Анна Фрейд
Детский психоанализ
Приложение теории инстинктов жизни и смерти к психологии
Эта теория, по сути биологическая, имеет несколько важных следствий для психологии в целом и детской психологии в частности. Во-первых, она объясняет, почему в любовные отношения между людьми так часто вмешиваются эмоции враждебной и агрессивной природы. Согласно высказанным выше теоретическим предположениям, любовь и ненависть перемешаны по своей природе, и с началом отношений с другими людьми в жизни индивида обе противоборствующие тенденции направляются на одних и тех же людей. Подразумевается, что у ребенка развиваются как враждебные, так и любовные чувства к матери, помимо той враждебности, которая появляется, когда мать фрустрирует желания ребенка. Та же склонность – направлять на любимых людей негативные и агрессивные чувства – сохраняется в течение всей жизни и неизбежно вызывает страдания и неразбериху в практически счастливых и позитивных любовных отношениях взрослых. Невозможность установить исключительно позитивные отношения в реальной жизни вызывает в человеке то страстное желание «чистой любви», которое находит выражение в бесчисленных фантазиях, грезах, утопиях и прочих поэтических произведениях.
Споры и проблемы
В вышеописанных теоретических предположениях имеется несколько спорных моментов, обсуждаемых в настоящее время многими психоаналитиками.
Как отмечалось выше, существуют расхождения во взглядах на роль фрустрации в развитии агрессивных стремлений. Те аналитики, которые принимают фрейдовскую теорию инстинкта жизни и смерти, рассматривают агрессию как врожденное инстинктивное побуждение, которое развивается спонтанно как реакция на окружающую среду, но не является результатом ее влияний. Те аналитики, которые поддерживают более раннюю «фрустрационную теорию», считают агрессию продуктом влияния окружающей среды, а именно индивидуальным ответом на помехи исполнению желаний (John Bowlby).
Еще один обсуждаемый вопрос заключается в следующем: могут ли взаимодействия между двумя противоположно направленными биологическими силами создать конфликт на психологическом уровне, и если да, то насколько глубок этот конфликт, то есть является ли амбивалентность чувств базовой по своей природе и имеющей патогенное значение.
Группа психоаналитиков из Англии, представляемая Мелани Кляйн и ее последователями, отвечает на этот вопрос утвердительно. В соответствии с ее взглядами, жизненно важной стадией эмоционального развития каждого ребенка является признание того, что объект любви может подвергнуться нападению и разрушению из-за того, что его любят. Когда объектом любви становится не просто часть другого человека, посредством которой достигается удовлетворение (например, материнская грудь), а целая человеческая сущность (мать как личность), ребенок чувствует вину за свои деструктивные фантазии. Это вызывает чувство депрессии, которое уменьшается только тогда, когда появляются идеи исправления и восстановления, которые приносят облегчение. Мелани Кляйн рассматривает эту фазу, которую она называет «депрессивной позицией», как необходимую для дальнейшего эмоционального развития.
Другие аналитики в Америке и Европе, включая автора, придерживаются того взгляда, что сосуществование двух противостоящих инстинктивных сил само по себе не является значимым фактором для создания психического конфликта. При клинических наблюдениях отмечено множество случаев, которые являют собой удачное соединение между деструктивными и эротическими побудительными мотивами. (Например, при потреблении пищи она разрушается для того, чтобы быть включенной в структуру организма, при сексуальных притязаниях на партнера оказывается агрессивное воздействие для того, чтобы добиться близкого контакта.) Далее, у маленьких детей любовь и ненависть, привязанность и гнев, нежность и агрессия, желание уничтожить любимых людей или игрушки и желание сохранить и обладать ими кажутся часто сменяющимися и внешне не связанными друг с другом, каждое из противоречивых стремлений изо всех сил пытается достичь своей цели. Психические представители двух органических сил (деструктивных и эротических) остаются не связанными друг с другом до тех пор, пока некоторая центральная точка сознания не появится в структуре личности. Именно развитие этого центра (эго) приводит в результате к постепенной интеграции инстинктивных стремлений и может привести к их столкновению и несовместимости. Согласно высказанным взглядам, наличие психических конфликтов и чувства вины, как их результата, предполагает, что достигнута специфическая, сравнительно высокая стадия в развитии эго.
