Анна Алора
Ведьмочка в Боевой Академии
Глава 21
Сдержалась я едва-едва. Вот даже загордилась. Ну разве не молодец я? Еще какая молодец-то. Как там бабуля иной раз говаривала, а я еще удивлялась – говор-то совсем не наш был?
“Сдержать души своей порывы – это, Ведяночка, доблесть большая”.
Души порывы… Да, так вот она иной раз говаривала. Теперь-то я понимаю, почему. Ну, раз факультетом заведовала тут, в Боевой Академии.
Удержалась я, и так вот, ехидненько, – мы, ведьмочки, это очень хорошо умеем, и говорю:
– Так это вас прислал мне в помощь дядька Симеон? И, главное, вовремя так. А то еще не всех пауков мне ваш Никос вымел.
Вот скривились адептки-то! А невысокая, Тильда аж покраснела и глазами засверкала:
– Никос?! Да что ты мелешь, деревенщина! Ты хоть понимаешь, о ком говоришь? Да Никос Ланьери лучший…
А вот тут я уже не выдержала и заклинание “спотыкаш” просто вылетело из моего рта.
Ну что ты будешь делать…Нет, мне еще работать над собой, как говаривала бабуля, и работать. Вот ее-то из себя вывести никто не мог. Впрочем, не особенно и пытались. Бабуле моей и одного взгляда хватало.
Тильдушка побледнела:
– Что-о?! Ты что сказала, ведьма! Ну смотри, если это было заклинание – конец тебе. В миг вылетишь из Академии, не успев в нее попасть.
Или ты не знаешь, что у нас запрещено применение заклинаний третьего уровня?
А вот тут струхнула и я. Про запрещение знать не знала, откуда мне. Что ж это выходит-то… Сердце у меня замерло. Если отсюда и правда выгонят, то куда ж мне деваться?
Ох и страшно мне стало… Но виду я, конечно, не показала. Не привыкла бояться да сдаваться. Прищурилась я:
– Ну, это еще доказать надо, про заклинанье-то. Третьего уровня, говоришь? А с чего ты взяла, что мой “спотыкач” третьего. Да его любая ведьмочка с малолетства знает.
Тильдочка побледнела еще сильнее и широко раскрытыми глазами посмотрела на Вилку, которая сжала губы и засверкала темными глазами из-под насупленных бровей:
– Ты что же думаешь, ведьма, что в Боевой Академии нет нормальных магистров? Определят, не сомневайся.
И отправят тебя, куда нужно. К ведьмам твоим отправят.
А нам тут ведьмы не нужны!
Вилка вздернула нос и отвернулась:
– Пошли, Тильдушка. Вот прямо сейчас и доложим магистру Сатвалу, что творится на вверенной его попечительству территории.
Я выдохнула. Светлая мать, они к дядьке Симеону пойдут жаловаться. Не к ректору. Не к Сандру Огненному…
Но вот дойдут ли?
Я с сомнением посмотрела на адепток, уже успевших повернуть за угол.
А странно как действует мой спотыкач на Тильду эту. Другая бы давно уж пару раз зарылась носом в проросшую траву, а я ничего такого не слышу.
Я нахмурилась. Как так-то? Заклинание подкачало, выходит. Ну не-ет… С малолетства я его знаю, и никогда оно не подводило. Вон, мальчишек деревенских не раз им награждала. А нечего за косу дергать. Быстро отвадила.
– Ну ты, ведьмочка, даешь, – я скорее повернулась и увидела вполне себе здорового, пришедшего в себя принца. Правда, стоял он как-то странно, согнувшись и держался за живот.
Светлая мать… Ну что с ним теперь такое-то! Не выдающийся адепт пятого курса, а ходячее недоразумение какое-то.
Но тут этот принц поднял голову, и я увидела, что он хохочет во весь рот. Хохочет и даже слезы текут по его вот явно княжескому, аристократическому-то лицу. Куда только бледность девалась. Ну да. Тут, на воздухе пауков нету.
