Ann Up
Теорема существования. Инвариант
[1] Примерно 45 минут по нашему времени.
– Зачем бумага с чернилами, ты собралась что-то писать? Письма? – спросил Ян, со стоном стаскивая сапоги.
– Список покупок я собралась писать. Если в доме пусто, как говорил твой дед, то нужно приобрести необходимые вещи. Завтра на рынке я денег потрачу немеряно.
Я проверила на месте ли мой мешок, который перед уходом спрятала под кроватью и завязала ниткой. Если бы кто –то его трогал, нитка бы порвалась. И положила рядом ридикюль. Что-то я обрастаю сумками, сначала рюкзачок, потом мешок, теперь вот еще ридикюль с кошельками добавился. Тоже проблема. Такое количество денег на себе не потаскаешь. Нужен тайник.
– Почему немеряно? – Ян осторожно потянул край «шрама».
– Погоди, я сама с тебя их отлеплю. А то тебе их на затылке неудобно будет отклеивать, – я подошла к нему и потянула пластырь вместе с воском с затылка, – потому, что нам нужно на чем-то спать. Это раз. На чем-то готовить, это два. С чего – то есть, это три. А если там еще и мебели нет, то это совсем грустно. А еще нужно чем-то укрываться и…
– Можешь не продолжать, я понял, – Ян осторожно потер то место где был наклеен «шрам» и пожаловался, – чешется.
– Сейчас воду принесут, отмоешь эту штукатурку, – я отлепила еще одну полоску, полюбовалась, – а натуральненько получилось.
– Да, лучше, чем ожидалось и продержалось долго, – он повернулся ко мне, – я плохо представляю, что нужно для дома. У моих родителей хозяйством занимался управляющий. А в посольстве за этим следил эконом и целый штат слуг.
А в моем доме готовкой занималась, в основном, госпожа микроволновка, то есть : закинь – и – разогрей. Нам с Юром некогда было готовить, а спорить кто будет это делать, тем более не хотелось. Поэтому мы пришли к негласному соглашению использования полуфабрикатов, стиральная машина стирала, а каждодневной уборкой занимался робот – пылесос.
– Я тоже не особо, поэтому и решила составить покомнатным списком. Пишу «кухня» и вниз столбиком, то, что нужно для кухни.
– Хорошая идея, – одобрил Ян.
В дверь постучали и хозяин со слугой внесли бадью и ведра с горячей водой, следом протиснулся мальчишка с письменным набором в руках.
– Вот, эрра, все как заказывали, вот одна бадейка с кипяточком, вторую к вам в комнату сейчас принесем, да письменные принадлежности, – пропыхтел хозяин опуская свою ношу на пол и прикрикнул на мальчишку, – что встал, ставь на стол!
Мальчишка опрометью кинулся исполнять приказ выложив на стол несколько мятых листов бумаги, гусиные перья и небольшую чернильницу.
Я кинула пацану медную монетку и тот, ловко подхватив ее, моментально испарился из комнаты.
– Благодарю, эрр, – я потянула пару серебрушек хозяину, – поставьте за ширму пожалуйста.
Ян сидя на кровати, нахмурившись, наблюдал за действиями слуг.
– Что не так? – спросила я когда за ними захлопнулась дверь.
– Все в порядке, – улыбнулся он.
– Ну в таком случае, как закончу с мытьем, зайду к тебе и вместе список писать будем.
Я прихватила свой мешок и направилась в свою комнату. Она находилась напротив комнаты Яна.
Через пятнадцать минут я с огромным удовольствием отмокала в горячей воде. Привыкнув каждый день мыться, а после, лишившись такой возможности, начинаешь чувствовать себя очень некомфортно. Эх, где вы, мои любимые гелики – кремики – шампунчики – скрабики.
Приблизительно через час, слегка обсушившись, я постучала в комнату Яна.
Он не отвечал, я постучала еще сильнее, но в ответ, все так же, была тишина. Толкнула дверь посильнее и она открылась. От испуга мое сердце ухнуло куда-то вниз. Неужели случилось что-то нехорошее?
Ян лежал в бадье не двигаясь и, как мне показалось, не дышал. Мокрые волосы торчали иголками в разные стороны. Правая рука безвольно свешивалась через край.
Я подошла и потрясла его за плечо.
– Эй, хватит спать.
– Ой, – он дернул руку внутрь бадейки и обрызгал меня водой, – Ингарра, я уснул, да?
