Анна Антонова
По щучьему велению
© Антонова А.Е.
© Кинокомпания "СТВ"
© Оформление. ООО "Издательство "Эксмо", 2023
Пролог
Хотя стояла зима и вода была скована льдом, внизу, подо льдом, продолжалась жизнь. В подводном царстве всё было спокойно. Мерно колыхались тянущиеся к поверхности гибкие лианы водорослей, и лишь изредка их тревожили проплывающие туда-сюда стайки разноцветных рыбок.
Подводный царь Водовик знал, что всё мирно в его царстве. Поэтому он спокойно сидел на высоком троне в своём искусном дворце, выстроенном в одном из гротов. Лицо его было задумчиво, но вовсе не государственные дела занимали царскую голову, увенчанную тяжёлой короной. Нет, царя волновали сугубо личные проблемы!
Хотя, если вдуматься, не такие уж и личные. Много лет правит Водовик подводным царством, а жены у него до сих пор нет. А раз нет царицы – значит, нет и наследника. Кому он корону передаст, когда состарится и придёт его черёд на покой уходить? На кого царство оставит? Пока ещё крепок и полон сил, надо успеть царевича воспитать – это если повезёт и сразу сын родится. А если сначала дочку супруга подарит?..
Впрочем, он забегает вперёд, сначала надо женой обзавестись. И ведь есть у него на примете одна девица! Всем хороша – и красива, и толкова, и на все руки мастерица. Одна беда – строптива очень. Хотя настоящая царица и должна сильный характер иметь. А уж он постарается, подход к ней найдёт. Уже и подарочек свадебный приготовил – колечко золотое с каменьями драгоценными. А искусные мастера по его приказу украсили перстень изображением щуки-царицы. Просто диво-дивное получилось! Ни одна девица против такого дара не устоит, даже самая своенравная.
– Вот кольцо для рыбы моей! – проговорил Водовик, любуясь перстнем. – Ей понравится!
Но строптивую девицу ещё следовало разыскать, для этого и призвал морской царь своих верных подданных. Явились по его зову морские коньки, выстроились внушительным отрядом. Только лягушка опаздывала – а ведь он на неё возлагал самые большие надежды!
Она уже спешила между рядами морских коньков, усиленно работая гибкими задними лапками, волнуясь, пыхтя и торопясь изо всех сил. Наконец она выплыла перед строем и испуганно замерла, пучеглазо уставившись на Водовика.
Подводный царь медленно опустил драгоценный перстень в шкатулку и, грозно сдвинув брови, обратился к морским конькам:
– Ну и где моя невеста?
Его гвардия молчала. Лягушка поняла, что надо спасать положение, но так запыхалась в дороге, что, как ни пыталась слово молвить, изо рта у неё вылетали только пузыри.
– Не слышу! – прикрикнул Водовик. – Вы что, воды в рот набрали?! – Не дождавшись ответа, он рассвирепел и начал с шумом втягивать в себя воду. – А ну-ка иди сюда! – наконец приказал он.
Лягушку затянул водоворот, и она лишь беспомощно болтала лапками, вращаясь по краю водяной воронки. Зато у неё прорезался голос.
– Во что… Во что вы меня втягиваете? – с трудом просипела она.
Лягушка по спирали подлетела к Водовику и, не рассчитав, почти наполовину впечаталась ему прямо в рот, упёршись передними лапками в его щёки. Она испуганно захлопала глазами, но, находясь в таком странном и неестественном положении, обрела полноценный дар речи.
– Пощадите нас, ваше вод-величество! – умоляюще заговорила она. – Мы глаз с неё не спускали, но она сбежала!
Лицо подводного царя скукожилось от расстройства, словно лимон съел, – ведь он так надеялся, что лягушка принесёт ему хорошие новости! – но тут же начало наливаться гневом, и лягушка торопливо продолжила:
– Найду, найду, ваше вод-величество!
Водовик с отвращением выплюнул лягушку, и она ловко спланировала на ближайший коралл.
– Искать, – приказал он. – По всем колодцам, озёрам, рекам и болотам. Искать-полоскать! – Подкрепляя свой приказ, царь со всей силы ударил посохом о дно. Морских коньков отнесло в разные стороны, и всё заволокла поднявшаяся со дна илистая муть…
Глава 1
Утро Емели
Емеля сладко спал на печи в своей родной избе, хотя день в деревне уже давно начался – за окном слышалось пронзительное пение горластого петуха и звонкие мерные удары молота по наковальне.
