Анна Алиот
Огненный лис
Она достала стеклянный кристалл со слепком лекции мастера Паракса. Сосредоточилась. Перечитала инструкцию ещё раз. Вновь сосредоточилась. Ничего! Ни покалывания в пальцах, ни ощущения лёгкого ветра или тепла. Просто холодное стекло и её напряжённые руки.
Энни стало до слёз обидно. Она пробовала снова и снова, но не происходило ровным счётом ничего. Вот это позор будет на практикуме…
Она не знала, сколько времени просидела так, то злясь от бессилия, то снова пытаясь.
В чувство её привёл шум с улицы – студенты выходили с занятий. Скоро все отправятся в общежитие, в столовую, к источнику…
Ну конечно же! А вдруг у неё просто пустой резерв, поэтому ничего и не выходит?
Не в силах откладывать это важное дело на потом, Энни опрометью помчалась к фонтану.
***
У воинов только что закончилось занятие по ближнему бою без оружия. Нор вышел со стадиона в приподнятом настроении. Он отлично размялся. Где-то позади плёлся Роул, на котором живого места не осталось.
Нор замешкался, раздумывая, что хорошо бы сразу добежать до душа в общежитии, но разговор с Ласом не был окончен – он всё же надеялся подговорить друга заманить Энни к лекарю. Просто чтобы быть спокойным. А может, сперва в лекарский корпус самому наведаться, порасспрашивать?
Прислушался к ощущениям и повернул к фонтану. Ну конечно, куда же ещё мог рыжий отправиться? А там, кстати, и лекари совсем близко.
Нор прибавил шагу и нагнал Ласа уже возле самого источника.
– А ты не лопнешь? – спросил с обычной ухмылкой.
– Не твоё – не жадничай, – насупился в ответ Лас.
Они заметили Энни у чаши фонтана одновременно. Она закатала рукав рубахи и поправила тёплый плащ, чтобы не замочить, когда наклонилась к воде и поймала пальцами упругую струю.
Лас буквально почуял неладное. Воздух затрепетал вокруг, у магии изменился запах.
Интуиция Нора включилась ненамного позже, а реакция и того раньше. Они подбежали к Энни одновременно, как раз чтобы успеть подхватить обмякшее тело до того, как девушка перевалилась через парапет в воду.
Нор не церемонясь перевернул её лицом вверх – он знал, куда смотреть. На лице Энни застыла счастливая улыбка, а открытые глаза сияли чистым белым светом.
– Прорыв! Лекаря! – закричал Нор, продолжая придерживать Энни на руках. Переносить её в таком состоянии было нельзя. Вокруг поднялась суета. – Лас, они же не успеют, давай ты!
Но Лас не ждал приглашения. Он уже легко провёл пальцем по лбу Энни – лекарский приём, выученный давным-давно – магические потоки и жизненные артерии сделались видимыми, Энни была словно опутана множеством переливающихся нитей. Лас ухватился одной рукой за едва заметную ниточку в районе сердца, а другой соединил плетение, щедро вливая собственную магию. Он сделал то, что хорошо умел – починил. Как разбитую чашку.
Глава 11 Встреча у источника
Мастер Паракс проводил занятие со старшим курсом в лекарском корпусе, но немного увлёкся и задержал группу. Когда ему сообщили о прорыве у источника, он немедленно отправился на помощь.
Сейчас он вышел из своей личной приёмной, которая включала в себя два кабинета. В первом у широкого окна стоял стол, несколько стульев, шкаф – в основном для бумаг, и даже удобный диванчик. Во втором было всё необходимое для осмотра пациентов – кушетка, которую сейчас занимала мирно спящая Энни, ширма, шкафчики с множеством баночек и непонятных инструментов, маленький столик и раковина.
Лас и Нор ждали в коридоре. Очень напряжённо ждали. Нор сделал попытку разговорить друга, но тот отмалчивался. Оба едва не подпрыгнули, когда дверь с лёгким скрипом приоткрылась. Обоим показалось, что это предсмертный стон.
– Не стоит так переживать, – мягко сказал лекарь, – всё будет хорошо, девушке нужен отдых.
Нор облегчённо кивнул. Лас едва заметно расслабил плечи.
Мастер Паракс внимательнее всмотрелся в лицо блондина.
