Анна Евдо
Десять слов
Она больше не малышка. Ей уже семь. Нетерпеливо переминается в проходе с ноги на ногу и машет мне, параллельно набирая сообщение в телефоне.
– Привет, деда! – Тонкие ручки обвиваются вокруг меня. Она на мгновение прижимается и смеётся, указывая на мой стульчик. – Ты снова со своим пеньком?
Я улыбаюсь в ответ, киваю, глажу её по спине, отгораживая от людского потока, и подталкиваю к колонне.
– Я написала маме, что вижу тебя и всё в порядке. Ты ей можешь не звонить. А ещё, – тараторит моя птичка-говорун, но вдруг осекается, привстаёт на носочки и громко шепчет мне на ухо, – я бы хотела поночевать у тебя сегодня. Даже сочинила, что оставила с прошлого раза пижаму, хотя на самом деле спрятала её под тетрадями в нижнем ящике стола.
Переливчатые, словно небо, глаза смущённо смотрят на меня и заведомо ждут поддержки.
– Что ж, придётся найти магазин пижам, нужно же тебе в чём-то спать… – Голос пересекает, потому что моя девочка-тростинка снова порывисто обнимает меня. – Только больше не обманывай, хорошо?
– Хорошо, – соглашается она, пряча зарозовевшие щёки. – А пижаму не нужно, деда. Я посплю в твоей футболке.
«Станция «Щёлковская». Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны».
Мы до последнего сидим, соприкасаясь рукавами платья и рубашки. Апрель выдался необыкновенно тёплым. Наши пальцы переплетаются, когда мы одновременно поднимаемся и выбегаем из вагона. Взлетаем вверх по ступеням и врываемся в напоённый весенними ароматами воздух.
Идём, продолжая держаться за руки. Ксюша указывает на цветущие яблони и рассказывает, какие сорта растут в саду её родителей. А я просто иду рядом и любуюсь ею.
Нам остаётся десять минут до дома, где она снимает комнату. Прямая аллея, на которой мы оба, не сговариваясь, всегда сбавляем шаг, замедляем время и оттягиваем момент расставания до завтра. Примерно между пятой минутой пути и единственным фонарём нас накрывает внезапный дождь. Сильный и прохладный. Укрыться негде, и мы торопимся под козырёк подъезда. Одежда успевает промокнуть, волосы липнут к голове и с них стекают холодящие струйки.
– Поднимемся. – Тянет меня за руку Ксюша.
– Неудобно, поздно уже, – возражаю я.
– Ни за что не отпущу тебя мокрого ехать через полгорода. – Вскидывает голову моя упрямица, берётся за ручку двери и тянет сильнее.
Мы поднимаемся на третий этаж, стряхиваем влагу, смеёмся, когда брызги попадают на каждого из нас. Ксюша поворачивает ключ.
