Анна Алеванс
Искусство влечения
Глава 1. Невлюблённые
Алиссе снился кошмар. Она проснулась в тревоге. Тело вспотело от сильного жара, сердце неестественно быстро стучало, а ноги судорожно дрожали. Этот странный и страшный сон был удивительно сильно похож на явь, хотя она, пребывая в глубинах своего подсознания, прекрасно знала, что реальностью это быть не могло. Она бежала по безлюдному чёрному тоннелю от чего-то страшного; некто неведомый, рыча и выкрикивая проклятия, заставлял её трястись и рыдать от ужаса. В конце концов, когда чёрная рука схватила её за волосы, сон оборвался.
Подобные видения всегда пугали своей гротескной реалистичностью. Алиссе требовалось время, чтобы прийти в себя после этих пугающих картин. Разум её, пусть и частично, до сих пор пребывал в том кошмаре: и она как наяву видела блестящие глаза с красным огоньком, оскал кривых зубов и голое чёрное тело с блестящей кожей и хвостом.
– Доброе утро.
Она подняла взгляд и увидела Маркуса сидящим у зажжённого камина. Он, на удивление, ещё не был одет. Волнистые волосы были слегка растрёпаны, под глазами виднелись отёки.
– Что с тобой? – поинтересовался он.
Алисса со вздохом сбросила с себя одеяло, и тело объял успокаивающий прохладный воздух.
– Мне жарко.
– Ты выглядишь испуганной.
– Мне снился кошмар.
– Расскажешь?
– О, нет. Сначала я умоюсь.
Больше всего на свете сейчас Алисса нуждалась в холодной воде. Лицо и тело распарилось под одеялом. Она не знала, зачем Маркус зажёг камин: на улице уже потеплело, и квартира не нуждалась в дополнительном отоплении. После прохладного душа она быстро привела себя в порядок.
Огонь в камине больше не горел. От тлеющих углей исходила струйка дыма.
Маркус сидел на кухне, отвлечённо разглядывая первую полосу газеты недельной давности. Алисса тихо приблизилась и обняла его сзади. Она ощутила, как напряжено его тело: спина, шея и плечи словно одеревенели. Его волосы пахли дымом и – почему-то – тлеющей бумагой.
– Что с тобой? – Она осмелилась прикоснуться губами к его шее. – Маркус?
– Прости. Я рассеян сегодня. – Против её объятий он возражать не стал, но в ответ не обнял.
– Мы будем завтракать? – поинтересовалась она.
– Да, конечно. Я поставлю чайник.
Он выскользнул из её объятий и занялся приготовлением чая. Алисса решила не акцентировать внимание на его странном поведении и взялась за приготовление тостов. Они занимались привычными делами в молчании, изредка оглядываясь друг на друга. Кухня вскоре запестрела ароматами жареного хлеба, плавленого сыра и бергамота.
– Ты говорила о кошмаре, – нарушил молчание Маркус. – Что тебе снилось?
Алисса поведала ему об увиденном чудовище, о чёрном тоннеле, полном неизвестных опасностей, и об испытанном ею ужасе. Он выслушал её, не перебивая, а по окончании рассказа заметил:
– Многие психологи уверены, что сны – это сигналы из нашего подсознательного. Подсознательное является теневой частью нашей личности. У каждого из нас есть своя Тень. Некоторые сравнивают подсознательное с подземельем, полным монстров. Именно там кроются все наши тайные желания, фантазии, страхи и мечты, о которых мы боимся признаться.
– Да, я читала об этом. Но я понятия не имею, о чём может сигнализировать этот сон. О скрытой опасности, которую я не замечаю? – предположила Алисса, внутренне съёжившись. – Или, возможно, это как видение о будущем, и мне стоит чего-то остерегаться?
Она привыкла угадывать его эмоции по глазам, но сейчас во взгляде Маркуса появилось нечто такое, что она не смогла прочитать. Тем удивительнее казалась последовавшая за этим ироничная улыбка.
– Думаю, внезапного нападения дьявола тебе стоит остерегаться в последнюю очередь. Скорее, это чудище из сна символизирует твои скрытые страхи и тревоги. Ведь именно страхи, как известно, более всего портят нам жизнь.
Алисса не стала думать над ответом.
– Сейчас все мои страхи связаны с работой. С тем, что я не смогу найти то самое дело всей своей жизни. Это называется страхом самоопределения, если не ошибаюсь? Что? Почему ты так смотришь? Это же чистая правда!
