Анна Атталь-Бушуева
Время в форме нуара – King of eternity heart by
Социальная вражда понарошку
– Не летишь, покоряясь судьбе
– В этом лайнере малой тоской,
– Не ведёшь разговоров в душе,
– Как по времени сжатой рукой
– Ты отжил – эту оземь строку,
– Ты нашёл утомление лет
– И не знаешь поэтому – формы
– Для искусства, которого нет
– На тебе, словно малой вражды
– Из под камня сочащихся стрел
– Из под призмы другого огня,
– Забирая на том и меня
– В этот воздухом слитый – мотор
– Из-за каторги спелой тоски,
– По которой ты лечишь – её
– Утомление в пройденном горе.
– Но прошла эта осень на стих
– И неявное просит – твой стиль
– В утомлении сбивчивых лет
– Только в прошлом, искавшего дня,
– По которому, словно вражда —
– Ты идёшь для судьбы – понарошку
– И таишься под недрами черт
– Из под мании сложного – дня.
– Для меня он – летящий портрет,
– Для другого под землю – ушедший,
– А над ним простирается – день
– В приготовленной маске – твоей.
– Ты ей будишь по роли – восторг,
– Ты летишь, как на лайнере сердцем,
– Снова встретив свой мир – идеал
– На последнем плато для двоих,
– Чтобы осень была для тебя
– Только утренней в форме – ожить
– И внутри неделённой игрой
– Под намерением полной луны.
– Ей и врозь ты бежишь – показать,
– Как летающий образ сомнения
– Видит прошлое в час – за тобой,
– Открывая свой миг – впереди.
– Социальному образу вдаль,
– За которым вражда – не обида,
– Не покойное тело из лет
– Для такого, как эта мораль,
– Для искусства внутри убежать
– Понарошку от мысли поэта
– И поэтому долго держать
– Утомительный казус в глазах.
Куда обратилась последняя осень?
– Забыта и прямо не пишет – тебе
– Над сердцем внутри – угнетённая ива,
– Над небылью риска – забыть и уйти
– От осени слова в маразме – своём.
– Он знал бы, что жёлтые листья – судьбы
– Нет так дороги, словно формы оливы,
– Не так очевидны – над этой порой
– Лежащей гордыни за мерной горой.
– Ты ей не обнимешь скупые – года,
– Ты взял одиночеству клетку – покоя
– И точишь просторные стены, взойдя
– На опыт любви – от такого, как я.
– Я был идиотом и в смелости – сам
– Нелёгкой рукой окрылял – безопасный
– Морали источник в картине – прекрасной
– Над ужасом смятой постели – в руках,
– Что ждёт так беспечно, как блики тоски,
– Как малый покров удивления – ужаса
– Для солнца сегодня – не видеть огни
– Внутри привидения жёлтого цвета.
– А только манить эти листья – умом
– Под точные грани любви – в беспокойстве,
– Где мы, как гранитные стены – идём
– И плотно во тьму закрываем – года.
– Как эта последняя осень – тогда
– Не стала рукой от влияния – робкого,
– Но снова внутри, удивляясь – горит
– Твой пламенный блик от другого – огня.
– За сном золотого сегодня – маня
– Исчерпанный мир от другого – наследия
– Над прахом которого стали – немы
– Объятия риска внутри – от зимы.
– И в этом покое ушла – благодать,
– Раскрыла предание тонко, изысканно,
– Что форма для осени входит – под стать
– И там остаётся, где небыли слово
– Внутри неприкаянной ролью огня,
– Что греет тебя – наподобие смысла,
– Одним превращаясь внутри – золотой
– Картиной судьбы – от такого устоя,
– Другим, как прелюдия в стае – густой,
– Летящей под небо – периной души.
– Ты в осени этой опять – не спешишь,
– Ты стал благородству поныне – отважен,
– Судьбой не обязан, где робко молчишь
– В прелюдии сердца – внутри дорогого.
Ведь в мире нет теней
– Ведь в мире нет идей,
– А мы одни остались
– Искать от сердца лет
– Проношенное врозь
– От боли в том – скорбя,
– Любуясь в чести – созданной,
– Ведь в мире нет теней,
– Откуда выжил – в той
– Манере сердца я,
– Истории быть только
– Над прошлым в сто шагов
– Искусства не для всех,
– Но сам ношу свой крест
– И в мире том – тревожно
– Я – босоногий гость
– От строгих форм и бед.