Трансформация агрессии
Все психоаналитики согласны, что в тот или иной момент развития маленького ребенка агрессивные побуждения становятся несовместимыми с другими стремлениями или наиболее значимыми факторами индивидуальной психики. Агрессия становится недопустимой; идеи, фантазии и желания, представляющие ее, кажутся опасными, вызывающими вспышки тревожности, и по этой причине вытесняются из сознания. Методами, используемыми для этого, оказываются защитные механизмы эго, необходимые для отражения и трансформации опасных прегенитальных сексуальных стремлений. Эти механизмы разбираются и подробно обсуждаются в курсе психоаналитического изучения сексуальных влечений.
Подавление агрессии, реактивные образования и торможение
Подавление агрессивных и деструктивных стремлений приводит к смещению враждебных намерений и желаний смерти любимым родителям из сознания ребенка в бессознательное, без каких-либо изменений в этих стремлениях по существу. Чтобы уменьшить опасность их возвращения из бессознательного, противоположные позитивные, опирающиеся на любовь стремления усиливаются в сознании. Ребенок развивает реактивные тенденции в виде избытка вежливости, отвращения к насилию, чрезмерной заботы, тревоги за безопасность, здоровье любимого человека и т. п. Вредные последствия торможения жизненно важных функций агрессии выражаются в снижении эффективности действий, сопровождающих переживание ребенком чувства влюбленности.
Проекция и вытеснение агрессии
До того как установится строгое разграничение между бессознательной и сознательной частями психики, агрессия отражается другими методами. Агрессивные и деструктивные импульсы проецируются вовне; то есть они перестают ощущаться как часть внутреннего мира ребенка и действительно приписываются людям из внешнего мира, как правило тем же самым, на которых направлялась первоначальная враждебность. Ребенок начинает сильно бояться ранее любимых людей, которым теперь приписывается роль агрессоров и преследователей.
Агрессивные влечения наконец могут быть перенаправлены с основных объектов любви ребенка (родителей) на менее важные в жизни ребенка объекты. Это избавляет интимные семейные отношения от негативных вкраплений. Но полезность этого может сойти на нет из-за опасности возникновения чрезмерно негативных и враждебных установок по отношению к людям за пределами семейного круга (например, незнакомцам, случайным знакомым, обслуживающему персоналу, иностранцам) и т. п.
Подобные установки не исчезают под воздействием опыта, так как они основываются не на реальной оценке людей, представляющихся опасными, и существуют как форма предотвращения нового обращения реакции ненависти на объекты, изначально вызывавшие двойственные чувства.
Проекция и вытеснение агрессии являются причиной многих проявлений напряженности, подозрительности и нетерпимости в отношениях между людьми и даже целыми национальностями.
Направление агрессии внутрь себя
Некоторые свойства деструктивных стремлений оказываются неизменно направленными против «Я» индивида; в норме их влияние компенсируется подобными же свойствами эротических побуждений, которые сохраняются в «Я». Если, напротив, деструктивные побуждения слишком сильно сдерживаются от воплощения во внешнем мире, то очень много агрессии оказывается внутри. Печальные последствия подобного распределения агрессивной энергии проявляются в телесной сфере, в виде увеличения вероятности развития органических заболеваний; в психической сфере – в виде потери самообладания, жестокой самокритике, чрезвычайной строгости суперэго, в виде депрессивных состояний, саморазрушительных и суицидальных тенденциях.
Сублимация агрессии
Агрессивные побуждения, смешанные с эротическими импульсами, уменьшают свои деструктивные свойства и вносят существенный вклад в достижение жизненных целей.
Практические приложения
Родители, воспитатели и люди, работающие в области детской терапии, чаще всего интересуются двумя вопросами: насколько природа агрессивных побуждений определяется внутренними факторами (такими, как наследственная предрасположенность, врожденная сила деструктивных и эротических побуждений, зависящая от телесной конституции способность терпеть проявления агрессии в психике) и насколько велико влияние внешних факторов (таких, как установки родителей, увеличение или уменьшение количества деприваций или фрустраций, жесткие или мягкие методы воспитания).
