полная версия

Анна Антре
Книга Cнов

Глава 20.
Остатки Рая на Земле

Знакомство с Людмилой Ивановной Фойгт началось у меня с книги «Женщины Кузнецкстроя». Необычный, уникальный труд, посвященный женщинам, которые строили первый и главный в нашем городе металлургический гигант, ставший символом города и величия людей, живущих в нем. Женщин, чьи судьбы были стерты беспощадным временем, но благодаря автору книги и воспоминаниям современниц осталась память о них. Как говорил булгаковский Мастер: «Рукописи не горят», так и книги Людмилы Ивановны сохранили стиль и образ ее героинь и словно воскресили из прошлого истории женских судеб города Сталинска, подарив нам, потомкам, возможность помнить, а значит быть настоящими людьми, ведь жизнь в действительности протекает в трех измерениях: прошлом, настоящем и будущем…

Людмила Ивановна в тот период заведовала музеем. Судьба женщины, которая родилась в предвоенное время, прожила интересную, насыщенную событиями жизнь, приехав в незнакомый город, написала три книги о его истории, – на мой взгляд, заслуживала внимания.

Она только вошла в кабинет, где я ждала ее, как сразу все стало понятно. На меня смотрели веселые игривые глаза, но при этом очень глубокие и мудрые. Эти глаза не имели возраста. Мне было 24, а ей – 64, но, казалось, между нами нет временного расстояния. Я ощутила от нее то же тепло, что и от Янковской, безграничную энергию, которая олицетворяла весь опыт жизни.

– Здравствуйте, Вы Анна? – спросила она меня голосом очень четким и красивым, которым обычно говорят лишь воодушевленные молодые люди. Если слушать ее голос и не видеть тело, которое отдало дань времени, можно было подумать, что ей 25 лет. Я кивнула и улыбнулась ей. Мы были с ней из одного измерения.

– А я Фойгт, – скромно сказала она.

– Вы столько сделали для нашей культуры, для людей и в особенности для женщин, когда-то живших здесь, – восхищенно сказала я.

– Да что я сделала, написала книги, которые вышли очень ограниченным тиражом, и у меня, у автора, даже нет собственного экземпляра, – это ее нисколько не печалило, глаза ее смеялись.

Детство Людмилы прошло в Удмуртской ССР, утопающей в зелени березовых рощ и темнохвойных лесов. В памяти девочки навсегда остались ромашковые и земляничные поля, дамба, ведущая к речке Люга, по обе стороны которой по вечерам задавали концерты лягушки, купание под летним дождем и щавель – единственное лакомство обездоленных в годы войны детей.

– Вы еще были совсем ребенком, когда шла война, Ваше детство проходило именно в то время, что запомнилось Вам? – спросила я.

– Война пришла в наш дом, как и ко всем семьям, неожиданно, среди ясного дня. На любимых всеми в поселке лугах шло праздничное гулянье. – Людмила Ивановна посмотрела куда–то вдаль, словно воскрешая в памяти давние образы. – Мне тогда только-только исполнилось два года, но я до сих пор помню сильные руки высокого мужчины в длинной до пят шинели. Он подкидывал меня к потолку и смеялся, ловил и снова подкидывал. С войны он не вернулся, а на каком фронте пропал без вести, не могу узнать до сих пор! Нет в военкомате точных данных…

После жили одиноко, без отца. Людмила Ивановна рассказывала о своем детстве, а я словно смотрела фильм, старый черно-белый фильм.

– Когда мама умерла, я уехала по распределению в город Находку. Там работала во Дворце культуры моряков – ставила детские спектакли, играла в народном театре. Со временем директор заметил во мне склонность к режиссерской работе и направил учиться в Ленинградский государственный институт культуры.

Так Людмила попала в столичный город. Этот период жизни стал одним из лучших для нее. Днем лекции, репетиции, занятия сценическим движением, фехтованием, бальными танцами. Ставили «Двенадцатую ночь» Шекспира. Вечером посещение театров (благо, билеты были доступны по цене любому студенту), и музеев, занятия в библиотеке имени Салтыкова–Щедрина. Ни одну возможность для культурного и духовного роста она упускать не желала. Возвращение в Находку после окончания вуза несколько разочаровало, ее назначили заместителем директора дворца по культурно–массовой работе.

– А почему Вы не хотели возвращаться, ведь нужно же было кому-то нести культуру в массы, не всем же быть столичными жителями? – Иронично спросила я.

