Анна Шатц Ставка на тебя

Элисса Роуэн

Ранним утром, когда солнце ещё даже не подумало подниматься, я выбралась из-под тяжелой руки. Боже… что это вообще было?

Я прикусила губу, невольно улыбаясь, и посмотрела на парня. Мы всё ещё были в масках – и чёрт, это заводило сильнее, чем должно было.

Подняв с пола свое белье и платье, я быстро оделась, прихватила сумочку, поправила волосы и, прежде чем уйти, бросила последний взгляд на кровать. Его обнажённое мускулистое тело частично скрывалось под одеялом. Чёрт. Он был неприлично горячим. Я до сих пор ощущала на коже следы его укусов и прикосновений.

Я могла бы оставить записку или номер телефона, но в этом не было смысла. Это была всего лишь одна ночь. Просто развлечение. Не больше.

Я тихо закрыла за собой дверь и направилась в наш с Норой номер, заранее ожидая, что её там не будет – наверняка она тоже оказалась в объятиях того парня, с которым исчезла.

Добравшись до нашего этажа, я шла по приглушенно освещенному коридору, прислушиваясь. Тишина. В начале шестого все либо спали после ночного безумия, либо доигрывали свои последние ставки в казино.

Я дважды постучала – наш с Норой старый код, ещё со времён общежития, чтобы случайно не застать друг друга в самый… неудобный момент. Что, учитывая, что мы по сто раз в день переодевались при друг друге, всё равно было бы максимально неловко.

За дверью послышались шаги. Я сняла маску и выжидающе замерла.

Иии… дверь открылась. Тот самый парень. С сонными глазами, припухшими губами – и всё той же чертовски милой улыбкой.

– Доброе утро, – тихо, но вполне бодро произнесла я.

– Эээ… что-то вроде, – он взъерошил волосы, – Я уже ухожу.

Я кивнула и пропустила его в коридор.

Парень прошёл мимо меня, пахнув чем-то теплым, ночным – смесью кожи, духов и усталости. Я на секунду задержала дыхание, будто этот запах мог вернуть меня туда, где я пару часов назад теряла контроль.

Когда он скрылся за поворотом коридора, я поймала себя на мысли, что всё ещё улыбаюсь. Вот дура.

Я толкнула дверь, и вошла внутрь.

В номере царил полумрак. Шторы закрыты, на тумбочке пустой бокал, платье Норы валяется на полу, а из-под одеяла торчит только её нога. Я закатила глаза. Ну конечно. Типичная Нора.

– Ты жива?, – шепнула я, прикрывая за собой дверь.

– Мммм…, – донеслось из-под одеяла, – Я… да. Кажется.

– Кажется?, – я сбросила туфли и подошла ближе.

Она высунула голову: растрепанные волосы, след помады у виска, глаза полуприкрыты – но довольная как кот после сметаны.

– Он был огонь, – хрипло сказала Нора, улыбнувшись, – А ты что так рано?

Я бросила сумочку на кресло.

– Решила, что пора убегать, – я пожала плечами.

Нора приподнялась, как будто я только что предъявила ей улики по делу о соблазнении века.

– О-о-о. Ты нашла себе таинственного незнакомца?

– Скорее… таинственный незнакомец нашел меня, – я пожала плечами, – Но это неважно.

– Неважно?, – она фыркнула, – Ты выглядишь так, будто вышла из рекламы «ночь, которую ты не забудешь».

– Это была всего лишь ночь, – повторила я, надеясь, что голос не выдает того, чего я сама до конца не понимала.

Нора хитро прищурилась.

– Ага. Конечно. И всё-таки… кто он?

Я на секунду замолчала. В памяти всплыли его сильные руки, низкий голос, слишком уверенный взгляд серебристых глаз из-под маски. И как легко я потеряла контроль.

– Без понятия, – честно ответила я, – Имен мы не называли.