– Вы, молодой человек, Нор Дэт, первый курс? Помню Вас. А Вы? – он обратился к рыжему. Тот ответил ему удивлённым взглядом, потом сообразил и сказал:
– Лас. Тоже Дэт. Мы кузены.
Прозвучало неловко. «Никак не привыкнет, что у него спрашивают имя», – подумал Нор.
– Лас, это Вы наложили плетение на сердечную артерию? – поинтересовался мастер Паракс, с нескрываемым любопытством разглядывая огневика.
Рыжий не знал, куда провалиться от смущения. Мог бы – сгорел и разлетелся пеплом.
– Я, – выдавил из себя он.
– Оно сработало? – влез Нор, замечая, что от друга пользы немного. А так хотелось узнать больше!
Мастер Паракс кивнул, удивлённо подняв старческие брови.
– Сработало, ещё как! Пойдёмте, молодой человек, поможете мне расплетать.
Лекарь немного посторонился, жестом приглашая рыжего вперёд. Лас обернулся за поддержкой к Нору, но получил только ободряющий толчок в спину. Пришлось войти.
Лас заметно нервничал. К чему это всё, он ведь не ошибся? Раз сработало, то ругать его не будут? А вдруг всё-таки что-то не так?
Мастер Паракс проводил его за собой во второй кабинет. Нор, хотя его и не приглашали, прошмыгнул следом за ними, но дальше диванчика в приёмной не пошёл. Только привстал на цыпочки, силясь разглядеть Энни. Заметил он немного – дыхание ровное, разве что кожа бледнее обычного – хотя куда уж больше!
Мастер Паракс провёл указательным пальцем по лбу Энни, делая видимыми энергетические потоки. Лас переминался с ноги на ногу по правую сторону от лекаря и мгновенно отыскал глазами тот самый, разорванный – тонкая нить была профессионально спаяна, едва заметно пульсировала и сияла белым. Поверх неё переливалась алая лента его собственной магии.
Лас адресовал лекарю сперва вопросительный, а потом испуганный взгляд. Не хочет же он, чтобы Лас полностью взял и расплёл всё? Прямо рядом с только что соединённым разрывом? А вдруг он что-нибудь не то заденет? Ему стало очень страшно. Разве лекарь не может сам?
Мастер Паракс ободряюще улыбнулся.
– Моя стихия – земля, огненная энергия не столь охотно подчиняется мне, – пояснил лекарь, словно подслушав мысли рыжего, – я полагаю, безопаснее будет, если Вы, как создатель этого плетения, сами развяжете его. А я проконтролирую.
Лас подчинился. Протянул руку, ухватил пальцами и потянул за небольшую петлю. Всё бы ничего, но дрожь никак не унять! Раньше с ним такого не было. Раньше он людей не чинил…в смысле, не лечил. Лас медленно выдохнул и отвёл взгляд от лица Энни. Нужно успокоиться!
– Вы хорошо чувствуете потоки, – одобрительно кивнул мастер Паракс. – Но, должен признать, мне не знакома эта техника выполнения узлов.
– Это бытовое плетение. Я им разбитую посуду чиню, – рассеянно объяснил рыжий. Всё оказалось просто – достаточно представить, что перед тобой не живой человек (особенно – не этот человек), а разбитая чашка, и пальцы сами сделают привычную работу. Он увлёкся и не слышал сдавленный смешок Нора в соседней комнатке.
– Хм… – удивлённо протянул мастер Паракс, наблюдая за тем, как пальцы Ласа ловко расплетают и гасят магию. – В целом весьма нестандартный способ направлять энергию для мага Вашей стихии.
Лас закончил с последним узлом и предельно аккуратно убрал руки, чтобы ненароком не спровоцировать спонтанный импульс.
– Мой учитель был магом земли с кровью дриад, я просто повторял за ним, – будничным тоном произнёс он.
Мастер Паракс взмахом руки скрыл тёплое сияние, окутывающее девушку, жестом пригласил Ласа присоединиться к Нору на диванчике.
– И что с ней будет? – нетерпеливо спросил Нор.
– Полчасика побудет под моим наблюдением, потом отвезём её в палату, – голос лекаря прозвучал рассеянно, он явно думал о чём-то другом. Поднял глаза на Ласа. – Юноша, а Вы не желаете поменять специализацию? Переводитесь ко мне в лекарский класс, я сам стану Вашим куратором.