А вот что его так раззадорило-то?
Я еще больше нахмурилась, но уж больно этот Ник смеялся заразительно. Я и сама не выдержала, и тоже рассмеялась.
“Смешинка в рот попала”, так, бывало, бабушка говорила.
Даже не помню, когда я так смеялась. Но наконец Никос успокоился, а вслед за ним и я.
– Ну, давай знакомится, ведьмочка. Никос. Для друзей – просто Ник. И он протянул мне руку.
Я заколебалась на минутку. Посмотрела принцу во все еще смеющиеся глаза, и решительно подала свою. Ладонь-то у меня не очень чистая, но принц даже внимания на это не обратил.
– Ведяна, – сказала я. – Для друзей, ну и для всех остальных – Ведяна.
Принц хмыкнул и пожал мне руку:
– Ну что ж, Ведяна. Давно я так не смеялся. Не помню, когда видел Тильду такой.
Ты, можно сказать, меня спасла. За мной должок, – и этот нахал подмигнул мне.
– Ладно, мне пора. С остальным поможет Лаврик. Да и фамильяру твоему хватит бездельничать.
И Никос Ланьери, для друзей просто Ник, стремительно скрылся за углом, махнув мне на прощанье рукой.
Я смотрела ему вслед широко раскрытыми глазами. Это он про что? Когда я его спасла-то. Или он про пауков? Просто Ник… Получается, он теперь мой друг?
Я посмотрела на свою ладонь, которую он пожал. Надо же, не погнушался. Друг… У меня никогда не было друзей, парней-то. Так, по малолетству бегали вместе. А как в возраст стала входить, так от них только подальше держалась. В селе ведь как? С четырнадцати лет у нас невестятся уже. И хоть я жила с бабулей на окраине леса, да и ведьмочкой была, парней-то это совсем не смущало.
Наоборот. С пятнадцати лет я совсем перестала в село ходить. С того самого случая, когда Тимошка прижал вдруг меня к стене и зашарил своими грязными и потными руками у меня под юбками.
Я-то тогда вся будто замерла, а потом вдруг что-то взорвалось внутри и здорового парня отнесло в сторону.
Вернулась я домой, бабуле все рассказала. Бабуля нахмурилась, сверкнула черными очами своими и напрочь запретила мне в село ходить. А потом долго сидела, задумавшись.
Ну, хватит уж воспоминаний. Дел еще невпроворот.
Я вздохнула, отряхнула волосы и пошла в дом. Вот странно как-то все. Заклинание мое не сработало. Это уж я поняла.
Но может, оно и к лучшему. А то вдруг и правда, отчислили бы из Академии?
Хоть я в нее и не поступала, но вот жилье выделили же.
Королевишны эти местные… Вот зачем, спрашивается, их к домику понесло? И тут я вспомнила, что Тильда-то говорила, мол, она видела, как он сюда пошел.
Ведь это про Никоса, точно! То-то она покраснела как маков цвет, когда я сказала, что он пауков гоняет.
Вот оно что…
Нет, все равно я ничего не понимаю!
И, кстати, где Лаврик-то?
Глава 22
Неужели он все еще за домом, порядок наводит и даже не вышел проводить своего кумира-то, Никоса? И только я завернула за угол, как гостевой браслет на моей левой руке замигал ярким красным светом. Вот прямо как огонь самый настоящий. Да только жарко от этого огня совсем не было.
Вот же дядька Симеон! Дать-то браслет мне дал, на руку надел, можно сказать, а что к чему не объяснил.
Ну, сияет он, мигает красным. И что? Делать-то мне что? Не понимаю, что означает сигнал этот. Нет, тут без Лаврика не разберешься.
– Лаври-ик! – крикнула я поскорее. Вот плохо, когда попадешь в чужое место да никто тебе ничего толком не объяснит.