– Ммм, опасная игра, детка, – Нора снова исчезла под одеялом, но её голос звучал достаточно ясно, – И знаешь, что самое интересное?

– Что?

– Такие истории, – она вытянула руку и постучала пальцем по тумбочке, – Редко заканчиваются «всего одной ночью».

Я хотела возразить, но в дверь вдруг резко и уверенно постучали.

Мы обе замерли.

Нора вытаращила глаза.

– Ты же сказала, у вас без имён…

Я медленно повернулась к двери.

Стучали второй раз. На этот раз – тише, но настойчиво.

Сердце дернулось.

Это не мог быть он. Правда?

Я тихо выдохнула, подошла к двери и приоткрыла её.

На пороге стояла женщина в форме отеля – аккуратная, бодрая, с темными кругами под глазами, которые она пыталась замаскировать тональным кремом. В руках – золотистая сумочка, вся в блёстках. Норина. Её «любимая, но никогда не подходящая ни к одному наряду» сумка.

– Доброе утро, – женщина мягко улыбнулась, хотя в её взгляде читалось: «Я видела такое по сто раз», – Простите, что беспокою. Это не ваша?

Я моргнула, потом повернулась к Норе.

Та, услышав знакомый блеск (она всегда утверждала, что слышит свои аксессуары по вибрациям вселенной), высунулась из одеяла и прорычала:

– Моя! Это моя!, – и, завернувшись как тога, подбежала к двери.

Уборщица кивнула:

– Вы забыли её в казино. На стойке. Думали, вы вернётесь, но…, – она многозначительно смерила нас взглядом, заметив мои спутанные волосы и Норино унылое подобие причёски, – Ну, сами понимаете.

Я поморщилась, но кивнула. Понимаем, да.

Нора выхватила сумочку, прижала к себе как потерянного ребёнка.

– Спасибо вам огромное!, – голос у нее был хриплый, но радостный, – Вы меня спасли! Там же… документы… деньги… мои бонусные фишки…

– Да, – женщина чуть улыбнулась.

– Ещё раз спасибо, – сказала я, закрывая дверь.

Уборщица кивнула и ушла по коридору, оставив после себя запах чистящего средства и ощущение внезапной нормальности, как будто реальность вернулась в комнату.

Щёлк. Дверь закрылась.

Нора повернулась ко мне, поднимая сумочку, как трофей.

– Ну?, – в её взгляде читалась смесь триумфа и похмельного восторга, – Кажется, это знак!

– Знак того, что ты опять забыла вещи?, – я подняла бровь.

– Нет!, – она отмахнулась, – Знак, что сегодня будет охренительный день.

После того как Нора раз десять поблагодарила вселенную за найденную сумочку, мы обе наконец рухнули в кровати. Усталость накрыла мгновенно – как будто кто-то щелкнул выключателем.

– Спать, – пробормотала Нора, зарываясь в подушки.

– Полностью поддерживаю, – я закрыла глаза, чувствуя, как тело наконец расслабилось.

***

Проснулась я от того, что солнце безжалостно пробивалось сквозь щель в шторе и било в лицо. На телефоне – 11:04.

– Нора, вставай, – простонала я, – Нас ждет завтрак. И мир.

– Убей меня, – она застонала, но всё же вылезла из-под одеяла.

Выглядела она так, будто родилась минуту назад – растрепанные волосы, размазанная тушь, но глаза уже блестят. Классическая Нора.

Мы привели себя в порядок – насколько возможно после бурной ночи – и вышли вниз в ресторан отеля. Запах кофе и свежих круассанов ударил в нос так сильно, что я едва не заплакала от счастья.

– Нам два латте. И… омлет. Огромный, – сказала Нора официанту, даже не открыв меню.

– И мне блины с ягодами, – добавила я, – И тоже латте. Большой. Без сиропа.

Мы сели у окна. Внизу, под нами, Вегас шевелился как гигант, которому всё ещё тяжело проснуться после ночи.

