Анна Белинская
Хочу от вас ребенка

Глава 11.

Алена

От вынужденного соприкосновения с теплом мужского тела кожу на моем бедре зажгло. Зажгло у меня не только кожу, но и под резинками новых капроновых чулок, отчего мой воинственный настрой начал сбоить и летел к пресловутым чертям.

Я растерялась.

Не каждый день мне приходилось соблазнять мужчину.  Признаться, мне вообще не приходилось соблазнять мужчин, они появлялись сами собой, проявляли инициативу, периодически разбавляя мою до краев заполненную работой и заботой о брате жизнь. А потом так же бесследно исчезали, не сумев в нее вписаться. Кто-то раньше, кто-то чуть позже…

Я набрала в грудь спертый концентрированный воздух.

Как вообще это делается – флиртовать? Как расположить к себе мужчину в конкретном случае, и уместно ли?  Я же не отношений с Зайцевым хотела, а всего лишь пробирку с его генетическим материалом, так может, и не стоило так загоняться?

Я уставилась на точеный профиль Ивана Романовича, подмечая, что его отросшая за день щетина пробивалась густо и ровно – отлично с точки зрения генетики. Тестостерон, должно быть, высокий. И вообще… Нервно облизала губы. Зайцев выглядел обалденно среди шумного зала, который мягко плыл и покачивался, оставляя четким пятном лишь близко сидящего ко мне мужчину.

– У меня что-то на спине написано? – неожиданно Зайцев повернулся в мою сторону, вопросительно изогнув правую бровь, чем заставил меня встрепенуться.

– Э…что? – подобралась я и непонимающе нахмурилась, машинально бросив взгляд на кипельно-белую ткань его рубашки.

– Ну вы так смотрели… как на скидки в любимом магазине.

Я вспыхнула! Как же неловко… но зачем так грубить?

– Не понимаю, о чем вы…– хмыкнула в ответ. Не признаваться же, что я действительно прожигала его спину своим взглядом. А как он вообще это понял? У него что, глаза на зад…хм…спине?

Поражаясь своим бредовым мыслям и неординарным умениям зава, я схватила первый попавшийся бокал со стола и махом опрокинула в себя. Горло обожгло ядреной смесью виски с колой, в которую колу, похоже, забыли налить.

– Волкова, ты бы сказала, я бы тебе тоже намешал. Чего воруешь? – усмехнулся Виталик, когда у нашего стола материализовался Андрюша с бутылкой воды и чистым стаканом.

– О, я, похоже, уже не в кассу!  – весело подытожил Сотников. – Ален, так, может, не воды надо было тебе принести, а чего покрепче? Я пулей!

Впервые в жизни мне хотелось ударить человека. Я не склонна к насилию. Просто я человек крайне повышенной эмпатичности.

Но Сотников, как и сказал, оказался пулей, стремглав исчезнув.

Я сидела ни жива ни мертва.  Правую половину моего лица запекло, и я повернулась на источник этой реакции.

Гадкий Заяц насмешливо разгуливал по мне голубыми глазами.

«Что?» – мысленно покосилась на его кривую улыбку, на что он неопределенно пожал плечами, а следом повторил за Андреем, копируя его радостные интонации:

– Надо было не воды принести, а чего покрепче… А коллектив, вероятно, не в курсе, что вы не пьющая, да? – сверкнул глазами, отпивая своё пиво. – Я, порядком, устал считать ваши баллы отличного сотрудника. Идете на рекорд, Алена Алексеевна, – припечатал с нескрываемым ехидством и следом отвернулся.

Казалось, что падать больше некуда, когда снизу постучали…

Мое лицо залило краской. Щеки пылали. Я… я не ожидала от него ничего толкового, но все равно разочарована.

Какое счастье, что занудство по наследству не передаётся.

Ну по крайней мере, доказано не было. В отличие от голубых глаз, широких плеч и залипательных ямочек при улыбке…Только это заставило меня собраться, а не послать Ушастого бабочек ловить. Честное слово, я была близка к тому, чтобы пожелать Зайцеву расслабиться и прилечь отдохнуть. Желательно на рельсы. Но тут вернулся тот, который «пуля», таща за собой официантку с полным подносом разнообразного алкоголя и закусок, и последнее слово осталось не за мной.