– Уснул, – проворчала я, – да у меня чуть сердце от страха за тебя не остановилось. Лежишь тут весь мокрый и холодный как лягушка.
Он хихикнул.
– А у меня мыла нет. Я в бадью забрался, думал думал, что делать, не ходить же мокрым по всей гостинице, и заснул.
– Сейчас будет тебе мыло, – я мышкой прошмыгнула в свою комнату за мылом.
– А чего дверь не закрыл? – сердито спросила его вернувшись, – заходи кто хочет, бери, что хочет, пока Яранн дрыхнет.
– Устал. И, вообще, не ворчи.
– Легко сказать «не ворчи», меня чуть удар не хватил. Ну, давай начнем сочинять список завтрашнего разоренья.
Я уселась за стол и принялась писать. Ян за моей спиной тихонько плескался в бадье.
– Так в спальню покупаем постельное, покрывала, шторы. В гостиную тоже покрывала для мебели и шторы. Слушай, а мебель тут заказывают мебельщику, да?
– Да, – Ян выбравшись из бадьи, взял простыню от одеяла с кровати, завернулся в нее и сел рядом на стул, – а как иначе?
– Ну может у него готовое есть на продажу, – оправдалась я, – пишу: диван, стол, стулья и кресла для гостиной под вопросом, хорошо? Какие-то предметы, наверное, можно купить готовыми.
Список включающий в себя текстиль и кухонную утварь получился весьма внушительный. Я почесала затылок прикидывая как это втихую протащить в комнаты.
– Одни расходы, – вздохнула сердито, – и все ради того чтобы отвести от себя подозрения, что мы – это мы. Никакие из нас мастера маскировки на самом деле.
– Да, – Ян кивнул задумчиво разглядывая мой почерк, – а ты можешь что-нибудь на своем языке написать?
– Опять проверяешь не солгала ли я тебе? – я усмехнулась и написала по – русски: « Ярран не верит Ингарре»
– Я просто сравниваю, вот тут у тебя очень уверенный почерк, сразу видно, что ты не задумываясь пишешь. А список ты написала, прости, немного криво. Так обычно дети пишут.
– Ну да, практики у меня было мало. Раз список готов, – я потерла глаза, все-таки писать в свете свечи очень утомляет, – пойду я к себе, спать.
– Останься здесь, – тихо попросил Ян, – мне после ванны не очень хорошо.
– Ладно, – я сбросив только ботинки, не раздеваясь легла на кровать, – только и ты будь добр, голым не плюхайся, не смущай меня.
– Да, конечно, – Ян ушел за ширму и там торопливо надел рубашку и брюки.
Закрыв глаза я мысленно прокрутила все свои завтрашние действия с ходьбой по рынку, покупками, обустройством дома. Все-таки забот с этой договоренностью я приобрела больше, чем решений своих проблем. Но и отказываться теперь как-то неловко.
Кровать заскрипела, я приоткрыв глаз смотрела как Ян пытается улечься поудобнее, стараясь не потревожить меня.
– Добрых снов, – улыбнулся он, заметив, что я за ним наблюдаю.
– Добрых, – зевнула я прикрыв рот краем одеяла, – буди если что.
***
Утром меня разбудил крик петуха раздавшийся прямо под окном.
– Жеваный курятник, – ругнулась я спросонок и потянула подушку на голову.
– Ингарра, ты все время говоришь какие-то странные вещи, – Ян приподняв голову от подушки пытался сфокусировать на мне сонный взгляд, – зачем кому – то жевать курятник? Он же деревянный.
Он смачно зевнул и завернулся в покрывало с головой.
– Ну да, – проворчала я сползая с кровати, – и правда, дерево, оно для зубов неполезное, щепки застревают.
– Угу, – согласился из-под одеяла Ян.
Сходив к себе, умывшись, переодевшись я заглянула к нему в комнату.
– Я ушла на рынок, мальчишку тебе пришлю с вещами.
– Как это?! – он подскочил, – я с тобой.
– Так это, – передразнила я, – ты лежишь и ждешь пацана, я буду покупать вещи, а он приносить их сюда. А тебе придется складывать их в сундуки.
– У нас нет сундуков, – сообщил мне Ян.
– Я их куплю, – донесла я до горга очевидную истину.
– Деньги возьми, а то после разговора с дедом, ты все на свои покупать решишь, – недовольно проворчал Ян.