Лас удивлённо моргнул, не зная, что ответить. Хочет ли он? Пожалуй, что да…
– Нет, он очень хочет попасть за барьер, – поспешно ответил за друга Нор. Лас нахмурился, но промолчал. Неуверенно кивнул. Позволил мастеру самому решать, с чем он соглашается – с предложением лекаря или со словами друга.
Мастер Паракс неодобрительно покачал головой – такой талант пропадает!
– Возьмите хоть дополнительно лекции и практикумы из лекарского курса, – вздохнул он и направился к шкафу, достал чистую тетрадь, сел за письменный стол.
Парни так и остались стоять, не зная, куда себя деть.
– Мастер, – неуверенно обратился Нор, который не мог уйти, не получив ответы на все свои вопросы, – как это вообще случилось с Энни? Она же совсем слабый маг.
– Энни? – рука пожилого человека быстро строчила в открытой тетради. – А фамилия у Энни – Гарет?
– Вы всех студентов наизусть помните? – Нор плюхнулся назад на диванчик, всем видом показывая – он не собирается уходить. Лас неловко присел на самом краю, то и дело заглядывая в соседнюю комнату.
Мастер Паракс улыбнулся. Он не стал говорить, что личное дело единственного истинного эмпата во всей школе прочитал весь преподавательский состав, а потом написал коллективную жалобу в управление порядком Верхнего Полиса с просьбой принять соответствующие меры по наказанию следователя Дэррена Согга из управления порядком города Латор.
– Прорыв Энни – лишнее доказательство того, что перед приёмом в школу необходимо проводить медосмотр, о чём я говорю с самого начала! – укоризненно произнёс лекарь, глядя на Нора, и адресуя укор кому-то в своих мыслях. – Такое, к сожалению, хоть и редко, но случается. Судя по состоянию её потоков, дар у девушки проснулся рано, думаю, ещё в детстве. Порой это происходит незаметно, особенно у слабых магов. Колдовство совершается как бы само собой – тут незапертая дверь, там захлопнувшееся окно… Да мало ли случаев, которые легко списать на забывчивость и ветер. Магия тратится, резерв не восполняется, особенно если у ребёнка проблемы с питанием, свежим воздухом, нехватка витаминов. В итоге организм перестраивается, и ресурс начинает восполняться через жизненные артерии, забирая по капле и истощая потоки. Так может происходить годами.
– Она просто не выдержала силы источника, – пробормотал Лас, осенённый внезапным пониманием.
Мастер Паракс кивнул.
– Именно. Организм не привык использовать этот ресурс, а жизненные артерии к данному моменту были слишком слабы и не выдержали перегрузки.
– Она сможет колдовать? – спросил Нор, боясь, что уже знает ответ.
– Молодой человек! – лекарь смерил нетерпеливого юношу неодобрительным взглядом. – Спросите лучше, как она сможет с этим жить. Ей нужен курс восстановления и боюсь, что моя скромная лечебница не в силах обеспечить должный уход.
Нор был уверен, что раз уже спасли, то всё хорошо, и дело лишь в том, потеряет ли Энни способности к магии или нет, но если вопрос стоит иначе… Нор побелел. В вопросах жизни и смерти он однозначно выбирал жизнь, желательно, счастливую. Других вариантов быть не могло.
– Разве городские лечебницы лучше? – совсем тихо спросил Лас. Оба помнили, как дорого обходилось родителям лечение Фессы. И у неё сразу был благоприятный прогноз.
– Сперва дождёмся, когда Энни придёт в себя, понаблюдаем, – смягчившись произнёс лекарь, но пальцы его легонько постукивали по столешнице, выдавая тревогу и сомнения, – Не всё с ней так просто, эта её ментальная способность… я здесь некомпетентен. В любом случае нужно услышать мнение мастера Инея.
Взгляд лекаря упал на часы над дверью.
– Молодые люди, идите обедать, вы и так опоздали, – миролюбиво, но твёрдо произнёс пожилой мужчина. – В приёмной сможете справляться о состоянии больной.