Лаврик выскочил как очумелый. Причем вовсе не из-за дома, куда он сразу побежал, а из самых-то дверей. Глаза у него сияли. Да и сам он сиял как начищенный пятак. Надо же, как труд физический действует на адептов Боевой академии-то.
Правда, при виде меня глаза эти померкли чуток. А потом парнишка и вовсе глаза отвел.
С чего бы это вдруг? Прямо вот интересно мне стало.
Ладно, и с этим разберемся. Сейчас главное понять, что ж браслет этот так сияет да мигает.
– Мигает браслет-то, Лаврик! Что с ним делать?
Парнишка приосанился:
– А к ректору тебя вызывают, Ведян. Видишь, в самом центре огонь. Значит, к нему.
Я замерла. К ректору… Выходит, пожаловались королевишны местные. А я ведь даже толком в избе порядок не навела. Котелок, вон, в нечищенную печку засунула. И защиту ведьминскую не поставила. Не успела…
В горле будто комок встал. Но что же делать, отвечать придется. Не удержалась ты, Ведяночка. Не удержала язык свой, враг-то свой.
Вот нету. Нету во мне смирения-то. Ни капли нету. Не могла смолчать, ответила Тильдушке. Эхх… Придется расплачиваться.
Хмуро посмотрела на Лаврика:
– И что, прямо сразу бежать к нему, иль терпит время-то?
– Ну ты, Ведяна и скажешь! Терпит, как же. Конечно, сразу! Ректор же вызывает, не кто-нибудь.
Лаврик сунул пятерню в растрепанные волосы и прям вот с сочувствием таким на меня поглядел:
– Да ты не бойся, Ведян. Распоряжение даст какое-нибудь, и все. Он добрый должен быть. Никосу вон сегодня досталось по первое число. Так что отошел уже.
– Или ты натворила чего? – вдруг спросил парнишка, а я побледнела. Видела я Сандра Огненного в гневе-то, видела. И хорошо, если весь гнев этот на Никоса и ушел. А если нет… Светлая мать.
Глаза ректора, в которых сияло и вырывалось наружу яркое пламя, так и встали передо мной.
Вздохнула я:
– Прокляла тут одну адептку, Тильдой зовут.
Лаврик тоже побледнел:
– Да ты что! Ведь на территории Академии адептам запрещено применять друг к другу магию, равно как и заклятья третьего порядка.
Вот протараторил-то. Сразу видно, назубок правила знает.
– Ну, мое совсем простенькое было.
– Простенькое? – парнишка с недоверием посмотрел на меня.
– Из-за простенького не вызовет ректор, Ведян.
А я и рукой махнула. Ну что теперь делать-то? Придется идти к нему, куда деваться.
– Приглядишь за домом, Лаврик? – попросила я. – Чай, ненадолго вызывает-то.
И тут, вот чудо-то, глаза парнишки засияли по-прежнему:
– Конечно, конечно, Ведяна! Даже не сомневайся. Тут еще работы полно. Палки вон не все еще собрал, – затараторил Лаврик, а я посмотрела на него с великим сомнением.
Надо же, какое трудовое рвение-то у молодежи тут.
– А тебе что, на занятия не надо? – удивилась я. Так поняла, что наказан-то был Никос. А Лаврик… Ну, как ниточка за иголочкой, видно. Авторитет ему принц большой, сразу видно.
Лаврик рукой только махнул:
– Не, какие занятия. Только построение. Это значит, чтобы видеть, все ли на месте. А так конец апреля ведь, у старшекурсников практика началась. А младшие уж почти все на каникулах, – грустно закончил парнишка.
– А ты что же не поехал? – поинтересовалась я, а Лаврик вдруг нахмурился и грубо так ответил:
– А мне и тут, в Академии, хорошо. Ясно? – глаза его сузились, а руки сжались в кулаки.
– Ясно, – вздохнула я и по-новому посмотрела на парнишку. Неужели ему и ехать некуда… Вот почти как мне.