Сам он вставать и не собирался, да разбудила собака, стянув с него одеяло. Емеля сладко потянулся, постепенно просыпаясь, и задумался.
– Пора на горке кататься, – наконец вспомнил он свои вчерашние планы.
Парень сел на печи, пока не в силах разомкнуть веки, и, услышав удары молота, отметил:
– А батя-то уже в кузнице.
Отец всегда вставал затемно и сразу принимался за работу: дело ждать не будет – он единственный кузнец на всю деревню. Давно зрение потерял, а работу не бросил и со всеми своими инструментами ловко управлялся на ощупь.
Емеля собрался было подняться с печи, но передумал и просто перевернулся на другой бок. Он снова задремал, а когда окончательно проснулся, низкое солнышко заливало избу приветливым светом. Эх, пора вставать, а то покататься не получится – день сейчас короткий, надо успеть засветло. Ну да, знает, что давно взрослый, но никак не может расстаться с детскими привычками. Как отказаться от удовольствия слететь с горы на санках под свист ветра в ушах?!
Емеля слез с печи, наскоро позавтракал, а потом, натянув шапку, тяжёлую шубу и валенки, пересёк сени и толкнул дверь, выходящую на улицу. Теперь предстояла непростая задача – пробраться мимо занятого делом отца так, чтобы тот его не заметил. Батя, хоть и не видит, а слухом и чутьём обладает отменным. Но помогать ему в работе вместо того, чтобы кататься на горке в своё удовольствие, Емеле вовсе не хотелось.
Отец оказался на улице, возле входа в кузницу. Найдя на ощупь деревянную перекладину, он повесил на неё готовую подкову. И нет чтобы теперь отдохнуть! Однако батя снова принялся качать мехи, а потом, взяв щипцами раскалённую заготовку следующей подковы, бросил её на наковальню, поднял молот и со всей силы ударил по ней.
Емеля хотел было прокрасться мимо отца незамеченным, но снег под валенком предательски скрипнул, и он испуганно замер на месте. Тут же раздался новый удар молота, и его осенило – он снова двинулся дальше, но теперь ступал в снег точно под удары молота, чтобы отец не услышал и не припахал на работу.
Вот уже и до корыта добрался, за которым и направлялся – сам вчера его здесь оставил. Вообще-то оно предназначалось для квашения капусты, но зимой Емеля использовал его вместо салазок, чтобы кататься с горки.
Он тихонько подхватил корыто под мышку и направился в обратный путь, как вдруг его весело окликнул отец:
– На горку пошёл кататься?
– Да, бать, – смутился Емеля.
– Ну, силёнок-то поднакопил? Подсобишь, Емелюшка? – попросил батя.
Емеля замялся, не зная, что ответить.
– Давай-давай, – подбодрил отец. – Посмотрим, дорос ли до кузнечного дела.
Емеля, конечно, считал, что он ещё не дорос – да отец и сам должен понимать! Ростом, конечно, он уже выше бати, но вот работать в кузнице не имеет никакого желания. Емеля отложил корыто, приблизился и рукой замерил расстояние до мехов. Результат его не устроил – он пригнулся, чтобы казаться ниже, и, не разгибаясь, подошёл к отцу. Тот ласково погладил его по голове.
– Да… – понимающе усмехнулся. И посетовал: – Скорей бы ты вырос, Емелюшка. Уже лет вон сколько, а всё такой же маленький… Ладно, иди на речку, – разрешил он. – Может, хоть рыбки наловишь.
Емеля вскочил с радостным видом, готовый тут же рвануть с места.
– В другой раз поможешь, – напоследок заметил отец.
– Хорошо, бать, – с облегчением отозвался сын.
Емеля выбежал за околицу с корытом под мышкой, но в последний момент, вспомнив о рыбалке, прихватил с собой и ведро-кадушку: вдруг с уловом сегодня повезёт! Тогда и батя его похвалит, и сам он не будет чувствовать себя бесполезным.
Когда Емеля прибежал на горку, катание уже было в самом разгаре – там собрались все деревенские ребятишки. Он был значительно старше, выше и крупнее остальных, но его это нисколько не смущало. Емеля как ни в чём не бывало уселся в своё корыто и со свистом понёсся вниз по склону. Всё как он мечтал – ветер свистит в ушах, разлетаются снежные вихри, норовя попасть в лицо, забиться в рот и в нос.