Нор так просто уходить не планировал, как бы лекарь его не выпроваживал. Мало ли что он преподаватель, а Нор – студент! Он собирался засыпать мастера Паракса новой партией вопросов – какое именно лечение? а лекарства? а что если нет? а какие сроки – хоть приблизительно? – и неожиданно обнаружил, что Лас тянет его за рукав. Это было так неожиданно, что Нор вышел из кабинета молча.
– Успокойся. Она не умирает, я сам видел, – сказал Лас. Он-то прекрасно знал, как друг реагирует на любую болезнь и угрозу жизни. Как будто смерть – его личный враг.
Нор шумно выдохнул.
***
Энни ещё никогда не чувствовала себя такой сильной. Обрывки чужих воспоминаний мелькали перед мысленным взором, легко сменяясь по её воле. Вот она дерётся с мальчишками из соседнего дома, а теперь – чинит крышу вместе с отцом, потом – рынок, на котором пожилой эшид дарит ей горсть ярких жёлтых фруктов, а мама – такая же чёрная и кудрявая, ласково улыбается и напоминает поблагодарить, но Энни не смотрит – она уже бежит по каменной мостовой мимо ряда магазинчиков, потому что, если передаст посылку быстро, ей доплатят ещё один медяк, а вслед звенят колокольчики на дверях – игрушки ветра.
От этого звука Энни приходит в себя, череда жизней разных людей меркнет. Она точно знает, что и кого хочет увидеть.
Перед ней уже знакомый вольер, а снаружи – серый лохматый пёс. Энни обернулась – по дороге из-за деревьев приближался кентавр. Сотер – вспомнила она имя. По небу Энни поняла, что видит начало нового дня, хоть и очень пасмурного.
Лисёнок, глазами которого она смотрела сейчас это воспоминание, не прячется, но и не выходит – он мирно лежит под навесом в дальнем углу вольера. Он чувствует, что слабеет, и силы блестящих камней ему едва хватает. Он доволен, потому что этой ночью он почти вырвался из этих сплетённых железных веток, но и раздосадован – если бы не пришёл этот человеческий волк, он был бы уже свободен! Он снова попробует другой ночью.
К Энни пришло смутное воспоминание из прошлого сна, когда она была мальчишкой киром. Этот пёс – Рес, домашний оборотень. Тяжёлая морда лежит на лапах, зверь как будто дремлет. Лисёнок знает, что это не так. И Энни знает. Он пришёл сюда ночью и обнаружил нос рыжего нарушителя, уже высунувшийся из подкопа по другую сторону его вольера, а также брешь в магическом укреплении, которой совершенно точно раньше не было. У лисёнка до сих пор лапы дрожали от его рычания и воя зверей в соседний клетках. Там другие псы подобострастно воздавали честь своему вожаку.
Кентавр приближается – лисёнок думает о нём, как о смеси человека и оленя, и пёс поднимается на все четыре лапы, оказавшись ростом с небольшую корову. Он легко отталкивается передними лапами от земли и вытягивается в полный рост, перетекая в человеческую форму.
Лисёнок поднимает голову, навострив ушки – и это порождение гнили похоже на него? Да он даже слов сердца не слышит! Но как же легко меняет шкуру… Лисёнку обидно и чуточку завидно. Он тоже смог бы так, если бы был дома и учился. Сестра его матери хотела взять его к себе в ученики, а она сильная заклинательница, лунный ветер Ли-нан-рат дружит с ней. Лисёнок хоть и боялся строгой Ми-ат, но иногда позволял себе мечтать, как вместе они находят золотой ветер, пропавший так много солнц назад, что только деревья помнят, как он играл в их ветвях. Помнят и поют об этом по ночам, и как же хорошо засыпать под их скрипучие голоса… Было. Лисёнок прячет нос в пушистом хвосте.
Воздух постепенно наполняется неприятной влагой. Совсем недобрый ветер порывисто дует, нагоняя тяжёлые тучи.
– Пр-рекр-ращена попытка прор-рва-аться черрез огр-раду, – докладывает Рес в облике крупного сурового мужчины с такими же серыми и жёсткими короткими волосами, как и шерсть в его зверином обличье. Энни приходится делать усилие, чтобы понять его речь – её наблюдателю она неведома.