– Что Вы, Анна, в мои планы это назначение не вписывалось по очень простой причине. В то время вся работа велась под неусыпным оком нашей дорогой коммунистической партии. И постоянные требования увеличения цифровых показателей по проведению лекций, вечеров и прочих мероприятий приводило меня просто в бешенство, так как народонаселение в городе не прибавлялось, кадры дворца в своем количестве не расширялись. Значит, надо было врать в отчетах, искусственно накручивая цифры, и я ушла с этой работы. Кстати сказать, в партию я так и не вступила.

В круизе «По морям и землям Дальнего Востока и Приморья», куда Людмилу пригласили работать групповодом, она познакомилась со своим будущим мужем – Вадимом Фойгтом. Когда они обменивались впечатлениями после экскурсии, Вадим протянул ей эдельвейс: «На горных склонах бухты Анама я нашел редкий цветок и хочу подарить его Вам». «А знаете, – ответила Людмила, – одна из древних легенд повествует о том, что мужчина, который дарит девушке эдельвейс, признается ей в любви и предлагает руку и сердце». Это прозвучало как пророчество, спустя несколько месяцев она действительно вышла замуж за мужчину, подарившего ей этот горный цветок.

Когда в 1969 году Людмила приехала в наш город, она первым делом посетила краеведческий музей, улицу Достоевского, Кузнецкую крепость. Тогда она обратила внимание на многочисленные поселения на Верхней Островской и спросила у мужа: «Что это за дома приютились на склоне, как ласточкины гнезда на утесе?». Вадим рассказал ей, что здесь живут люди, которые построили этот город, воздвигли огромный завод. Он называл их «спецпереселенцами». Отзываясь о них с огромным уважением, он сказал, что этих людей насильственно привезли сюда с разных концов страны. Они вынуждены жить вдалеке от родных мест, у многих оборваны родственные связи. Именно тогда она впервые задумалась о том, что люди обязательно должны знать историю своей семьи, своего края, страны. Как-то один из великих сказал: «Без прошлого нет настоящего!». И действительно, жить в городе, не зная его истории, в какой-то степени даже безнравственно.

– И Вы решили написать о судьбах женщин, которые строили город, которые не были для Вас родными и близкими? Почему? – удивилась я, понимая, что подобные побуждения не вписываются в типичные мотивации людей. Не многие будут заниматься историческими судьбами чужого города, с которым ничего не связывало.

– Меня направили тогда работать в музей, и я искала животрепещущую тему. С началом «перестройки» стали раскрываться тайны деятельности коммунистической партии СССР и ее руководителей. Откровенные статьи на эту тему постоянно печатались в журнале «Огонек» и в «Литературной газете». Наступил период гласности, приоткрылись архивы КГБ, вышло правительственное постановление о реабилитации жертв политических репрессий, и я посчитала своим долгом начать исследование темы о репрессиях. В те страшные времена тысячи людей, живущих в нашем городе, приняли свой мученический венец, пройдя дорогою страданий. Необходимо было воскресить их забытые имена. В результате огромной работы в архивах, записи воспоминаний родственников погибших и воспоминаний узников лагерей, оставшихся в живых, совместных слез, сбора фотографий, документов и была построена экспозиция «Сталинск в годы репрессий», а позднее в 1993-1994 годах были изданы два выпуска книг на эту же тему.

– Книги на такую тему не очень-то популярны, Вам, наверное, было сложно их опубликовать? – спросила я, зная ситуацию на рынке печати.

– Конечно же, изданы они были благодаря активнейшему содействию и настойчивости председателя отделения Союза писателей нашего города, Рахманова Бориса Анатольевича. Сразу после этого я приступила к работе над книгой «Женщины Кузнецкстроя». В архивах мне часто встречались документы и всевозможные отчеты о работе делегатских собраний в Сибири. Они у меня всегда вызывали огромный интерес, и постепенно я начала их собирать. Просто складывала в папки, на будущее. Однажды в музее появилась маленькая женщина, с акцентом говорящая по-русски. Оказалось, что это – американка, профессор двух университетов Анна Рейсвеллер. На свой вопрос директору музея «Занимается ли кто-нибудь из сотрудников темой женщин 30-х годов», она получила отрицательный ответ, который я тут же опровергла, ко всеобщему удивлению. Я начала активно работать над этой темой в научно-техническом музее КМК, фонды которого мне с удовольствием открыла главный хранитель. Работа была написана с использованием архивных документов Новокузнецка, Новосибирска, Москвы и Ленинграда. А с американкой Анной мы продолжали перезваниваться и переписываться еще в течение четырех лет. К сожалению, свою книгу издать она не успела, ее жизнь оборвалась в 2002 году. Моя же книга «Женщины Кузнецкстроя» вышла в количестве 37 экземпляров и, наверное, стала библиографической редкостью, потому что даже у автора не осталось ни одного экземпляра. Книга была издана на средства института «Открытое общество», организованного фондом Д. Сороса.

