчас мне предстоит добиваться правды от человека, который пережил не только революцию, но и сумел не разориться на войне.
Видимо, моя звезда сегодня взяла двойную смену, потому что невзрачный лакей достаточно быстро довёл до сведения Елизара Щеглова, что к нему прибыл самый лучший детектив нынешнего поколения. Хотя, возможно, слуга представил меня своему господину как-то иначе, тут уж не поручусь.
Ещё до того, как я добрался до кабинета хозяина дома, интуиция подсказала, что он тут не причём. Щеглов не крал мистической статуэтки. Разумеется, богатые люди любят тешить свои причуды и прилагают немалые усилия, чтобы заполучить желаемое, но чутьё было не обмануть. Магнат не стал бы марать руки столь ничтожным преступлением.
Такие люди, как Елизар, дали бы взятку народному учредителю просвещения, чтобы тот устроил аукцион части музейной коллекции, и таким образом конная статуэтка оказалась бы в руках магната. Способ также преступный, но когда замешано правительство, полиция бессильна.
А взбираться по шатающимся строительным лесам и выбивать окно стылой, зимней ночью? Ну, уж нет! Для этого существует чернь.
Владелец обширных северных солеварен сидел в уютной тишине мрачного кабинета, обитого тёмным деревом. Щеглов был одет в пышный халат, который легко можно было принять за шкуру медведя. Он курил трубку и недовольно изучал один из местных листков.
Кажется, это было некое финансовое обозрение. Во всяком случае, на первой полосе я увидел эмблему союза металлистов с подписью «послевоенное падение производства замедляется».
– Нестор? – Щеглов пыхнул сладким дымом и, не глядя на меня, указал на жёсткий стул напротив.
Забавно, но сам Елизар сидел на точно таком же, хотя в своём доме он мог бы позволить себе наивысший уровень комфорта, доступный смертному.
– Чем обязан? – он наконец отложил газету и уставился на меня холодными, рыбьими глазами.
Я не стал томить дельца и живо объяснил ему предмет своих тревог, разумеется, всячески упустив любые намёки на то, что сам Щеглов может быть хоть как-то причастен к этому делу. Но думаю, не нужно быть воротилой государственного масштаба, чтобы сообразить, что детективы просто так не захаживают на чашечку чая к незнакомым людям и не пересказывают им свежие новости.
К слову, чая мне так и не предложили. Что за времена!
– Значит, статуэтку всё-таки прибрали к рукам, – глубокомысленно изрёк Елизар, глядя на тлеющий табак в трубке.
Надо признаться, Щеглов меня удивил! Я ожидал, что он тут же велит выставить меня вон или потребует объяснений, почему я пришёл именно к нему с этой дурацкой историей про какую-то там статуэтку какого-то графа.
– Да-а… – протянул я, пытаясь сообразить на коленке новую стратегию ведения диалога.
– А я ведь предчувствовал, что так оно и будет, – спокойно ответил Щеглов. – Уж слишком легко она шла мне в руки.
– Вы намеревались приобрести статуэтку графа Есуларова? Ну и ну!
– Вам никто не говорил, что вы отвратительный актёр, Юлий Петрович?
– Вы будете в первой сотне тех, от кого я слышал подобное, – я ответил быстро.
Если противник замечает твою слабость, надо опередить его и выпятить её как можно острее, чтобы не дать ему возможности насладиться триумфом.
– Что же… Вы играете всё равно лучше, чем эти посмешища, которых нынче выпускают на большую сцену. Ей-богу, императрица сгорела бы со стыда, если бы пережила… А, да что поминать былое.
– Согласен. Вы хотели рассказать мне о статуэтке.
– Хотел? – Елизар Щеглов улыбнулся.
Его глаза смеялись, но при взгляде на них сразу становилось понятно, кто тут самая крупная рыба в аквариуме. Я не допустил ошибки и не отвёл взгляда.
– Пожалуй, что мне будет выгодно, если вы справитесь со своей работой, – хозяин дома наконец пришёл к полезному мне выводу. – Если вы найдёте этот предмет, то я смогу выкупить его, как и планировал.
– К слову, почему вы не выкупили его раньше?
– Сейчас не подходящий момент для этого, – на лице магната отразилась тень недовольства и мне вспомнилась газетная заметка.