– Поберегись! – заорал он что есть мочи. – Я говорю, отойди отсюда!
Девушки, которые направлялись к речке яркой весёлой стайкой, испуганно отшатнулись, но тут же засмеялись и хором пропели:
Как Емеля на корыте
в город собирался!
Докатился до реки —
щуки испугался!
Раздался очередной взрыв хохота, но Емеля не обиделся – он катился себе дальше, улыбаясь во весь рот.
– Да нужен мне ваш город! – добродушно отмахнулся он. – Мне и здесь хорошо.
Корыто тем временем полным ходом приближалось к реке, покрытой толстой ледяной коркой. Емеля со свистом вылетел на лёд, закрутился и со смехом вывалился из корыта. Поднявшись и отряхнувшись от снега, он огляделся и довольно кивнул – подходящее место для рыбалки нашлось само собой. Раз уж не стал помогать бате в кузнице, хоть с уловом не должен его подвести!
Емеля продолбил небольшую прорубь, уселся возле неё с берёзовой веткой, к которой была примотана леска, и опустил крючок в воду. Вначале ему было даже жарко после горки, но вскоре он начал замерзать, а полынья – покрываться корочкой льда. А рыбы не было и следа.
– Эх, рыба, рыба, – покачал он головой. – Когда ж ты ловиться будешь?
Словно услышав его слова, вода в проруби вдруг забурлила. Емеля с удивлением заглянул в тёмную глубину, ничего не увидел, однако на всякий случай попятился, а потом и вовсе припустил прочь.
А вода бурлила всё сильнее. Вдруг из проруби вырвалась огромная струя в форме гигантской щуки и, догнав Емелю, окатила его с ног до головы. Одежда на нём мгновенно задубела на холоде, на шубе и волосах повисли длинные сосульки. Емеля застыл от неожиданности, не успев понять, что произошло, и в наступившей тишине, показавшейся ему оглушительной, услышал стук ведра. Он осторожно заглянул в него и увидел, что внутри плещется большая щука.
– Ого! – обрадовался он. – Вот это подарок!
Подхватив ведро с неожиданным уловом, Емеля поспешил домой, пока сам не превратился в огромную сосульку. Однако быстро идти всё равно не получалось – обледеневшая одежда стояла на нём колом и недовольно скрипела, стесняя движения и замедляя шаг. С трудом доковыляв до родной избы, он скинул шубу в сенях и пошёл к бате – похвастаться уловом.
Глава 2
Говорящая рыбина
Отец его сдержанно похвалил и отправил готовить обед. Емеля, радостный, что может оказаться полезным, взялся за дело. Сначала он наколол дров и притащил в дом целую охапку. Растопил печь, и изба стала потихоньку наполняться живительным теплом. Он переоделся, повесил одежду сушиться и постарался выкинуть из головы странное происшествие на речке.
А странностей произошло много! Емеля не помнил, чтобы была поклёвка, он не подсекал и не пытался вытащить рыбину, а она каким-то чудом сама оказалась в его ведре. И вода перед этим как-то странно забурлила в проруби – он даже испугался, что оттуда сейчас выскочит невиданное подводное чудище.
Да и ледяной водой его кто-то окатил с головы до ног, прямо в одежде, а ведь в прорубь он не падал – Емеля точно помнил. Но это была всего лишь крупная рыба, и он уже сомневался, что ему не показалось. Мало ли чего почудится на сильном морозе! Ну хоть не с пустыми руками вернулся, и то хорошо.
Емеля подбросил в печь очередное полено, и пламя весело затрещало с новой силой. Он поставил в печку чугунок и в ожидании, когда закипит вода, стал раскладывать на столе ножи и ложки. Сходив в погреб, парень набрал овощей и подготовил их, чтобы положить в суп. Эх, славная выйдет уха!
Мирно потрескивали дрова в печи, закипала вода в чугунке, и в избе совсем потеплело. Настроение у него улучшилось, и Емеля стал напевать себе под нос любимую песню «Калинка-малинка», но с новыми, только что придуманными словами:
Эх, рыбка, ты рыбка,
ты рыбка моя!
– Лаврушечку не забудь! – вдруг раздался чей-то звонкий голос.
– Ага, точно! – машинально согласился Емеля и уже потянулся за приправой, но вдруг замер на месте и медленно обернулся, обводя избу подозрительным взглядом.