– Да уж возьму, не переживай, – я достала ридикюль и отсыпала в свой кошелек на поясе не меньше пятидесяти монет.
Умывшись и приведя себя в порядок, спустилась вниз.
– Уважаемый, могу я одолжить вашего мальчишку? –спросила у хозяина. Тот сидел на лавке и лениво зевая почесывал пузо под домотканой серой рубахой.
– Зачем это? – насторожился он.
– Мне нужно кое – что из вещей донести будет, я на рынок иду, серебрушкой вам оплачу.
– А, донести, это можно, – он поднялся с лавки и гаркнул куда-то в сторону кухни, – Ильниир!
На кухне раздался грохот, что-то упало и разбилось. Послышалась ругань кухарки.
На пороге появился тощий мальчишка, русый, кудрявый, с фингалом на пол – лица.
– Пойдешь, значит, с эррой, донести ей поможешь, чего скажет.
Тот утер нос рукавом, глянул исподлобья и пробасил:
– Ладно.
Мы направились к выходу. Мальчишка шел и все время оглядывался на меня.
– Чего разглядываешь? –улыбнулась я.
– У вас коса двухцветная, – мрачно сообщил мальчишка.
– Я знаю. А фингал тебе кто поставил? Хозяин двора чтоль?
– Что? – он скосил глаза к носу и высунул язык, пытаясь видимо рассмотреть свой фингал, – нее это не папанька, он добрый. Это Фиш с друзьями хотели у меня медяк отобрать. Только я им так поддал, неделю не вернутся. Во!
Он сурово погрозил неизвестному Фишу кулаком.
– Ух ты, – восхитилась я, – хорошо драться умеешь?
– Конечно, умею, они меня боятся, – пацан раздулся от важности.
– Здорово. Я вот не умею.
– Вам и не надо, вы же девочка, ой, то есть женщина, за вас мальчишки драться должны, – мальчишка снисходительно смерял меня взглядом с ног до головы, – а мы куда идем?
– На рынок, у меня тут список всяких вещей, – я достала лист помахала им в воздухе.
– По хозяйству значит, – деловито сделал вывод пацан, – тогда нам вот там лучше пройти, короче.
Он нырнул в малозаметный промежуток между заборами.
Я улыбнулась вспомнив как мы в детстве тоже изыскивали всякие тайные маршруты и кусты. Излазив всю округу мы точно знали где можно срезать дорогу до продуктового магазина и как добежать до школы короткой дорогой.
Рынок несмотря на ранее утро был полон народу, о чем-то шумели торговки рыбой, громко кричал зазывала предлагающий посетить мага Тадоруса.
– Мне нужны сундуки, – сообщила я мальчишке, из-за шума приходилось наклоняться и говорить ему прямо в ухо. Он исподлобья глянул на меня темными глазищами, вытер рукавом нос, и кивнул.
Надо бы ему полечить насморк, была у меня в рюкзачке одна травка, которая должна помочь.
Мы прошли в ту часть рынка где торговали тканями, готовой одеждой, обувью, дальше инструментами и еще дальше оружием.
– Вон лавка бондаря, – махнул рукой Ильниир указывая направление.
Там, в полутемной лавчонке, основательно поторговавшись, я приобрела четыре, внушительного размера, сундука. На каждом можно было, наверное, спокойно улечься спать. Окованных по углам железом и закрывающимся на серьезного вида висячие замки. Договорилась, что сегодня к вечеру их привезут нам на постоялый двор.
– Тебе придется несколько раз относить в гостиницу то, что я куплю, ты справишься?
– Как же не справлюсь, папанька всыплет, если не справлюсь. И вы, эрра, тоже не похвалите.
– А говоришь, папанька у тебя добрый, – усмехнулась я.
– Так он добрый, не сильно бьет, так, больше для острастки, – и пацан опять вытер нос рукавом.
– Хорошо, что не сильно, – «порадовалась» за мальчишку я, – с сундуками мы разобрались, а не подскажешь где тут получше ткани?
– Известно где, – он махнул рукой, – ежели подороже и побогаче, то вот там, алорнцы торгуют, местные следом, а самые прочные ткани дальше, у росакарцев. И шкуры у них же, всякие разные.
– Чтож, пойдем, покажешь.
Поход по рынку начался, я сверяясь со списком покупала вещи, мальчишка бегом относил их Яну в гостиницу и возвращался ко мне за новыми.