Стол оживился. Народ сдавал грязные тарелки, расставлял новые. Виталик бахнул пробкой от шампанского под одобрительный визг девчонок, кто-то орал в микрофон «Рюмка водки на столе», и в этом балагане я решила плюнуть на нашего заведующего. Не нужен мне такой вредный физиологический отец для будущего ребенка!

Хотя… эти голубые глаза, конечно, не помешали бы, но… я обиделась. Откинулась на спинку дивана, уложив на нее локоть и подперев щеку кулаком. Изнутри меня распирало так, что я нервно ерзала по сидению. Надеюсь, Зайцев не подумает, что меня мучали, скажем, геморрой или паразиты. Пфф… Конечно, не подумает. О чем ты, Волкова? Он, в отличии от тебя, вообще о твоей персоне не думал, сидя расслабленно и подавшись корпусом близко к столу.

Зайцев молчал, лишь изредка поддерживая беседу короткими фразами. Тем не менее, он был звездой нашего стола! Ему заглядывали в рот практически все. Кроме меня, ведь я сидела позади него и прожигала его спину, туго обтянутую белой тканью сорочки, огнедышащим взглядом. Внимание всех коллег было обращено нашему скверному заву, а меня бесило! Бесило, что его внимание не касалось меня! Будто меня вообще не существовало! Будто меня он нарочно игнорировал. Меня! Женщину, планирующую от него забеременеть!

«Идете на рекорд, Алена Алексеевна, – в мыслях пробубнила голосом Зайца. – Нет уж, Иван Романыч, это вы идете на рекорд, теряя баллы», – и послала его спине мысленный фак.

Потом еще один. Надеюсь, оба до него долетели. Я никогда не была стервой и истеричкой. Повторюсь, я человек крайне повышенной эмпатичности. Вот и все.

– Иван Романович, – выпрыгивая из штанов, Виталя переключил внимание зава на себя, чем вызвал во мне бурю негодования. Хрен тебе, а не пироги. Пусть жена теперь тебя кормит! – А еще в отделении случай был, – заикаясь, подавился своим смехом, – привезли нам экстренно мужика. С ним двое сопровождающих. С виду бритоголовые бандюганы в кожаных куртках. Короче, мужику тому требовалась трансплантация роговицы. Мы собрали врачебный консилиум, ну и начали объяснять эти двум шкафам, что необходимо ждать донорский материал для пересадки. И тут меня один прерывает и совершенно серьезно спрашивает: «Док, че, глаз нужен? Если через часа 3-4 привезу, нормально будет?».

Стол мгновенно взорвался хохотом.

Я закатила глаза. Эту историю Сосновский рассказывал при любом удобном случае. Особенно, когда выпьет. Всем уже давно не смешно. Кроме самого Витали, закатывающегося пьяной истерикой.

Я посмотрела  на Зайцева. Его голова была повернута вправо, к ржущему Витале, демонстрируя мне четкие линии профиля.  Губы лениво улыбались. Скорее из вежливости, нежели в ответ на рассказ Виталика.

Это тоже неимоверно раздражало. Зайцев был сдержанно вежлив со всеми! Со всеми, кроме меня! Будто мне выпала черная метка.

Проследила за тем, как Иван Романыч поднял руку и поднес к губам стакан с виски-колой, которую термоядерно замешал Сосновский. После сделал небольшой глоток. Когда он сглотнул, его кадык дернулся. Боже… Я кошмарно пьяна, раз увидела в этом мужском естестве дикую сексуальность.

Тоже сглотнула внезапно образовавшийся ком в горле.  Меня заводило, как Зайцев пил. Даже эта простая функция делала его каким-то другим… породистым, что ли… А еще от него пахло… Сквозь винегрет разносортных запахов, витающих в воздухе бара, я ощущала, как мой начальник пышет здоровьем, неподдельной мужественностью и капелькой горького мускуса.

Чем дольше я молча сидела и уныло потягивала крохотными глотками какую-то мешанину Витали, тем больше мне становилось инвефе…индере, тьфу, ин-де-фе-рентно на то, что Зайцев вредина и зануда. Характер по наследству не передается! А видеть в своем будущем ребенке его голубоглазую копию – я была не против. Уж научить ее добру, вежливости и порядочности я сумею. Павла же воспитала!