Люди в очках, с кофе навынос, кто-то волочил чемодан, кто-то зевал, кто-то уже проигрывал деньги в ближайшем зале.

Мне нравилось смотреть на это – на город, который никогда не спит, но всегда выглядит уставшим.

– Интересно, сколько мы сегодня пройдем, прежде чем я снова захочу умереть?, – спросила Нора, намазывая масло на тост.

– Думаю, после кофе мы способны на небольшое приключение.

– "Небольшое" – моё любимое слово сегодня, – ухмыльнулась она.

После завтрака мы вышли на улицу. Солнце поднялось, но еще не успело расплавить асфальт. На удивление, было приятно: легкий ветер, запах кофе, шум машин, казино, вывески, люди в блестящих костюмах – всё дико, ярко и слишком живое.

Мы шли по Лас-Вегас-стрип, болтая о глупостях, делая фотки, смеясь над рекламой «бесплатных шоу» и случайными туристами в сомбреро. Иногда я забывалась и просто ловила момент – редкое ощущение спокойствия после ночи, которая была любой, кроме спокойной.

Но мысли всё равно время от времени уводили меня туда – к тому самому парню. К его рукам, голосу, к маске, которая скрывала выражение его глаз… но не их намерение.

– Ты опять думаешь о нём, – заметила Нора, закупая воду в уличной лавке.

– С чего ты взяла?

– Потому что ты смотришь в никуда и периодически улыбаешься, как будто вспоминаешь что-то очень запретное.

– Ничего я…, – начала я, но смутилась, и Нора тут же победно хмыкнула.

– Ага. Значит – да.

Мы продолжили прогулку: фонтаны, шум, уличные артисты, бесконечные всполохи света даже при дневном солнце. Вегас дышал хищно, но сегодня казался почти добрым.

Вечером у нас был рейс в Сиэтл – в 19:40. И каждая минута до аэропорта казалась маленьким прощанием с этой сумасшедшей поездкой.

– Знаешь, – сказала Нора, когда мы возвращались в отель собрать чемоданы, – Я люблю Вегас.

– Потому что он говорит тебе, что всё можно?

– Потому что он говорит: «Сделай глупость. И получи за неё бонус».

– Ты выиграла двадцать баксов.

– Это бонус!, – возмутилась Нора, и мы обе расхохотались.

Мы вернулись в номер около двух часов дня – как раз было достаточно времени, чтобы спокойно собрать вещи и не опоздать в аэропорт. Нора сразу включила музыку, что-то бодрое, как всегда, и начала метаться по комнате, забрасывая в чемодан одежду без малейшей системы.

– Ты когда-нибудь собираешься нормально? – спросила я, аккуратно складывая свои вещи.

– В этом нет смысла, – отмахнулась она. – Всё равно всё перемешается. Пусть хотя бы хаос будет честным.

Я усмехнулась и продолжила складывать вещи – механически, чуть задумчиво.

Через полчаса мы были готовы. Нора загрузила свой чемодан так плотно, что едва смогла его закрыть, но, как всегда, одержала победу силой характера:

– Видишь? Всё помещается, если верить в себя.

– Ты о чём – о чемодане или о жизни?

– О всём сразу, – Нора подмигнула.

Мы сдали ключи, спустились вниз и вызвали такси до аэропорта. Вегас за окном проплывал мимо как видеоклип: яркие вывески, пальмы, огромные экраны, толпы туристов, отели, стекло, блеск, бесконечное движение. Мне казалось, что город машет нам рукой – но не как друг. Скорее как дерзкий любовник, уверенный, что мы ещё вернёмся.

Мы приехали в аэропорт чуть раньше, чем нужно. Регистрация прошла быстро, и мы, наконец, оказались в зоне ожидания: кресла, кофе, люди с чемоданами, объявления о рейсах.

– Нам нужно что-то выпить, – заявила Нора, – Чтобы официально завершить эту поездку.

