Анна Дашевская Кастрюлька с неприятностями

Ну, еще бы, конечно, еще какая нестандартная! Десерт этот, мороженое с горячей серединкой, подается традиционно на льду (а в современных технологически оборудованных заведениях – на сухом льду, создающем этакое облако), а в ушах пирующего тем временем звучит знаменитая мелодия «Зеленые рукава».

Мы еще немного поболтали об «Оленьем роге» и общих знакомых, и я оставила Дэвида воспитывать младших поваров. Подозреваю, что процесс воспитания обеспечивался в равной пропорции приложением большой поварешки и чисткой овощей.

Попрощавшись с Дэвидом, я в задумчивости побрела по коридору. «Стоит ли терять время, – думала я. – Раз уж я попала во дворец, надо воспользоваться случаем. Поищу-ка я библиотеку, был у меня когда-то там знакомый – господин Гловер, чудный, очень немолодой хранитель, приятель дядюшки Ф.. Помню, господин Гловер бывал у нас в гостях еще тогда, когда вся семья жила в Вицнау. А потом… потом неплохо было бы зацепиться языком с какой-нибудь из младших фрейлин для получения частной информации и сплетен. Потому что, как известно, нет лучшего источника сплетен и частной информации, чем эти блондинки в розовом и шатенки в голубом»

Хранитель королевской библиотеки господин Гловер был на месте, все такой же, как и десять лет назад, когда я видела его в прошлый раз: совершенно седой, худой и высокий, в длинной синей мантии и золотых очках, с рассеянной улыбкой. И он, вот приятно, не просто меня узнал – он мне обрадовался. Выспросив последние новости о родителях, родственниках, общих знакомых (никогда бы не подумала, что у меня ТАКОЕ количество родственников!), он выдал мне Бархатную книгу, подшивки дворцовых газет за последние шесть лет вместе с кучей пыли, и список фрейлин, в котором я с радостью нашла знакомое имя. Гвендолен Файролл, ну разумеется! Семь лет за соседними партами в монастырской школе! Оказывается, она не вышла скоренько замуж, подобно большинству наших соучениц, а перебралась в столицу Бритвальда и заняла место рядом с ее величеством королевой Клотильдой. Более того, именно мисс Файролл занималась приглашениями на балы, и, следовательно, просто обязана была знать обо всех трениях, любовных историях и различных неприятностях, которые хотя бы гипотетически могли бы испортить атмосферу королевского бала.

Желтая гостиная, где, как мне сказали, я могу найти мисс Файролл, была небольшой и очень светлой. Высокие окна со светло-желтыми легкими шторами выходили в парк, и остатки осенней листвы не заслоняли полуденного осеннего солнца. Гвен – или я теперь должна называть ее исключительно «мисс Файролл»? – сидела в кресле, держа в левой руке несколько листов бумаги, а пальцы правой в задумчивости дергали мочку уха.

– Мисс Файролл? – окликнула я негромко.

Она повернулась, мгновение вглядывалась в меня, не узнавая – и вдруг, взвизгнув, вскочила.

– Лиза!!! Господи, откуда ты здесь взялась? Покажись, дай я на тебя посмотрю! Ну, надо же, я сто лет тебя не видела, и вот только что, буквально только что тебя вспоминала!!!

После пары минут несвязных восклицаний, объятий, вглядывания в лица она усадила меня в кресло и сказала твердо:

– Ну, рассказывай.

Пожалуй что, Гвен мало изменилась за последние годы.

Вот странное дело – когда я гляжу в зеркало, я нахожу очень мало общего между невысокой, сероглазой, русоволосой и неприметной девушкой, отражающейся в стекле, и портретами пятилетней хохотушки, или двадцатилетней смеющейся студенткой с группового портрета выпускниц школы при монастыре святой Бригитты.

Ну, правда, совсем ведь другой человек!

А вот все люди из моей прошлой жизни, кого я встречала за последние два или три дня, словно только что оттуда, из того прошлого времени. Та же Гвендолен была в двадцать лет пухленькой смешливой блондинкой, обожавшей сливочное мороженое, котят и знаменитого менестреля Энвара Серебряного. В двадцать пять, возможно, котята заменились тигрятами из королевского зверинца, а Энвар Серебряный – Тианумиэлем Полночным, но моя школьная подруга по-прежнему была невысокой веселой блондинкой с лукавым взглядом, легкой походкой и приятным голосом.

Да и манипулятором Гвен осталась все таким же классным, что, полагаю, весьма помогало карьере при ее величестве.

Ну что же, день прошел плодотворно.

И главное – из кучи сплетен, оброненных замечаний и напечатанных объявлений я вынесла кое-что полезное. А именно – кто такой господин Ландорсэль, кто его продвигает (прямо таки пропихивает!), и почему ему так хотелось покомандовать именно на кухне «Оленьего рога».

Господин Ландорсэль был женат на старшей дочери главного мажордома двора, Макферсона. Дочь получилась не вполне удачная: ростом с сидящую собаку, почти как гномка, с плоским, будто блин, лицом и жидкими блеклыми волосами, она не была умна или особо глупа, не проявляла талантов ни в одной области… словом, мисс Гленда Макферсон легко описывалась словом «не». Когда Гленде исполнилось двадцать два года, ее родители приуныли, спихнуть девушку замуж становилось с каждым годом все более проблематично. Но тут неожиданно на Гленду упало благословение богов в виде солидного наследства от двоюродной бабушки, все свои сто двадцать лет прожившей в далеком Парсе, и внучку видевшей разве что новорожденной, в виде розового кулька с кружевами. А через пару месяцев возник на горизонте и господин Ландорсэль с предложением руки и сердца. Макферсон был фактически правителем всей парадной части дворца, и, как человек очень умный, не стал сразу брать новоиспеченного зятя на главную королевскую кухню. Зятю дали поработать год в одном из загородных поместий его величества, после чего решили осчастливить его стряпней какой-нибудь из столичных ресторанов.

Наш же «Олений рог» попал в список под первым номером уже из-за особенностей биографии владельца: оказывается, Норберт был-таки женат, хотя и недолго, года три. И бывшая его теща состояла в ближайших подругах мистрис Макферсон…

Ладно, поживем – увидим. Будем надеяться, что в списке Макферсона был не один наш ресторан, и чаша сия нас минует…

Попутно выяснилось, каким образом Норберт оказался занесенным в белый список: оказывается, его магическим Даром была способность к языкам. Всем известно, что иногда тем, кто не был одарен от рождения магическими способностями, доставался от судьбы и богов Дар. Это могло быть что-то неожиданное и не очень-то нужное. Ну, например, у одной моей соученицы в монастырской школе был дар по вкусу блюда определять его ингредиенты. Рассказывали мне о женщине, которая могла абсолютно точно воспроизводить пение любой птицы, или о молодом человеке, который мог объясниться с каждой кошкой. Причем только с кошками, на собак или львов его дар не распространялся.

Ну, вот, а Норберт Редфилд имел способности к языкам. И, чем сложнее и древнее был язык, тем легче он начинал на нем говорить и читать.

Не то, чтобы это было очень уж необходимым Даром, но все-таки королевству был важен человек, который может объясниться, например, с дварфами. Это раса, родственная гномам, но, в отличие от гномов, категорически отказывающаяся от любых контактов с иными разумными. Вообще любых, даже от войн. Поскольку жили дварфы в глубине пещер на одном-единственном острове в Северном море, никто особо не горевал от отсутствия контактов. Но мало ли, что государству может понадобиться в будущем? И человек, способный понять мрачных коротышек, живущих посреди холодного моря, считался для королевства Бритвальд особой ценностью.