На волне этой будоражащей мысли я мужественно решила завязать очередной конструктивный разговор с будущим отцом.

Ну, Зайцев, это твой последний шанс сдать мне свой эякулят. Не провали!

Глава 12.

Алена

– Кхм! – я громко кашлянула для привлечения внимания Ивана Романовича. – Кхм, кхм, – еще раз натужно выдавила из себя кашель, но вместо реакции потенциального осеменителя мне прилетело сзади – Андрейка приложился ладонью к моей спине, ощутимо по ней похлопав.

– Подавилась, Ален? – уточнил участливо, за что получил от меня грозный взгляд.

Не твое внимание мне нужно, балбес! А одного конкретного представителя человеческого генофонда, которому до меня не было никакого дела. Интересно, если бы сейчас я действительно подавилась и начала задыхаться, Заяц оказал бы мне первую медицинскую помощь или, наоборот, помог бы отдать Богу душу?

Ладно. Переходим к плану Б. План А с треском провален, действуем решительно!

– Иван Романович… – хлопнула его по плечу. Не настолько, чтобы могла сломать ему плечевую кость, но достаточно ощутимо, чтобы привлечь к себе внимание.

И замерла. Ощущение горячего твердого тела под тонкой тканью белоснежной рубашки внезапно оказалось очень острым. Кончики пальцев закололо, вверх по предплечью побежали микротоки.

Зайцев медленно обернулся, по своему обыкновению вопросительно изогнув бровь. Его слегка мутный взгляд проехался по моей шее от подбородка до ключиц, опустился в зону декольте, задержался на вырезе платья у самой груди и только потом остановился на моем порозовевшем от такого избыточного внимания лице.

– Слушаю вас, Алена Алексеевна… – впорол в меня свой пристальный «васильковый» взгляд.

Я быстро облизала губы, мысленно подбадривая себя и убеждая быть беспечно- дружелюбной.

– А откуда к нам… – «такого красивого дяденьку замело?»  – хотела ляпнуть, но вовремя опомнилась, – …вы…перевелись? – выпалила первое, что пришло в голову.

Губы Ивана Романыча стиснулись в тонкую линию. Мне могло показаться, но, кажется, он только что подавил в себе желание улыбнуться. Покосился на меня, сделал очередной большой глоток из стакана с виски-колой, прежде чем сказать:

– А вы не знаете?

– Без понятия, – я расплылась в лучезарной улыбке, всем своим видом демонстрируя жгучую заинтересованность.

– Хм, – Зайцев, сощурившись, наблюдал за мной поверх стеклянного бокала, будто искал подвох в моем внезапном любопытстве, – сложно поверить, Алена Алексеевна. Учитывая, сколько времени вы отводите коммуникации с коллегами буквально на всех этажах нашего центра.

Я застыла.

С виду нормальный человек. А бредит.

От очередного ироничного укола, которыми так щедро сыпал в мою сторону Иван-нудяга-Романович, я скрипнула зубами, при этом мужественно стараясь удержать улыбку на лице.

Характер по наследству не передается, помни, Алена! А вот эта обворожительная ямочка на его щеке – вполне себе «да». Возможно, именно эта ямочка сдерживала меня от совершения преступления, по части убийства.

– У вас неточная информация, Иван Романович. Я ни разу и ни с кем не обсуждала вас, – ответила, намеренно выделяя последнее слово и концентрируясь на ленивой усмешке заведующего, которую я без сомнения находила сексуальной. Ради такой усмешки можно чуть-чуть потерпеть занудство ее обладателя.

– Жаль… – беззаботно ответил Зайцев и приложился губами к стакану, пока я старалась качественно переварить брошенную им реплику.

Жаль? В смысле?

Стоп, стоп, стоп…

– Хотите сказать, вам жаль, что я вас ни с кем не обсуждаю? Я правильно понимаю?  – я совершенно запуталась. Мой опьяневший мозг отказывался здраво соображать.

В ответ Зайцев неопределенно пожал плечами, прежде чем ответить:

– Выходит, конкретно я вам не интересен.

Моя челюсть попыталась упасть в тарелку. Низ моего живота свело теплой короткой судорогой.

Он, что, флиртовал со мной или я выдавала желаемое за действительное?