Ответы на эти важные вопросы лежат за пределами данной работы, которая в лучшем случае может предоставить краткий обзор предмета изучения. Здесь я могу только выразить мнение, что ответы на них должны основываться на следующих клинических фактах, полученных из наблюдений за отдельными детьми и их группами.
1. Усиленная фрустрация существенных либидозных желаний (возникающая, например, от нелюбящей, запрещающей, отвергающей установки родителей) ненормально усиливает детские агрессивные реакции на вполне нормальные и неизбежные депривации, которым любой ребенок подвергается с рождения.
2. Недостаток ровного любящего отношения в раннем детстве, вызванный как внутренними, так и внешними факторами (такими, как потеря родителей или людей, замещающих их, травмирующее отлучение от груди и т. п.), вызывает состояние эмоционального голода с последующей задержкой или полной остановкой эротического развития ребенка. В таких случаях не может возникнуть нормальное соотношение между эротическими и деструктивными побуждениями, и агрессия проявляется в виде чистой деструктивности. Подобные случаи происходят иногда и при семейной жизни, но в основном они изучаются на осиротевших либо как-то иначе обделенных детях, чье детство пришлось на время войны либо прошло в интернатах и т. п.
3. Деструктивность, правонарушения и преступления у детей, вызванные остановкой их либидозного развития, о котором говорилось выше, не поддаются прямым педагогическим влияниям, таким, как жесткий контроль, наказание, увещевание и т. п. Соответствующая терапия должна быть направлена на ущемленную, дефектную сторону эмоционального развития таким образом, чтобы вызвать нормальное взаимодействие между эротическими и деструктивными импульсами и поместить агрессию под полезное смягчающее влияние любовных переживаний ребенка.
4. На спонтанные внутренние конфликты ребенка с агрессивными побуждениями, направленными против любимых родителей, оказывает сильное влияние терпимость или нетерпимость, которую проявляют родители в каждом отдельном случае.
Толкование агрессии[12]
Психоаналитические идеи в области методики, клинической теории или практики временами поднимаются на такие позиции, что возникает необходимость их научного обсуждения на одном из международных психоаналитических конгрессов. Выбор вопросов, подлежащих ближайшему рассмотрению, определяется актуальностью причин, по которым эти вопросы возникают. Но, каковы бы ни были замыслы Планового комитета конгресса, необходимо сегодня привлечь всеобщее внимание и к таким вопросам, как проблема навязчивых состояний, которая последнее время не освещалась; напомнить о важности сохранения точности первоначального смысла термина реагирование, который утрачен из-за того, что его слишком часто использовали в последние годы. Установить определенный порядок обсуждения этих вопросов и, если это окажется возможным, достичь согласия во мнениях, касающихся одного из главных источников, послуживших развитию психоаналитической мысли, основного предмета дискуссий на данном конгрессе – предмета агрессии.
Каким бы ни был результат предыдущих попыток, очевидно, последняя только продемонстрировала некоторые пределы подобных усилий, предпринятых научно-исследовательскими группами. Нам предоставлен полезный обзор соответствующих публикаций, предусмотренный психоаналитическими журналами последних тридцати или сорока лет, частично в форме рецензий, но большей частью в форме подражаний и повторного утверждения исходных мнений. Чего этим не удалось добиться, так это разъяснения неопределенности статуса агрессии в теории влечений и прояснения некоторых крайне важных проблем, например таких, как роль агрессии в нормальном развитии ребенка; ее связь с функционированием нервной системы; ее роль в формировании характера; ее вклад в патогенез неврозов, психозов, склонности к преступлениям, извращениям и так далее.
Неудачи, с которыми пришлось встретиться в этом отношении, были достаточно крупными, пока аналитики, благодаря своим предыдущим исследованиям, не подготовились достойно к изучению агрессии. Это подчеркнул на симпозиуме Мартин Штейн (Lussier, 1972), который объявил агрессию законной областью психоаналитических исследований и был удивлен «туманными представлениями» авторов относительно данного вопроса.