– Я, если хочешь знать, – угрюмо сказал Лаврик, – здесь остался специально! Между прочим, подрабатываю. Вот!
– А ты беги, Ведяна. Негоже ректору адептку ждать, – и так он по-взрослому это сказал, явно повторяя чьи-то слова, что у меня сердце вдруг защемило.
Бежать… Да как тут бежать, когда котелок в печи и защита не поставлена? Нет. Пять минут не решат моей судьбы.
Я подобрала юбки и бегом мимо Лаврика в избу.
Подскочила к печи и встала прямо-прямо. Руки развела так широко, будто целиком печку-матушку обнять хотела.
Сосредоточилась и представила и печку, и всю комнату и весь домик заполненным белым, сияющим светом.
Надо же.
Удалось с первого раза поставить защиту. Обычно никак не могу толком сосредоточиться, а тут вот сразу.
Наверное, чары бабулины еще не до конца развеялись.
Даже сейчас она мне помогает. Я прижала руки к сердцу, а глаза защипало.
Эх, бабуля. Ну когда я привыкну жить без тебя-то…
Скорее смахнула выступившую слезу и бегом на выход.
Только дверь хлопнула.
– Лаврик, ты вот что. В дом заходить можешь, да только к печке близко не подходи. А самое-то главное – котелок мой не трогай! – крикнула ему на бегу.
Лицо у парнишки вытянулось и губы скривились.
“Чего это он?” – промелькнуло у меня в голове. Ладно, и с этим разберемся.
Сейчас главное, что ректор скажет.
Неужели и правда выгонит?
Глава 23
Сердце стучало как сумасшедшее, страшно было ой как. Бежала со всех ног. Да только загодя перед домом-то ректора остановилась. Отдышаться надо, себя в порядок привести. Огладила юбки, пятно на кофточке потерла. Да бестолку. На ночь замочить придется, высохнет же, успеет? Уфф…Скорее косу переплела.
А браслет этот противный вроде поначалу успокоился, а потом опять начал мигать. Да еще и вибрация добавилась. Неприятно.
Вот как тут опаздывающих адептов подгоняют, выходит. Хочешь- не хочешь, а поторопишься.
К высокому крыльцу ректорского дома подошла спокойно. В конце концов, ведь должен же глава такого учебного заведения, как Боевая академия, понимать, что я была в своем праве.
Или не должен?
Вот госпожа Кряжская точно бы поняла. Ну, она ж и сама ведьма-то.
Понимает, чай, что мне еще до инициации ого-ого сколько.
На крыльцо поднималась уверенно и спину выпрямила так, как бабуля учила.
И охнула.
Дверь-то, высокая да черненого дуба, заговоренная, прямо вот сама открылась. Заскрипела чутка, не без того, но открылась!
А я ж даже до ручки дотронуться не успела.
Ну что же. Раз открылась, входить надо. А руки-то дрожат. Перекинула косу на спину да вошла. Увидела лестницу на второй этаж, красной дорожкой застланную и струхнула вконец.
Плечи и опустились сразу. Никого-то нет вокруг, тишина. Не перед кем держать фасон. Не перед кем? Как это не перед кем. А я на что? И пусть никто не видит.
“Всегда держи спину прямо, Ведяна. Знаю, что тяжело поначалу. Зато потом спасибо скажешь”, – вот сразу вспомнила бабулины слова-то.
И ведь поняла, за что спасибо сказать. Выпрямилась, и сразу легче мне стало. А когда глаза повыше подняла, будто за горизонт смотрю, и на сердце посветлело.
Но тут меру нужно знать.
Под ноги смотреть на забывать, а то ведь ступеньки-то высокие на лестнице.
Ну, вот и дверь в кабинет ректорский. Сердце замерло и плечи опять опустились.
Эх, Ведянка.
Вздохнула я и заставила-таки себя спину выпрямить. Не хочу в кабинет к нему, Сандру Огненному, входить, как мышка запуганная. Не бывать тому! Ведьмочка я. И будь что будет.
