Андрей Земляной
Волшебник
4 глава
Школа – это место, где вас научат бессмысленному, ненужному и глупому, в процессе обучая врать, увиливать от ответственности, симулировать и делать умное лицо. В общем, готовить к взрослой жизни.
Антон Макаренко. Из секретных записных книжек.
Новый год нашей школы.
Вот и наступило первое сентября, день светлый и торжественный. Его ждали в каждой семье, где есть школьник или студент, учащийся техникума или профтехучилища. Ему радуются в любом доме, где появился букварь или получена новенькая зачетная книжка.
Как заботливая мать, готовила Советская страна свою школу к занятиям. Отовсюду поступали добрые вести о завершении строительства учебных зданий и общежитий, выпуске колоссальными тиражами учебников и всевозможных пособий, оснащении классов и аудиторий новым оборудованием.
Новый учебный год будет проходить под знаком подготовки к достойной встрече XXIV съезда КПСС. На основе решений XXIII съезда партии ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли ряд постановлений: о средней общеобразовательной школе, развитии педагогической науки, повышении качества подготовки специалистов в вузах и техникумах, совершенствовании системы профессионально-технического образования. Успех зависит прежде всего от нашего учительства…
«Правда», 1 сентября 1970 года.
Поднимая вокруг себя некоторую волну, Виктор, конечно, понимал, что вызывает повышенный интерес и разные вопросы, но в руководстве страны сидели люди прагматичные и по большей части атеисты, так что никто не будет искать следы магии и волшебства, а придумает себе что-нибудь вполне прозаичное и понятное в соответствии с правилом «Бритвы Оккама».[9]
Первое сентября 1970 года, выдалось ярким и солнечным, словно напоказ. Виктор, одетый в новый костюм и серые полуботинки в тон, подошёл к школе, держа в руках редкий тогда предмет – чемоданчик типа атташе-кейс, который позже в народе прозвали «дипломатом». Кое-кто из чиновников со Старой Площади[10] и Дороги Жизни[11], уже щеголял таким же модным аксессуаром, поэтому Витя Николаев не совершил никакого прорыва в общественном сознании, хотя для подростков-старшеклассников вид чемоданчика, сверкающего кожей и хромовыми накладками, произвёл впечатление не менее сильное, чем золотое ситечко на Эллочку-Людоедку[12].
Друзей у Виктора в школе не случилось. Возможно, тому виной замкнутый и нелюдимый характер прежнего владельца тела, возможно, что-то другое. Отношения сложились приятельские и спокойные, как между коллегами. Можно было подойти к любому и попросить о небольшой помощи, но не более того.
Ребята вежливо интересовались чемоданчиком, его содержимым, но не спрашивали, где такое можно купить. В Москве семидесятых этот вопрос считался почти интимным и возможным только между близкими друзьями. А вот девочки, в том числе Ира Хаканада[13], учившаяся с Виктором в одном классе, оценили экстерьер костюма и общий вид Виктора на твёрдую пятёрку, и кое-кто подумал о том, что такого парня можно будет пригласить на день рождения и показать родителям.
С памятью у Ивана Гагарина было всё в порядке, а после переноса в молодое тело Виктора, она стала почти абсолютной, и ему не нужно было напрягаться в учёбе, чтобы находится на уровне отличников. Но с тех, кто учился хорошо, и спрашивали более строго. Так преподавательница английского языка, увидев напротив фамилии «Николаев» пометку «свободное посещение» устроила форменный допрос, естественно, на английском языке, но в итоге сменила гнев на милость, подтвердив право Виктора не посещать занятия, одновременно посетовав, что остальные ученики не торопятся изучать язык Шекспира и Шелли.
Зачем Виктор освобождал себе время от занятий он и сам толком не понимал, но действовал на опережение, понимая, что более-менее серьёзные занятия спортом и школу совмещать не сможет. Мелькнула ещё мысль заранее сдать нормативы по физкультуре, но по здравому размышлению от этой идеи пришлось отказаться. Физрук школы, Гусев Вениамин Алексеевич, был личностью увлекающейся и пробивной, и ему ничего не стоило привлечь отдельно взятого школьника в бесконечную череду спортивных мероприятий города, тем более что остальные оценки у этого школьника стали на уровне «хорошо» и «отлично», причём более «отлично», чем «хорошо».