Сотер кивает. Лисёнок видит, что он осматривает прорытый под вольером ход. Рес снова оборачивается псом и в несколько прыжков оказывается за деревьями дикого парка.
– Добавил ты мне работы, паршивец, – вздыхает Сотер, притаптывая землю копытами. – А у меня ещё собаки некормлены.
Когда Сотер входит в вольер с лопатой в руках, лисёнок весь подбирается. Встаёт на лапы, готовый в любой момент отпрыгнуть. Он слишком хорошо уяснил, что кусок железа на длинной палке – это оружие. Как у сов, которые делают себе такое из костей, обмакивая их в яд.
Кентавр спокойно проходит мимо и вонзает свою грозную палку в землю, забрасывая выкопанный ночью лаз рыхлой землёй. Лисёнок ложится назад, но глаза не закрывает. Мало ли.
Рядом падает тяжёлая капля, за ней другая, и третья бьёт лисёнка прямо в лоб, заставив внезапно подскочить и закружиться волчком.
– Харибда! – ругается Сотер, наспех заканчивая работу.
Он галопом выбегает из вольера и не замечает напуганного лиса.
Капли падают и падают, навес едва спасает от воды, готовящейся хлынуть сверху. Энни понимает, что он старый и весь прогнил, вероятно, поэтому этот вольер и пустовал раньше.
Огненные лисы не дружат с дождём. Родители загоняют детей глубоко в нору, куда, благодаря сети ходов и магии, не попадает ни капли даже при самом сильном ливне. Для взрослого лиса дождь досадная неприятность. Для маленького – неприятность чуть большего масштаба. Для потерявшего много сил лисёнка на чужой земле – катастрофа.
Он находит более-менее сухой угол, но и туда просачивается вода по мере того, как дождь усиливается. Капли больно обжигают, заставляя каждый раз вздрагивать. Лисёнок сам не замечает, как меняет шкуру – иногда это происходит случайно и также внезапно проходит. Вода на коже в первые секунды холодная, а потом горячая, разве что одежда, сплетённая из лесных трав защищает, но и это ненадолго.
Он поджимает босые ноги, стараясь оставить открытыми как можно меньше участков с голой кожей, утыкается лицом в колени. Может быть, обойдётся?
Конечно, он знает, что не выживет здесь. Но думает, что если уж умирать, то тихо засыпая, когда силы растают окончательно. И точно не от воды!
Огромные руки легко поднимают его так внезапно, что он даже не успевает удивиться. Его вытаскивают из-под навеса, и вода льётся беспрепятственно. Он испуганно пищит и дёргается, но тут же прячет лицо в мокрое и тёплое плечо кентавра.
Потом дождь перестёт хлестать, и он оказывается на полу из досок со всех сторон окружённый стенами из сложенных вместе камней.
– Располагайся, сейчас кристаллы тебе принесу, – и хотя ему непонятны слова, голос Сотера звучит приветливо, а если учесть, что здесь сухо, то смерть откладывается. Его это порадовало. Жить интереснее. К тому же он не уверен, что тот, кто умирает на земле людей, может родиться вновь у себя.
Глаза закрываются сами собой. Очень хочется спать – ночная игра в гляделки с человеческим волком даёт о себе знать. Отдохнёт, а потом осмотрится.
Видение рассеивалось, а Энни забыла, как дышать. Вот бы посмотреть на мальчика-лиса в человеческом облике!
«Я хочу знать всё», – подумала она, и перед её мысленным взором возникло видение глазами другого существа. Он сидел в той же комнате прямо на полу, скрестив ноги, и с любопытством рассматривал спящего прямо на полу рыжего мальчика.
За шесть лет его черты изменились, но не так сильно, чтобы она их не узнала. Вот ты кто, Лас-лис, магик из пустоши. Как ты выжил на этой стороне?
Лицо облепили мокрые волосы. Энни чувствует раздражение Агенора, убирающего с глаз крупные локоны цвета спелой пшеницы, с прядей капает вода. До нитки вымок и его богато украшенный золотой каймой голубой хитон, а бежевые шаровары из лёгкой льняной ткани насквозь пропитала грязь. Промокшие сандали он бросил тут же рядом.
Агенор – Нор. Как просто решалась загадка! «Нет, – поправила себя Энни, – Агенор из великого дома Элиос, потомок Первых, житель Верхнего Полиса, наглец, выскочка и врун. Как ты заставил дикого лиса служить тебе?»