Что затуманивает взгляд аналитика, считающего, что агрессия представляет собой опыт чередования сексуальных влечений? Подобные открытия, если поместить их в новые условия, неизбежно порождают ожидания, но вот оправданны они или нет? В последнем случае они начинают играть роль предвзятых идей, которые препятствуют исследованию, то есть затрудняют беспристрастную клинико-психологическую проверку вопроса, решения которого требуют участники конгресса.
Все, что я имею в виду, – это надежность понятий, которые крепко укоренились в сексуальной теории психоанализа: раскрытие уровней и стадий младенчества, через которые влечение должно пройти, пока не достигнет конечного продукта; характеристика влечения с точки зрения источника, цели и объекта и, наконец, включение влечения в рамки дуалистической теории влечения.
Стоит проверить эти идеи, которые происходят из учения о сексе, насколько они применимы к агрессии; взять на заметку схожие черты или имеющиеся различия и в итоге определить, не являются ли указанные вопросы лишь подобием смирительной рубашки, сдерживающей изучение агрессии.
Концепция стадий развития
В беспристрастном исследовании полового пленения, которое предваряла публикация книги «Три очерка о теории сексуальности» (1905), идея последовательных либидозных стадий в качестве предшественников взрослой половозрелости выделяется как более значимое открытие. Проследить сексуальную жизнь взрослого пациента до ее корней, уходящих в детство, и установить эти остаточные явления в их искажениях и извращениях всегда было одной из важнейших задач психоаналитической терапии. Далее, задолго до начала независимых аналитических исследований агрессии агрессивная природа детской сексуальности принималась как должное, как подтверждаемое каннибалистскими тенденциями на оральном уровне; садистскими, мучительными, нарциссическими характеристиками отношений на анальном уровне; доминирующими, подавляющими качествами фаллической сексуальности. Нет сомнений, что психоаналитические исследования были перенесены на выявление основной роли агрессивных примесей в ранних формах сексуальной жизни. Если благодаря вмешательству невротических помех агрессия отсутствовала, была подавлена или задержана, то это с неизменным результатом приводило к тому, что оральные, анальные и фаллические удовольствия были ослаблены или утеряны и в результате не могла быть достигнута ни одна из естественных целей чувственной жизни ребенка. Опыт, демонстрирующий столь близкую связь между сексом и агрессией в жизни ребенка, может, таким образом, сказаться на готовности исследователя постичь стадии и уровни в развитии агрессии у человека. Фактически такие понятия, как оральная, анальная и фаллическая агрессия, обильно разбросаны по всей психоаналитической литературе, не только как стенографические описания агрессивных элементов, связанных с оральностью, анальностью или фаллической сексуальностью, но в качестве доказанного факта, что именно агрессивное влечение, так же как и сексуальное влечение, подвергается качественным изменениям. Перед тем как делать подобные выводы, необходимо предпринять дальнейшее изучение развития смешения влечений в раннем возрасте, на этот раз с точки зрения агрессии.[13]
Источник, цель и объект
Остальные понятия должны рассматриваться с точки зрения возможности их применения к источнику, цели и объекту. Относительно секса было доказано, что его проявления так часто рассматриваются в психоанализе, что применяются почти автоматически к любым другим инстинктивным устремлениям.