– Внутри хранивший страсть,
– А в старости – быть ложно
– Опять там – молодым
– Я так бы вновь хотел,
– Но час изнанки в страх
– Ложится в нём тревожно
– И город спит в тоске,
– Увиливая прошлым в фарс.
– Ведь в мире нет теней,
– Они сложились в воздух,
– Где грань теряет цвет
– И схожий дух под нас,
– Мы жили им, как роль,
– Внутри вкушая свежесть
– Быть истиной на сне – ума
– В ладони между звёзд.
– Но тени смотрят вниз,
– Ложась под нас тревожно,
– Они бегут, гордясь собой,
– Чтоб призраку ожить,
– Где ты не спишь и ночью кот
– Там ходит в нас – тревожно,
– Он думает, как этот стиль
– Манерной прозы в дар души.
– Ей ты открыл свой шарм и стиль,
– Тот смерти вид от прошлой тьмы,
– Но сам не ищешь тень – в себе,
– Как новый ювелир – под мир.
– Где тени смотрят на людей,
– А где ложатся позой – вниз,
– Чтоб Землю сложно – обогнуть
– Внутри историей своей.
Он так долго хотел жить
– Ты так долго не шепчешь в аду,
– Под собой забирая котёл и уют,
– Ты лежишь на пригорке от нот,
– От которых ты слышен и крут,
– Но идёт в проявлении – смерть
– По другой половине – души,
– По проталине важной ожить,
– Где бы стать искушением – жизни.
– Ты её обелял – для себя,
– Для истории в собранной тьме,
– Но по телу так быстро прошла
– Та холодная слову – примета
– И испарина в тёплой тоске
– Между нот на пригорке души,
– Между формой сознания жизни,
– Где и сам ты устал – от любви.
– Ты лежишь на пригорке один
– И так хочешь прожить – эту жизнь
– Снова долго и подлинно – в нас,
– Но и сам от природы – ты стал
– Этой формой пространства души,
– Этой призраком вдетой морали,
– Где в одном состоянии – жить
– Ты не можешь – от нас позади.
– На пригорке остались – дожди,
– Словно ноты у поздней медали,
– По которым ты видишь – свои
– Удивления в стоптанной лжи,
– А за ними ты слышишь – пути,
– Что по праву нам жизнь – передали
– И стоит от кромешного – в сон
– Только дождь в не отжившей тиши.
Пустила ветер – твоя кровь
– Пустила ветер и стоит
– Твоя пастель напротив мира
– Над ношей бренности и тьмы
– Над нами, словно мы одни
– Сгустили тучи в дар Вселенной
– И носим платье в сто сердец
– За странной волей от ноля,
– В котором были мы – едины.
– В нём спали опытом из жил,
– Внутри сгорая в чести – мило,
– Им снова в проруби – ища
– Моральный почерк не для всех,
– Но сложно в голову собрав
– Тот юный фарс, откуда миром
– Ты стал искать картины лет —
– Мы прожили уже давно.
– Там пили кровь от слова «нет»,
– От верной памяти тревожно,
– Что горю пишет в слабой тьме
– Ещё один парящий цвет
– И между правом и Землёй
– Мы сами там нашли – под вечер
– Случайный облик – обелиск
– Внутри прохлады крайних лет.
– Они одним из нас – ушли
– И вновь мы перестали падать,
– Внутри коварно в том – ища
– Свой вход к обыденности лет,
– Что слово «нет» внутри «прощай»
– Под звуки мирной прозы, гладя,
– И где – то в том одним – не ради
– Им точно славой – ждём сюжет.
– Тревожной в крови от морали,
– Внутри пуская вечер – к смыслу,
– В нём снова исподволь, случайно
– Там встретив право – о сюжет
– За долгой каторгой и полно
– Скормив иллюзий полный берег
– Мы снова открываем крайний
– Морали сна источник – бед.
Английский юмор на дровах
– Внутри английской глубины
– Есть страх и нежность – указать,
– Как сердце вдаль не ждёт – вину,
– А только пробует понять
– За длинной очередью – в ту
– Просторную, как свет надежду
– Быть только юмором под стиль
– Английской прозы между нами.