Обойти Гусева на повороте не удалось. Каким образом информация о награждении Виктора проникла в школу, уже было не важно. На третьем уроке его вызвали к директору школы и попытались устроить допрос с пристрастием.
– Уважаемые Вениамин Алексеевич, Фёдор Николаевич и Нина Сергеевна, я уверен, что всю информацию по этому делу вы сможете получить, обратившись с письмом в приёмную Верховного Совета, который собственно и награждает советских граждан. Или, например, в приёмную Министра обороны к маршалу Гречко. Уверен, там к письму из сто сорок четвёртой школы отнесутся с полным пониманием.
– Но ты же должен нам рассказать, как было дело! – возмутился военрук школы, майор в отставке Попов Фёдор Николаевич. Китель майора был увешан многочисленными наградами за военные заслуги.
– Уточните, когда именно и сколько я вам задолжал, Фёдор Николаевич, – спокойно парировал Виктор. – Как вычислили резидента вражеской разведки? Или как задержали? Или подробно описать внешность и должность генерала, который при сём присутствовал? Что-то я запутался.
– Но мы же должны… – неуверенно начала директор школы.
– Кому должны, Нина Сергеевна? Почему вы так уверены, что подробности боевой операции обязательно должны стать публичными и обсуждаемыми? Я напомню, что в прошлом году случился конфликт на острове Даманский. Там были жертвы среди наших пограничников и огромное количество погибших китайских военнослужащих. Теперь сравните это с тем, что вы узнали из газет.
Когда Виктор вышел из кабинета, директриса сидела молча, а военрук, покачав головой, угрюмо произнёс:
– А ведь умыл нас школьник. Но письмо в Минобороны написать нужно. Информация о награждении напечатана в «Красной Звезде»[14], а значит, медаль проходила не секретным приказом. Нужно знать, что можно говорить, а что нельзя. А то ведь такое дело – наш парень получает боевую медаль, а мы и отметить его никак не можем. Непорядок.
Между тем, Виктор довольный, что смог отбояриться от всяких официальных поздравлений-торжеств, отсидел на математике и геометрии, побегал на физкультуре и отправился домой.
К хорошему привыкают быстро, и родители скинули заботы об ужине на него, правда, выдавая достаточно денег на продукты. А уж Виктор, с его опытом человека, прошедшего через тотальный дефицит в восьмидесятых, сумрачный дефолт и разруху в девяностых, быстро договорился с директором магазина за мзду приобщиться к потоку товаров «повышенного спроса». Это обходилось Виктору в сто рублей ежемесячно, но и продукты были вполне приличного качества. Удавалось иногда даже перехватить сверхдефицитную телятину и балык. Но чаще он закупался в маленьком закутке Центрального рынка на Цветном бульваре, где обосновались торговцы с юга. Достаточно было отдать список продуктов, как через полчаса приносили сумку и озвучивали ценник. Трофейных денег хватало, и он платил не скупясь, а опера из ОБХСС, которые, естественно, пасли всю эту рыночную компанию, особо не напрягались, потому как сын ведущего конструктора КБ по разработке истребителей мог иметь достаточно средств, чтобы посещать рынок каждый день.
Кроме того, в Москве было полно так называемых фабрик – кухонь и магазинов кулинарии, где продавали полуфабрикаты или готовую еду, которую можно просто разогреть. Где-то еда получше, где-то хуже, но в некоторых местах и за отдельную доплату можно было отовариться на уровне ресторанов высшей категории.
Кулинарные пристрастия родителей выяснились быстро. Папа предпочитал мясо, причём в виде кусков, а мама всякие изделия из фарша. Поэтому Виктор чередовал блюда, временами покупая у армян, грузин и азербайджанцев то, что готовили на продажу среди своих их жёны.