– Я не сомневаюсь в то, что ты в это веришь, – отозвался Маркус. – Но этот страх не скрыт и вполне понятен. Ты осознаёшь его, а значит, можешь приложить усилия и бороться с ним. Неосознанный страх – это как враг, которого ты не видишь. Тебе необходимо узнать его, чтобы победить.
Алисса, откинув голову, погрузилась в раздумья.
– И как же мне узнать, что это за страх?
– Наши самые глубокие страхи чаще всего берут начало из детства. Зачастую мы настолько привыкаем к ним, что перестаём замечать. А иногда страхи закладывают основу нашей личности. В таких случаях человек сам неосознанно становится препятствием для собственного счастья, успеха или любви.
Само слово «страх» вызывало жуткое чувство в теле. Алисса прекрасно помнила собственное детство. С одной стороны, его, наверное, можно было назвать счастливым и беззаботным. С другой же, время детства длилось недолго, ведь ей слишком рано пришлось отказаться от привилегий ребёнка и принять ношу взрослого человека.
– У тебя появились какие-нибудь соображения? – поинтересовался он. Она прекрасно знала, что он не стал бы настаивать на ответе и требовать излишней откровенности, и потому сказала честно:
– Наверное, этих страхов было слишком много. У нас была сложная жизнь. А ты? Ты знаешь, чего боишься? Или… боялся?
– Сейчас – да. Знаю. – Алисса не рассчитывала, что он раскроет свои тайны, однако признание последовало. – В детстве я больше всего боялся стать разочарованием для своего отца. Я много лет пытался соответствовать его требованиям, но затем решил послать всё к чёрту. Стараться соответствовать чьим-то ожиданиям – глупо и бессмысленно. Когда я понял это, то стал действовать противоположным образом, делал всё ему наперекор. Тогда я и сам не знал, чего хочу, но мне приносило огромное удовольствие досаждать ему. Так глупые мальчишки и доказывают отцам, что те не имеют власти над их жизнью, – Маркус криво усмехнулся.
Алисса мягко провела ладонью по его щеке и заметила:
– Ни за что не поверю, что ты был пай-мальчиком, живущим по отцовским правилам.
– Я не был пай-мальчиком. Но в моей жизни была куча ненужных ограничений. А ограничения, как известно, лишают нас множества удовольствий.
Маркус заправил прядь её волос за ухо и осторожно припал к приоткрытым губам. Алисса издала стон неуверенного сопротивления, но не отпрянула. Поцелуй был успокаивающим, прохладным – как ветер в жаркий летний полдень. Он обхватил девичий стан с чувством беспрекословного собственничества и прижал к себе. Ей отчего-то дико нравилось, когда Маркус проявлял властность над ней, не задавая лишних вопросов и не ожидая её позволения. Но ему не стоило злоупотреблять своим положением. Алисса была подвластна, пока того желала, пока позволяла мужчине демонстрировать свою силу и заботиться об их совместном удовольствии.
Когда он сжал груди под тонким шёлком халата, она резко зашипела. Маркус был способен на поразительные вещи в постели, но в последний раз он оказался на удивление неосторожен. На смуглой коже отчётливо виднелись розоватые следы укусов; грудь до сих пор немного ныла от неуёмных грубоватых ласк, и любое прикосновение к нежной коже отзывалось болью.
– Прости, – он коснулся её невесомыми поцелуями. Алисса подалась вперёд в лёгкой истоме – мысли о боли напрочь вылетели из головы – однако Маркус перевёл своё внимание на дрожащую шею. Девушка откинулась на спинку стула и вскинула подбородок, позволяя ему делать всё, что вздумается.
Распалённая жадными поцелуями Алисса потянулась к нему: развязала узел халата, сбросила его на пол, обняла красивое подтянутое тело. Маркус не оставил ей возможности приласкать себя в ответ и, подхватив на руки, подсадил на стол. Она мгновенно поняла, что он задумал.
– Нет, – воспротивилась Алисса. Не услышав её или не придав её словам значения, Маркус принялся стаскивать тонкое одеяние с желанного тела. – Маркус, нет!
– Почему? – он навис над ней сверху. – Не бойся. Тебе понравится.
– Нет, – решительно ответила она, удерживая его руки от ласк. – Так нельзя. Это стол, мы за ним едим, и…
Маркус редко смеялся. В этот раз ему стоило сдержать свои эмоции, но он, очевидно, не смог. Алисса сердито и строго взирала на то, как он сгибался пополам от хохота. Она бы осекла его, да только это ещё больше бы его развеселило. Когда выплеск эмоций наконец-то прекратился, Маркус воззрился на помрачневшую девушку с понимающей снисходительностью взрослого, учащего жизни своё неразумное дитя.