Людмила Ивановна немного печально взглянула на меня, а после продолжила, словно, рассказывая о замечательных годах, проведенных в Индии, стирала свою грусть. В Индии она с семьей провела три года. Эта страна поразила цветом земли – она была охристая, красная. Запахи деревьев, цветов и кушаний, приготовленных с использований национальных специй, навсегда остались в памяти. В Дели – гуляли женщины в многоцветных сари, благодаря которым улица превращалась в цветущую клумбу. Еще запомнились голопузые ребятишки и наивное стремление Людмилы их накормить, раздавая всем плитки шоколада. В русском городке (г. Бокаро, штат Бихар) она ставила детские спектакли, занималась со специалистами, работавшими на металлургическом заводе, культурой художественного чтения, читала со сцены стихи, вела концерты. Много играли в большой теннис, волейбол, устраивали спортивные соревнования и путешествовали. Удивляли индийские танцовщицы и йоги, которых приглашали в клуб. Эта страна осталась в ее памяти страной чудес с удивительно доброжелательными, излучающими душевное спокойствие людьми.

В последние годы в свободное время Людмила пишет натюрморты, пейзажи в технике акварели. Это увлечение родилось в самый трагический момент ее жизни, когда она потеряла мужа, и стало ее спасением, уже более десяти лет рисование для нее – отдохновение от дел земных.

Когда мы заканчивали материал, Людмила Ивановна пришла на встречу печальная, но прошла фотосессию и принесла фотографии молодости.

– Почему Вы не такая, как обычно? – спросила я, почувствовав уже некоторую связь с этой уникальной женщиной.

– Сегодня я узнала, что мой старший приемный сын, известный альпинист, погиб в горах Эвереста… – Она посмотрела на меня взглядом умудренной опытом великой жизни женщины.

– Почему Вы пришли? Может быть, не стоило, когда такое горе… – только и смогла проговорить я. Только что я фотографировала ее и просила улыбаться, а она не могла, а я, такая непонятливая…

– Потому что жизнь продолжается, и человек должен выполнять свои обещания людям, – она задумчиво глянула в окно и грустно улыбнулась.

Я благодарна Людмиле Ивановне за то, что мы оказались вместе, и мне удалось увидеть ее мудрость, заключенную в самой ее жизни. Было ощущение, что тут на земле встретились две космические силы, когда-то решившие, что это обязательно случится. Между нами целая жизнь, ее лицо покрыто морщинами, мое – еще молодо, я гляжу на нее – а в глазах небо, такое знакомое. Это связь, ее нельзя купить или искусственно создать. Она возникает сама, как вспышка, как миг, в который все становится понятным.

Сон 15.
Сон длиною в несколько веков

Через некоторое время я пришла в краеведческий музей, с целью познакомиться с книгой «Женщины Кузнецкстроя». В моих руках была потрепанная, с пожелтевшими листами и не очень качественной печатью книга, со страниц которой слетали эмоции, облаченные в слова, речь женщин, которые приехали в 30-е годы прошлого века в Сибирь. Они жили в бараках, воспитывали детей, оставляя их в 2-месячном возрасте в яслях, кровью и потом зарабатывали себе на хлеб, некоторые погибали в молодом возрасте. Они строили наш город, в грязи и тяжком труде, в лишениях и трудностях, чтобы мы сейчас были счастливы, в цветущем и богатом городе. Я захотела прочитать о каждой, больше узнать о них, воскресить память, искренне поблагодарить. Я открыла записи из архивных книг, как все начиналось. Как основан был Кузнецкий острог.

Перед моими глазами пронеслись эпохи, судьбы людей, которые населяли эти земли три века назад. Сон длиною в несколько веков.

В начале XVII века был построен острог, крепость, которая служила защитой от набегов кочевников. Кузнецкий острог служил базой, в которую можно было вернуться после сбора налогов с местного населения. Казаки, присланные сюда царем, должны были собирать с местного населения дань в виде меховых шкур, которые в то время были своего рода золотым запасом государства, ради которого осваивалась Сибирь.

