Андрей Юрьев
Соло на швейной игле
Глава 6
Дэн работал в получасе ходьбы от дома, у метро «Проспект Вернадского». Он любил утренние прогулки. Приложение в мобильнике отсчитывало шаги, Дэн втягивал носом холодный еще с ночи воздух, думал.
Утро выдалось удивительным, но он не замечал красоты. Казалось, по Москве прошел широкими шагами великан с ведром, полным белесого густого киселя-тумана, расплескивая его и заливая густо дворы и дороги. Дэн месил туман ногами, а тот взбивался клочьями, обнажая то асфальт, то блестящую утоптанную землю с впечатанным сотнями подошв мусором.
Он не заметил, как прошел мимо немецкого консульства на Пилюгина. Толстый мужик возле микроавтобуса с окнами, заклеенными рекламой, предложил ему оформить страховку, но Дэн даже не посмотрел в его сторону. Мысли его носились по одному и тому же кругу вот уже третий день. В происходящем с ним не находилось смысла, все было не вовремя и ни к чему. Снова и снова он прокручивал варианты, пытался спрятаться, оградиться, но все сходилось на одном. Надо ехать. Вся логика мира упиралась в это. Так жить дальше нельзя, пока он не узнает всю правду. Дэн кусал губы и впечатывал тяжелые шаги в асфальт, сырой от тумана. Со стороны он походил на нахохлившегося ворона.
Еще затемно он зашел в здание с офисом «Наших диванов», прошел мимо выставочного зала кухонного салона и поднялся на второй этаж. Открыл дверь, скользнув взглядом по логотипу компании на стене.
Лампы цокнули и проморгались, как в фильме ужасов перед тем, как начнется кровавая резня. В углу у двери огромная пальма протянула к нему жесткие ветви, похожие на скрюченные судорогой руки. Все еще в своих мыслях, не особо сознавая, что делает, он выполнил неизменную утреннюю рутину – заварил кофе и проверил почту.
День понесся вперед, ему было плевать на терзания Дэна. Офис зашумел. Голоса, приветственные аккорды загрузки компьютеров, закипающие чайники, чей-то надсадный кашель, смех – звуки дыхания офиса ласкали уши Дэна, как морской прибой.
Работа – его опора и бастион. Он любил общение с людьми: с глупыми менеджерами и красивыми продавщицами салонов, с испуганными стажерами – со всеми, с кем сводил его бизнес. И все же он мечтал оставить офис ради музыки, которая рвалась из него, то и дело не давая выспаться накануне важной встречи или мероприятия. Два любимых занятия, две стороны жизни рвали его в разные стороны.
Странно, но никто из его отдела сегодня не опоздал, не истерил и не жаловался на невыносимые условия труда и жизни. Работа закипела. Дэн, вернее, Денис Николаевич, поставил задачи на день сотрудникам – дизайнеру Гоше, пухлому очкарику, каждую свободную минуту рисующему черно-красный комикс в блокноте, и маркетологу Нине, въедливой и дотошной барышне, мечтавшей оказаться на должности директора по маркетингу. На его, Дэна, месте.
В начале одиннадцатого по офису разнеслись ухающие басы техно-музыки – приехал шеф. На работников это всегда действовало одинаково эффективно. На месте пасьянсов появлялись таблицы эксель, лица принимали восторженно-деловой вид, а курилка и комната отдыха вмиг пустели. Дэн не был еще готов к разговору с шефом, но тьма в груди подталкивала.
Позвонил по внутреннему:
– Тима, это Денис Цветков. Зайду?
– Давай.
В офисе побаивались, а некоторые и вовсе ненавидели шефа. Он был моложе Дэна на три года, но как руководитель мог дать фору многим. Дэн многому научился у Тимы за время работы. Например, не давать поставщикам и контрагентам спуску и продыху и торговаться с ними за каждый рубль – из таких мелочей и строится фундамент успеха. Тимофей Хацанович для Дэна стоял в одном ряду с самим Генри Фордом, с основателем Virgin Ричардом Брэнсоном и с осевшим ныне в Лондоне отцом «Евросети» Евгением Чичваркиным. Всех их объединяли тонкое деловое чутье, напор, часто для сторонних наблюдателей граничащий с хамством, и ювелирное умение манипулировать людьми.