Агенор слышит, как Сотер приоткрывает дверь, заглядывая в комнату, но не оборачивается сразу. Он сидит совсем близко от пленника. Только что во сне рыжий мальчишка вспыхнул и обернулся лисом – вот это чудо! Агенор одним пальцем осторожно гладит его по голове. Сзади недвусмысленно хмыкает кентавр.
– Он спит, – шепчет Агенор едва слышно.
Янтарные глаза открываются. Он так и замирает с нелепо выставленным пальцем, лисёнок тоже не шевелится.
Агенор медленно опускает руку. Зверёк поднимается на лапы.
Что он сделает? Прыгнет, укусит, убежит, спрячется? С того единственного раза лисёнок больше с ним не говорил, Агенор физически чувствовал, как он отгораживается. Ты словно стучишь в запертую дверь, слышишь, что внутри кто-то есть, но тебе не открывают.
С неудовольствием он отмечает, что его лис еле держится на лапах, а слипшаяся от воды шерсть некрасиво торчит в разные стороны.
Вдруг лисёнок прыгает яркой вспышкой в опрометчиво оставленную приоткрытой дверь, чтобы оказаться в другой комнате. Если эту Сотер использует как сарай, то та вторая – его рабочее место. Агенор бежит вслед за лисом и не сдерживает смешок, когда озадаченный зверёныш путается в ножках высокого длинного стола и прыгает в сторону от огромного шкафа.
Кентавр, раскладывающий по мешочкам листья какой-то сухой травы, неодобрительно хмурится. Он оборачивается на шум за спиной как раз вовремя, чтобы заметить рыжую молнию, скользнувшую к выходу.
Под возмущённый оклик Агенора лисёнок толкает передними лапами входную дверь, но она слишком тяжёлая, чтобы он смог её открыть.
И прежде, чем Агенор успевает что-либо сказать, Сотер сам распахивает дверь. С улицы веет холодом и сыростью, резким порывом ветра внутрь бросает россыпь дождевых капель.
Лисёнок с писком подаётся назад, но врезается в конские ноги и обмякает где-то под животом кентавра.
– Некуда тебе там идти, уймись, рыжий. На территории поместья – стражи-псы, вокруг – забор, – вздыхает Сотер. Он аккуратно переступает копытами, пятится назад. Лисёнок на полу тяжело вздыхает и остаётся на месте. Агенор прислушивается всё это время и до него будто доноситься издалека эхо его желания. Уснуть навеки прямо сейчас.
Агенор хватается за смятение зверька, как за нить. Тянет это чувство на себя, как будто клубок раскручивает. Сердце стучит так, словно вот-вот пробьёт грудь. Вспышка воспоминания, и Агенор видит со стороны, как он поднимает копьё. Правая рука ощущает приятную тяжесть и гладкость древка, а мышцы едва не воспроизводят замах. «Нет! – останавливает он себя. – Я безоружен. Это не охота!» Недоумение, слабый интерес и… равнодушие. Сил что-то чувствовать у лиса не так много. И странное для Агенора ощущение: не голод и не жажда, но очень похоже.
Он трёт глаза руками, возвращая себе способность думать и чувствовать, как человек.
– Сотер, а он с тобой говорит? – спрашивает неуверенно.
– Каким образом, кир? – бурчит кентавр, вновь вернувшийся к своим мешочкам.
Агенор мнётся, подбирая слова.
– Как будто читаешь мысли, но не как книгу. Мне кажется, и он меня слышит. Как считаешь, так бывает?
– Всякое бывает, кир, – уклончиво отвечает Сотер, снимая со стены пучок засушенных цветов. – Мой народ верит, что двое связываются долгом крови, если по вине одного пролилась хоть капля. А ты много ему задолжал.
Агенор краем глаза наблюдает за лисом, который, кажется думает, что за ним не смотрят. Он крадётся к брошенной тут же у входа сумке, которую Агенор принёс с собой, и суёт любопытный нос внутрь. Агенор подхватывает своё имущество. Лис клацает зубами и урчит-рычит как будто с досадой.
Агенор достаёт из сумки небольшой жёлтый фрукт, размером с половину ладони.