Наверняка у Щеглова, как у всякого богатого человека, всё до копейки вложено в оборот. Сколько же может стоить эта статуэтка, раз у одного из богатейших людей города не хватает денег выкупить её из музея? Мне начинает казаться, что я продешевил, взявшись за заказ Сухатовского по своей обычной цене.
– К чему вам этот предмет? – я спросил это, понадеявшись прояснить, что такому практичному человеку может быть за дело до мистического образа в камне?
– А на этот вопрос мне отвечать не столь уж выгодно, вы меня извините, детектив, – магнат вновь затянулся, и его лицо чуть осветилось огнём. – Скажу лишь, что статуэтка это вещь в себе, и её познание стоит любых денег.
Мало мне мистики, так ещё и философия…
– Надо полагать, что у вас нет идей касательно того, где статуэтка может находиться сейчас? – знаю, это непрофессионально, но иногда жесты отчаяния оправдывают себя.
– Могу лишь посоветовать вернуться к началу, детектив, – скупо бросил Елизар, беря отложенную газету в руки.
Я поднялся на ноги, чтобы уйти, как вдруг спиной услышал тихий, вкрадчивый голос:
– Кстати, сегодня вечером у меня будет небольшой приём для друзей. Можете присоединиться. Может, даже и не один. Разумеется, после того, как разыщете мою статуэтку.
Пораскинув мозгами, я принял решение последовать совету Елизара Щеглова и вернулся к музею. А точнее во двор перед ним.
На город успели опуститься декабрьские сумерки. Родители загнали детей обратно в квартиры, чтобы усадить тех за обеденные столы, и я мог спокойно мерить шагами двор, усеянный скрипучим снегом.
Я внимательно изучал балкон музея, по которому злоумышленник проник внутрь, и одна мысль не давала мне покоя. Почему всё прошло так легко?
Статуэтка будто бы сама дожидалась своего вора и ждала, когда её заберут. Человек всего лишь забрался по лесам на разбомбленное здание, перелез оттуда к музею и разбил нужное окно. Почему именно это окно? Откуда вор мог знать, что усатый граф Есуларов будет находиться именно там?
Я вновь полез наверх. Новый снег скрыл следы людей Полковникова, которые успели как следует натоптать здесь.
Леса ощутимо шатались и скрипели так, что слышно, наверное, было в особняке Щеглова. Приставные лестницы ходили ходуном, и с каждым новым шагом сердце всё приближалось к пяткам, но я поднимался наверх.
Вот оно. Место, откуда похититель совершил свой олимпийский прыжок. Трамплин над бездной. Шесть метров пустоты. Один шаг и конец. Но стоит прыгнуть и ты уже у цели.
Что ещё мне оставалось делать?
Я вернулся к началу.
Я прыгнул.
И полетел.
Мне стоило больших трудов вновь впустить воздух в лёгкие, когда я приземлился на колени на балкон. Видение моего мёртвого тела на холодном снегу ещё долго не отпускало меня, и только через минуту я открыл глаза.
Как только я сделал это, то заметил, что не мог увидеть, стоя на ногах с той стороны окна. Мушку. Длинные царапины на гранитном полу балкона. Судя по цвету вскрытого верхнего слоя, их оставили совсем недавно. Я бы поставил свою голову на то, что их оставили вчера. Из-за широкого карниза музея снег не успел запорошить балкон, и мне удалось в деталях рассмотреть отметины на камне.
Царапины определённо были оставлены чем-то металлическим. Чем-то, что я видел совсем недавно. Этим предметом буквально махали перед моими глазами.
– Решили вернуться? – спросил мой наниматель, поднимая взгляд от книги, когда я вошёл в его кабинет.
Что-то на древнем языке. Кажется, это был санскрит, впрочем, я легко мог спутать его с современным хинди.
– Да, директор. Думаю, я нашёл того, кто украл вашу статуэтку.
– Неужели?
– Именно так.
– И кто же «великий зодчий»?
– Вы, Лавр Николаевич.
Сухатовский чуть улыбнулся и отложил увесистый том в сторону.
– Вот как? Что же навело вас на эту мысль?
– Ваша трость. Вы ударили набалдашником о гранитный пол, когда приземлялись. На нём ещё остался ряд зазубрин от камня. Удивительно, как я сразу же всё не понял.
– К слову об удивительном… – директор музея резво вскочил на ноги. – Как бы мне удалось приземлиться? Как вы можете заметить, крыльями я не обладаю.
