Анна Фурман
Пугало
В ночь с 31 октября на 1 ноября 1929 года. Округ Антрим, штат Мичиган
Дино Делейни окончательно обезопасил дом, заколотив последнее окно изнутри. Он отложил молоток и осмотрел комнату. Все ее скудное убранство составляли стол, стул и древний комод на спиленных ножках – остальное пришлось продать, чтобы не умереть с голоду. На комоде одиноко стояло фото в простой деревянной рамке. Счастливое семейство: бледная хрупкая женщина с усталыми глазами и тусклой натянутой улыбкой, щуплый парнишка лет семи в смешной кепке и сам Дино – высокий, крепкий, с хищным оскалом и колким прищуром.
Дино все еще лелеял то утро, когда проснулся в доме один, как лелеют пульсирующую болью рану. Жена наспех похватала пожитки, выгребла заначку из комода, тихо, под пьяный храп мужа, выбралась из плена опостылевшего брака и покинула город навсегда, одной рукой придерживая мешок с вещами, а другой сына. С тех пор Дино и вовсе не расставался с бутылкой.
Он пристрастился к выпивке всерьез два года назад, после того, как узнал о страшной кончине старого друга. Гарри Гарольдс погиб в ночь с тридцать первого октября на первое ноября в округе Джонсон, штат Айова. Его нашли утром на поле фермера Янга, в День Всех Святых. Волосы Гарри побелели, будто в последний путь его провожала стая бешеных адских псов. А глаза… Гарри пытался выколоть себе глаза любимым перочинным ножиком, с которым не расставался еще подростком. Он успел изрезать свое лицо почти до неузнаваемости, пока попал в глаз. Один, а затем второй.
Ренди Ро повторил участь друга в прошлом году. Тот же ужас, посмертной маской застывший на лице, рот, открытый в последнем немом крике. Говорят, перед смертью Ренди вопил так, что порвал связки, но никто из его близких не слышал ни звука, хоть они были за стенкой, в одном доме. Ренди уехал чуть дальше – жизнь забросила его в Делавэр, но смерть нашла по следам, как ищейка по зловонию страха. Разрыв сердца – так гласила передовица.
Дино не поддерживал связи с приятелями после той злосчастной осени тысяча девятьсот девятого. Он уехал в Мичиган, освоил профессию плотника и охмурил первую красотку деревни. Новая жизнь шла своим ходом, наполняясь событиями, днями, пока прошлое варварски не вторглось в нее кричащими заголовками газет.
Дино никогда не отдавал себе отчета в том, что невольно отталкивал всякого, кто стремился проявить участие, подобраться ближе и заглянуть в пропащую душу. Но сейчас, забивая последний гвоздь в окно опустевшего дома, Дино вдруг подумал: “Возможно, я спас семью”. Его продолжение, единственный сын – в глубине души Дино надеялся отыграть эту жизнь, хоть и знал, что сам он давно проклят.
Поэтому сегодня, в ночь с тридцать первого октября на первое ноября, Дино уселся за стол и принялся ждать. Время перевалило отметку в три часа ночи, когда он проснулся, ощутив за воротником рубашки прикосновение холодного ветра. Дино задремал. Початая бутылка подпольного самогона возвышалась на столе, как памятник последних лет никчемной жизни бывшего хулигана по прозвищу Камыш.
Ветер взялся ниоткуда. Уж что-что, а окна и дверь Дино заколотил на славу. Остатки навыков не пропали бесследно, под гнетом времени и хмельного пойла.
Ветер задул сильнее. Весь дом зашатался, будто кто-то огромный тряс его снаружи. Одинокая лампочка под потолком мигала, как сумасшедшая. А после всё стихло. Дино вскочил на ноги и выхватил из-за комода заранее приготовленное отцовское ружье. Он ждал. Кого-то или чего-то.
Раздался стук в дверь. Сначала тихий, едва слышный, как если бы кто-то очень маленький и слабый пытался проникнуть внутрь. Потом звук стал громче, настойчивее, увеличиваясь “в размерах”. Дино напрягся. Он молча выжидал, держа дверь на мушке. По крайней мере, Дино Делейни не собирался сдаваться без боя.
Стук усилился. Он распространился по стенам, окнам и крыше, будто тысячи кулаков разом стремились сломать хилые доски и добраться до хозяина дома. Сам воздух внутри стал гуще. Если бы Дино дрогнул и повел ружьем в сторону, он смог бы разрезать липкую вязкую субстанцию, оставив черту на уровне глаз. Внезапно откуда-то пахнуло плесенью и сырой землей. Дино задышал ртом, чтобы не чувствовать такой знакомый и пугающе осязаемый запах.