Самая главная проблема, которая никак не хотела решаться – проблема транспорта. Права выдавали в шестнадцать, но ездить одному разрешалось только с восемнадцати. Можно было купить дурацкий мопед с двигателем в 49 кубических сантиметров, такой дозволялось эксплуатировать школьникам, но всякий раз, когда Виктор видел это убожество, сразу возникало желание привязать мопед к тому, кто его придумал, и утопить в самом глубоком месте.
Родители приехали как всегда вместе, на папиной «Волге», и, оставив машину во дворе, поднялись в квартиру на пятый этаж, где их уже ждал горячий ужин. Более всего, этому обстоятельству радовалась мама, потому что не нужно было после работы тащиться по магазинам, забитым толпами народа, киснуть в очередях, чтобы купить что-то из еды, а затем стоять у плиты, чтобы всё это приготовить. Доволен был и папа. Ужин всегда готов к его приходу, не нужно ждать, пока приготовят, и уж тем более, отработав целый день, тратить время в очередях. А ещё проявился совершенно неожиданный бонус от внезапно повзрослевшего сына: Тамара Анатольевна, получив свободное время, начала более тщательно следить за собой, пользуя кремы и косметику, которые Николаев старший часто привозил из командировок, и сразу внешне помолодев лет на пять, что тут же было положительно отмечено коллегами и Петром Алексеевичем.
Родители и дома продолжали разговаривать о работе, и Виктор, листавший в зале «Науку и жизнь» за прошлый год, не прислушивался к разговору, но один момент ухватил, потому что тот сразу лёг в нужное русло его тактических планов.
– … и представляешь, они нам опять спускают план по ширпотребу![15] Только-только вроде отбоярились от этого дела, и вот опять… А генеральный рвёт и мечет. У нас ЭДСУ на опытном стенде опять сбоит, а двадцать четвёртый на испытаниях тяжело идёт[16]… в общем круговерть. Да ещё и ваши по терефталату напортачили.
– Пап? – Виктор заглянул на кухню по размерам вполне со столовую. – Я тут вот чего нашёл.
Он раскрыл журнал, где на цветной вкладке красовался мотороллер Веспа 50 Special.
– Сделать ему лёгкий корпус из алюминия, да воткнуть моторчик в сорок девять кубов, чтобы дети могли ездить. Вещь же получится?
– Ну-ка, – Пётр Алексеевич вытер руки салфеткой и взял журнал в руки. – Ну, не вижу ничего сложного… Но считаешь будут брать?
– Если сделаете нормальный глушитель, чтобы работал тихо, как дизель на холостых, и поставите вариатор, чтобы не щёлкать коробкой скоростей, то будут брать даже взрослые.
– Ну уж ты сказал!
– А почтальоны сейчас на чём ездят? – возразил Виктор. Кому дали велосипед, тот счастлив, а остальные пешком ходят. Мотоцикл – штука дорогая, да и права нужны. А всякие монтёры, врачи? Полно же народу, который ногами работает. Нужно только к этому делу подключить Минсвязь и других заинтересованных. А если раскачать этот моторчик хотя бы до пяти сил, то его вполне хватит для взрослого человека.
– Да моторчик мы раскачаем хоть до десяти, не вопрос, – в голове у опытного конструктора уже рисовалась внутренняя схема мотороллера.
– Понимаешь, пап, это не мопед с его огромной рамой и грязью изо всех щелей. Тут человек сидит на широком удобном сидении, закрыт от грязи и пыли передним щитком и стеклом, а широкие колёса дадут неплохую проходимость. И если поставить вариатор, не нужно будет никакого сцепления. Одна ручка – газ, вторая – тормоз. Только предусмотреть, чтобы их нельзя было нажать одновременно. Проще, наверное, сделать две педали, и связать их рычагом типа «коромысло». Нажал газ, отжало тормоз. Нажал тормоз, убрало газ.