– Это кто сказал? – осторожно поинтересовался он, сам не зная, к кому обращается.
– Я! – раздался тот же уверенный голос.
Емеля оглянулся – и не поверил своим глазам – из кадушки высовывалась щучья голова и смотрела на него вполне осмысленными глазами. Получается, добавить лаврушечки советовала именно она – больше некому! Или ему снова мерещится?
На всякий случай Емеля, нащупав на столе самую крупную репку, запустил ею в странную щуку. Та ловко увернулась, нырнув в воду. Парень с опаской поглядывал на кадушку.
Голова щуки снова высунулась из воды.
– Не попал! – поддразнила она.
– Получается, ты говорящая щука? – запоздало удивился Емеля.
– Мм… А ты быстро соображаешь! – язвительно усмехнулась та.
– Во дела… – растерялся он.
«Нем как рыба» – есть такая поговорка. А эта рыбина не просто разговаривает – она ещё даёт советы и пытается подшучивать над ним!
Емеля от природы был добрым и отходчивым парнем, никогда не обращал внимания на глупые шутки и насмешки. Но терпеть насмешки от какой-то щуки довольно обидно! Надо поскорее пустить её на уху, и дело с концом. Батя скоро из кузницы голодный придёт, а у него ничего не готово, потому что с рыбой разговаривает! Чем он его накормит – речной водичкой?
– В общем, так, – тем временем деловито продолжала щука, как будто всю жизнь только и делала, что сидела в деревянной кадке и командовала оттуда глупыми деревенскими увальнями. – Берёшь кадушку и несёшь меня обратно в прорубь.
Емеля озадаченно почесал в затылке.
– Ага. – Он призадумался. – А как же уха?
– А за это я исполню любое твоё желание! – с нажимом продолжила щука.
Емеля, хоть и был простоват, сориентировался быстро. Он растопырил пальцы на руке и продемонстрировал пятерню своей неожиданной собеседнице:
– Пять!
– А ты дерзкий, – протянула рыбина, но не согласилась: – Только три! Больше нельзя…
Емеля даже не дал ей договорить:
– По рукам! – Надо соглашаться, пока предлагают хотя что-то. Даже не что-то, а целых три желания.
Щука вздохнула, но деваться некуда, и она предложила:
– Значит, повторяй за мной: по щучьему велению…
– По щучьему велению, – послушно повторил Емеля.
– По моему хотению… – продолжала она слова заклинания.
– По моему хотению… – вторил он, словно заворожённый её голосом.
– Хочу… – с намёком остановилась она.
– Хочу… – сказал Емеля и умолк.
В избе повисла пауза, нарушаемая только треском поленьев в печи и еле слышным плеском воды в кадушке.
– Ну? – наконец поторопила щука. – И три любых желания!
Емеля наконец сообразил, что от него требуется, и сокрушённо покачал головой:
– А… Не, я так быстро не могу!
– Ну, это надолго… – вздохнула щука и, взглянув на Емелю, снова скрылась в кадушке. Вода плеснулась на пол, и он уставился на лужу, словно надеясь прочитать в ней ответ на свой вопрос.
– Что ты сразу… – растерянно пробормотал он. – Это ж дело такое, подумать надо…
Емеля понимал: в таком деле спешить нельзя, а то пожелаешь сгоряча какую-нибудь ерунду и потом всю жизнь жалеть будешь, что прекрасную возможность упустил. Он ведь теперь может всё изменить, да ещё без всякого труда, без утомительной работы в кузнице! И никто больше не станет над ним смеяться, считать деревенским дурачком-переростком, который катается с малышнёй на горке вместо того, чтобы делом заниматься…
Рассудив так, Емеля обхватил кадушку со щукой обеими руками, подошёл к печи и поставил её рядом со своим любимым местом. Сняв валенки, он забрался на печь и уселся там, мечтательно улыбаясь.
– Это ж надо, – пробормотал он себе под нос и старательно повторил заклинание, чтобы не забыть: – По щучьему велению, по моему хотению… – Он улёгся на печи, закинул руки за голову и уставился в потолок. – Хотелось бы, конечно, город посмотреть… – наконец придумал он.