Основное население составляли мужчины, казаки, которые по долгу службы вынуждены были жить в этих суровых краях, собирать дань с шорцев и телеутов. Часто вместе с добычей они брали в плен женщин, как наложниц. Нравы были очень суровы, женщина на Кузнецкой земле не имела никаких прав. Она воспринималась как трофей, потому и случались набеги коренного населения на гарнизон. Кто смирится с тем, что их жен и дочерей увозили в плен служилые казаки?

По прошествии времени служилые люди стали выписывать жен из Европейской части России. Приезжая сдавать полученные налоги в казну, казаки забирали с собой женщин из посадского и крестьянского населения, совершенно не спрашивая на то их согласия. Какова была их дальнейшая участь, можно себе представить. Насильно привезенные, вдали от близких, они постепенно обзаводились в Сибири детьми и хозяйством, население острога постепенно росло. Священники часто жаловались в Москву, что казаки живут с пленными местными жительницами, не христианками, часто имея выписанную жену, что говорило о полнейшей незащищенности женского населения Сибири.

Лишь Петровские времена внесли свои коррективы, не столь значительные, однако. Конец XVIII- начало XIX веков были ознаменованы некоторыми переменами, когда в наших краях появились уважаемые женщины, дворянской прослойки.

Жизнь текла размеренно. Базарная площадь была в то время центральным местом города, на ней кипела торговля. Купцы играли довольно значимую роль в жизни города. Купец Емельянов начинал с небольшой лавки на площади, с развитием бизнеса он основал известный тогда Торговый дом, состоящий из трех богатейших магазинов, один из них – каменный, по продаже коньяка и винных изделий «Рейнский погребок».

Ольга, которой пророчили фантастическое будущее, была старшей дочерью купца. Период ее взросления приходился на счастливое время ее семьи: отец разбогател, появился законный наследник – брат Василий, на площади красовался Торговый дом. Однажды отец, возвратившись с товаром из Томска, привез с собой бойкого подростка Максимку. Мальчик был принят с радостью, и в семье Емельяновых стал расти и воспитываться тот, в кого незаметно влюбилась девушка. Со временем Максим превращался в достойного доверенного семьи, ни разу не разочаровал своего приемного отца. Мудрость купца Емельянова проявила себя в самой удачной сделке его жизни: в 1894 году Максим становится купеческим зятем. Подумать только, сирота из крестьянского рода становится зятем именитого купца Кузнецка!

После смерти купца все дела правления взял на себя его приемный сын. Со временем Ольга родила двух сыновей, муж был спокоен, будет кому передать дела, растет достойная смена. Шло время, сын Иван встретил свою первую любовь. Избранница сына – дочь ремесленника – не оправдала ожиданий матери. Когда Иван объявил о намерении жениться, Ольга не смогла принять выбор сына, как когда-то принял ее выбор отец. Сын покончил с собой, тяжело ранив себя из ружья, а Ольга навсегда похоронила в сердце возможность искупить вину.

«Кровавое время» прокатилось по Кузнецку массой событий: революция, смена власти, Гражданская война…Все это словно взорвало размеренную уездную жизнь…Дом, магазины, наследие семьи, все, что хранило черты прошлого, было начисто вырвано из жизни и уничтожено…Мир рухнул.

1919 год, декабрь. Банда Колчака покинула Кузнецк, и земля содрогнулась от ужасов, творимых анархистом Роговым, когда на алтаре Спасо-Преображенского собора насиловали и рубили ножами женщин. В 45 лет Ольга Емельянова-Окулова приняла мученическую смерть среди прочих.

Память о тех событиях запечатлена на мемориальных табличках парка, в котором после той страшной ночи были захоронены три тысячи человек. Они будут напоминать потомкам о том выборе, который мы делаем, и об ответственности за него.