– Ваше военное прошлое. У вас был зенитный расчёт и наверняка вашу позицию обстреливали с завидной регулярностью. Я уверен, что вам часто приходилось перепрыгивать через воронки от снарядов. Тела помнят очень многие упражнения и наверняка ваше получило достаточно тренировок на войне.
– Интересное наблюдение от человека, который знает о той бойне только по картинкам в газетах.
Да, я тебя разозлил. Но ты сам заслужил это.
– Не нужно быть кондитером, чтобы понимать, что дерьмо не слишком приятно на вкус.
– Пожалуй, Юлий Петрович, что вы стоите денег, которые я намеревался уплатить за ваше потраченное время. Жаль только, что теперь вам их не видать.
– Любопытно, что именно вы наняли меня. Впервые меня нанимает сам преступник. Пожалуй, меня смущало это больше всего. Если бы не этот факт, я бы сразу же поставил вас первым в списке подозреваемых.
– На то и был расчёт, – Сухатовский спокойно пожимает плечами.
– Однако вы недооценили меня. Впрочем, не вы первый…
– Но, вполне может быть, последний, – директор говорит это столь зло, что только сейчас я обращаю внимание на его руки.
Он крепко сжимает свою трость. Постой, что это ты намереваешься сделать… Ах, вот зачем ты её таскаешь.
Сухатовский достал из недр своей палки тонкий меч, кончик которого уже смотрел мне в грудь. Если бы не огромный стол директора между нами, то этот герой войны уже бы проткнул меня насквозь.
Помните про благороднейший принцип детектива?
Я успел достать револьвер из внутреннего кармана за секунду до того, как оказался заколотым и благо, что мне хватило картинок из газет, чтобы научиться им пользоваться.
Прогремел выстрел, и ретивый директор отступил назад, придерживаясь за простреленный бок. Он по-прежнему крепко сжимал клинок, которым ещё мог ранить меня, но кончик меча медленно клонился вниз. Похоже, что вояка решил признать поражение.
– Где статуэтка?
Сухатовский кивнул на неприметную шкатулку, в которой ожидаешь увидеть бабушкины швейные принадлежности, но в этой я нашёл предмет своих поисков.
Статуэтка конного воина с пышными усами. Граф Есуларов, сработанный удачливым подмастерьем по заказу таинственной графини. Вещь в себе выглядела роскошно, но прозаично. Обычный камень, хоть и искусно обработанный.
– И это всё стоило того? – спросил я у истекающего кровью человека.
Директор стремительно бледнел лицом, но даже в таком состоянии он нашёл силы для того, чтобы развеселиться.
– И даже найдя её, вы не в силах постичь замысла. Впрочем, чего ещё можно ожидать от ищейки. Всё-таки вы остолоп, Юлий Петрович.
– Может я и остолоп, но я хотя бы смогу заснуть сегодня с чистой совестью.
Сухатовский не отвечает, чтобы сберечь силы до подхода помощи.
А она уже была близка, судя по тому, как внизу начали греметь сапогами сторожа и оставленные Полковниковым младшие чины.
Я сел в чёрный кабриолет спустя три часа после изматывающего допроса старшего инспектора, примчавшегося в мгновение ока. Видимо, я оторвал его от раннего ужина, но, похоже, что больше всего его возмутило то, что найденную статуэтку пришлось оставить в той же самой шкатулке. В том же самом кабинете.
Изменилось лишь то, что хозяина кабинета увезли в наручниках в госпиталь. Героя войны следовало вылечить как следует, прежде чем судить. Инспектор объявил напоследок, что награждённого ветерана наверняка оправдают из-за отсутствия потерпевших.
И на это я убил весь день.
– Куда едем? – спросил хмурый шофёр.
Его лицо освещает праздничный свет сотен огоньков из десятков окон.
Я называю адрес Натали, а только потом вспоминаю, что на приём к Елизару Щеглову лучше бы явиться в новом смокинге. Но наверняка госпожа Кронгауз не будет против, если мы сделаем небольшой крюк перед тем, как начнётся наш вечер.