– Ей холод глаз снимает день,
– А звук заката оземь – прошлого
– Такой нелепый, чтобы видеть
– Культуру призрака в руках.
– Ты им ожил и снова – шутишь,
– Что свод бревна в крутой харизме,
– Что свет истории – под день,
– Когда уже наступит тьма.
– Она лишь – признанная дама
– Под невеликой сваей века,
– Она – английская программа
– И вдоволь пишет нам – об этом,
– Внутри разучивая нежность
– Под сизый мрак и дух английский,
– Он так тревожен нынче – в шаг
– Одной игры из позы – риска.
– Ты сам ей встал вокруг идей,
– И где – то падал свет осенний
– Меж новых признанных людей,
– Отнюдь не страшной тишиной,
– Но снова на дровах – харизмой
– Под лёгкий шум приметы – горя
– Лежа и подавая – призраком
– Минуту счастья в стон тоске.
– Она ли близит роль – утратой,
– Сошла и прямо в небо видит,
– Что холод мира в стяг – однажды
– Стал чувством юмора и мира,
– Он верит, что английских судеб
– Ты сам изжил пол века – старой
– Приметы жизни, где не судит
– Притворный мир и им – за право
– Ты вышел в собственной надежде,
– Ей стал английским лордом – мира,
– Однажды в призраке за этим
– Устройством мира, где остыло
– Придворной чести: страх и робость,
– А чувство юмора под стилем
– Внутри уже даёт – харизмы
– Английской мудрости – под видом.
Прочитай любовь над конечной маской
– Ты её не учёл – к одному
– Непристойному делу иметь
– Утомление, будто бы день
– Поправляет иллюзией смерть,
– Только прозой о ней – хлопоча,
– Но из маски последней слезы,
– Выжимая свой дух и ропща
– На остаток культуры – впотьмах.
– Он лежит, что прочитанный день
– На истории прошлой тоски,
– Нам не верит и прочему – тень
– Не отбросит ту форму – в виски,
– Словно призрак затем не ушёл,
– А распался на тысячи слов
– И над чувством ты им – проведёшь
– Свод конечной основы – под дождь.
– Эта маска рискует – опять,
– Прочитав только день от тоски,
– Где бы стал ты покорно встречать
– Утомление в личности – стиля
– И наверно не счёл этим – я,
– Как коварное в принципе лет
– Обустройство на жизни – портрета
– Между прошлым, которого нет.
– Нет и не было в серой тоске
– От начала внутри – убегать
– И просить эту маску – снимать
– По коварному плану – на смерти,
– Но твоя ли пришла – не одна
– На Земле этой плотной – манеры,
– Ты не слышишь тот робкий – ответ,
– Потому что любовью – конечен.
Этюд французской пошлости
– Забегая вперёд от души
– Ты спешишь по-французски глушить
– Удивление в странной душе,
– От которой не хочется думать.
– Ну, а я не спешу – отходить
– От надуманной просьбы – души,
– По которой ты стал – не у дел
– Удивлению в стоптанной жизни.
– Белым снегом под цвет октября,
– Старой маской из нужной глуши
– Убирать это поле под вид
– Незаметной картины из мифа,
– Но по пошлости странной тоски
– Ты, увы, удивляешься в жизнь,
– Ты кричишь, потому что не знаешь,
– Как искать этой позой – души.
– Нам сегодня прошла суета
– Может завтра опять повторит
– Свой надменный мотив и – сюжет,
– За которым ты будешь – идти,
– Как по пошлости мира из грёз
– Между словом одной от – души,
– Разобщённой картины у жизни
– По этюду проторенной лжи.
– Но не ты и не я этим – в ряд
– Постигаем тот ужас – подряд,
– Понимаем всю функцию там
– От любви в безысходности мира,
– Как на белой картине – из нот
– Стала меркнуть простором ума
– Эта новая призраку – тьма,
– Словно пошлости цвет превосходства.
– На французский манер и прононс,
– Под готовое общество гроз
– Из застенчивой мании черт,
– Изумляющей только тебя
– На мотиве, в котором уму
– Ты не знаешь сегодня, как жить,
– Только пошлостью в ней – обернул
– Утомительный шарм – от других.