Я подняла глаза и прислушалась… Мне показалось, что по галереям краеведческого музея гуляет дух памяти тех, чьи имена и лица стерты волею судьбы. Передо мной лежал небольшой предмет. Он уносил во времена, когда кипятили чай в самоварах, когда дом наполнялся запахами весенней свежести, когда по улицам неторопливо и размеренно прогуливались дамы, среди них и она, Ольга Емельянова… В апрельский вечер 1906 года на 25-летний юбилей Торгового дома всем именитым гражданам города вручали почетные знаки. Закончилось торжество, жизнь растворилась в мягком весеннем ветре, судьба одной женщины слилась в огромном, бесконечном мире с судьбами миллионов. Через много-много лет, когда уже не осталось в живых свидетелей тех событий, продолжает хранить память маленький предмет, лежавший передо мной с лаконичной надписью: «25 лет Дому Емельяновых»…

Отшумела Гражданская война, городок затих, словно погрузился в ожидание. Предчувствие великих событий сбылось – наступила эпоха индустриализации. За какие-то 50 лет поселение в три тысячи человек выросло в полумиллионный промышленный город. Это был период Кузнецкстроя – величайшей стройки XX века, когда со всей огромной страны сюда были сосланы репрессированные, ни в чем не повинные люди, построившие в итоге наш город.

В начале прошлого века прошел знаменитый съезд женщин, который поставил перед представительницами слабого пола великую цель борьбы за равноправие и равенство с мужчинами. Именно тогда женщины стали активно участвовать в жизни общества. Коммунистическая партия прилагала все усилия, чтобы вытащить женщин из среды домохозяек, предлагала новый идеал женщины – рабочей, равной мужчине по силе, подруги, которая может и управлять, и строить, и воспитывать детей, женщины, которая может все! Так появляются «выдвиженки»: Тоня Елисеева, которая назначается начальником доменного цеха, Анастасия Редкина, заведующая горздравотделом. Из ниоткуда появляются люди, свято верившие в мечту о светлом будущем, готовые ради нее отдать свою жизнь, и жизнь близких. Массовое ментальное рабство, фанатики и рабы, погруженные в иллюзию собственной значимости. Казалось, весь народ вдруг очнулся от многовекового рабства крепостной зависимости, тысячелетия эти люди были рабами, и вот сейчас к ним пришел Спаситель. Он освободил их и построил на высвободившейся бешеной энергии целую систему, страну, в которой 70 лет культивировались идеалы равенства, свободы и братства. Какой гигантской была сила проснувшегося народа, сила, способная заводы построить, наладить индустрию, и развить инфраструктуру, пройти мировую войну, а затем, завалив Европу трупами фашистов, дойти до точки, с которой все будет построено снова! Великая картина проснувшегося Бога, который вдруг получил свободу и не знал, что далее с ней делать.

Я размышляла над страницами лежавших передо мной книг и представляла этих женщин, слыша их голоса, видела их выступающими в самодеятельности, горящими в цехах, приходящими без сил домой. Я увидела их вдруг не такими счастливыми, как нам показывали старые кинофильмы, я увидела их настоящими, лишенными свободы, контролируемыми всей партийной системой. Я поняла, что, когда энергия страны вдруг проснулась, ее необходимо было сдержать и верно направить, иначе случился бы взрыв. Для вселенской гармонии людям была подарена мечта о светлом и прекрасном мире, где все равны и нет между людьми деления. Она стала культом и вдохновляла советских граждан на подвиги, она вела их, и главная печаль заключалась в том, что люди были рабами тысячелетиями, и теперь они ими же остались, с единственной разницей в названии политического строя… Разве способны были эти люди изменить свою судьбу? Нет. Пришел один человек, который сказал, как надо поступать, и они поверили. Это был Ленин. Странное у меня к нему отношение. Какова его роль? Может, он пришел не случайно для людей. Может, их надо было 40 лет водить по пустыне, как когда-то водил евреев Моисей, и подвергать пыткам и страданиям, чтобы умерло поколение рабов? Все во Вселенной было не случайно, все было абсолютно гармонично и прекрасно, даже в этом страдании, называемом тогда благом, а сейчас злом, в этом была видна космическая закономерность и дуализм. Так стоит ли осуждать этих людей, на идеалах которых выросли все мы?..

Осуждение было не уместно, я вспомнила Фойгт. Она, чужая здесь, стала для многих родной. Она пропустила сквозь себя боль и полюбила тех, кто страданием своим испил эту чашу, полную слез. В ней была мудрость, не теоретическая, с красивыми фразами, в ней была практическая мудрость, которая стала опытом. Реальностью, улучшающей все во Вселенной. Она познала и не осудила, она полюбила людей. Тех, кто осудил себя сам, запутавшись в своих собственных ограничениях и представлениях, кто осудил себя так давно, что уже забыл когда. Тех, кто чередой рождений и перевоплощений проходил этот опыт рабства и подчинения, чтобы сейчас, возможно, родиться вместе с нами, поколением, лишенным предвзятости, и страха, поколением, осознавшим свою божественность.