– Ты точно не хочешь в МАИ? – спросила мама, улыбнувшись.
– Да не решил пока, – Виктор пожал плечами. – Есть же ещё время подумать.
– Время есть, – кивнул Пётр Алексеевич, не отрывая взгляд от фотографии. – Но тема рабочая, – он, чуть прищурившись, посмотрел на сына. – Создадим опытный участок, соберём туда молодых рабочих и инженеров, пусть получают опыт на том, что не так критично по качеству. А то запускаем их на монтаж или сборку, а у самих всё трясётся от страха. Проверяем за ними по сто раз. Если у тебя есть ещё идеи, ты не молчи, – Пётр рассмеялся. – Вон, туполевцы протолкнули свой высотный разведчик. Тема-то копеечная, а сколько под это дело отжали… не посчитать.
– А это что за зверь? – спросил Виктор, который конечно же прекрасно знал о высотном самолёте-разведчике Ту-123.
– Ну, такая штука, размером с нормальный самолёт, но без пилота. Тяга реактивная, двигатель там серьёзный, так что летает штуковина довольно шустро и высоко. Полетала, сбросила аппаратный контейнер, а сама разбилась по выработке топлива или по команде с земли.
– В смысле «разбилась»? – Виктор округлил глаза. – Самолёт с реактивным двигателем, и дорогущим корпусом… одноразовый?
– Ну, да, – Пётр Алексеевич не видел никакой проблемы.
– А что он такого может увидеть, что не увидит спутник, и что стоило бы потерянной штуки за чёрт знает сколько миллионов рублей?
– Он ещё и не управляется в полёте. Ввели программу, вот по ней он и работает.
– Бред, – Виктор покачал головой. – Это же просто растрата государственных денег. Сидит толпа инженеров, придумывает всякую хрень, а после эту хрень выпускают на заводах, и все при деле…
– Наверняка у тебя есть идеи получше, – едко заметил Пётр Алексеевич, которому вдруг стало обидно за коллег из туполевского КБ, многих из которых он хорошо знал.
– Возможно, – Виктор улыбнулся. – Например, лёгкий радиоуправляемый самолётик с размахом крыльев в пару метров, который можно перевозить на легковом вездеходе. В качестве груза – телекамера, которая сразу передаёт сигнал на землю оператору. Оператор двигает зону обзора камеры, а командир сразу видит с высоты, что там у него впереди, или может корректировать огонь артиллерии. Моторчик бензиновый. Дальность полёта будет зависеть от качества самого планёра и мощности передатчика. Но на сотню километров десятиваттного передатчика точно хватит, прямая видимость же. После полёта его можно будет посадить на землю и использовать много раз, пока не развалится сам планер, а если к такому самолётику приделать бомбу, то можно будет наносить точечные удары по конкретным целям. А некоторые цели, например, зенитные батареи, вполне достойны такого самолётика.
Пётр Алексеевич был хорошим конструктором, и как у всякого хорошего конструктора у него было отличное воображение и пространственное мышление. Поэтому пока сын рассказывал о своей идее, у него в голове создавался облик будущего ударно-разведывательного комплекса. И тысячу раз прав Витька, потому что такой самолётик ещё попробуй сбить! Металла в нём совсем немного, а теплового следа, почитай, что и не оставляет, так что все ракеты с инфракрасным самонаведением пролетят мимо. А стоить он будет в сто, если не в тысячу раз меньше, чем туполевский разведчик, и не одноразовый, а вполне рабочий инструмент тактической разведки. Ведь самолёт везде не пошлёшь, и не только из-за зениток. А сто километров в условиях войны – это очень много. Но для начала нужно кое-что уточнить.
Он встал, подошёл к телефону в гостиной и достал из заднего кармана брюк, записную книжку.
– Егор Александрович, Петр Алексеевич из КБ Сухого беспокоит. Да, спасибо, всё хорошо. Я что звоню. Мне нужна консультация офицера – общевойсковика… Генерал, конечно, тоже подходит. Да, конечно, могу. Записываю, – он прямо в записной книжке написал адрес и, накинув пиджак, вышел из дома, не говоря ни слова.
