Анна Глебова
Расслоение
Вдруг в надрезе на сердце показалась сестра, она всматривалась в темноту внутри Насти, затем скрылась. Через мгновенье девочка показалась в другой ране. Ниже показался папа, лицо у него было озабоченное, он что-то искал в темном решетчатом сердце Насти. Мама заметалась, включая свет во всех комнатках. Сердце загорелось беспорядочными желтыми огоньками. На разных этажах в разных направлениях носились трое. Иногда они останавливались и выглядывали в окно. Эта беготня подняла бродягу.
Иголка в теле
Она набрела на другой мост через ту же реку и вышла в центральную часть города. За белыми окнами танцевали люди. Это был фитнес-центр и там точно можно было найти горячий душ. Воспользовавшись нерасторопностью администратора, Настя проскочила в раздевалку, сняла мокрую одежду и шмыгнула в нужную дверь. Она заметила коробку с потерянными вещами и обновила гардероб. В лабиринтах этого здания она и уснула.
Ей никогда не приходилось быть ночной крысой. Жизнь тайком вонзалась под ногти и рыла ходы. Через них тонкими струйками просачивалась лимфа. Несмотря на то, что последние несколько дней шкура крысы не просыхала, организм ее был иссушен и пошел трещинами. Она горько кашляла, выдавая себя в темном, но теплом здании.
Рано утром Настя вышла через окно и пошла домой. Дверь никто не открыл, потому что все разбрелись по своим местам. Она вернулась в магазин, но на этот раз вранье о ключах не дало плодов – продавщица не смогла ничего разобрать из-за кашля. Каждый неудачный выдох вытягивал из груди последние нитки. Что-то острое застряло в спине и мешало дышать.
– Иди отсюда, бациллы свои распустила!
– Мне некуда идти, разрешите мне поработать у вас.
– Ты видишь у меня где-нибудь красный крест?
Идея с красным крестом показалась рациональной, и Настя пошла к врачу. К нему конечно нужно было записываться за несколько дней, но тяжелые легкие уже не могли ждать. Чтобы не нарушать порядок, бродяга просидела до конца приема и вошла последней. В просторном кабинете работал одинокий доктор.
– Вы не по записи? Извините, у меня часы приема закончились.
– Мне очень тяжело, помогите.
– Ну… давайте документы. Полис с собой?
Паспорт больной удивил врача.
– Мне подменили документы, – расплакалась Настя. – У меня теперь нет никого и ничего. Понимаете, вообще ничего. Было – и не стало. Ни капли во мне не осталось!
– Ну вот же плачете, стало быть, слезы остались, – улыбнулся врач.
Он всмотрелся в глаза своей подопечной.
– Что с вами произошло?
Врать доктору не позволил изнурительный кашель. Мужчина осмотрел ее, рассказал о своих опасениях и предложил лечь в больницу. Отказываться было глупо. Он взял грязную и мокрую куртку Насти, подержал, потом накинул на девушку свое пальто.
– Вам очень нужна ваша верхняя одежда? Она совершенно мокрая и грязная.
– Пропади она пропадом!
Врач улыбнулся. Он привел ее в стационар и долго по-дружески разговаривал с человеком в белом халате. Тот постоянно что-то отрицал.
– Очень хорошая девочка, я ее давно знаю. Пойми, сгорел дом со всеми документами, пока обивала пороги, подхватила пневмонию.
Облако
Наконец у Насти была сухая постель и теплая еда. На следующее утро к ней в палату пришел вчерашний врач с большим пакетом. В нем лежали зубная щётка, паста, полотенце, яблоки и домашний костюм, размер которого категорически подходил Насте.
– Я научился видеть пациентов сразу без кожи, – объяснил свое прорицательство доктор и тут же запнулся. – На вас кожу я решил оставить.
– А вы меня помните?!
– Меня больше удивляет, что кроме меня вас никто не помнит. Даже Виталик.
– Какой Виталик?
– Виталий Сергеевич, заведующий отделения. Мне вчера удалось его уговорить принять вас без документов. Совсем забыл представиться, Михаил.
– Настя.
– Я это прочел у вас в паспорте. Кстати, лучше не показывайте его: я рассказал, что у вас сгорел дом со всем самым необходимым. Придерживайтесь этой теории.
Через некоторое время опасения Михаила подтвердились – у девушки была пневмония. В придачу к ней дождливые вечера подарили воспаление почек, гайморит и ночные судороги. Сильный, молодой организм стремительно карабкался к чистому дыханию. Чтобы не скучать, никому неизвестная больная помогала санитаркам складывать бывалое пастельно белье и мыла посуду на кухне, по тому имела право попросить порцию вне расписания. Иногда она видела на крышах многоэтажек троих: мужчину, женщину и ребенка. Они махали ей руками и хотели накормить яблочным пирогом. Телефоны родных продолжали оставаться несуществующими. Это Настя знала лучше всех.
Каждый день к ней приходил Михаил: иногда он появлялся до восхода солнца, иногда перед закатом. Он приносил лакомства и разговоры. Как бы она не противилась, сердце все равно полюбило.