– Кофе или…?

– Разумеется, или.

Мы нашли бар и заказали по мимозе – лёгкой, но всё же праздничной.

– За Вегас, – сказала Нора.

– За то, что мы выжили, – поправила я.

Мы чокнулись.

– Думаешь, увидишь его снова?

– Нет.

– Но хочешь?

Я замялась. Ответ был очевидным – но слишком личным.

– Это же Вегас, – сказала я, – Все, что происходит, остаётся здесь.

– Иногда, – Нора сделала глоток, – Вегас ошибается.

Мы сидели так ещё минут десять, болтая о том, что будем делать, когда вернемся в Сиэтл: работа, встречи, обычность. Реальность медленно, но уверенно возвращалась.

Пока громкий голос из динамиков не объявил:

– Рейс 2785 до Сиэтла. Начинается посадка на рейс.

– Пора, – сказала Нора.

Мы поднялись, взяли чемоданы, и направились к гейту.

Толпа двигалась медленно – смесь усталости и нетерпения. Мы заняли очередь. Люди вокруг двигались будто в одном ритме – усталые, полусонные, с тем самым выражением лиц, которое бывает только в аэропортах: «домой – и слава богу».

Нора лениво скроллила телефон, а я смотрела куда-то поверх голов – будто в этом хаосе могла увидеть что-то важное. Но всё было обычным: шум, объявления, тянущаяся лента пассажиров.

– Хочу нормальный душ, – пробормотала Нора.

– И нормальную еду, – подхватила я.

– И нормальный сон.

– И нормальную жизнь, – добавила я тихо, даже не задумываясь.

Нора подняла на меня глаза.

– Эй… Ты же понимаешь, что всё нормально?, – Она улыбнулась мягко, по-дружески, – Тебе нужно завтра послать свою начальницу!

– Знаю, – ответила я. И, честно говоря, действительно знала, – Но это не значит, что буду.

Очередь сдвинулась, и мы подошли к стойке. Стюардесса проверила наши билеты, кивнула, пропуская дальше.

Мы прошли по коридору-трапу, в котором всегда пахнет металлом, кондиционером и чем-то неопределенно-воздушным. Шаги отдавались эхом. Каждый шаг – ближе к дому, дальше от безумной ночи.

– После взлета я хочу тупо спать, – сказала Нора, – Меня не буди, даже если мы падаем.

– Договорились, – улыбнулась я.

Мы нашли свои места – середина салона, ряд у окна, два кресла рядом. Нора сразу заняла место у прохода, потому что «мне нужно пространство, я человек свободы».

Я села у окна.

Небо было бледно-голубым, самолет дрожал под ногами, багажные машины суетились у корпуса.

Когда самолет начал набирать скорость, я прикрыла глаза. Нора уже спала. Её дыхание было ровным, спокойным – редкость для неё.

А я смотрела в окно – на Вегас, который оставался всё дальше, пока не превратился в россыпь блестящих точек, а потом исчез совсем.

И впервые за всё утро я почувствовала… легкость.

Самолёт набрал высоту. Солнце ударило в стекло золотом. И я тихо подумала:

Иногда то, что остаётся в Вегасе… остается там потому, что так правильнее.

Мы летели домой.

Кайлас Хартвелл

– И как?

Александр сидел напротив меня в моём собственном самолёте – с выражением лица, будто собирался вытрясти из меня признание в убийстве. Его поза была расслабленной лишь на первый взгляд: ноги чуть расставлены, пальцы сцеплены, взгляд цепкий.

Полет из Лас-Вегаса в Сиэтл был коротким, но это никогда не мешало мне летать с комфортом. Я не собирался притворяться, будто экономлю деньги или ресурсы. Наоборот – я честно признавался себе, что люблю удобство. Хотя… иногда я старался хотя бы частично компенсировать вред природе: ежегодно переводил деньги в фонды, которые спасали редких животных, чистили океан и делали всё то, на что у меня у самого вечно «не доходили руки». Заботиться о природе я умел – по крайней мере, финансово.