Время медленно подходило к обеду, я приобрела больше половины списка. Ильниир челноком сновал между рынком и гостиницей, благо расстояние между ними было небольшое.
– Держи, – во время одного из возвращений я вручила ему булку, купленную здесь же на рынке, задумчиво изучая список и ногтем отчеркивая то, что уже успела приобрести.
– А вы умеете читать, эрра? – спросил он жадно набрасываясь на еду и откусив большой кусок закашлялся.
– Угу, – рассеяно кивнула я, и похлопала его по спине, – читать, писать и считать тоже умею. Не торопись ты так, у меня еще одна булка есть.
– А вы не могли бы научить меня? А я вас драться научу, – простодушно предложил он.
– Заманчивое предложение. Но я постараюсь пока обойтись без драк. Скажи, а твой отец сильно нагружает тебя работой?
– Папанька – то? Не папанька добрый, вот только переживает, что учиться у меня не получится, дорого нынче учителя нанимать. Так вы меня научите? – Он жевал булку и подпрыгивал на месте от нетерпения.
– Да не скачи ты так, опять подавишься, – проворчала я и поинтересовалась, – а зачем тебе учеба?
– Так папаньке помогать, один он у меня, мамка то померла, – он опять вытер нос рукавом.
– Знаешь, у меня пока с переездом возни много. Но позже приходи.
– А куда? – он снова подскочил от волнения.
– Рассветная, дом семь.
– Обещаете? –он заплясал вокруг меня, – правда, эрра, обещаете?
– Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество, – улыбнулась я, – ты будешь ходить для меня на рынок за покупками, а я буду тебя учить.
– Согласен! – выпалил он выпучив глаза и спешно дожевывая остатки булки.
– Имей в виду, поблажек не будет.
Он согласно закивал головой.
– И с отцом твоим я поговорю. А теперь, будь любезен, покажи мне, где здесь хорошая аптека.
Стремление учиться у мальца бьет через край, кто я такая чтоб отказывать при таком – то энтузиазме, может он местный Ломоносов.
– Где богатые покупают, вон там, на краю площади, только там дорого все, – мальчишка опять прошелся рукавом по физиономии, – а если попроще, то вон лавка.
– Попроще, увы, мне не подойдет, скажи друг, а давно у тебя это?
Я повторила его жест с рукавом.
– Давненько, – Ильниир смутился, – с зимы уж. Кухарка меня уж и над кастрюлей заставляла дышать, а все толку нет, и нос весь облез. Фиш за то и привязался. У тебя нос, говорит, как у самоша.
Самошем тут называли зверька похожего на смесь наших крота и крысы, с таким же длинным голым, чешуйчатым хвостом, передними лапами – ластами, и коротким острым носом напоминающим морду летучей мыши. Понятно почему Ильниир дрался с этим Фишем.
– Солью полощи, – посоветовала я,
– Так ведь разъест.
– Ну если полный нос соли насыпать так не только разъест. А еще и глаза выпадут, – не удержалась я от ехидства.
– Правда? – ужаснулся Ильниир, – не знал, что соль такая вредная.
– Запоминай, чайная ложка на стакан воды. Больше нельзя, меньше тоже нельзя. Только так.
– И что? Пить ее?, – он передернулся и высунул язык, – противно же.
– Зачем пить, нос полоскать, а вообще, давай я тебе на бумаге напишу что делать, а ваша кухарка проследит.
– Да, так лучше, Карната строгая, – он вздохнул, – всегда говорит, что у меня голова дырявая.
– Так ты тренируй память, не будет дырявой.
Ближе к вечеру я, абсолютно измотанная, наконец-то вернулась на постоялый двор. Ильниир получивший от меня честно заработанную серебрушку лучился довольством и усталости, казалось, совсем не испытывал. Его похоже очень вдохновила идея научиться читать и писать и он без конца спрашивал не передумаю ли я.
Я прошла на кухню, у плиты суетилась женщина в фартуке, с подвязанными косынкой волосами. Ильниир топтался за мной следом.
– Здравствуйте, – громко поздоровалась я. Кухарка молча кивнула.
– Здравствуйте, – поздоровался со мной сидящий за столом хозяин, – неуж паршивец натворил что?
– Да что вы, – всплеснула руками я, – замечательный у вас мальчишка, смышленый, все как просила сделал. Очень мне помог. Я вот и пришла вас поблагодарить.
Хозяин крякнул, довольно порозовел и подкрутил усы,
– Так это, мы завсегда. . . это. . эрра. Да.
