Анна Афанасьева
Солнечный ветер
Однажды я летел в одной кабине с пилотом, доставляя оборудование из одного аэропорта в другой. Один из них засыпало снегом, с техникой была беда, и аэропорт не мог никого принять. А рейсы были срочные и неотложные. Мы летели на помощь, время шло на часы. Вдруг раздался вызов, кто-то срочно просил о помощи на островной территории. Санрейс был уже вызван, но задерживался из-за погодных условий, а ближе всех к этому северному острову был наш самолёт. Мы с пилотом переглянулись – до острова было недалеко, хоть мы и отклонились бы от курса.
– Там несколько таких санрейсов не могут ни сесть, ни взлететь, – решительно сказал я. – Мы не станем рисковать людьми и техникой из-за одного человека. Нам нужно попасть в аэропорт как можно быстрее, тогда и тем, кто ждёт сейчас на острове, быстрее помогут.
Мы привезли оборудование, откопали аэродром и все рейсы были возобновлены. Ночью, мечтая только о том, как бы поскорее уснуть, проходя через зал ожидания аэропорта, я вдруг увидел Игоря. Он был мертвецки пьян и на все мои расспросы не мог связать и двух слов. Я огляделся, ища глазами Леру, потому что он всё время мычал её имя. Посидев так минут пятнадцать, я поволок его к себе, в выделенную мне для сна каморку, и положил спать. Лучше бы не просыпаться в тот день! Утром меня разбудил Игорь с сумасшедшими глазами. Он не задавал вопросов о том, где мы и как встретились, как это бывает наутро после пьянки, а как безумный громко орал: «Где Лера?» Я пытался втолковать ему, что я нашёл его вчера в зале ожидания и привёл сюда, и сам того не понимая, задал ему тот же вопрос: «Где Лера?»
Игорь молча посмотрел на меня, и взгляд его прояснился. Он толкнул дверь и вышел. Я пошёл следом. У стойки администрации он сказал несколько слов, и девушка с испуганными глазами привела нас в помещение, где на столе стоял деревянный гроб. В нём лежала Лера. Я увидел это сразу, но мозг отказывался принимать очевидные факты.
– Вчера у неё внезапно начались роды, – раздался безжизненный голос Игоря, – а на острове был только фельдшер. Она истекала кровью, и мы не могли ничего с этим сделать. Она лучше нас понимала, что происходит, и пыталась нас подбодрить. Вызвали санрейс, но из-за погоды он не смог отсюда вылететь. Рядом летел самолёт, и мы просили его помочь, нужно было лишь сделать небольшой крюк. Но они сказали, что это невозможно. Санрейс прилетел слишком поздно.
– Это я убил её. И был в том самолёте, – неожиданно для себя сказал я и направился к выходу. Почти дойдя до двери, я рухнул на пол.
Увидев, как мой корабль отрывается от поверхности и улетает, я почувствовал то же самое – как смерть снова протягивает ко мне свою костлявую руку, и я с радостью бегу к ней навстречу, потому что в жизни уже ничего важного не осталось. Контракты, алмазы, почти вечная жизнь – зачем всё это, если нет крыльев, если не смог спасти любимую женщину, если всё моё дальнейшее существование – всего лишь дорога к смерти?
Очнулся я от чудовищной боли – чёртов кристалл ещё сильнее впился в моё плечо. Мотнув головой, я увидел в на перчатке открытый суперпласт, стиснул зубы и рывком освободился от алмаза. Высокоэтажно матерясь, налепил технологическое чудо на оба отверстия. Способность воспроизводить брань вернула способность мыслить.
– Каффи, что происходит?! – рявкнул я, – что с кораблём?
– К сожалению, Корпорация ничем больше не сможет помочь Вам, Хакум. На корабле включился автопилот. Ваша миссия выполнена, мы сможем добывать алмазы планете Яррел. Всё, что нам нужно, мы узнали. Отключение жизненноважных функций Вашего организама произойдёт через три, две, одну…