– И долго вы будете стоять за дверью, адептка Маленская? – неожиданно раздался недовольный, чуть хрипловатый, голос ректора.
Ой-й…
Это что же, он меня видит?! Как такое быть может-то?
Прямо затрясло меня.
И даже не знаю, от чего больше. То ли от голоса его с этакой хрипотцой, которая заставляла дыхание замереть, то ли просто от страха да неожиданности.
Выдохнула и толкнула дверь заговоренную. Сандр Огненный стоял у окна, заложив руки за спину. Темные волосы его, забранные в высокий хвост, тоже растрепались. Вот прямо как у меня, коса вечно растрепанная. Камзол на нем сидел как влитой, а талия-то узкая какая. И панталоны, стыд-то, в обтяжку. Правда, такие ноги-то не грех и обтянуть. Это не Тимошкины, тощие да кривые, хоть сам и дороден. Лорд настоящий, ректор-то. Архимаг.
Ой-й. Куда -то меня не туда понесло. Я сглотнула и поскорее отвела глаза. Да поздно, стою уже красная, как маков цвет. И конечно, в этот самый момент Сандр Огненный оторвался от окна и повернулся ко мне.
Вид у него был недовольный, просто ужас до чего недовольный.
Губы поджаты, глаза сверкают изумрудом. Да слава Светлой матери, зрачок почти нормальный. Огненные искорки, конечно, имеются. Маг огня, как иначе-то. Но вот хоть огонь из них не вырывается.
А то б и не знаю, чтоб я сделала. Может, и убежала бы. Или на пол залегла сразу. Оно безопаснее, читала в бабулиной книжке. Хотя с магами-то и не поймешь толком, как безопасней. Взрывные они, огненные-то.
Я выпрямилась да губы поджала, а взор-то не отвела. И пусть сердечко мое колотилось как птичка, пойманная в клетку, а не отвела. Характер такой. Дурацкий.
Ректор поднял бровь. Хмыкнул, и недовольство пропало вдруг из его глаз.
И промелькнуло в них изумление и что-то такое, вот неуловимое совсем… тоска?
– Ну что же, раз вы наконец изволили явиться, – вздохнул ректор и подошел к своему столу. Выдвинул ящик, порылся там, кивнул и вытащил на свет божий браслет тоненький.
– Вот, подойдите ближе.
А у меня ноги будто к полу приросли. Боюсь подходить. Вот что со мной такое-то?
Сандр Огненный вздохнул, закатил глаза:
– Да не бойтесь вы, Ведяна. Не съем. Браслет нужно поменять.
– П-поменять? – я даже заикаться стала.
– А зачем?
– Затем, адептка Маленская, что срок гостевого браслета вышел. Неужели вы не ощутили явную вибрацию?
– Ощутила, – говорю. – Как не ощутить-то. Да подумала, что это специально так. Чтоб адепты поторапливались и не заставляли ждать, – пояснила я.
А этот… этот ректор опять взял да и улыбнулся. Светлая мать… как же идет ему эта улыбка. Прямо моложе становится. И не дала бы я ему сейчас целых тридцати восьми-то лет. Тридцать, да. Не больше. Хотя и тридцать это возраст, конечно.
Так. Опять я не о том.
– Ну, адептка Маленская, пожалуй, я подумаю над вашим рацпредложением, – едва сдерживая смех, сказал мужчина.
– Правда, до сих пор мы обходились дисциплинарным взысканием. Трудотерапия отлично работает. Вы заметили? – он посмотрел на меня и улыбнулся еще раз.
А потом… потом будто тень набежала на его лицо.
Набежала на секундочку да и ушла. Но я заметила. Мы, ведьмочки, очень чувствительные. Да и аура мага на мгновение изменилась. Будто темная пелена ее покрыла.
Хорошо, что ушла она тотчас.
Но интересно, что же это было?