Я осторожненько положила на край стола пару серебрушек.
– Папанька, эрра обещала меня в учебу взять, – подал из-за моей спины голос Ильниир, – ты говорил, что учитель дорого, а она мне за то учить пообещала, что на рынок ходить буду утром.
– А эрра ученая чтоль, – сощурился на меня хозяин.
– Травница я, сами понимаете, все больше по лесам, на рынок ходить не люблю, толчея там. Да и с мужем нынче заботы будет, – пояснила я, – читать, писать, считать немного умею. Научу уж.
– Ух ты, и сколько будет двести семьдесят пять прибавить восемьдесят?
Я скромно улыбнулась.
– Триста пятьдесят пять.
– Верно, а если вычесть восемьдесят?
– Сто девяносто пять, – я рассмеялась, – вы легкие задачи задаете, эрр.
– Да ну, а какие же сложные?
– Ну, извольте, загадаю, – я вспомнила задачу на смекалку которую давным-давно разбирали в школе, – летели кира: одна впереди и две позади, одна позади и две впереди, одна между двумя и три в ряд. Сколько всего летело кира?
Ильниир хихикнул и сказал,
– Так много кира летело.
Хозяин крякнул и озадаченно почесал макушку.
– Так выходит, много летело, – повторил он за Ильнииром.
Кухарка у плиты фыркнула, я посмотрела на нее, она улыбнулась, подмигнула мне и продолжила заниматься своим делом.
– Эрра, так сколько кира то? – нетерпеливо спросил Ильниир.
– Вестимо сколько: три ! – не выдержала кухарка помешивая что-то на плите.
Хозяин захохотал.
– А ведь верно, он снова почесал макушку, – добро, эрра, учите.
– И еще у меня дело к вам, – я помялась, не зная как деликатнее подойти к вопросу о насморке Ильниира, – он у вас сопливый ходит, вон нос весь до корост стер.
Кухарка повернулась ко мне,
– Лечила уже всем, и над теплом дышал, все одно. Кашлять перестал, а нос не проходит. Вы не бойтесь, эрра, он не заразный.
Ильниир снова влез в разговор
– Солью она сказала лечить.
Кухарка потрепала его по кудрям и уточнила.
– Солью греть чтоль? Так грели.
– Не, тут греть нельзя, – покачала я головой, – раствором соли полоскать, раза три в день. Главное, регулярно, пока не заживет дней семь, можно чуть больше. Вам как удобнее? На бумажке записать или словами показать.
– Ох, так уж показывай, травница, он запомнит. А я прослежу, чтоб не забыл.
Ильниир попятился явно намереваясь слинять.
– Ты на море когда – нибудь был? – спросила я.
– Нет.
– Жаль, а я была. Представляешь, там столько воды, что противоположного берега не видно совсем, а цвет в хорошую погоду совсем как у неба, такой же синий. А если отплыть от берега подальше, то видно дно, представляешь, глубина с этот дом, иногда там, на дне, растет трава, а иногда песок и лежат морские раковины и камни. Раковины все разные, есть похожие на соединенные ладошки, – я показала слложив ладони вместе, – а есть такое, как будто пастуший рожок свернули улиткой и украсили иголками. А еще там есть. . , – я замолчала, – впрочем, тебе кажется не интересно. Ты же удирать собрался, тогда я пожалуй, пойду.
– Нет, эрра! – воскликнул Ильниир и покосился на кухарку, – я не буду удирать и даже нос вымою.
Он опустил голову и кажется, собрался зареветь.
Трактирщик поднял руку явно собираясь ей хлопнуть по столу и прикрикнуть на своего сына. Но не стал, увидев как я отрицательно покачиваю головой.
Если сейчас заставить мальчишку делать что-то против его воли, то придется и дальше лечить исключительно из-под палки.
Кухарка протянула мне поллитровую кружку с водой, я размешала в ней две чайных ложечки соли и протянула Ильнииру.
Предупредила:
– Скорее всего будет больно.
Мальчишка мужественно вздохнул и взяв чашку пошел к помойному ведру.
– Что делать то? – пробурчал он косясь на дверь.
– Твоя задача набрать воды в нос, выдохнуть её обратно, и обязательно попасть в ведро.
Хозяин провожающий тяжелым взглядом мальчишкины действия хмыкнул, Ильниир удивленно уставился на меня.
– Вы, эрра, предлагаете мне безобразничать на кухне? – неверяще спросил он.