– Ты просто чудо, – заметил он.
– Не понимаю, что в этом смешного, – ответила она весьма прохладно.
– Только твоя уверенность в том, что всем необходимо соблюдать свод неких правил. К чему столько ограничений?
– Есть нормы, которые необходимо соблюдать.
– И кого же мы обидим, если займёмся любовью на обеденном столе?
Алисса прищурилась в ответ на явный насмешливый взгляд.
– Это обижает меня. Есть правила, которые я буду соблюдать, нравится тебе это или нет. И мне неприятно, что ты заставляешь меня этого стыдиться. Да, я такая – может быть, ханжа в сравнении с тобой, может, зануда или скучная моралистка. Но я такая, какая есть.
Он перестал насмешничать.
– Я вовсе не хотел тебя стыдить. И, уж конечно, я не считаю тебя ханжой – после всего, что между нами было, я просто не имею на это права. Но некоторые твои… взгляды меня забавляют, только и всего.
Его ладонь скользнула по длинным локонам и остановилась чуть ниже талии. Алисса отчётливо ощутила, как успокаивается ураган чувств в груди. Под его холодным пристальным взглядом негодование сменилось приятной взволнованностью.
– Пойдём в постель, – промурлыкал Маркус, прекрасно зная, что она не сможет перед ним устоять.
Она вздохнула. Стоило бы научиться сопротивляться его чарам. Однажды ей это непременно удастся, но… не сейчас. Алисса мучительно долго ждала, чтобы распробовать эти сладкие порочные удовольствия на вкус. А, распробовав, уже не могла от них отказаться. Тело жаждало удовлетворения, как душа – близости, тепла и ласки. Получить всё это она могла лишь от Маркуса. С первой же встречи он искушал её, заставлял переступать через привычные рамки и плевать на ограничения. Жизнь её перевернулась с ног на голову, и чёрная пустота, губившая жизнь девушки годами, наконец-то начала заполняться.
Алисса безмолвно обхватила его шею и обняла ногами спину. По самой чувствительной точке её тела словно прошёл заряд тока. Она хотела его так сильно, что от одного взгляда серых глаз теряла контроль над собственным телом. Маркус, однако не спешил; словно желая испытать свою неопытную любовницу, он поддразнивал её будто бы случайными прикосновениями – поглаживал спину, бёдра, аккуратно прикусывал шею, скользил по низу живота.
– Прекрати, – прохрипела она ему на ухо. – Ну же, прекрати… я не хочу больше ждать…
Алиссе с трудом далось признание в собственной слабости. Но он остался доволен и мягко подтолкнул девушку на кровать. Маркус и сам бы не выдержал долгого ожидания – был слишком возбуждён: она ощутила мимолётно, как горяча и тверда его плоть. Но прежде желанного члена она ощутила внутри длинные пальцы и закричала так, что мужчина был вынужден зажать ей рот.
– Тише. Тише, – шептал он, двигаясь в ней в мучительно медленном темпе. – Мне нравится, когда ты кричишь. Но сейчас обойдёмся без лишних звуков.
Она призывно подавалась бёдрами вперёд, и, сжалившись над ней, он чуть ускорился. Девушка истошно стонала с зажатым ртом. В приоткрытых глазах её не было осмысленности – только неуёмная жажда и желание удовольствия во что бы то ни стало. Она непроизвольно сжала ладонями свои груди, игнорируя болезненные следы укусов, длинные волосы безумно растрепались, и тело покрылось испариной. Выдержать подобного зрелища Маркус не мог: он убрал пальцы и ввёл во влажное лоно свой изнывающий горячий стержень.
Алиссе хватило нескольких резких движений, чтобы достигнуть пика. Она откинулась на подушки, болезненно гримасничая. После оргазма женское лоно становилось невероятно чувствительным, и последующие фрикции отзывались лёгкой болью. Он с усилием вышел из неё и прижался твёрдой плотью к девичьему животу.
– Милая, – проговорил он, – ну же, помоги мне.
Алисса поймала его взгляд и подчинилась. Маленькая прохладная ладонь накрыла длинную увлажнившуюся плоть и принялась ласкать. Маркус получал удовольствие, наблюдая за её красивым лицом; во взгляде её виднелись и смущение, и любопытство, и желание доставить ему незабываемое наслаждение. Спустя минуту мужчина со стоном извергся в её ладонь.