До сих пор Емеля не бывал нигде, кроме родной деревни – впрочем, как и большинство её жителей. Едва он оказался на тёплой печи, на своём привычном и самом любимом месте в доме, его начало клонить в сон. Да и понятно: умаялся он сегодня – сначала с горки вдоволь накатался, потом у проруби промёрз, а под конец его и вовсе ледяной водой окатило прямо на морозе. Но и это ещё не всё: на него нежданно-негаданно свалилась говорящая щука, пообещавшая в обмен на своё спасение исполнить три его желания! Было от чего растеряться.
Емеля широко зевнул. Он не заметил, что щука стала светиться и от неё в воздухе начали расходиться еле заметные волны. Он по-прежнему лежал, задумчиво глядя в потолок сонными глазами. Хорошо бы, конечно, город посмотреть, только…
– …только вот вставать неохота! – закончил он, закрывая слипающиеся глаза.
Мама в детстве часто говорила, что лень раньше него родилась. Значит, он и не виноват, что ему ничего не охота делать…
– Ну вот ты и загадал первое желание! – тем временем торжественно объявила щука.
Она нырнула в кадку, а с избой в тот же миг стало твориться что-то непонятное. Стены затряслись, потолок накренился. Дом словно начал приподниматься вместе со всем, что в нём находилось, грохоча мебелью, посудой и прочей утварью.
Сон с Емели мигом слетел. Он распахнул глаза, начал с тревогой озираться. Происходящее вокруг ему очень не понравилось – щука что, решила разломать их дом?! Он обхватил кадку обеими руками и уставился на говорящую рыбину.
– Это что, твоя работа?! – потребовал ответа Емеля.
– Желание исполняю! – невозмутимо заметила та.
– Какое ещё желание?! – завопил тот, ничего не понимая.
– Как ты хотел: и город посмотреть, и с печки не вставать, – пояснила рыбина.
Изба в очередной раз содрогнулась и приподнялась. Емеля только рот разинул. Вот это дела – сам не заметил, как первое желание загадал! Ну да, он же произнёс заклинание, а следом за ним и желание… Но это же он понарошку – просто повторил, чтобы не забыть! И про поездку в город просто фантазировал – любил помечтать.
И не собирался вовсе туда ехать – чего он там не видел, в родной деревне всё равно лучше. Просто вслух рассуждал, а хитрая щука услышала и тут же стала исполнять. Ну да теперь уж делать нечего – отменить желание нельзя.
Емеля быстро соскочил с печки, натянул просохший тулуп и сапоги.
– Думала, что испугаюсь? – громко заявил он. – Да ни в жисть! – Одевшись, Емеля забрался обратно на печь и устроился там поудобнее. – Лучше ты за печечку держись, – посоветовал он.
Держаться щуке было нечем, поэтому Емеля сам покрепче вцепился в кадушку с драгоценной рыбиной. Сделал он это очень вовремя: печь, дёрнувшись, тронулась с места и вылетела на улицу. Изба сразу перестала трястись.
Отец был занят в кузнице и за грохотом молота ничего не услышал, поэтому только собака проводила Емелю круглыми от удивления глазами.
Глава 3
Верхом на печи
Деревенские жители, принарядившиеся по случаю праздника, отмечали Масленицу. Этот праздник все особенно любили – надоевшая зима наконец-то заканчивалась, а весна уже стояла на пороге. И пусть пока по-прежнему трещали морозы и лютовали снегопады – все знали, что скоро зиме придётся уступить место тёплой весне, а потом и жаркому лету.
Весёлая компания ряженых шагала по утоптанной дороге, заливисто играла гармошка, все пели и плясали. Впереди возвышалось соломенное чучело Масленицы, которое вскоре предстояло сжечь, чтобы окончательно прогнать зиму.
– …вы блиночки мои! Ой, блины, блины, блины, вы блиночки мои… – раздавалась громкая весёлая песня.
Емеля услышал её издалека. Блины он тоже очень уважал, но сейчас ему было не до угощения. Он сидел на родной печи, и всё бы ничего, но она не стояла тихо-мирно на своём привычном месте в избе, а во весь опор неслась по улице! Дымя трубой, печь лихо скатилась с горки – Емеля еле успел вцепиться в кадушку с говорящей щукой, чтобы она не вывалилась в придорожный сугроб.
Печь вылетела на дорогу, но скорость не сбавила – продолжала нестись во весь дух. Емеля не знал, как её остановить или хотя бы немного притормозить – это же не лошадь, у неё поводьев нет! Даже самому ухватиться было не за что, разве что за трубу. Да ещё нужно следить за кадушкой со щукой! Поэтому и оставалось только вопить от ужаса во всё горло.