Космос над богемой у руин
– Не для тебя растаяла звезда
– Внутри природной глупости – своей,
– Не для твоей гордыни – ей
– Ты будешь говорить – одно надмение,
– Но трогать аллегории, ища
– Им новый ренессанс – одной души,
– Как форма от критичности и слов
– Уже не ищет в памяти – забвение.
– Над космосом богема провела
– Свой дух внутри – упущенной надежды,
– Ей ценностью сгибая мир – вдвойне,
– Чтоб стало ловко думать – о любви
– И точно формой мира – принимать
– Внутри руин – потерянное время,
– Как личность ожидания под вес
– Другой идеи в каторге души.
– Над этой вечной параллелью зла
– Ты сам внутри торгуешь – о её
– Прискорбное затвором смелой чести
– Лекало от иллюзии – внутри.
– Не для тебя идут поэтому – одни
– Страдания морали в смертной тени,
– Они лишь только положили – часть
– Своих иллюзий – прямо на ладонь.
– И там внутри оставили свой – день
– Над чашей преисподней – для морали,
– Чтоб космос ей провёл одну – игру
– И вышел по искусству от руин —
– Такой же формой чести, что и я
– Сказал тебе в любви – одно мгновение,
– Сказал, чтоб думать прямо – на словах,
– Как космос нас не разделяет – вверх.
– Он только будоражит в небе – часть
– Твоей тоски и поднимает – тело,
– Внутри иллюзий, собранной в тебе
– Развалины страдать – одним умом
– И в этом тяжело искать – почёт,
– Как день и ночь, рассказанная к миру
– Под космос лет и прямо на ходу,
– Где можешь жизни нить ты – оборвать.
Приглядывая за этим сном
– Не давая покоя – во мне
– Точно льётся последний росток,
– Но не скажет, откуда у сов
– Постоянная в небе награда,
– Лишь одни нам воронят – они
– Вороные от личности – дни,
– Где по городу слышится мрак
– Утопающий в наших глазах.
– Ты пригладишь сегодня восход,
– А за ним ты присмотришь уму
– В эту совью проблему – к тому
– Объяснению вечности мира,
– Но и сам ты пригляден – для нас
– И ворчит этот странный – ещё
– Посторонний ответ – на глазах,
– Что сегодня он был – за награду
– У последнего взгляда на сов
– Между сном в опахало – объяв
– Объяснительный мир и засов
– Между ночью, откуда ты стал
– Мне показывать гиблые дни
– И отчётливой правом – рукой
– Удивлять этот странный – покой,
– Словно сам ты приглядывал – миром.
Однажды – надавил на жалость
– Не быть тебе прелюдией тоски,
– Не обладать искусственной – мечтой,
– Она уже ушла в другой – прибой
– И заново открыла небу осень.
– Однажды ты её в руках – ведёшь,
– А мысль торчит, надавливая нам
– На жалость между правом и годами
– В уже заметной образу – игре.
– Ты стал ей – робости назло
– Искусством говорить одну печаль,
– Ты вычеркнул морали светлый яд
– И топчешь фамильярное кольцо
– За этим светом, будто бы в лицо
– Оно коснулось мысли – за награду,
– Когда прошла свобода и мечты
– В ещё не затерявшемся – плато.
– А только человек идёт за то
– Искусственное право спозаранку,
– Ты лечишь форму раны и любовь
– Без истины в открученной игре,
– Её глаза сказали небу – правду,
– А личности черта, увы, за то
– Ещё чернеет в призраке плохом
– И видит вдоль – сопротивление яда.
– Однажды ты одну любовь нашёл
– И видом потерял искусство – лет,
– На жалость надавил, чтобы пошло ей
– Лежать – не обессудив от награды,
– Но сам ты жил от искорки – её
– Внутри любви, надавленной на жалость
– И точный свет парил – под эталон
– Спокойствия за этот слабый сон.
Отпускает небо свет вечерний
– Заставляет бегать по оврагу
– Созданное поле предрассудка,
– Лишь бы жить дорогою – обратно
– В личности гордыней для того,
– Но в итоге мысли – безвозвратно
– Ты лежишь и думаешь о жизни,
– Что строка искусственного завтра
– Призванная мыслить от тоски.