Я расслабленно откинулся в кресле, пожал плечами и взял бокал джина, который стюардесса принесла пять минут назад. Холодный напиток приятно обжег язык.

– Смотря, чем ты интересуешься, – сказал я.

Алекс улыбнулся уголком губ – той самой улыбкой, которая означала, что он заранее знает: я попытаюсь уйти от прямого ответа. Он терпел это уже многие годы и всё ещё умудрялся делать вид, что удивлён.

– Я про вечер. И про ночь, – он наклонился вперед, словно собирался услышать что-то запретное, – Ты же провёл её с девушкой.

– Было бы странно, если бы я провёл её с парнем, – ухмылка выскользнула прежде, чем я успел её скрыть.

Алекс закатил глаза столь выразительно, будто эта реакция у него стала автоматической.

– Ты несносный. Как тебя вообще терпят сотрудники?

– Я плачу им зарплату выше рынка.

– А-а-а, вот почему они до сих пор не сбежали, – протянул он с преувеличенным пониманием, – Кстати… как там дела у Александры?

Я закатил глаза уже серьёзно, чувствуя, как внутри лёгким эхом отзывается раздражение. Александра. О, это имя Алекс мог произносить с такой интонацией, будто говорил не о женщине, а о небесном знаке.

В моей компании Александра была главой отдела дизайна. А для Алекса – главной мечтой, которой он упорно, но безуспешно пытался понравиться. Он был уверен, что их имена – «Алекс» и «Александра» – это знак судьбы. Я же был уверен, что судьба над ним просто издевается, наблюдая за его попытками.

– Мы не общались последние два года, – сказал я, с лёгким стуком ставя бокал на столик, – Я делегировал ей задачи. Отдел работает отлично. Вся нужная информация проходит через моего заместителя.

Алекс сделал вдох, будто собирался выдать очередной вопрос, но замолчал – потому что мимо прошла стюардесса. Высокая, красивая, с такой безупречной улыбкой, что любой профессиональный косметолог завистливо умер бы внутри. Она подмигнула Алексу настолько открыто, что я едва не расхохотался.

Алекс проводил её взглядом, тихо присвистнув:

– У тебя красивые стюардессы.

– Именно, – сказал я, снова откинувшись в кресле, – И как же прошла твоя ночь?

Он скривил губы в довольной ухмылке. Да, он ждал этого вопроса. Он мог говорить о своих похождениях часами – и делал это с такой энергией, будто вчера участвовал в марафоне удовольствий.

– А ты правда хочешь это слышать?, – спросил он, приподнимая бровь.

– Если начнёшь стонать в процессе, попрошу стюардессу открыть аварийный выход и выброшу тебя, – фыркнул я, – Так что… короче.

Алекс рассмеялся, но этот смех, наоборот, только разогрел его желание делиться подробностями.

– Ладно, – сказал он, – Только потому, что я знаю: ты любишь мои истории больше, чем свои собственные. В общем… девушка была огонь. Появилась в казино как будто специально, чтобы сломать мне психику.

Я приподнял бровь, давая понять, что слушаю.

– Звучит отчасти ужасно.

– Ха-ха, очень смешно. Так вот… она была не просто эффектная. Она была… щедро сложена.

– Щедро?, – переспросил я, – Это что за новая категория?

– Это когда ты пытаешься смотреть ей в глаза, но понимаешь, что зрение предаёт тебя и фокусируется на другом, – он сделал широкий жест ладонями, – Пятый размер, если хочешь знать.

Я покачал головой:

– Ты определяешь размеры на глаз?

– Брат, такие размеры сами определяют себя. Там даже угадывать не надо.