Когда он опустился на подушки, Алисса прижалась к его плечу. Лицо её озарялось праведным спокойствием и умиротворённостью – как у человека, чудом пережившего буйство стихии. Маркус нашёл её ладонь и заметил:
– Не радуйся слишком рано. Это ещё не всё.
Она удивлённо воззрилась на него своими чистыми невинными глазами. Только распахнула рот, чтобы сказать что-то несомненно возмущённое (он уже приготовился дать ироничный ответ), когда тишину нарушил тихий стук в дверь. А затем – визгливый звонок, от которого оба вздрогнули.
– Кто это? – промолвила она.
Маркус резко подался вперёд. Алиссе почудилось в его глазах что-то хищное, яростное – словно он готовился дать отпор невидимому врагу.
– Понятия не имею, – ответил он, натягивая на себя одежду. – Не выходи, пожалуйста. Что бы ты ни услышала – не выходи.
Глава 2. Печальные вести
Алисса настороженно замерла, прислушиваясь к каждому звуку. Она понятия не имела, к чему было это предостережение. Что-то в его глазах испугало её. Разумеется, она не намеревалась следовать его совету и принялась взглядом отыскивать собственную одежду, брошенную впотьмах ещё вчера.
После звука отворяемой двери повисла многозначительная тишина. Ни слова, ни вздоха, ни скрипа – словно всё разом вымерло. В квартире резко похолодало. Алисса не могла узнать, кто же их посетитель: даже вытянув голову, она видела лишь тень Маркуса.
– Ты? – произнёс он. – Что ты здесь делаешь?
Маркус, по меньшей мере, был изумлён и раздосадован. Кто бы ни был этот неизвестный, видеть его на пороге своей квартиры он не желал.
– Здравствуй, Маркус, – ответил ему голос низкий, негромкий и резковатый. – Так-то ты встречаешь гостей?
Вновь воцарилась холодная тишина. Алисса, прислушиваясь, торопливо натягивала одежду. Бельё, оставленное на спинке стула, потёртые джинсы, блузка… Она потянулась за резинкой, чтобы завязать волосы, и случайно снесла будильник с тумбочки. Предательский треск заставил её чертыхнуться – правда, про себя. Злиться было бесполезно: её присутствие уже было обнаружено.
– Насколько я понимаю, ты не один, – заметил мужчина. – Надеюсь, я не отвлёк тебя от чрезвычайно важных занятий?
«Отвлёк, и ещё как», – подумала про себя Алисса.
– Отвлёк, но когда тебя это останавливало? – довольно язвительно спросил Маркус. – В чём дело? Ты же не мог прийти просто так. Раз уж ты почтил меня своим присутствием, очевидно, дело важное. Чем скорее ты всё прояснишь, тем скорее мы с тобой расстанемся.
– Безусловно, этот вопрос не терпит отлагательств. Может быть, для начала пригласишь меня в дом? И, пусть для приличия, познакомишь меня со своим… другом?
Скрываться было бессмысленно. Выскользнув в прихожую, Алисса обнаружила у порога высокого крепкого мужчину чуть старше пятидесяти лет. В тёмно-русых волосах виднелась лёгкая седина, широкий лоб был испещрен морщинами, глаза – льдисто-голубые, внимательные и быстрые. Он был одет в безупречный костюм и начищенные до блеска ботинки. Если бы не этот дорогой официальный наряд, выдающий представителя американской бизнес-элиты, девушка гораздо быстрее обнаружила бы в нём сходство с Маркусом.
Алисса мгновенно почувствовала на себе два взгляды. Один – раздосадованный и удивлённый, второй – незнакомый – был чересчур внимательным и любопытным. По профессиональной привычке она держалась спокойно и вежливо:
– Добрый день, – произнесла она с тонкой любезной улыбкой.
Мужчине потребовалась буквально секунда, чтобы изучить её и ответить:
– Добрый день… юная леди. Маркус, как невежливо с твоей стороны. Ты родился в Англии, так отдай дань своим манерам и представь нас.
Тот поджал губы и уставился на гостя с воинственным прищуром.
– Отец, это – Алисса. Алисса – это мой отец Карл. Он нас уже покидает, – заявил он.
– Весьма польщён, – ответил мужчина, не обратив внимания на язвительность сына.
– Приятно с вами познакомиться, – ответила, в свою очередь, Алисса. Ей было неловко оказаться меж двух огней.