– Хотите быть мне интересны? – сама не поняла, откуда нашла в себе смелость спросить.

Иван Романыч развернулся ко мне всем корпусом, наши лица оказались близко друг к другу, отодвигая шумный, душный зал караоке на второй, размытый план. Мужское теплое дыхание легким движением воздуха коснулось моей щеки, тревожа внутри тонкие струны. Зайцев прогулялся по моему лицу немного захмелевшим взглядом и коротко улыбнулся одним уголком губ, не без труда сосредотачиваясь на моих глазах.

Ничего не ответил. Продолжал смотреть на меня в упор, выдерживая многозначительную паузу. Вместо слов он придвинулся ближе и закинул одну руку на спинку дивана за моей спиной, а вторую положил на стол прямо передо мной, рассеянно прокручивая свой бокал длинными пальцами.

Будто захватил меня в полукольцо.

Стало жарко. Ощущение нервной невесомости в животе стремительно нарастало. Я не рассчитывала так быстро перейти к почти объятиям. Точнее, на объятия я вообще не рассчитывала…

Иван Романович снисходительно хмыкнул, наблюдая за тем, как я напряглась от его внезапной близости. Весело сверкнул голубыми глазами, залпом допил свой напиток и отодвинулся подальше, давая мне возможность свободно дышать, после чего произнес практически интимным шепотом, от которого побежали мурашки:

– Я не столько хочу быть вам интересен, сколько пытаюсь разгадать тайну намеков Ады Адамовны. У меня в кабинете во время поздравления, – начал перечислять он, распугивая моих мурашек. – Подозрительная песня, которую вы исполняли, когда я пришел, – сощурился, сканируя мое мгновенно мучительно покрасневшее лицо. – Вот и думаю, Алена Алексеевна, может, вам есть что по этому поводу мне рассказать? Я у вас с госпожой Пельц – объект для насмешек? – вкрадчиво поинтересовался Иван Романович, поглаживая пальцами грани своего бокала.

Я вытянулась в струну. В позвоночник словно воткнули металлический кол.

– Что вы говорите? Вы не так поня…– запальчиво затараторила, но внезапный громоподобный голос Адовны, в несколько раз усиленный микрофоном, перебил мои оправдания.

Присутствующие за столом, как по команде, повернули головы в сторону сцены, которую вновь оккупировала старшая медсестра.

– Дамы и господа! Товарищи и коллеги! Да что там…семья!!! – Адовна в сердцах махнула рукой, а потом умильным жестом смахнула с глаз невидимые слёзы. – Хочу ещё раз поздравить наших мужчин! Настоящих защитников, всегда готовых подставить сильное плечо и прийти на помощь! Мужчины! Мальчики! Я вас очень люблю! – Ада Адамовна постучала себя кулаком в пышную грудь для убедительности, смотря в сторону нашего стола. Андрюха с Виталиком, крепко обнявшись, пьяно заулыбались. Зайцев сдвинул брови к переносице и сжал челюсти, выдавая тем самым неловкость от столь щедрого проявления чувств нашей старшей медсестры. В такой трудный для него момент мне захотелось успокаивающе погладить его по плечу, но я вовремя себя остановила, вспомнив, что прилично пьяна. Трезвой до такого бы не додумалась.

– Оставайтесь такими, какие вы есть, и оберегайте, любите своих женщин! – тем временем продолжала распинаться захмелевшая Ада Адамовна. – Эта песня для вас! И особенно… – Пельц низко хохотнула и ткнула пальцем прямо в нашу с Зайцевым пару, – для вас, Иван Романович! И дам, сидящих рядом! – подмигнула Адовна так, что перекосило половину лица, а после дала широкую отмашку диджею о старте.

Полилось музыкальное вступление. Наш стол взорвался весельем. Подвыпившие коллеги смеялись и, чокаясь фужерами, желали друг другу долгих счастливых лет.

Все, кроме Зайцева. Тот, нагнувшись ко мне, в самое ухо возмущенно зашипел:

– Вот! Что это такое?! – он взмахнул рукой в направлении сцены, на которой Ада Адамовна фальшивила, но старательно пела:

– Не зови меня «Зая-я-я», зови меня замуж!

   Не зови меня baby, b-b-b-baby…

    Лучше сделай мне baby.