– Отпускает небо свет вечерний,
– Собранный по тучам в этой риске,
– Обладает верностью, что право
– В личности, откуда не уйти,
– Но стоят внутри ещё изысканней
– Эти облака внутри у мыслей
– И зовут плохую к нам – примету,
– Думая – под пафосом о ней.
– Поле предрассудка, что обида
– Вычленяет собственное в личном,
– Этим притворяясь жить и видеть
– Только форму в малой тишине,
– Что ещё вечернее на рисках
– Собранных по воле от обычаев,
– Где и ты стоишь им только – искренне
– В пафосе близ точных лет ума.
– Словом вечереет в этой низменной
– Гордости – быть только от украдки
– Близкой ролью мысли от догадки,
– Собранной за честностью – ума,
– Но и он теперь – уже не искренний
– На догадке стал тебе – изысканнее,
– Чем природа злой тоски ума,
– Созданная в личности потери.
– Небо вечереет и одна волна
– Стала в той пародии – виднее слов,
– Там она устало слышит день ума
– В образе из личных облаков,
– Что собрались плыть ещё – изысканнее
– Между опереньем славной линии
– И твоей фантазией быть – личностью
– В небе укоризны личных слов.
– Опускает небо этот свет – вокруг,
– Ну, а ты не знаешь, что упал, войдя
– В лунный рай из пепла – по-другому, взяв
– Свой покой из ревности и бытия.
Постоянный белый призрак
– Негодует и отходит близко
– Постоянный, опостылый белый призрак
– За гнедой, откуда видимое солнце
– Не учтёт твои рассказы, словно миром
– Ты остыл и понабрал ему – пером
– Собранные линии – от призрака,
– В том идя и понимая – гиблый сон
– На одной надежде быть ещё
– Негодующим и стихшим – по реке,
– Постоянно, близко опуская рай
– В слепленной картине обоюдной маски
– Между современностью искать – её
– Внутренний ответ за умалением сна,
– Созданное в личности – от сказки,
– Будто бы поэтом ты нашёл – сполна
– Близко отходящий призрак – нас.
– Белым цветом не идёт тебе – весна,
– Не струится признаком забытым,
– Но и дух внутри ты опустил, едва
– Призрак в нём – испепеляет светом
– Собранное чванство из последних лет
– Вжитой аллегории на чувствах,
– Где уже давно не напевал поэт
– Песни сна из личности отважной.
– Где по белой простыне не шли – огни,
– Созванные жить одной – причиной
– По руке твоей – от обоюдных лет,
– Негодующих, как сам умел поэт
– Жить внутри от призрака – безумия,
– Звать ему пропавший свет тоски
– И в своей картине видеть – ужасы
– Личной формы мира – по весне.
– Сказкой, обоюдной на другом – плато,
– Лично схожей, вытертой от жизни,
– Но вокруг ты затираешь мир – в «никто»
– На руке письма – обидно суженной.
Королевское духа игры
– Не овит королевский гранит
– По обычаям встреченной тьмы,
– Не стоит, притворяясь ему,
– Как дозорный на том берегу,
– Что конечен от маски – ума,
– Что ликует от формы строки,
– Но пока ты ведёшь этот ад —
– В королевские формы от мира,
– Ты такой же от духа – ума,
– Что обычай для страха из лет,
– Ты пронзил свой утерянный мир,
– Негодуя под воли портрет,
– А внутри – постоянная тьма
– Из под времени вытертой лжи
– Всё идёт, повторяя сполна,
– Что должны мы от ветра – ожить
– И пройти королевские сны
– По конечному духу о смерть
– Между прошлым, в которое жизнь
– Так не хочет обратно смотреть,
– Но не вышел твой дух – от войны,
– Он оставил свой мир и полёт
– Между истиной в форме ума,
– От которого стал ты нелёгок,
– От него ты ушёл в бытие
– От наития в странной строке,
– Королевской быть может, увы,
– Но утерянной в поле – пока,
– Что не можешь ты дух обогнуть
– И внутри ускорителя стрел —
– Быть, как воздух из части – вокруг
– Отношения мира близ плена.