Дэн постучал и вошел в кабинет шефа. Басы мягко толкнули в грудь, будто выпроваживая обратно в коридор. Как можно в таком грохоте разговаривать по телефону? Тима обернулся к двери, указал рукой на стул и вновь развернулся к окну, у которого стоял. В кабинете пронзительно пахло образцами кожи и дымом от ароматизированных сигарилл. В воздухе под ритм техно качались пылинки, освещаемые мягким светом из окна. Тима скорчил гримасу. Собеседник на том конце провода его явно напрягал.
– Сколько? – Тима закатил глаза и высунул язык, словно висельник. Расхохотался, покачав головой, и крикнул в трубку: – Нет! Не пойдет! Позвони, когда умеришь аппетит! – пауза. – А я тебе скажу на сколько! Минимум на десять процентов! – к инул трубку на аппарат и похрустел шеей. Потом убавил громкость, пожал Дэну руку и плюхнулся на красное, хищное, как гоночный «феррари», кресло:
– Здоров! Ну, что у тебя?
– Посоветоваться хочу, – сказал Дэн. – У мамы моей проблемы со здоровьем… Вот думаю третий день, сомневаюсь. Надо ехать, но… – он развел руками.
– А где мама, напомни?
– В Новосибирске.
– И когда думаешь ехать? – Тима потянулся за пачкой и закурил. По столу пополз ароматный дымок.
– Еще не решил… Да и вообще, могу ли я сейчас это позволить? Новый салон скоро открываем и еще куча всего.
– Ясно, – Тима почесал подбородок, хлопнул ладонью по столу. – Езжай, не думай о работе. Мама важнее. Бери месяц за свой счет и лети хоть сегодня.
Так все решилось.
Дэн вышел из кабинета шефа и выдохнул все напряжение, накопившееся с начала недели. Дэн вернулся в отдел с легким сердцем, как всегда бывает, когда что-то сложное остается позади. Не откладывая в долгий ящик он известил сотрудников и купил билет до Новосибирска на утро субботы. Ему уже не терпелось все бросить, сесть в самолет и улететь.
Глава 7
Общественный транспорт – ад на колесах. В Бердске предпочтительней иметь машину. Но Лера не любила автомобили, даже боялась их. Вот и приходилось ездить на автобусе каждый день от дома до отеля и обратно. Несколько остановок по прямой. Лера заходит в автобус и кивает чуть ли не каждому второму: доброе утро! Рано сегодня? Да я всегда езжу в это время… С прошедшими! И вас так же (и туда же). Кто эти люди? Вон той тетке в берете даже улыбнуться пришлось в ответ. Ведь сидели вчера рядом, и та без остановки трещала про погоду, жаловалась, что весна все не наступит, и как все мрачно и погано, и не хочется ничего. Что водитель берет слишком много за проезд, но водит из рук вон плохо. Резко тормозит, так что сложно устоять на ногах, а ускоряется так, что того и гляди занесет, выкинет в кювет, и заголосят тогда сирены, и шалавы с пышными прическами и замазанными прыщами в новостях начнут наперебой надрываться о том, что состояние автобусного парка в Бердске катастрофическое, и пора с этим что-то решать, особенно накануне выборов в городское собрание. Что вы-то делать собрались? Ваша забота известная, из сауны на экран телевизора скакать и обратно.
Господи, достали-то как! От некоторых пассажиров еще и отворачиваться приходится, прятаться, потому что не выдержала, нагрубила в ответ на грубость. Что, если молодая, не имеет она права посидеть в автобусе, заплатив своими кровными за проезд? Она, между прочим, весь день стояла в отеле. У них там строго. Чуть что – штраф. Не сидеть! Спину ровно, улыбайтесь постояльцам! Даже если вам пытаются сторублевую купюру в сиськи затолкать и за руки хватают. Клиент всегда прав, особенно если он мудак. Стоит такой умник, с красной мордой от того, что полчаса уже на девочку орет и остановиться не может. Выговаривает ей: «Желающие у нас работать администраторами в очереди до самого Искитима стоят! Вылетите, как шарики в небо на параде!» Те еще начальнички. Набрали родственников по блату, те потом орут, брызжут слюной, как овчарки фашистские. Ни образования, ни ума, ни опыта жизненного. Одни понты. Все, что такая откормленная за чужой счет морда знает, умещается в перчаточном ящике его новой бэхи. Вот бы этот начальник хоть один раз с ними смену выстоял. Посмотрела бы она, как бы он потом пожилым место в автобусе уступал.