Источник агрессии
Источник феномена агрессии обсуждался не только в психоаналитических кругах, но и далеко за их пределами этнологами, антропологами, социологами. Среди представителей упомянутых наук можно обнаружить самые различные мнения, варьирующиеся от убеждения, что «в случае человеческой разновидности агрессивного поведения для него имеется филогенетическое основание» (Lorenz, 1963), до не менее глубоких убеждений теоретиков, отводящих решающую роль в формировании личности окружающей среде, что агрессия является «заученной реакцией» и «не имеет биологических оснований», а «агрессивное поведение в целом определяется особенностями окружающей среды и культурными условиями». «Импульсы физико-химического типа, стимулирующие работу мозга», «основные структуры нервной системы» и так далее, несут ответственность за деятельность всего организма.[14]
То, что появляется во внеаналитическом мире как возрождение полемики о воспитательном значении среды, находит отражение у психоаналитиков в диспутах о том, к чему относить агрессию – к эго или, как это делал Фрейд, к ид. Соответственно высказывания колеблются от взгляда на агрессию как на «приобретенную способность» в дополнение к восприятию ее в качестве инстинктивного влечения (Sandler, в кн. Lussier, 1972) до определения ее статуса как «независимого, изначального, врожденного влечения» (Loewenstein, в кн. Lussier, 1972), последнее высказывание подкрепляется мнением клиницистов, основанном на трех наблюдаемых проявлениях – всегда имеют место: 1) очевидный импульс, присущий любому агрессивному стремлению; 2) очевидное облегчение, которое следует за разрядкой; 3) очевидное страдание и его патологические последствия, когда разрядка блокирована.
Дальнейшие доводы обеих сторон сосредоточиваются вокруг вопроса, существуют ли «агрессивные» зоны, эквивалентные или по крайней мере сравнимые с эрогенными. Некоторые авторы отмечают их явное отсутствие (Brenner, 1971; Gillespie, 1971) так же, как и отсутствие каких-либо доказательств связи с психологическим или эндокринным феноменом (Brenner, 1971). Другие рассматривают мышцы как агрессивные зоны (Stone, 1971) – взгляд, диаметрально противоположный точке зрения Гиллеспи, который видит двигательный аппарат не как источник, а как исполнительный орган агрессии. Также существует мнение, что «нет чистых эрогенных зон» и все они служат как либидо, так и агрессии (Eissler, 1971).
Благодаря множеству несхожих мнений, абсолютно дивергентных, у слушателей сложилось впечатление, что проблема источника агрессии еще не решена, то есть если в отношении полового развития «физические связи между стимуляцией и удовлетворением могут быть намечены с относительной легкостью», то в области агрессии процессы не поддаются такому структурированию (Eissler, 1971).
Похожий приговор «недоказанности» был вынесен Гиллеспи (Gillespie, 1971). Он предложил определить агрессию как «фундаментальный, неизменный элемент в конституции человека». Оставляя вопрос о природе, так же как и об источнике этого элемента, открытым. Формулировка, очевидно, разработана для того, чтобы прекратить этот спор и построить мост между различными суждениями.
Цель агрессии
Как и следовало ожидать, различия во взглядах относительно источника агрессии распространяются и на такой предмет, как ее цели. Различные предложения, упомянутые здесь, представляют широкий круг. В него входят такие цели, как разрядка или избегание возрастающего напряжения, смещение расстройства и неудовольствия, поддержание гомеостаза (Gillespie, 1971) или его разрушение, и все ради того, чтобы совладать с самим собой.
Тем не менее среди этих многочисленных описаний, на мой взгляд, недостаточно внимания уделено бросающемуся в глаза различию между сексом и агрессией относительно их целей. Либидозные цели, биологические или психологические, прямые или сублимированные, всегда побуждаются особым образом. Агрессия, наоборот, может ассоциироваться с посторонними, внешними целями, откуда она и берет свою силу.
Конечно, это нам знакомо из изучения сексуальности раннего возраста, где агрессия сливается с либидо и помогает достичь цели. Но это лишь один пример из многих. Агрессия так же приходит на помощь, как созидательная или разрушительная сила в достижении таких целей, как, например, отмщение, ведение войны, отстаивание чести, осуществление акта милосердия, достижение власти (Stone, 1971), то есть служит целям, которые диктуются эго или суперэго.
В этом заявлении имеется намек на существование двух линий развития целей, положительной и отрицательной. Эйсслер (1971) описывает их как начальную стадию «самосохранения, обладающего чрезмерной агрессивной энергией», и поздние стадии «нарциссизма и амбивалентности», где нарциссизм служит рулевым колесом агрессии, влияя на агрессию и используя ее в своих целях.