Налей мне водки, Фергус
К несчастью Фергуса, Юлий, дорассказав свою историю, всё же примкнул к веселью гнома и демона, и скоро весёлая компания покинула бар. Куда они отправились, бармен не знал. Да имело ли это значение, когда вот они – долгожданные ключи, подаренные правильными рассказами? Фергуса даже не грызла совесть за то, что он так напоил этих свежеиспечённых друзей. Цель оправдывала средства и искренняя неприязнь бармена к алкоголю отходила на второй план, в погоне за заветными историями.
Однако теперь, когда самые шумные гости ушли, в баре стало как-то непривычно тихо, и никто больше не спешил за новой выпивкой.
Протерев от скуки очередной не нуждающийся в этом бокал, Фергус наконец обернулся к барной стойке. Напротив него стоял невысокий крепкий мужчина лет сорока пяти. Короткие волосы с проседью на висках, карие изучающие глаза и широкая полоска усов с чуть подкрученными кончиками.
Мужчина почесал затылок в раздумьях:
– И куда ж меня нелёгкая занесла?
– В бар. – Фергус весело подмигнул гостю. – А вы куда направлялись?
Посетитель тяжело вздохнул, сел за стойку:
– Эх, Фирсанов… Сплошные расходы из-за тебя.
Он залез в карман, вытащил потёртый кожаный бумажник, стал перебирать купюры.
Фергус хмыкнул, мужчина оторвался от своего занятия.
– Деньги не нужны. У нас своя местная валюта, – бармен склонился к гостю так, словно собирался открыть один важный, весьма любопытный секрет. – Один напиток – одна история. Ищу, кхм, особенные.
Посетитель задумчиво подкрутил левый кончик усов:
– Ну теперь я точно уверен, что не в Яви.
– Явь? – Фергус прищурил янтарные глаза.
– Ну да. Явь. Мир живых. А мне к мертвякам надо, в Навь, – мужчина сложил руки с короткими пальцами на стойку. – Знаешь что, хозяин… Как тебя, кстати, зовут?
– Фергус.
– Налей мне водки, Фергус, грамм пятьдесят для начала. Или чего-то похожего, что у вас водится. Будет тебе история. – Он вздохнул. – А хорошая или плохая, тебе решать.
Верное средство от Змея
Автор: Анна Ильина
Не знаю с чего начать-то. Со Степана, или Серафимы Ивановны? А может со Змея того проклятого? Но тебе, наверное, интереснее, как я здесь очутился.
Так вот. Зовут меня Валериан Васильевич Ухметов. Я майор полиции, следователь, только отдел у меня непростой. Мы-то обычные дела берём, а порой нечистью всякой занимаемся. Ну там, упыря поймать, мавку урезонить, с оборотнем разобраться.
Народу у меня в отделе: я, да Стёпка Фирсанов. Здоровый парень, сметливый временами. Только всё близко к сердцу принимает, но это он потому, что зелёный совсем.
Дело это к нам в августе свалилось. Стали красивые девки пропадать. Одна в Белгороде, другая в Туле, третья в Саратове. Никто сначала связи не нашёл – мало ли, любовник куда отвёз. Или муж в припадке ревности прибил и в лесу закопал. Да только девушки те в конкурсах красоты перед этим участвовали. Не побеждали, но вторые-третьи места занимали. Или ленточку «Мисс Шарм», «Очарование», прочую дребедень. И понял это Степан.
Помню, в то утро он всё фотографии красоток смотрел. Я хотел его отругать, но рукой махнул, настроения не было. А Фирсанов что-то выписывал в блокнот и с ним ко мне подвалил.
– Валериан Васильевич, кажется, есть одна маленькая зацепка.
– Какая? – я оторвался от пасьянса, что от скуки раскладывал.
– Здесь имена тех, кто в жюри сидел, – Степан подсунул мне писанину свою.
– И что нашёл? – я посмотрел на его каракули. – Ну и почерк у тебя, врачи в роду, что ли?
– Бабушка, – ошарашенно подтвердил он. – Но не об этом речь. Вот, в Белгороде судил какой-то Змеев. И в Туле он. И до Пензы добрался.
– Проверил, кто такой?
– Владелец модельного агентства «Багряница» Змеев Яков.
– Так что странного? – я посмотрел на то, сколько раз Стёпка обвёл это имя в списках. – Это же работа его. По конкурсам мотаться, девок находить, а потом за границу их возить, в «Вогах» разных снимать.
– Кто спорит? – Степан запустил руку в густую светлую чёлку, растрепал волосы. – Но только в тех конкурсах, куда он не доезжал, никто из девушек и не пропадал.