Как жалко, что мне еще учиться и учиться-то. А ведь на что-то это пелена была похожа. Вот видела я, у бабули в книжке видела, уже в другой, тоже от меня прятала она, да разве от ведьмочки что спрячешь?
– Значит, вы меня не выгоняете? – выпалила я, как всегда, толком не подумав.
Архимаг нахмурился:
– А что, есть причина?
Глаза у меня забегали, но я заставила их собраться в кучку:
– Эмм… Не знаю.. Нет вроде, – я собрала последние силы и честно уставилась в его, такие манящие, глаза.
Светлая мать… В эти глаза я могла бы смотреть долго-долго. Я моргнула и потупилась.
Это что же выходит, королевишны не пожаловались на меня, что ли?
Вот ни за что не поверю, ни за что!
Глава 24
Неожиданно ректор выпрямился и нахмурился. Дверь в его кабинет распахнулась и в нее вошла, вот прямо как настоящая королевишна, Вилка. А за ней, скромно опустив глазки в пол, и Тильдушка заявилась.
– Господин ректор, – начала было Вилка, но увидела меня и запнулась. А на лице ее появилась такая вот подленькая улыбочка.
– Значит, магистр Сатвал уже вам доложил? – довольно протянула королевишна, и тут я заметила, что форменная одежда у нее ведь тоже из материи заморской. Высшего класса ткань-то. Ну, племянница канцлера нашего, все понятно. А вот непонятно мне было другое. Форма сидела на девушке прямо как вторая кожа, и верхняя пуговка на блузке была этак вот небрежно расстегнута.
Не знаю, может быть, у них в академии так и принято, но вот сдается мне утром у нее все было застегнуто, как надо.
И смотрит, главное, Вилка эта таким проникновенным взором на ректора-то. Мол, вот я пришла, такая вся невинная и безответная, за подружку свою заступиться.
Сандр Огненный поднял бровь и сурово так говорит:
– Адептка тан Ржевски, в каком виде вы заходите в кабинет главы академии?
Вилка затрепетала ресницами, а я ни с того, ни с сего вдруг разозлилась и в упор на нее уставилась. И вот стало мне даже безразлично, что они сейчас жаловаться начнут. Пусть.
– Извините, лорд Огненный, – прошептала она и медленно так, нехотя пуговочку-то застегнула.
Нет, каково, а? Это она что же, свое женское очарование на ректоре пробует, или как? Да по какому такому праву-то?!
Чувствую, как во мне, где-то там, далеко в глубине, поднимается горячая волна.
Светлая мать… Только не это!
Уж больно эта волна похожа на ту, которая поднялась во мне тогда, в пятнадцать лет, когда Тимошка прижал-то меня к стенке.
С тех пор никогда со мной такого не случалось, а бабуля никогда про тот случай и не заговаривала больше. Эх, бабуля… Нет чтоб рассказать, что со мной тогда было. Нет, все тайны. Тайны да тайны какие-то. Похоже, до всего придется доходить самой.
А может, госпожа Кряжская, ректор-то моей Академии, поможет?
Да, вот у нее и спрошу. Дайте только добраться.
– И о чем таком мне должен доложить магистр Сотвал? – ректор сложил руки на груди, и в упор посмотрел на Вилку.
И вот сразу поняла я, что не знает он ни о чем. Значит, не приходил к нему еще дядька Симеон.
Ну, я молчать-то не стала. Не стала ждать, пока эта напыщенная Вилка начнет жаловаться.
– Это она про то, что я прокляла вот эту вашу адептку-то, Тильда которая, – вздохнув, сказала я и посмотрела прямо ему в глаза.
Надо отвечать за свои поступки, а за необдуманные-то особенно.
– Неужели? – почему-то хмыкнул ректор и этак недовольно посмотрел на выглянувшую из-за Вилкиной спины Тильдушку.
– Да, господин ректор! – затараторила Вилка. – Вы только посмотрите. чем эта немытая ведьма наградила Тильду!