     Сделай мне baby-у-у-у!!! (Клава Кока «Замуж»)

Я прикрыла глаза ладонью, мучительно страдая в этот момент.

Адовна, убью! Но сначала отберу подаренный ей несколько лет назад радиоприемник, из которого, вероятно, она черпала весь свой репертуар.

Надеясь, что, если я не видела закрытыми глазами разъяренного Зайца, значит, и он меня тоже, начала медленно двигаться по дивану. В сторону выхода. Или туалета. А лучше другой планеты.

– Стоять! – на мое плечо приземлилась тяжелая лапа. Должно быть, заячья. – Куда собрались, Алена Алексеевна? – прогремел голос зава.

Боже, боже… что сказать-то?

– Я…я, – распахнула глаза, напарываясь ими на требовательно взирающего на меня Зайцева. – Попи́сать. Можно? – и попыталась улыбнуться.

Глава 13.

Алена

Несмотря на то, что в баре не протолкнуться, в женском туалете я была одна. Компания моего собственного отражения в зеркале, в которое смотрелась какое-то время, меня полностью устраивала.

В который раз ополоснула кисти рук прохладной водой и приложила мокрую ладонь ко лбу.

Меня немного шатало.

Когда я оказалась на ровных ногах, я прочувствовала каждый выпитый мною шот. Голова кружилась. Во рту пустыня, на лице потекший макияж. Этого достаточно, чтобы прямо из туалета направиться в гардероб, а оттуда домой?

Я не хотела возвращаться обратно за стол. Все дело в этом. Сердитый Заяц ждал от меня явки-пароли, с этим условием он отпустил меня в туалет. Надеюсь, он не подпирает сейчас дверь женского сортира?

Боже… во что я вляпалась? Точнее, во что Пельц меня вляпала?

Вздрогнула, когда дверь в уборную внезапно открылась, впуская кого-то одновременно со словами «…гуляй, шальная императрица…», доносящиеся из зала.

Я повернулась, чтобы посмотреть, кому выпала честь войти в туалет так красиво, и замерла.

– Здравствуйте! – улыбнулась Лиля, наш новый косметолог. Единственная женщина, которую я когда-либо видела рядом с Зайцем.

– Добрый вечер, – подарила ей ответную улыбку и проводила девушку сощуренным взглядом до кабинки, в которой спустя пару секунд она скрылась.

Мне стоило покинуть свое временное убежище. Так долго «пи́сать» даже для меня моветон, а что подумает придирчивый Зайцев?

Но… ноги меня не несли. И жгучее любопытство тоже.

С таким настроем я и дождалась Лилю, которая с очевидным удивлением посмотрела на меня, когда вышла из кабинки. Мы не были близко знакомы. Мы вообще с ней не общались, я даже фамилии ее не знала.

Как я буду выглядеть в ее глазах, когда начну расспрашивать о нашем таинственном заве?

Плевать.

Сегодня я и так перевыполнила план стыда, хуже быть просто не может.

– Привет! – я растянула губы в улыбке, когда девушка подошла к раковине и открыла кран.

Лиля вскинула на меня искрящиеся глаза, и на ее лице образовалось веселье.

– Привет! – отозвалась она.

Кажется, мы уже здоровались, но лишним не будет.

– Отличный вечер! – Я не знала с чего начать разговор.

– Согласна! Ты прекрасно поешь! – похвалила Лиля, и мы, не сговариваясь, одновременно рассмеялись. Хоть я и испытала толику смущения, вспомнив, что Лиля скорее всего имела ввиду песню про «Боже, какой мужчина», но на ее лице я не заметила колкой насмешки.

Лиля, улыбаясь, поднесла руки к дозатору с мылом и начала активно намыливать ладони, пока я кусала губы и обдумывала, как деликатно расспросить о Зайце, при этом не показывая глубокую заинтересованность.

Лучше, чем спросить прямо в лоб, я не придумала:

– Лиля… э-э… – девушка повернула ко мне голову, – наше отделение ломает голову, – начала беспечно, спихнув распираемый интерес на коллег, – Иван Романович… он… мы понятия не имеем, откуда его к нам перевели. Кто он и…

– Иван Романович? – задумчиво переспросила Лиля.