– Ты за этим? – хитро щурится он и опускается на корточки. Лисёнок обнаруживает перед собой открытую ладонь с таким желанным ифисом… Агенор уверен: сейчас он возьмёт фрукт у него с руки.
Лисёнок фыркает и попятится. Агенор чувствует, что он злится.
– Ешь, ты же голодный! – подбадривает он лиса. – Хочешь, я принесу ещё? У нас три дерева с ифисами рядом с источником.
Звук, который издаёт лисёнок, напомнил Агенору закипающий чайник. Рычит? Он еле успевает отдёрнуть ладонь от хоть и маленьких, но острых зубов.
– Эй! Ты что, решил захватить его в бою? – ухмыляется, ничуть не напугавшись.
Сотер грозно разворачивается в их сторону всем корпусом.
– Кир, отойди от него, – в голосе Сотера появляются столь непривычные для него стальные нотки. Но Агенору всё ни по чём.
– Подожди, – отмахивается он от кентавра, и добавляет, заметив хмуро сдвинутые брови, – пожалуйста, мастер. Я договорюсь с ним, вот увидишь.
– Прокусит руку – пойдёшь к Фебу.
Мастер Феб – личный маг его отца и семейный лекарь, конечно, поможет, но и родителям доложит. Агенор небрежно кивает, всё его внимание уже сосредоточено на ощетинившимся лисёнке. С сожалением отмечает, как потускнела огненная шерсть – уже не сияет так ярко и не искрится. Он как мог задаёт вопрос – что не так? – и вздрагивает, ошеломлённый обрушившимся на него гневом вперемешку с обидой.
Агенор отступает на полшага, чувствуя, как щёки его заливает краска. Не так часто ему становится по-настоящему стыдно. Он задумчиво смотрит на ифис, всё ещё зажатый в ладони. Медленно нагинается, глядя лису в настороженные глаза и кладёт фрукт перед ним на пол. Зверёк не шевелится. Агенор поднимается и молча выходит под дождь. Он бежит к источнику за свежими ифисами.
Ошарашенный своим открытием, Агенор не замечает ни дождя, ни того, что бежит без обуви. Лис не просто ему ответил, он ответил так разумно и понятно… как человек. «Ты уже забрал мою свободу, охотник. Зачем тебе моя гордость?»
Лежачих не бьют, а проигравших не унижают. Агенор и сам бы взбеленился, если бы, например, проиграв партию кайши брату, он бы ещё и насмешки слушал после этого! А предложение есть с рук для лиса было сродни издевательству. Вот уж чего у зверей нет, так это понятия чести!
Значит, лесной оборотень не такой уж и зверь. Нет смысла его приручать и дрессировать, давить силой и ломать. Но так даже лучше. Можно подружиться!
Агенор вдруг спохватывается, что ему некуда будет складывать ифисы. Бежать за корзиной далеко. Он стягивает хитон, завязывает его наподобие мешка и складывает фрукты внутрь. Мама ругаться будет, что опять испачкался. Ну да пятном меньше, пятном больше…
Агенор уже собирается уходить, когда ему в голову приходит ещё одна мысль. Его лису не хватает магии. А ифисы – деревья, растущие только вблизи источников. Магия необходима им для жизни также, как и тварям из Пустоши. Удивительное свойство этого растения – собирать в плодах часть энергии, поэтому колдуны особенно ценят эти фрукты.
Но зачем носить магию к лису, если можно принести его самого сюда?
С этой мыслью он мокрым ураганом врывается к Сотеру.
– Его нужно отнести к источнику! – с порога кричит Агенор, счастливый и гордый своим открытием.
Кентавр неодобрительно глядит на лужу, растекающуюся под ногами мальчика и на комья грязи, застрявшие у него между пальцами.
– Это был бы лучший вариант, – соглашается Сотер, неодобрительно глядя на его перепачканные ноги. – Но мой брат категорически против твари на территории дома, стражи не дадут мне унести его дальше псарни.
Агенор тут же прикинул: ни один пёс не нападёт на него в их доме. И мастер Ксанф так удачно уехал с отцом на несколько дней! Он оставляет ифисы и собирается уходить, когда кентавр спрашивает:
– Агенор, как Кадм? Давно его не видно.