– Слабо в ведро чихнуть? – презрительно фыркнула я в ответ.
Кухарка наблюдала за ним с тщательно скрываемой улыбкой и теплотой во взгляде. Повезло парню с теоретической мачехой.
– Не слабо! – возразил Ильниир.
– Да ла – а – адно, – протянула я вкладывая как можно больше ехидства в голос, – промахнешься наверное.
– Нет, не промахнусь!
– Докажи!
Мальчишка сощурился, и сунул нос в чашку. Через пятнадцать минут, она была пуста, а Ильниир тряпкой надраивал пол вокруг ведра.
Закончив с полом, он подошел ко мне.
– А ведро то я попал, – торжествующе сказал он.
– Конечно, раза два точно, – согласилась я, – неделя тренировок и ты кого угодно можешь вызвать на соревнование.
Хозяин трактира прятал улыбку в усы.
Подумав, я достала из кармана пузырек с настойкой водорослей, и нанесла пару капель на многострадальную моську Ильниира.
– Пахнет, – сморщился он.
– Настойка водорослей? – неверяще поинтересовался хозяин.
– Да что там, пара капель всего, – махнула рукой я.
– Благодарю, эрра, – поблагодарил меня трактирщик.
Я распрощалась с кухаркой и хозяином. В трехсотый, наверное, раз, подтвердила Ильнииру, что нет, не передумаю его учить. Полудохлым крабом вскарабкалась вверх по лестнице. Заглянула в комнату к Яну, предупредила, что вернулась. Прошла к себе в комнату, не раздеваясь завалилась на кровать и уснула.
Разбудил меня стук в дверь. Суматошный день и не думал заканчиваться, позволив только короткую передышку на сон.
– Кто там? – крикнула не открывая глаз.
– Сундуки принесли, – сообщил мне слуга.
Я похлопала по карману платья проверяя, на месте ли настойка водорослей, купленная днем, в аптеке и пошла к Яну.
Его номер был похож на небольшой склад. На столе, под столом и рядом со столом лежали разнообразная утварь и свертки, занимая большую часть помещения.
Я кивнула слугам чтоб заносили сундуки, они их внесли и выставили рядком вдоль стенки.
– Отлично, эрры, – пропела я, раздавая носильщикам чаевые, – передайте благодарность вашему хозяину за то, что все доставлено вовремя.
И облегченно выдохнула после того как дверь за ними захлопнулась.
Ян лежал на кровати и собирал что-то вроде небольшой деревянной головоломки.
– Как ты себя чувствуешь? – я подошла к нему.
Он улыбнулся и отложил головоломку в сторону.
– Не очень, я вставал, то есть пытался вставать, но голова кружится и у меня жар, – он кивнул на головоломку, – а эту штуку мне мальчишка принес, вместе с вещами. Сказал, что украл.
Я пожала плечами:
– Может и украл, я её не покупала, точно.
Ян рассмеялся:
– Я дал ему медяк, очень уж забавный мальчишка, а ты правда собралась его учить? Он только об этом и говорил. А еще пытался вызвать меня на состязание по чиханию носом, только я не понял о чем это он.
– Да, – я наклонилась и прижалась губами к его лбу, проверяя температуру, – если он сам захочет, я научу его читать и писать.
– Инга, – он смущенно отодвинулся назад, – что ты делаешь?
– Как что? – удивилась я, – мозг из тебя пытаюсь высосать. Лучше, конечно, через ухо, или чайной ложечкой попробовать, но и так сойдет. Считается, что женщины в этом большие специалисты. А потом передам знания Ильнииру.
Ян укоризненно на меня посмотрел:
– Опять ты свои шуточки шутишь, между прочим, я половину утра пытался сообразить, почему при жевании курятника в зубах щепки застревают.
– Ну и как? Получилось сообразить? – поинтересовалась я, доставая из кармана настойку и пару тряпиц.
– Да, –гордо сообщил он. – потому, что курятники строят из дерева.
– Впечатляющий вывод. Аж зависть берет от такой логичности мышления. Знаешь что, – задумчиво сообщила я ему, и достала из кармана еще одну небольшую тряпочку, – боюсь одним поцелуем в лоб мы не ограничимся, раздевайся.
– С – совсем? – покраснел Ян.
Я вздохнув посмотрела на потолок.
– Ну, для начала можешь снять рубашку и повернуться ко мне спиной, – я щедро полила тряпочку настойкой.