– А вот тут уже интереснее. Составь мне полный список, Фирсанов. И выясни, где следующий конкурс будет.
Долго нам ждать не пришлось. В тот день Змеев в Оренбурге был. И через три дня родители второй вице-мисс в полицию пошли заявление на пропажу дочки писать. Вместе с ней у нас уже десять пропавших девок было. Начальство на ковёр вызвали, разнос устроили. А нам что со Стёпкой делать? Подмогу не дали, так своими силами пришлось разбираться.
И вот что я придумал – надо Змеева на горячем брать. Было у меня соображение, куда он девушек таскает. И пока Фирсанов за пирожками в обед бегал, я нашёл новый конкурс, где хозяин «Багряницы» собирался засветиться.
– Степан, дело у меня к тебе, – сказал я пришедшему подчиненному.
– Какое, Валерьян Васильевич? – ответил он с набитым ртом.
– Примерь-ка, – я бросил ему на стол парик белокурый.
Степка отложил в сторону недоеденный пирожок:
– Это зачем?
– Мы с тобой в Киров едем, Фирсанов. Там «Мисс Олимпия» пройдёт.
– Только не говорите, – вздохнул он горестно, – что вы меня собрались в женщину переодеть?
– Угадал, Стёпка!
– Я на это не подписывался, Валериан Васильевич! – попробовал он возразить. – То вы меня в мужской стриптиз-клуб отправляете, то…
– А ты на что рассчитывал, Фирсанов? Наша служба и опасна, и трудна. Меряй парик. И на вот, в пакете купальник твой.
– Так может кого-нибудь из бухгалтерии попросим помочь, там девушек много?! – предпринял последнюю попытку спастись Степан.
– Задание опасное. Девочки пострадать могут. Если только Серафиму Ивановну попросить. Но она только в конкурсе «кому за 70» сможет участвовать. Наш Змеев такие не посещает. Ему всё-таки нужны те, кто Куликовскую битву не застал.
Степан совсем приуныл, когда вытащил блестящие розовые тряпочки из пакета.
– Ну ладно, ты пока осваивайся, а я пойду нам командировочные выписывать.
Зря Степан переживал. Среди конкурсанток категории «Women’s Physique» он чуть ли не самым хилым был.
– Совсем форму растерял, Фирсанов. Предупреждал я тебя насчёт пирожков, – заметил я, смотря на то, как Стёпка с мученическим лицом снимает туфли.
– Я бы на вас в этих тряпках посмотрел, товарищ майор. У меня глаза от теней чешутся, – огрызнулся он.
– Терпи, казак. Последний конкурс остался. Председатель жюри в курсе, второе место твоё. Ты главное не забывай глазки Змееву строить.
Владелец «Багряницы» сразу переодетого Степана приметил. Подмигивал зелёными глазами в дорогих очках, скалился, лишь он на сцене появлялся. А когда Фирсанов плечом повёл, так и вовсе губы свои тонкие стал языком облизывать.
И вроде всё по плану шло: Степану белую ленточку дали и диплом в рамочке. Змеев у выхода лейтенанта дождался и подвалил:
– Поедем, красотка, кататься.
Посадил он Фирсанова в чёрный «гелендваген» и умчал в ночь. А я за ними, на своём старом «опеле», слежу и подслушиваю через жучок, что в фальшивой Степиной груди.
Колымага меня и подвела. Последнее, что я услышал, была возня, крики Фирсанова. А потом и машину нашёл с дырой, прожжённой в крыше. Так-то и подтвердилась моя версия, что Змеев – это Горыныч, Ящер. И собирает он себе гарем из девок, в Навь, в своё царство всех перетаскивает. Да ещё и с фантазией относится, поэтому и бодибилдершу в коллекцию решил собрать.
А мне делать нечего. Поплёлся я в родное УВД и выписал новую командировку. Вариант с Серафимой Ивановной вновь отпал. Разнообразие разнообразием, но змей молодой, да не настолько, чтобы без бабушки страдать. Пришлось мне впрягаться. Спросишь какой конкурс? И для меня нашёлся. «Drag Queen Siberia», про такой слышал? И я нет. И Змей не в курсе был, что там все переодетые мужики. Я лицом в грязь не упал, всякое в жизни было. И Снегурочку на утреннике играл, и невесту на второй день свадьбы изображал. Нашёл себе платье блестящее, намалевался – стал вылитая Грейс Келли. Только пришлось мне самым дорогим пожертвовать – усами моими. То, что сейчас отросло – это так. Не сравнится с теми, что сбрил. Ни по густоте, ни по длине. Поверишь, аж слеза выступила, пока брил. А сами волоски в платок собрал и припрятал. Как-никак часть меня, надо с достоинством похоронить.