Пожимает плечами. Младший брат и так нечасто заходит в эту часть поместья.
– Опять болеет. Вчера жаловался на жар, Феб прописал ему микстуры. Простыл, наверное.
Он уходит, поглощённый новой идеей. Удача определённо на его стороне – ночью дождь прекращается.
***
Прокрасться к сараю не составляет труда. Агенор предварительно заглядывает в домик кентавров – ключ от сарая висит на крючке у входа.
Лиса он замечает не сразу. Света не зажигает, чтобы случайно не привлечь внимание. Осматривает небольшую комнату и на мгновение пугается, что лис всё-таки нашёл способ улизнуть. И если собаки до сих пор не подняли вой, значит, беглеца пока не заметили… Агенор поднимает глаза, и со шкафа на него блестят жёлтые глаза. Вот ты где! Лис не то сердито, не то приветливо (Агенору очень нравится верить в последнее) машет хвостом, и в лицо летят хлопья пыли. Пригашенная шерсть вспыхивает и освещает комнату. Агенор чихает, а потом сердито шикает:
– Тс, не так ярко, вдруг заметят?!
Радуется, что ифисы явно пошли лисёнку на пользу, ещё днём свет его был едва различим.
Лис никак не реагирует на его слова, а Агенор вдруг осознаёт, что совершенно не знает, как он отнести зверька к источнику. Если бы он хоть ифисы прихватил с собой, то мог бы выманить его сверху… «Нет, – останавливает сам себя, – не думай о нём, как о звере». Приманка – это нечестный приём. Но со шкафа-то его как достать? Допустим, лис забрался наверх по ящикам у стены, у Сотера тут целый склад. Но Агенор сильно сомневается, что шаткая конструкция выдержит и его вес, поэтому вариант подобраться поближе и схватить тоже отметается. К тому же, это тоже как-то… недостойно. Придётся договариваться.
– Иди сюда, – Агенор манит лисёнка жестом, надеясь, что если он не поймёт слова, то уж взмах руки-то сможет истолковать, – я отведу тебя к магии. Там растут ифисы.
Лисёнок слушает, навострив уши, но не двигается.
«Или не понял, или не верит». Агенор напрягает все силы, обращаясь к лису тем безмолвным способом, который сам до конца не понимает. Мысленно тянет его за собой. Представляет их фонтан, сияющую голубую воду и раскидистые деревья вокруг.
Лисёнок заинтересованно фыркнает.
Агенор думает о собаках, бродящих по территории дома. Лисёнок щетинится.
Агенор представляет, как псы послушно ложатся у его ног и машут хвостами. Лисёнок прыгает на один ящик ниже и замирает.
Вдохновлённый Агенор снова думает о магии. Он понятия не имеет, как ощущают её существа, наделённые волшебной силой, но, наверно, как что-то приятное? В его сознание вторгается образ кентавра, каким-то образом неразрывно связанный с оленями. Что за глупость?!
Агенор отрицательно качает головой.
– Только ты и я. Идём же!
Лис в несколько прыжков оказывается на полу. Агенор облегчённо утирает пот со лба. Голова слегка плывёт от усталости, но он доволен. Вспомнилось, как перед охотой Ксанф заставил его неделю заниматься с магом-менталом, чтобы быть готовым к встрече с тварями и противостоять их атакам. Те занятия давались ему с трудом, но наука пригодилась не только в Пустоши, но и сейчас.
Известно, что все твари обладают ментальными способностями – насылают видения, страхи, заставляют бояться так, что сердце останавливается. Охотник должен уметь закрывать свой разум и держать себя в руках. Глядя в любопытные глаза лиса, Агенор думает – а может ли у них просто быть такой… язык?
Лисёнок предупредительно клацает зубами, когда мальчик протягивает к нему руки. Агенор смеётся и поднимает ладони вверх:
– Уговорил, иди сам.
Лис следует за ним на расстоянии нескольких шагов. Как Агенор и предполагал, далеко уйти им не дают. Лисёнок сперва настороженно принюхивается, потом шерсть на загривке встаёт дыбом, отмечая присутствие псов. Агенор приготовился воплотить в жизнь самую сомнительную часть плана. Он присматривается – из темноты выходят четыре… нет, пять овчарок. Поджарые, резвые – отличные охранники.