– Господи…

– Да-да, – усмехнулся Алекс, – И чтобы ты понимал: в какой-то момент она меня так прижала, что я чуть не решил, что это моя смерть. Но, знаешь… если уж умирать, то так – я даже не против.

Я рассмеялся, покачивая бокал:

– Прекрасно. Я теперь официально переживаю за твою безопасность. Однажды ты вернёшься домой с вывихнутой шеей и улыбкой до ушей.

– Зато счастливый, – гордо сказал Алекс, – И слегка оглушенный.

– От чего?, – спросил я.

Он посмотрел на меня, как будто я задаю очевиднейший вопрос во вселенной.

– Ну… скажем так. Когда пятый размер активно участвует в процессе – звук есть.

Я закрыл лицо рукой:

– Боже, почему мы братья?

– Потому что без меня твоя жизнь была бы скучной, – самодовольно заключил он.

– Или спокойной.

– Скучной, – настаивал он.

– Ладно, герой, – сказал я, – Теперь моя очередь?

– Ага, – Алекс подался вперёд, – Кто она?

– Понятия не имею, – ответил я, отворачиваясь к окну.

– В смысле? – Алекс скривил губы, – Давай честно. Я уверен, что она из известных.

Я усмехнулся:

– Ладно. Она рыжая. Кудрявые волосы, зелёные глаза, как у ведьмы. И… давай обойдемся без пикантных подробностей. Не знаю, известная она или нет.

Алекс медленно улыбнулся:

– Опасно.

– Опасно и чертовски сексуально, – сказал я, – Она не просто красивая. Она знает, что делает. И делает это идеально. Кстати, мы не снимали маски.

Алекс фыркнул и откинулся на спинку:

– Ого! Почему я до этого не додумался? Похоже, тебе повезло, что ты вообще вернулся.

Я ничего не ответил. Я умолчал о том, что она ушла ещё до рассвета. Что оставила после себя только запах духов и ощущение незавершенности. Пусть думает, что ночь была длиннее и насыщеннее, чем была на самом деле.

Алекс достал сигару из кармана пиджака, зажёг, и в воздухе разошелся густой, теплый дым. Он растворялся в мягком освещении кабины, создавая золотистую дымку, будто мы сидели где-то в старинном джентльменском клубе.

Я посмотрел на него с вопросом:

– Ты же не курил раньше?

– Моментами бывает, – он сделал затяжку, достаточно уверенную, чтобы оспорить мои сомнения.

Я вытянул руку, взял сигару, сделал легкую затяжку. Горячий дым приятно растёкся по груди.

Алекс задумчиво сказал:

– Родители очень ждут тебя в гости на следующей неделе.

Я кивнул, глядя на стекло иллюминатора:

– Понял. Готов к очередной семейной «фиесте».

– Не забудь, мама приготовит твою любимую лазанью, – сказал он, – А папа уже планирует «отцовский разговор о жизни».

Я фыркнул:

– «Отцовский разговор»… Значит, снова будут лекции о том, как я трачу жизнь впустую.

Отец действительно любил так говорить. По его мнению, жизнь – это жена, дети и дом. Всё остальное – вторично.

– Точно, – кивнул Алекс, – Но зато бесплатная еда и шанс поворчать на тебя вдвоём.

Мы оба рассмеялись.

– Ладно, договорились, – сказал я, – Главное, чтобы ты был рядом и прикрывал меня, когда мама начнет спрашивать про невесту.

– Естественно, – он улыбнулся, – Хотя иногда хочется посмотреть, как ты увязнешь в разговорах.

Я бросил на него насмешливый взгляд сквозь дым:

– Ты просто завидуешь, что я ещё умудряюсь избегать вопросов про свою личную жизнь.

И это было абсолютной правдой. Родители каждый раз пытались что-то узнать о моей личной жизни, ожидая, что в какой-то момент я приведу невесту. Их мечтам, конечно, было суждено разбиться вдребезги, потому что ближайшие годы я не планировал становится мужем, а уж тем более отцом.