– О, это ненадолго, – заверил Маркус и вновь устремил всё внимание на отца. – Чего ты хотел?
Ему явно не терпелось избавить себя от нежеланного присутствия родителя. Сам родитель, однако, предпочёл этого не заметить. Лицо его было отягощено мрачной печалью, но к сыну она не имела никакого отношения.
– У меня дурные вести, Маркус. Твой дядя Альберт вчера скончался.
Маркус замер посреди прихожей. Он не сразу осознал услышанное. Поначалу его лицо ничего не выражало. Он посмотрел – растерянно – на серьёзного отца, будто ожидая опровержения высказанных слов. Ему хотелось, чтобы это оказалось неудачной шуткой, но мрачный вид родителя говорил сам за себя.
Алисса неуверенно шагнула вперёд и сказала, обращаясь сразу к обоим:
– Соболезную вам.
– От чего он умер? – резким, не своим голосом спросил Маркус. – Он был совершенно здоров. Всегда. Ездил на родео, покорял горные вершины, отправлялся в дальнее плавание, покорял Амазонку, даже в Арктике успел побывать! Как он мог умереть, не дожив до сорока лет?
Карл ответил:
– Ты всегда восхищался им. Он всю жизнь был для тебя примером для подражания. Даже в те дни, когда твоя мать была жива… Альберт двадцать лет посвятил опасным развлечениям. Он, вероятно, не осознавал, к чему может привести такой образ жизни. Неделю назад он отправился покорять Аппалачи. Во время очередного подъёма у него случился сердечный приступ. Когда прибыла врачебная бригада, он уже был мёртв.
Маркус не шевелился. Глаза его словно замерли. Алисса осторожно подобралась к нему и обняла. Ей хотелось кинуться ему на шею и утешить, успокоить его невыразимую боль, но в присутствии третьего приходилось вести себя сдержанно. Состояние шока сменялось осознанием произошедшего. Совсем скоро горечь и скорбь нахлынут на него безжалостной волной, сметающей всё на своём пути. Тогда она будет рядом, чтобы поддержать и помочь: кому, как не ей, знать о потере близких?
– Альберт будет похоронен в Англии, в родном городе. На этом настояли его родные, – сказал Карл. – Но прощальная церемония пройдёт в Фэйрвью – ведь именно там он провёл большую часть своей жизни. Мы с Мелли занимаемся организацией. Прибудут наши родственники из Англии и Уэльса. Желательно приехать к утру, чтобы успеть оказать всем любезности. Но ты, разумеется, сочтёшь это глупой формальностью.
– Разумеется, – отозвался тот. Затем высвободился из объятий Алиссы и сказал, не глядя ни на кого: – Мне нужно пройтись. Я скоро вернусь.
Она не стала ему препятствовать. Отец отошёл в сторону, пропуская его, однако уходить следом он не спешил. Дверь за Маркусом захлопнулась.
Алисса осталась одна под пристальным вниманием Карла. Теперь, когда его сын скрылся из зоны видимости, он вполне мог утолить своё сдержанное любопытство. Все вопросы читались в его глазах. Кто она? Откуда? Кем она является для Маркуса? Насколько серьёзны их отношения? Мужчина, к счастью, был слишком вежлив, чтобы расспрашивать об этом напрямую, и самостоятельно делал выводы.
– Может быть, кофе? – предложила Алисса, когда молчание порядком затянулось. – Или вы любите чай? Маркус чаще пьёт чай.
– Благодарю вас. Я предпочту кофе, – последовал ответ. – Путь был долгим, и, к сожалению, я не успел позавтракать.
Она пригласила его на кухню, помыла руки и спешно убрала со стола пустые тарелки. Ушло несколько минут на приготовление тостов с ветчиной, столько же – на то, чтобы сварить в старенькой бронзовой турке крепкий кофе. Карл поблагодарил её за заботу. Как и Маркус, он был предельно аккуратен при приёме пищи, даже будучи голодным: попивал кофе маленькими глотками, откусывал тосты маленькими кусочками и при этом ни разу не заговорил. Он обратился к ней, лишь завершив трапезу.
– Вы очень любезны, Алисса. Завтрак был превосходный. Маркус должен быть очень рад, что в доме появилась женская рука. Он считает себя самостоятельным, однако я считаю, что мужчинам в его возрасте негоже жить одним. Боюсь, он мог слишком привыкнуть к холостяцкой жизни.