И все же Лере повезло, что она нашла такую работу. В спа-отеле «Палиха» и платят неплохо, и место красивое. Она трудилась там уже третий год, но дальше администратора службы приема и размещения гостей не продвинулась. Не потому, что плохо работала – не поощряли у них своих. Вкалывай и не высовывайся. Чуть место хорошее в отеле освобождалось, мигом уходило блатным. Вот и получается, администраторы все опытные, бывалые, а начальство – дрянь. Хочешь, чтобы хорошо было, болеешь за родной отель, вкалываешь за двоих и не вякаешь. Себе дороже выйдет.
Лера любила приехать на работу пораньше, пока постояльцы еще спят. Особенно весной и летом. Тишина кругом, не верится, что рядом панельные уродливые домишки, в одном из которых она живет, и пыльные дороги с задыхающимися от выхлопов рейсовыми автобусами, и дальше через воду суетливый некрасивый Новосибирск. Территория при отеле огромная, все есть.
А главное, красота тут неописуемая. Сам отель, как сказочный терем, врос крепко несколькими корпусами в сосновый лес. Неподалеку огромный бассейн и беседки, мангалы и теннисный корт. И все это на берегу Новосибирского водохранилища. Слева сосновый дух, справа дымок от шашлыков, кислород в растворенном виде шпарит по венам так, что слезу выбивает у неопытных.
Лера шла по аллее к отелю. Оставалось еще полчаса до смены, можно насладиться покоем. Она закинула сумку на плечо и шла, покачивая бедрами, не догадываясь даже, как хороша в свете фонарей. В коротеньком оранжевом плаще, открывающем длинные стройные ноги, в зеленых ботинках на высоких каблуках, она шла по аллее, засаженной елями, а черные локоны, спадающие на грудь, и точеный профиль делали ее похожей на римскую красотку, загулявшую до утра по узким улочкам Вечного города.
Тихо зашла. В холле отеля было темно. Удивительно, как меняет освещение не только знакомые места, но и их восприятие. Лере на мгновение почудилось, будто она сейчас сможет все, что ни пожелает. Темный холл с белизной колонн, со сводчатым потолком и картинами в золоченых резных рамах, смутными пятнами, отражающимися в мраморе пола, показался ей входом в волшебную библиотеку, где на полках стоят фолианты в кожаных переплетах и сами говорят с посетителями.
«Волшебные снадобья? – зевая, переспросила бы толстенная книга с верхней полки. – Сдается мне, она пошла по рукам. Возьми-ка лучше меня. Во мне триста тридцать три рецепта поющей еды. Каждый со своей песней и смешными стихами. Один только английский пирог с бараниной и горошком, распевающий “Боже, храни королеву!”, чего стоит!»
Лера усмехнулась и, стараясь не шуметь, подошла к стойке. Там, положив голову на стол, спала ее давняя коллега, Зина Филатова. Хоть и жалко будить, но пора. Позвала строгим шепотом:
– Зина!
Девушка встрепенулась, подняла рывком голову, на щеке красным узором отпечаталась фактура кожаной салфетки. Открыла глаза и вздрогнула всем телом, увидев над собой темный силуэт. Вскочила лихорадочно с протяжным вздохом-стоном. С колен на пол с треском упала электронная книжка. Глаза зеленые, бездонные, и в них пульсирует ужас. Зина моргнула, зрачок расширился, вбирая свет, и Лера заметила, как к Зине начало приходить осознание. Стремительно и медленно одновременно.
– Лера? – спросила Зина глухим со сна голосом.
Смешная такая – на полусогнутых ногах толстые вязаные носки, лицо рыхлое, сонное.
– Тихо-тихо! Я это.
– Фу ты, господи… Ну и напугала же ты меня! Показалось, что смерть за мной пришла.
– Спасибо за комплимент! – засмеялась Лера.
– Уф, – Зина осела на стул и потянулась, некрасиво зевая.
– Ну, что тут у вас? Как дежурство? – крикнула Лера из подсобки. Она быстро переобулась в лакированные туфли на плоской подошве и надела узкую черную форменную юбку и белую блузку. Поправила бейджик с именем. – Ты с кем сегодня?