До сих пор на его пути никто не попадался, но вскоре Емеля заметил впереди весёлую толпу ряженых и заорал ещё громче:
– Ой-ой-ой-ой! Отойди! Разойдись! Разойдись!
Мужики и бабы, шествующие с чучелом Масленицы, так громко пели и смеялись, что не сразу расслышали его крики. Наконец они оглянулись и, увидев несущуюся прямо на них печку, с шумом и воплями стали разбегаться в разные стороны. Про чучело они сразу забыли и впопыхах бросили его. Масленица стала медленно заваливаться вперёд, но в этот момент Емеля налетел на неё, обхватил двумя руками и едва не ткнулся носом прямо в нарисованное соломенное лицо. Испугавшись от неожиданности, он отшвырнул чучело, и оно, отлетев в сторону, воткнулось в снег у дороги.
Но едва Емеля успел перевести дух, как его подстерегла новая опасность: он заметил посреди дороги зайца!
– Поберегись! – что есть силы завопил он.
На этот раз печка словно услышала его. Она завернула вправо, где высился здоровенный сугроб, взмыла над ним и сделала переворот в воздухе, как заправский лётчик, выполняющий фигуру высшего пилотажа.
У Емели на миг перехватило дыхание, но в следующую секунду он уже орал с новой силой:
– А-а-а-а-а-а!!!
Завершив пируэт, печка приземлилась на прежнее место, и Емеля вместе с ней, судорожно прижимая к груди кадушку. Как из неё не выплеснулась щука, он и сам не понимал. Уцелевший заяц ошарашенно уставился вслед несущейся дальше печке, как совсем недавно собака Емели. Вскоре печка вылетела к речке и заскользила по льду, по счастью, ещё достаточно прочному, чтобы выдержать такое необычное средство передвижения. По ней в основном сани перемещались, а не сложенные из кирпичей русские печи!
На ровной поверхности скорость немного замедлилась, и Емеля смог перевести дух. Первый испуг прошёл, и он наконец осознал, как это здорово – катить по деревне верхом на печи, удивляя соседей и распугивая прохожих. Гораздо веселее, чем ехать с горы в корыте!
Осторожно отставив кадушку со щукой и убедившись, что она не упадёт, Емеля поднялся во весь свой немалый рост.
– Э-ге-гей! – крикнул он, и его голос разнёсся по пустынной реке и её окрестностям звонким эхом.
Человек так устроен, что быстро ко всему привыкает. Вот и Емеля уже не находил в своём путешествии ничего особенного: ну самоходная печка – подумаешь, чего только не бывает! Не так уж странно по сравнению с говорящей щукой…
К тому же ветер свистел в ушах, а мороз и не думал отступать – зима всё же крепко держала оборону и не собиралась уходить так скоро. Народ в деревне собрался на её торжественные проводы, но чучело Масленицы так и не сжёг – а всё по его, Емелиной, вине! Теперь зима ещё надолго затянется, на весь март…
Брови у него покрылись изморозью, он уже просто дрожал от холода.
– Стой! – скомандовал он, убедившись, что печка как-то его слышит и чудесным образом исполняет приказания.
Та и правда послушалась – резко затормозила и остановилась.
– А мороз-то кусается! – пожаловался Емеля.
– Про мороз желания не было, – отозвалась щука.
Она, казалось, совсем не страдала от холода, сидя в своей кадушке.
– А нельзя, чтобы зима трескучая в лето превратилась? – в шутку поинтересовался он.
Щука только усмехнулась.
– Хорошо подумал? – уточнила она.
Но Емеля уже не нуждался в её советах – теперь он и сам знал, что надо делать. Повторив по себя несложные слова заклинания, парень твёрдо и громко произнёс:
– Так. По щучьему велению, по моему хотению, хочу, чтобы зима стала летом!
– Ну, хозяин – барин! – невозмутимо кивнула щука.
Вначале ничего не происходило, но потом всё вокруг начало стремительно меняться. Лёд таял на глазах, с каждым мгновением становясь всё тоньше и ненадёжнее. Он уже с трудом удерживал тяжёлую печку, но Емеля этого пока не замечал: он с восторгом оглядывался по сторонам, не веря своим глазам.
– Хо-хо-хо! Получилось! – ликовал он. Его так распирала радость, что он по слогам повторил: – По-лу-чи-лось!