Светлая мать… Да что ж это делается-то, а? Чем же ей, королевишне этой, ведьмы не угодили?
– Адептка тан Ржевски! – голос ректора похолодел. – Вы что, забыли правила нашей Академии? Оскорбления адептами друг друга запрещены. И еще в моем присутствии!
Вилка поджала губы, и нехотя так, выдавливая из себя, но извинилась:
– Прошу простить мои слова, адептка Маленская, – даже скривилась, бедняжка.
А я что?
Кивнула головой, мол, так и быть, прощаю. Но запомню. Мы, ведьмочки, такие.
– Но вы только посмотрите, лорд Огненный! – и она вытолкала Тильдушку вперед.
Ректор посмотрел. И я посмотрела. Интересно мне стало, чем же это я могла ее наградить. Ведь помню, что не упала девчонка вот ни разочка-то.
Посмотрела да ахнула. Светлая мать… Все щеки Тильдушки были усыпаны мелкими красными прыщиками. Вот точно такими, какие у деток бывают, когда они ветрянкой болеют. Неужели мой спотыкаш так на нее подействовал-то?
Опешила я и только взгляд переводила с Тильды на Вилку, с Вилки на ректора.
Нет, я, конечно, ведьмочка молодая, но никогда о таком вот действии этого простейшего заклинания не слыхала.
– Вот! Видите, господин ректор, видите, ведьма… эээ адептка Маленская, – тотчас поправилась Вилка, – стоит, молчит да глазами стреляет. Ее это дело, ее! Да ведь она и сама сразу призналась, – Вилка посмотрела на меня вот прямо как на змею какую ползучую. А уж Тильда-то и совсем, взором ненавидящим окинула.
У меня даже руки опустились. И ведь понимаю, что не от заклинания моего с девушкой приключилась неприятность этакая. А все равно будто камень на сердце.
Стою, молчу. Жду, что ректор скажет.
Сандр Огненный посмотрел на меня, и сердце сразу ушло в пятки.
И хоть понимаю я, что тут что-то вот не то, не сходится все, а как доказать?
Заклинание сказала – сказала. Результат, правда, вышел совсем вот другой.
А раз сказала, то и ответственность моя.
Сандр Огненный посмотрел на подружек, на меня:
– Адептка Маленская, какое заклятье вы применили к адептке Калитой?
Вздохнула, глаза подняла:
– Спотыкаш называется.
Ректор нахмурился неодобрительно:
– А поподробнее если?
Я вздохнула еще раз:
– Так это… Это короткое название, полное очень длинное. А так оно простенькое совсем. Мы, ведьмочки, сызмальства его знаем. Как проклянешь кого спотыкашем, так и спотыкается человек на ровном месте. Падает, значит.
Да только… – я посмотрела на ректора и руки даже к груди прижала, – не сработало оно, заклятье-то.
– Или ты падала, Тильда? – вдруг спросила я.
Девчонка сверкнула темными глазищами, вот в пол лица глаза-то у нее:
– Еще чего! И не ври тут, при господине ректоре. Ты наслала на меня дикую ветрянку, вот! А вовсе не этот твой спотыкаш.
– Видите, господин ректор, как меня всю изукрасило, – и из ее красивых глаз брызнули слезы.
– Все она, ведьма проклятая. Она все!
Сандр Огненный подобрался и спросил вдруг, этак по-доброму:
– А скажите мне, адептка Калитая, за что же вас прокляла адептка Маленская?
Тут опять выскочила вперед Вилка и скорее затараторила:
– Ни за что, вот ни за что, господин ректор! Мы просто проходили мимо, с Тильдушкой. А она вдруг выскочит из избушки той, полуразрушенной, и давай проклинать.
– Ведьма же, господин ректор! Натура у них такая, ведьминская. Только дай порчу навести да проклясть кого, – закончила Вилка и победно так на меня посмотрела.