– Зайцев, – уточнила я и нахмурилась. Может, мне показалось, что я видела их вместе? Нетрезвый мозг еще и не такие картинки может подкинуть.

– А-а, Ванька, что ли? – радостно вспыхнула девушка.

Ванька… ну да. Он такой же Ванька, как я канцлер Германии.

Такое собственническое обращение мог позволить себе только близкий человек. Это, отчего-то, неприятно царапнуло в груди.

– Ой, я так рада была его встретить в медцентре! – тем временем возбужденно щебетала Лиля. – Представляешь, на лестнице случайно пересеклись! Мир-то, оказывается, как тесен! Я еще не успела толком ни с кем познакомиться, а тут Ваня…

Ваня… Никакой он ни Ваня! Иван Романыч он!

– Вы знакомы, да?

– Еще бы! – усмехнулась Лиля. – Учились вместе в Новосибе. И вот, встретились спустя столько лет в Москве! Удивительно, правда?

Правда…

В Новосибе… это в Новосибирске? Зайцев оттуда?

– Угу, – пробормотала в ответ. – А к нам его какими судьбами?

– Ванька рассказывал, что его Гуляев перетянул. Ой, не знаю, что уж наш главный ему пообещал, ведь за Иваном многие охотятся, – горделиво сообщила девушка.

В смысле – многие охотятся? У меня конкуренты? Сейчас главный охотник  – это я, остальные пусть расходятся!

– Почему за ним охотятся? – на всякий случай уточнила, раз уж Лиля была такой разговорчивой.

– Так он первоклассный хирург! Мы еще когда учились, он уже такое творил! Его многие хотят заполучить в команду.

Конкретно в это я поверить могла, Лиля лишь подтвердила общеизвестное.

– Вам очень повезло с ним, – девушка по-дружески коснулась моего плеча.

Повезло? Да он сатрап невыносимый… этот Заяц!

– Он За-а-я! – весело отозвалась моя собеседница.

Боже, я что сказала про Зайца вслух?

– Милый и пушистый! – навешивала на самодура почестей. – Да он первый красавец и умник у нас в меде был! Девчонки за ним косяками бегали.

– А он? – неожиданно для себя уточнила и прикусила язык.

– По Стругацким – «и пусть никто не уйдет обиженным!», – расхохоталась Лиля.

Понятно. Бабник, одним словом.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Ну сейчас… за ним тоже табунами бегают?

– Может, и бегают, – она пожала плечами. – Но для Ивана существует единственная любимая женщина, и ей он будет верен до конца своих дней.

Меня пригвоздило к полу. Обнародованная информация мигом разбила мои и без того хрупкие надежды на его привлекательные хромосомы.

Любимая женщина… Это конец, Волкова. Здесь точно без шансов. Тягаться с любимой женщиной тебе не по силам.

– Он женат, да? – кажется, мой голос прозвучал отчаянно тонко.

– Да… – подтвердила Лиля, – на профессии. Основательно и безнадежно. Ничего и никого не видит кроме медицины. Эх, такой мужик классный пропадает…– удрученно покачала головой девушка, которая в одно мгновение стала «подругой».  Боже, я готова была ее расцеловать!

Конечно, нельзя пропадать такому генофонду! Ответственность за его генофонд я готова взять на себя! Во благо человечества!

Я воспрянула духом, мысленно поблагодарила Лилю за предоставленную информацию и, поболтав с ней еще с минуту ни о чем, решительно настроилась «брать».

Когда я вернулась за столик, наша компания разбилась на кучки. Коллеги вели беседы между собой, кто-то вообще испарился, кто-то подпевал орущему в микрофон, и только Зайцев сидел в одиночестве. Откинувшись на спинку дивана, он смотрел в экран телефона, широко разведя колени в стороны.

Я плюхнулась на свое место, которое оставалось свободным, схватила со стола пузатый бокал с янтарной жидкостью и быстро опрокинула в себя. Может, эта порция алкоголя и была уже совершенно лишней, но мне сейчас было очень – очень надо!

«На случай важных переговоров», – по заветам Пельц.

Закрыв глаза, шумно выдохнула и, не оставляя себе пути к отступлению, твердо шепнула у самого заячьего уха:

– Иван Романыч, а в вашем роду шизофреники были?