– И даже не доел! – всплеснула руками Тамара Анатольевна, – затем посмотрела на сына и покачала головой. – Знаешь, я его таким в последний раз видела, когда он придумал свою командную систему управления. Но там явно сложная конструкция. А у тебя идея какая-то странная…
– В колесе тоже нет ничего сложного, – Виктор пожал плечами и, посмотрев на часы, стал собираться на тренировку.
На следующее утро Пётр Алексеевич, придя на работу, на какое-то время заперся у себя в кабинете. Приходить к генеральному с голыми идеями не следовало. Поэтому он набросал несколько эскизов для беспилотника и мотороллера и даже сделал предполагаемый технологический разрез.
Несмотря на занятость, Павел Осипович Сухой принял одного из заместителей сразу, так как был уверен, что по пустякам тот беспокоить не станет.
– Садитесь, Пётр, – генеральный кивнул на кресло, и уже собирался сам сесть в углу для неформальной беседы, но инженер шагнул к кульману и закрепил на доске несколько рисунков.
– Вот, Павел Осипович, кое-что принёс в клюве.
Сухой, шагнул к доске и внимательно начал рассматривать рисунки.
– Идея интересная, – он кивнул. Но нам это зачем? – Он вопросительно посмотрел на Николаева.
– А вот это, не изменит вашего отношения? – Пётр отдал генеральному бумагу, которую рано утром привёз нарочный из штаба.
– О как! Прям, «всё, что будет сделано предъявителем сего…», он улыбнулся и задумчиво посмотрел куда-то вдаль.
– Мы, товарищ Сухой, под такую бумагу и под такую задачу наше КБ можем на треть увеличить, – произнёс Пётр. – А то и больше. А ещё – это тёплая дружба с генштабом, которому такие средства ведения тактической разведки ну очень к месту будут. Генерал Тихонов под такое дело обещался нам передать материалы по телевизионным передатчикам, полупроводникам и экранам, что они добыли у буржуев. А нам собственное электронное производство не помешало бы. Вы же знаете, как дело с браком обстоит – до половины деталей в ведро уходит. И это из тех, что прошли военную приёмку. Вопрос начерно согласован с военными, они нас поддержат. Им тоже постоянные отказы электроники надоели. А мы, получается, будем производить блоки, и сами же их будем ставить на свои изделия, а внутри нашего КБ создадим даже не опытный участок, а прямо направление – «тактические беспилотники».
– А станки и прочее?
– Так у немцев возьмём, – быстро ответил Пётр. – Они берут взаимозачётом у Сименса, Грундига, да у Блаупункта, а мы тут и присоседимся. Но брать надо с кучей ремкомплектов, а то рассоримся с буржуями и останемся у разбитого корыта.
– Складно, – Павел Осипович, кивнул. – Тогда так. Давай, выписывай тему и ставь в план. Я поговорю по своим каналам. Будем решать вопрос с электроникой. Думаю, отжать под это дело Мосприбор. Заводик небольшой, но хороший. Нам в самый раз будет, – он помолчал, задумчиво разглядывая рисунки. – А ты чего это вообще залип на эту тему? Тебя же от твоей гидравлики – электрики не оторвать было.
– Павел Осипович, я вам когда-нибудь врал? – спокойно спросил Пётр.
– Не было такого, – генеральный кивнул. – Даже когда накосячили с кабелями на опытном стенде, ты честно признался, что вина твоя и твоей команды.
– Так вот. Идею этого самолётика мне рассказал мой сын. Я ему начал рассказывать про туполевский один-два-три, а он послушал и говорит, а зачем вообще такая штука нужна, тем более одноразовая? И сразу выдал описание вот такого самолётика. Примитив, конечно, кружок «умелые руки». Но вот генерал Тихонов буквально затрясся, когда про это дело услышал. Нет, говорит, сейчас средств тактической разведки на уровне батальон-полк-дивизия. Летуны и генштаб то ли дадут разведданные, то ли нет, а ты сам крутись, как можешь. Вот и уходят разведгруппы, зачастую без возврата. А такой вот самолётик можно дать в каждый батальон, и хоть пять штук в полк, и уж точно по беспилотнику в каждую батарею и артдивизион. И не нужно будет людей тащить с радиостанцией в прямую видимость противника. А вы знаете, сколько у нас живут корректировщики?