Лёд под печкой просел, и Емеля, не удержав равновесия, плюхнулся в реку, а печь стала стремительно погружаться, и через несколько секунд из воды торчала только верхняя часть и труба, из которой вылетали последние маленькие искорки.
Берега реки тем временем на глазах покрывались зеленью – из-под земли пробивалась молоденькая травка, на деревьях лопались почки, и ветви обрастали крохотными ярко-изумрудными листочками.
В воде ещё плавали льдинки, а среди них кружилась кадушка, из которой выглядывала щука, напряжённо всматриваясь в воду. Казалось бы, вот она, свобода – ныряй и плыви куда тебе вздумается! Но рыбина отчего-то медлила, не спеша воспользоваться подвернувшейся возможностью сбежать. Словно её пугало что-то в тёмной глубине, не позволяло броситься туда с головой. А то бы мелькнула – и след простыл…
– Ну ты, парень, молодец! – вместо этого неодобрительно проговорила она. – Первое желание испортил, второе истратил. Если утонешь, я третье исполнять не буду, сразу говорю!
Емеля как раз вынырнул из воды, явно не собираясь идти ко дну – вид у него был весьма довольный.
– Не дождёшься, не утону! – самодовольно заявил он.
Плавал Емеля и правда хорошо, поэтому пойти ко дну вовсе не боялся. Однако вода, в которой только что растаяла толща льда, была не очень-то тёплой, и ему захотелось побыстрее из неё выбраться. Не везёт ему сегодня – уже второй раз купается, и опять не по своей воле!
Емеля подхватил кадушку за ручку, чтобы далеко не уплыла, и, волоча её за собой, двинулся к берегу. Выбравшись на сушу, он вытащил кадушку со щукой и перевёл дух. Это ж надо, сколько на него сегодня приключений свалилось! И, похоже, главные-то ещё впереди…
Немного обсохнув, Емеля подхватил кадушку и, весело насвистывая, босиком двинулся по лесной тропинке – сапоги были мокрыми, и он не стал их натягивать, благо совсем тепло стало, и понёс в руках. Настоящее лето, как он и пожелал! Правда, теперь на него напали сомнения: стоило ли так глупо тратить второе желание?
– На такую ерунду два желания спустил, – вслух посетовал Емеля.
В ногу впилась сосновая иголка, он поморщился и остановился. Поставив кадушку со щукой на землю, аккуратно пристроил рядом мокрые сапоги.
– Нет, ну каждый раз меня люди удивляют! – отозвалась рыбина.
– Чем? – удивился Емеля. Он скакал на одной ноге, пытаясь вытащить занозу, и уже забыл, о чём говорил перед этим.
– Ну ведь любое желание можно выбрать, – с грустью пояснила щука. – А человек по своему росту выбирает. Если он сам вот такусенький, то и желания у него вот такусенькие!
Емеля нахмурился, посматривая на неё с недоверием. Не очень-то приятно было слышать, что он «вот такусенький», да ещё и от кого – от рыбы! Пусть и не простой, а говорящей, исполняющей желания.
– Да? А если так?.. – азартно выпалил Емеля и задумался, соображая, что бы такое загадать и не разочаровать её. Наконец вытащив иголку из ступни, он снова медленно двинулся по тропинке, погрузившись в глубокие раздумья. Щука снисходительно поглядывала на него, но помалкивала.
– Ну? – наконец поторопила она, не дождавшись никакого желания.
– Хочу, чтобы вёдра сами воду в реке брали и в избу несли, – выдал Емеля.
Если бы у щуки были руки, она бы схватилась ими за голову, а так – просто промолчала.
– А, не, – спохватился Емеля. – Хочу, чтобы топор, ха-ха, сам деревья рубил… Ха-ха!
– Ох, – тоскливо отозвалась она.
Емеля и сам уже понял, что опять загадал не то.
– Нет! – замотал он головой. – Это же последнее, тут крепко подумать надо!
– Ладно, Емеля, не мучайся! – снисходительно сказала щука. – Про топор нормально было.
– Да? – удивился он неожиданной похвале.
Щука усмехнулась и махнула из кадушки хвостом, куда-то указывая. Емеля перевёл взгляд на лес – и увидел самодельный знак, недвусмысленно говорящий, что дальше проход запрещён. А щука предусмотрительно нырнула на дно кадушки, предоставив ему возможность самостоятельно разбираться с неожиданным препятствием.