– А! Так ты раны собралась обрабатывать, – театрально разочарованно протянул он.
– Да, – подтвердила я и сурово нахмурила брови, – и не прикидывайся, что ты этого не понял.
– Почему не понял? Понял! – он внезапно быстро потянулся ко мне, потерся своим носом о мой и жалобно попросил, – а можно побыстрей с этим, ну, пожалуйста.
Я от неожиданности выронила пузырек из рук на пол, хорошо, что перед этим я предусмотрительно закрыла крышечку.
– Я даже штаны сниму, – пообещал он.
– Штаны, милый мой, ты и так снимешь, ноги твои тоже надо будет настойкой протереть, – я провела тряпочкой по его спине, он зашипел и дернул лопатками, настойка водорослей делала свое дело, в тех местах где раны воспалились поднималась дурно пахнущая зеленоватая пена. Я стирала её тряпицами, вот теперь его раны будут нормально заживать, не зря эта настойка стоит золотом на свой вес.
***
О её свойствах мне рассказывала Анея.
Как то вечером, мы сидели с ней на кухне и разбирали ящичек со снадобьями, что-то выкидывали. Что –то, еще годное для применения, оставляли.
Я достала пузырек с притертой пробкой в виде шарика, на дне плескалась мутная коричневая жижа.
– Это наверное надо выкинуть? – я уже примерилась вылить содержимое пузырька в ведро и отправить его в мойку, но Анея схватила меня за руку.
– Ты что! – она легонько хлопнула меня по руке, – это настойка морских водорослей, большая редкость и стоит на вес золота. Смотри.
Она капнула из пузырька на мою, в очередной раз, обожженную руку. Ожог вспенился зеленой пеной.
– Ой, – испугалась я и дернулась за полотенцем чтобы стереть непонятное вещество.
– Заживет все без шрамов, – довольно сказала Анея, – я её берегу для серьезных случаев. Когда рана совсем плохая, не заживает и ничего на нее не действует из лекарств, только эта настойка и помогает. Говорят, эти водоросли добывают ныряльщицы на островах. Водоросли растут очень глубоко под водой и ныряльщицы умеют задерживать дыхание до пятнадцатой круга, представляешь?
Я мысленно прикинула, по подсчетам выходило, что задерживать дыхание они могут до шести минут.
– Удивительно, – согласилась я.
Через день я, во время своих опытов, умудрилась взорвать банку с селитрой и получить большой ожог на ноге. Остатки этой самой настойки и позволили мне остаться не изуродованной, и не хромать всю оставшуюся жизнь.
***
– Ну вот спину я тебе протерла, – я снова щедро плеснула настойку на тряпицу, – перевернись, порадуй меня своими рельефными мышцами на животике.
Ян послушно перевернулся на спину, я вздохнув, принялась протирать его грудь и живот. Все-таки палачи из участка Равенхальма основательно над ним поработали.
Память услужливо, но не вовремя, подкинула картинку из участка: мне как наяву ударил в нос запах дыма, красное, растекаясь по каменному полу, заливало и гасило горящие угли.
Я, вместо слов, издав какой-то непонятный пищащий звук, выпустила из внезапно ослабевших рук тряпку и стала сползать с кровати на пол. Голова кружилась, к горлу болезненным комком подкатывала тошнота, и воздух из комнаты как будто исчез.
– Инга, Ингарра! – он поймал меня за руку и осторожно встряхнул, – что с тобой, тебе плохо?
Его голос доносился до меня как сквозь вату.
– Воспоминания радуют, – через силу выталкивая слова просипела я, – поглядела на твои раны и вспомнила.
– Ну что ты, все прошло, – он одним рывком затащил меня на кровать и прижал к себе, – все уже закончилось, слышишь, закончилось, они нас не достанут. Не достанут, даю слово, – он тяжело дышал мне в ухо, слегка покачиваясь, как будто младенца баюкал, – все закончилось.
Он вдруг сильно втянул воздух и уткнулся лицом мне в шею.
– Да, – я тоже обхватила его руками, – ты прав, все закончилось.
По моим ощущениям мы просидели обнявшись вечность, не меньше. Молча создавая своими объятьями подобие безопасного пространства. Он – для меня. Я – для него.
Потом легли, укрылись одеялом и так и уснули обнявшись. Ян так и не надевший рубашку, и я, накрепко зажав пузырек с притертой пробкой в руках.