Павел Осипович кивнул:
– Есть такое дело.
Он посмотрел на край белого листа, торчащего из папки в руках конструктора:
– А это что?
– Да тоже идея сына, но такая…
– Ну, давай уж посмотрим, что там, – Павел Осипович взял в руки рисунок, – забавно. А я весь вечер ломал голову, чем бы нам откупиться от Минторга, а тут вон, готовый проект. Шестой цех у нас же пустой пока? А там и прессовое какое-никакое есть, и сварочный пост… – он задумался. – А сделай-ка мне, Пётр Алексеевич, мотороллер этот, штук пять, да планеры под беспилотники. Пять комплектов аппаратуры «на попробовать» нам соберут в Казани, я решу вопрос. С уже готовыми изделиями нам будет куда проще договариваться.
5 глава
Если вы не кормите своих сторожевых псов, значит они не ваши.
Граф Андрей Иванович Ушаков[17]
ТЕЛЕГРАФНЫЕ АГЕНТСТВА ПЕРЕДАЮТ
Самый популярный иностранный язык в Монголии – русский. В этом году в 700 кружках русского языка, созданных по инициативе Общества монголо-советской дружбы, занимается свыше 10 тысяч человек.
Добро пожаловать в Карлстадт!» – такими словами тепло приветствовали посланцев Советского Союза жители этого шведского города. Здесь состоялось торжественное открытие Дней советской культуры в Швеции Они продлятся до 19 ноября
Международная Багдадская ярмарка закрылась. В течение месяца 16 стран, в том числе ряд арабских и социалистических государств, демонстрировали лучшие образцы своей сельскохозяйственной и промышленной продукции.
Кабинет министров ОАР, сообщает каирская печать, принял решение о дополнительном выделении миллиона египетских фунтов на организацию 400 медицинских центров.
Налёт на помощника главы местного отделения Французской компартии в одном из округов Лиона совершила группа фашиствующих молодчиков.
Расширить границу территориальных вод страны с шести до двенадцати морских миль решило правительство Цейлона. Это решение было принято кабинетом министров по рекомендации премьер министра.
ТАСС – Франс Пресс.
Начальник Генерального Штаба Матвей Васильевич Захаров просматривал документы по событиям на ближнем востоке, где не затухали боевые действия между арабами и Израилем, а фактически – между США, Европой и странами Ближнего Востока. Американцы сливали израильтянам данные спутниковой разведки, посылали свои экипажи на станции РЭБ и зенитные установки и, вообще, лезли двумя ногами в конфликт. Серьёзно помочь арабам СССР был не в состоянии – не та экономическая мощь, и скорее чуть смягчал поражение арабских стран.
Читал Захаров быстро, схватывая взглядом всю страницу и мгновенно понимая суть. Но на рапорте от генерала Тихонова чуть забуксовал и, остановившись, начал вчитываться в текст. Начальник шестого управления ГРУ докладывал о беседе с одним из главных конструкторов КБ Сухого и о его предложениях относительно разведывательного беспилотника. Такая штука в хозяйстве сухопутных сил уже была – тридцатитонный гигант длиной в тридцать метров, стоимостью в десяток миллионов рублей, и при этом одноразовый. Чушь полная и растрата государственных денег. Но тогдашний министр обороны, маршал Малиновский, настоял, и эту бандуру приняли на вооружение.
То, что предлагал конструктор Сухого, выглядело проще в сто раз, дешевле в тысячу и, самое главное, это предполагалась система многоразового использования с возможностью управления в полёте. У предполагаемого изделия виделось столько плюсов, что в голове у начштаба не переставал пульсировать один и тот же вопрос: «Почему это до сих пор не в войсках?»
