Анна Глебова
Расслоение
– Извините, а Алексея можно услышать?
– Здесь нет Алексея, это мой номер.
Телефон замолчал. Настя была уверена – хозяина квартиры она уже не знает. Перебрав в голове адреса и людей, она понеслась к бывшей однокласснице Алисе. Звонить перед поздним визитом она побоялась – ей могли не ответить или ответить, но совсем не те.
Мокрые пороги
Дверь долго не открывали, затем на пороге появился подпьяноватый парень. За его широкой спиной расстилалась аккуратная комната Алисы. Заполняли ее какие-то молодые люди. Они веселились и совсем не знали Алисы.
Настя звонила близким, коллегам, бывшим одногруппникам и даже малознакомым людям. Она пробовала, зная, что не найдет того, кто помнил бы ее. Она шла под холодным дождем, ближе к ночи он стал похож на снег, и всматривалась в лица редких прохожих, желая найти хотя бы сколько-нибудь знакомого человека. Сдерживать себя не было смысла – стыдно не может быть перед людьми, которых никогда не увидишь.
Она понимала, что мир остался прежним, но заполняли его совсем чужие люди. Ее будто вычеркнули из этой жизни, забрав с собой всех, с кем она когда-либо пересекалась. Она не знала, куда ей идти, где ночевать, как жить… и этот дождь, вернее, снег… такой холодный, настырный. Он не давал смотреть на мир и плакал вместе с Настей.
Настя спала в круглосуточном магазине. Она обманула продавщицу, сказав, что потеряла ключи от квартиры, а завтра вернутся родители и отворят. Как хотелось в это верить! Женщина пустила незнакомку на свой топчан. Настя засыпала в надежде проснуться дома с выпрыгивающим из горла сердцем после бредового сна. Каждые несколько минут она вскакивала и щупала диван, на котором она спит. Хотя бы сейчас рваный топчан должен превратиться в ее кровать с низкой подушкой. Этого никак не происходило. Рано утром она отправилась на работу. Пропуск на имя Анастасии Малининой не работал.
Круглая стена
Настино большое сердце замерзло в проруби. Оно тихо лило слезы, стоя у турникета. Затем плач перешел в волчий вой. Остаться одному в лесу, полном незнакомых людей… Настя шла, окуная ноги в лужи. Было по-прежнему холодно и одиноко. Кому она может сказать, что у нее было все и в один момент не стало никого? Кто ей поверит и не закроет в больнице для умалишённых?
Челюсть, в которую кулаком угодил вчерашний толстяк, ныла и вызывала жалость. Весь день она возвращалась пешком домой. Шла долго, растирая по щекам дождь. В душе был ноль, на улице был ноль. Совсем недавно она ела рождественского гуся, сидела в теплых тапочках на мягком диване, а сейчас ее сапоги заливало ледяным потоком. Она вернулась домой, вернее, в то место, где она жила. Сквозь желтое окно кухни она увидела маленького мальчика. Он бегал по тумбам и брызгал водой из раковины.
Дверь вновь открыл толстяк. Настя извинилась за вчерашнее вероломное нападение, но собеседник не понял, о чем речь.
– Вам няня не нужна?
– Я бы с удовольствием – это отродье творит черное, но нам не чем платить.
– Я готова за хлеб и воду.
Лысый и вновь без майки пристально посмотрел на девушку. Он попросил паспорт Насти. Та с готовностью его отдала. Мужчина открыл страничку с фотографией, удивился, вытолкнул гостью в тамбур и закрыл за ней дверь. Настя сидела на бетоне, когда дверь открылась и в лицо ей прилетел уже не кулак, а ее документ. Она потянулась за ним, открыла и увидела, что паспорт почти пуст – заполнена только графа "Имя" и криво прикреплена фотография.
Настя долго перелистывала странички, потом кинула документ в сумку и отправилась в магазин, где она провела самую отвратительную ночь в своей жизни. Продавщица не узнала свою подопечную и вновь пожалела девушку, потерявшую ключ. Насте не спалось. Она уступила продавщице топчан и проработала ночь вместо нее.
В темноте проходили люди, в голове сидела потерянная семья. В окно настырно бился дождь и не мог найти себе места в этом мире. Он кочевал с запада на восток в поисках своего сердца. И вот сейчас он всматривался в лицо девушки из магазина. Настя прижалась к окну и чувствовала каждую каплю, ломившуюся в тепло. Как это могло случиться?
Ноги дороги
Проснувшись, продавщица не узнала девушку, сидящую у окна. Женщина проверила кассу и отпустила бродяжку на все четыре стороны. Открывая ключом дверь, хозяйка ночлега недоумевала.
– Совсем обнаглели: даже не воруют уже.
– Вы меня не помните? Я – Настя.
– И что теперь, без спроса в магазин ломиться?
Сегодня, как никогда, ей нужно было переждать холод: у нее начался озноб и сильно болела спина. Разбитое тело Анастасии вывели в намокший город. Тот старался укрыть ее от слякоти, но деревья в январе – не самый надежный зонтик. Надколотый организм шел… шел…по пути его заносило в магазины, ремонтные лавки, адвокатские конторы в поисках работы и крова. Так она вышла за город. Под мостом билась зеленая холодная река. Только сейчас Настя поняла, какой красивый цвет у безжизненных камышей, обрамляющих берега. Внизу плотной общиной жили деревья. Мимо неслись машины. Мост давно закончился. Бродяга сошла с асфальта и побрела по мокрому полю, стараясь найти места, где не нужны паспорта и деньги. Ноги погрязали в густо пропитанной земле, дождь поселился в длинных волосах и завивал их в крупные тонкие кольца. Колени вращались вокруг холодных ног. Слева жался к земле некогда родной город, справа возвышалась насквозь дождливая равнина. Впереди лежала долгая дорога в безвременное пространство. Когда стемнело, глаза запросили сна. Настя легла на короткую колючую траву, подложила волосы на сумку и почувствовала головой воду.