Вышел я на сцену в первом конкурсе, глянул на жюри: сидит подлюка, глазами змеиными сверкает. Как мне тогда хотелось туфлю в него бросить, чтобы раскололся гад, куда он Фирсанова уволок. Но нужно до конца роль отыгрывать. И всё как по маслу прошло, только с трусами промашка вышла – засветил я свои любимые семейники с этим разрезом.
Ну и так клюнул Ящер. Пригласил кататься до номеров. Я, не будь дураком, проверил свой «макаров». С пистолетом как-то надёжнее, даже в потустороннем мире. Но я больше не на силу надеялся.
Изобразил обморок, когда Змеев в Горыныча обратился. Та ещё образина: здоровый, как пятиэтажка, когти гнутые, жёлтые, смердит, как горящая покрышка. Подхватил он меня огромной лапой и в небо. А там переместился из нашей Яви в царство тёмное своё. Приволок в зал, что в камне вырублен был.
– А теперь, красавица, развлекай меня! – и пялится глазами своими аспидными, всё под юбку залезть хочет.
Я заметил коридор, что от зала вёл. Услышал плач девичий – не иначе замучил бедняг. Но пока Змея не обезвредишь, Фирсанова с миссками не спасти.
– Так я ничего не умею, – потупился я и покрутил на пальце кокетливо рыжую прядь парика. – Может вам чаю заварить вкусного? Мне мама рецепт передала. Он и настроение поднимает, и силу мужскую.
Хмыкнул ящер, обратился в человека, подошёл и по заднице накладной ударил:
– Ну что ж, Снежана, угощай. Потанцуем после?
Стерпел я тогда, но решил, что потом вволю пройдусь по его почкам змеиным, когда засадим в камеру. А насчёт рецепта я не соврал. Был у меня один, для выведения гадов ползучих. Вся соль в том, что туда нужно волос палёный добавлять. Тогда-то мои усы родимые и пригодились. Запалил я их, заварил с травкой, что нашёл, пошептал. Приношу Змею чашку и блюдечко.
– Странно пахнет, – он принюхался.
– Так чем сильнее запах, тем потом действие лучше будет, – выкрутился я. Не хотелось «макаров» доставать, как-никак нелегально на тот свет перенёс. И не докажешь же потом, что меня похитили.
Скривился Ящер, но глотнул. Одну чашку, вторую. Вытаращился своими пошлыми глазюками, руки тянет. Я весь похолодел. Но не успел он меня облапать, как зелье подействовало. Помчался Змей прямиком к «белому другу». Меня бросил, про похищенных девок забыл. Забористый отвар на усах получился: просидел Ящер в туалете до тех пор, пока подкрепление из Нави не подъехало.
С девушками всё в итоге хорошо сложилось, вернулись домой. Только Фирсанов неделю дулся: ему пришлось Змею ноги мять и танец живота перед сном исполнять, пока был в заточении. Но дело мы успешно закрыли.
***
– Так а зачем вам снова в Навь надо? – спросил Фергус.
– А это всё Серафима Ивановна, будь она неладна, – Валериан Васильевич залпом выпил стопку, крякнул, занюхал рукавом. – Пришлось нам со Степаном одну ночь в Нави переночевать. У старухи дряхлой в апартаментах на курьих ногах. И я забыл чек взять. А без него как за командировку отчитываться? Бухгалтерия все расходы закрывает. Не принесу до конца года квитанцию – сожрёт меня Серафима Ивановна похуже Змея. Проблема ещё в том, что прямой путь из Яви в Навь только два раза в год открыт. И приходится окольными путями добираться.
Фергус понимающе улыбнулся. Бюрократия во все времена поставляет мучения для рода человеческого и не только.
– Ну что ж, бывай, – улыбнулся Валериан Васильевич, накинул на плечи пиджак. – Спасибо за угощение. И удачи в поисках.