Матвей Васильевич нажал клавишу интеркома:
– Тихонова Егора Александровича – ко мне. Сейчас.
Когда армия чего-то очень хочет, она пробивает все препоны, словно разогнавшийся носорог. Генералы мгновенно договорились с Минфином и с Авиапромом, утрясли все вопросы в ГРУ и вышли на КБ Сухого с готовыми документами и финансированием. Под этот проект и для улучшения качества опытной базы КБ получило ещё один завод, где собирались наладить производство элементной базы и прочей электроники и видеотехники по технологиям, что раздобыли разведчики у «партнеров». А таких материалов было много. Копии документов уже год как лежали без движения в Минэлектронпроме, но там и не собирались напрягаться. Зачем суетиться, ведь всё и так разбирают подчистую, дефицит-с… Радиодетали, которые укладывались в жёсткие допуски шли военным, те, что не укладывались, – на бытовую технику, ну а выбраковка уходила в магазины радиолюбителям.
Ещё не зная того, Виктор уже изменил будущее, потому как не случалось такого никогда, чтобы у министерства отбирали целый завод и передавали в другое ведомство. Министр электронной промышленности устроил на коллегии правительства настоящую истерику, и тогда встал сам Матвей Васильевич, и с цифрами и доказательствами просто втоптал министра в грязь, обвинив в саботаже и в косвенной работе на разведку капиталистических стран. В дело легли все факты отказов критически важной аппаратуры, собранной на деталях после тройной и более кратной проверки их качества, но имеющих, как выяснилось, неустранимые дефекты внутренней структуры. Отдельной строкой шло качество бытовой электроники, которое никогда не соответствовало паспортным значениям.
Председатель КГБ Юрий Андропов был в таком шоке, что вызвал конвой прямо в дом правительства, и бывший министр покинул здание в «чёрном воронке». Совершенно неожиданно для всех, новым министром электронной промышленности стал Владимир Сергеевич Михалевич, доктор физико-математических наук и один из пионеров советской кибернетики. И сразу сдвинулась тема с созданием автоматической системы проектирования для КБ Сухого, которую обсасывали со всех сторон уже лет пять, но без движения, и много других тем, включая первое в стране производство тонкоплёночных модулей – предтеч микросхем и исследование самих микросхем, с целью получения технологии их изготовления.
Этими ветрами, производство мотороллеров стартовало быстро, но при этом практически незаметно. А что для авиастроителей, сделать пять штук, примитивных механизмов? Справились за две недели, включая все споры, скандалы и переделки, и, когда в здание выставочного комплекса на ВДНХ приехала комиссия минторга, пред ними выставили в ряд пять разноцветных мотороллеров. Но различались они не только цветом. Присутствовали модели с ручной коробкой скоростей, задним багажным отсеком, коробкой-автоматом и даже с мягкой крышей на съёмных дугах.
Глядя на всё это разнообразие, чиновники от торговли сразу потерялись. Да, техника получилась просто отличная. Но почём её продавать? «Тулы» и «Вятки» стоили в пределах трёхсот пятидесяти рублей, но имели более мощный двигатель. Хотя внешний вид у них совсем неказистый. Эти же мотороллеры выглядели куда более красивыми, удобными и, самое главное, – лёгкими, и должны были по логике министерства стоить не меньше трёхсот рублей. Но всё портил маленький «школьный» двигатель. Техника с таким мотором уже не считалась «взрослой» и должна была стоить как тот же мопед «Верховина» – порядка двухсот тридцати рублей. Министерские чиновники судили и рядили минут сорок, приводя аргументы «за» и «против», пока кто-то не заметил выходящую из зала группу чиновников Минсвязи.
– А вы, товарищи, тоже приехали посмотреть на новинку?