Карл был очень обаятельным джентльменом. В его глазах читалась полнейшая уверенность. Он был из тех, кто привык держать всё под своим контролем. И тем более удивительно, как Маркусу удалось выбраться из-под его всемогущего крыла.
– Мы с Маркусом не живём вместе, – сказала Алисса. Она неплохо разбиралась в манипулятивных техниках и понимала: мужчине необходимо выяснить статус их отношений и серьёзность намерений. Кое-какую информацию она была готова дать – но не всю, далеко не всю.
– Вот как? – удивился он. – Вы вместе уже продолжительное время, так? Или, возможно, мне просто показалось?
– Мы вместе несколько месяцев, – ответила она весьма размыто.
– Правда? Что ж, очевидно, я ошибся. К сожалению, мы с сыном не так уж часто общаемся. Он не посвящает меня в подробности своей личной жизни. И очень зря. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что о нём есть, кому позаботиться.
Алиссе слышалось в его словах и тоне некоторое пренебрежение: будто отец до сих пор сомневался в состоятельности сына.
– Да, мы заботимся друг о друге, – сдержанно, но весьма решительно ответила она. – Он многое для меня сделал. Не могу себе представить, какой была бы моя жизнь без него.
Карл, судя по лёгкой улыбке, уловил в её словах заложенный подтекст.
– Думаю, и он бы сказал о вас то же самое. Он всегда был… особенным ребёнком. Не умел подстраиваться под обстоятельства, под людей… Считал себя выше придуманных правил и условностей. Не представляю, откуда в нём это. Я всегда боялся, что подобное бунтарство не доведёт его до добра. Однако Маркус превзошёл все мои ожидания и сумел кое-чего добиться в жизни, пусть и не без моей помощи – хотя сам он, конечно, никогда этого не признает. Поддержка отцов никогда не бывает лишней, как вы считаете?
– Я не знаю. Мой отец погиб, когда я была ребёнком, – ответила Алисса отстранённо и отвела взгляд.
– Понимаю вас. И я рос без отца. Моя мать работала без выходных, чтобы прокормить меня и братьев. Но тяжёлая жизнь закаляет. Учит нас быть ответственными и ценить всё, что даётся большим трудом. А Маркус так и не научился ценить то, что было дано ему просто по факту рождения, – произнёс Карл с некоторой досадой. – Вероятно, мы всё же слишком его избаловали.
– Я так не думаю, – ответила Алисса, возможно, резче, чем требовалось. – Ему, конечно, повезло родиться в обеспеченной семье. Но я уверена, что он и без этого добился бы всего, чего хотел.
– Вполне возможно, учитывая его невероятное упрямство, – снова улыбнулся Карл, скрывая под улыбкой свои истинные мысли.
Их диалог, к облегчению Алиссы, прервал скрип входной двери. Маркус вернулся – мокрый и всклокоченный. Она заметила влагу на его щеках и не сразу сообразила, что это – лишь следы проливного дождя. За окном неведомо когда воцарилась хмурая погода: небо посерело и взбунтовался ветер. Люди, прикрывая головы газетами, искали укрытия от буйной стихии.
Карл поднялся сыну навстречу.
– Итак, когда стоит ждать твоего приезда?
– Я прибуду к полудню, – отозвался он хрипло.
– Церемония прощания начнётся в два часа. Прошу тебя не задерживаться – нам ещё предстоит обменяться приветствиями с роднёй. Что ж, не буду больше обременять вас своим присутствием, молодые люди. Был рад знакомству с вами, – отвесил он лёгкий поклон Алиссе, а затем вдруг сжал плечо сына. – Увидимся завтра.
Маркус безмолвно кивнул. Когда дверь закрылась с другой стороны, Алисса приблизилась – осторожно и несмело. Он уткнулся носом в её затылок, по-прежнему ничего не говоря.
– Мне так жаль, – с трудом выговорила она, проводя ладонями по мокрой спине. Из глаз сами собой покатились слёзы.
– Всё в порядке. Правда. Всё в порядке, – повторял и повторял Маркус. – Ну-ну… тише…
Алисса твёрдо знала: сам он слишком горд, чтобы обнаружить свою слабость. Тем более – при ней. Но ей самой ничто не запрещало выражать свои чувства во всей глубине в этот тягостный и горестный миг. Маркус потерял мать, будучи ребёнком, а теперь лишился и дяди. И ей было безумно больно за него.
– Я поеду с тобой. Хочешь?
– Хочу, – ответил он и обнял её ещё крепче.