– Ты стоишь и качаешься – вслед
– Из под новой оценки – впотьмах,
– Из под жизни, в которую страх
– Так нетленно поставил ножи
– И уходит твой дух – поиграть
– Над конечностью мира – ожив,
– Он всего лишь внутри небогат
– И заносчив от музыки в лад.
– Покоряет свой день и томит
– Между прошлым, откуда парит
– Увлечённая форма под стиль
– Королевской досады из мира,
– Он всё видит внутри бытия
– Тот гранит в поколении нас,
– Он не водит обратно, скорбя
– Уведённый мотив, что погас.
– Но и ты в королевской руке
– Только помнишь тот ад и тоску,
– Ты ведёшь отношением лет
– Эту форму от личности – жизни,
– Где её ты не выждал о дух,
– Где гранитные стены стоят,
– Покосившись от тучи на юг,
– Чтобы думать о том, что хотят.
Сердечная страсть на руинах
– Ты несмел и ворчишь по утру,
– Где не любишь плохую погоду
– Укорять, что сегодня дожди
– В необычной картине из нот
– Только вылепят странное – я
– И под ужасом видом не могут
– Обозначить природы – окно,
– Без которого ты не один,
– Не пронят между ценностью лет
– И не сношен по утренней мгле,
– Как поэта старинная нить
– В приготовленной воле кроить
– Форму ужаса к странной строке
– Между пошлостью, снятой на нас
– Каждым утром от мира – во сне,
– Но и в ужасе смысла – ворчать.
– Не забудешь сердечную страсть,
– По которой ты жил не один
– И старался держать этот мир
– Он наития в лёгкой строке,
– Ей ты мастер и подлинный день,
– Очень хочешь объять эталон
– Преднамеренной юности – в стать
– Словно лунный мотив – о резон.
– Ты воркуешь в ночи под звезду,
– Где в руинах нам – спела луна
– И сидят близкой формы – дуги
– Поколения страхи, как роли,
– Лишь они для тебя обошли
– На дождях – эту сложную маску
– И под временем стало – темно
– В обоюдной фортуне ума.
– Время держит то поле у нас
– За сердечной картиной помехи,
– Нам внутри занимая – тот день,
– От любви, как на роли впотьмах,
– Но и эта картина – не верит,
– Что в руинах мы были – одни
– Остановкой серьёзного сердца
– Между прошлым, взывая под мир.
– Подгоняя быть только – уму
– Поколением нежности – в пошлом,
– Но и этому ты не поднял
– Утомлённый морали – прогиб,
– А сегодня от сердца – погиб
– В нераздельной тревоге от мира,
– Что стоит над пределом души,
– Понимая в руинах свой – стиль.
Жало изнутри впалого сна
– Одно пройди из жалобы – окно
– В своём итоге принципа ума,
– Что сон внутри восторга и обиды
– По краю мести, выведенной в нас,
– По нежности, в которой не одним мы
– Искали тёплый, южный декаданс,
– А вечером в тоске ему – вели
– Основу счастья в подлинной главе.
– Так близко видит вечером – у глаз
– Оскомину отчаяния в лицах —
– Твоя мораль, что миром не дана
– Сегодня думать в принципе – ума,
– Но жало от позорного восторга
– Ты держишь в нас, так близко и одна
– Спадает форма смерти – от ума,
– Где нам её совсем уже – не жалко,
– А только чёрные моралии – в дожде
– Идут и капли видимого солнца
– Истлели между впалой сединой,
– Закрывшей форму сердца до земли
– И вычеркнув моральный свет – один
– Ты сам ведёшь культуру, как и солнце
– Над этой необъятной высотой
– Проникнутого общества от глаз.
– Закрыв глаза, как жало изнутри
– Вести тебе не больно этот – день,
– Имея право в личной красоте
– И мир свободной истины – поныне,
– Что впал внутри устойчивого – сна,
– Им точно закрепив опальный день,
– Но пишет автор – долго не узнав
– То утро символизма в теле сна,
– Когда ему движением – жить больно.
– Когда он ищет памяти – черту
– И чёрный зной спадает в пустоту
– От формы филигранного – восхода
– По этой полосе – одним назад,
– Ты ищешь тихий сон и впалый ветер
– Тебе щекочет истины – о право,
– О том, что было формой – от души,
– Когда в неё воткнулся – этот мир.