– А что её смотреть? – поднял брови министр Николай Демьянович Псурцев. – Мы уже и посмотрели, и обкатали, и даже опытную партию отдали в работу. Теперь вот подписали с заводом «Кулон» договор на поставку. Будем забирать по пять тысяч ежегодно, а если они всё же расширят производство, то возьмём дополнительно пару тысяч штук в год.
– Николай Демьянович, вы же всё себе забираете. А торговле? – возразил один из минторговцев.
– Вы, товарищи, приехали на полчаса раньше нас и могли подписать всё, что вам нужно. Но вместо этого – спорили и решали, как сделать так, чтобы как можно больше денег досталось министерству. А мне, извините, о почтальонах да о ремонтниках думать нужно. У меня и тех и других больше ста тысяч по всей стране, и практически все передвигаются на своих двоих. Нам такой мотороллер очень к месту будет. Никаких тебе прав – сел и поехал. Всего наилучшего! – министр связи махнул рукой и вышел из павильона.
Ничего этого Виктор не знал, да и не хотел знать. Мотороллер с заводским номером 000001 ярко-рыжего цвета, с перламутровым отливом и двигателем ровно в 49 кубических сантиметров заводские мастера собрали с особым тщанием. Двигатель на смеси бензина и разных присадок развивал вполне серьёзную мощность в шесть с половиной сил, чего хватало для города с избытком. Теперь Николаев здорово экономил время на разъездах по Москве, благо, что пробок в городе ещё не случалось.
Элегантный мотороллер с забавным лисёнком на лицевом щитке, пару раз останавливали гаишники, но заглянув в моторный отсек, видели вполне знакомый им двигатель от мопеда и отставали, удивляясь, что такой моторчик позволяет стартовать чуть не с прыжка. А всему виной было особое топливо и вариатор, спроектированный и выпускаемый на том же «Кулоне». Он давал возможность плавного но стремительного разгона.
А шлем-интеграл Виктор сделал сам, склеив из синтетической ткани на деревянной болванке. Толстое оргстекло купил в магазине «Юный Техник», где торговали остатками и обрезками всяких интересных материалов и согнул по лекалу, разогрев на газу.
Первое время он привлекал внимание, но со временем на улицах Москвы всё чаще начали появляться почтальоны и связисты на таких же мотороллерах, так что новая машинка перестала удивлять прохожих.
Наступил ноябрь, и люди Александра Николаевича Скворцова наконец собрали досье на Николаева, которое генерал теперь читал крайне увлеченно, даже не прерываясь на обед, приготовленный приходящей домработницей.
Читал и не понимал, как такое возможно. Ну ладно, предположим, парень – гениальный боец. Надёргал где-то пособий и учебников (где? каких?) и самостоятельно занимался. Предположим. Похоже на бред, конечно, ну ладно. А вот это его умение работать с радиостанцией…, ну, да, тоже объяснимо – не для эйнштейнов машинку делали. Армейский связист – это в лучшем случае десятилетка, а часто восемь классов и ПТУ при сноповязальной мыловарне. Но вот так, слёту, распаковать и включиться в канал – это удивительно, но возможно, конечно. Возможно. Предложения по беспилотнику тактического звена логичны, но… никто в мире такого не делает. То есть совершенно никто. В полной секретности готовят запуск дистанционно управляемого аппарата Луноход. Но парень об этом не мог знать. Сейчас это допуск нулевой группы. А у отца мальчишки только первая группа – «Сов. Секретно». Ну ладно. Предположим, что он вот такой гений и слепил из известных элементов нечто неизвестное. Мотороллер – фигня. А вот его поездки за продуктами – это интересно. И с директором универмага (тот ещё жук), и с азербайджанско-грузинско-армянским интернационалом разобрался моментально. Его, мальчишку и школьника, принимают как своего! Директор вообще считает, что парень – сын кого-то из Минторга, а рыночные жучки уверены, что он рос и воспитывался на Кавказе. Это умение везде быть своим, оно явно не взялось само собой. Кто-то его научил, или учит… Может быть тот же, кто учит его искусству боя? Но нет среди контактов парня никого, кто хоть на каплю был бы похож на такого человека.