– Я с Тоней дежурила. Она вышла на минутку, – Зина вздохнула. – В первом люксе опять всю ночь гуляли. То сигарет им принеси, то пульт найти не могут. Капризничали, как дети малые. Хорошо еще, что без агрессии. Так – пьяная муть. Ох, Лерка, намучилась я с ними!
– Ты ментов в следующий раз вызывай, чего терпеть-то козлов всяких!
– Так это менты и были…
Из подсобки раздался смех.
– Хохочет она! – проворчала Зина. – Давайте уже заступайте, спать хочу, сил нет, – она потянулась. – Приеду домой, смою всю эту ночную лабуду под горячим душем, нажарю яиц с колбасой и налью большую кружку кофе. Сяду голая за стол, все сожру, – она вздохнула и облизнула губы, как кошка. – Ну а потом в кроватку. Одна, хоть поперек ложись.
Вышла Лера и щелкнула выключателем. Яркий свет разом убил всю романтику; высветил царапины на дереве, потертости на кожаной обивке диванов, указал неделикатно на замазанные прыщи, торчащие волоски на сексуальных, на первый взгляд, родинках, на темные круги под глазами.
Со стороны лестницы раздался громкий шорох, послышались шаги. Появилась женщина в синем спортивном костюме из триста двенадцатого номера, высокая, крупная, лет пятидесяти. На голове белая шапочка с помпоном, на руках коричневые кожаные перчатки. Женщина быстро прошла к выходу.
– Доброе утро! – хором сказали девушки.
Ответа не последовало. Женщина прошла мимо с каменным лицом.
– Приятной пробежки! – пожелала ей Лера.
В ответ грохнула дверь.
– Наденут наушники и ходят как зомби, – сказала Зина. – Бесит!
– Не было на ней никаких наушников. Мы для них не люди. Так – обслуга.
– Да уж… Слушай, а кто у тебя старший смены? – спросила Зина, меняя тему.
– А вот это еще один повод для беспокойства, – ответила Лера.
– Неужели Пермяк?
Лера кивнула.
Зина покачала головой:
– Сочувствую.
***
А Саша Пермяк подпрыгивающей нервной походкой бежал к отелю. Он был в приподнятом настроении. Любовь ко всему миру, а значит, к себе, переполняла его, несмотря на мелкие неурядицы.
Саша знал, что он хороший парень. А таких ждет прекрасное будущее. Любовь, карьера, дети – все по первому классу. И поэтому особенно болезненно он воспринимал постоянные тычки и затрещины от жизни. Вопреки ожиданиям, его никто не любил, включая родителей. Что ему оставалось? Только мечтать.
Бывало, ляжет в кровать и начинает фантазировать. Вот, думает, полюбит меня хорошая девушка. Такая, как Лера Большакова. Он крепко сжимал закрытые глаза, и она являлась перед ним, желанная и доступная. Только для него. Вот она подходит к стойке администратора, смотрит по сторонам и незаметно гладит его спину. Он кладет руку ей на бедро, такое крепкое, теплое…
Иногда Саша засыпал в мечтах о ней и продолжал видеть во сне. Там он мог дотрагиваться до нее в любых местах и целовать ее всю, не пропуская ни сантиметра тела. Он знал каждый изгиб ее тела, какова она на вкус, как шелковиста ее кожа, знал, что внизу спины, на пояснице, у нее, как у персика – мягкая пушистая шерстка.
«Куда девать всю любовь, которая во мне пропадает?» – думал он. Ничего, она еще поймет, что нет его лучше ни среди персонала их отеля, ни среди всех жителей Бердска, а может, и Новосибирска. Лера была создана для него, просто пока еще не поняла этого.
Он взбежал по лестнице и вошел в отель.
Взгляд его забегал по стенам, по потолку, от ног к мусорному ведру, по шашечкам плитки, запинаясь на стыках и швах. С порога Саша зачастил, будто волшебное заклинание произносил:
– Всем привет! Я не сильно опоздал? Автобус задержался, я подумал – ближайшая остановка всего-то в ста метрах, возле рыбного магазина, вот и решил дойти до следующей, чтобы не ждать. Понятно, что время в пути от этого не уменьшится, но, по крайней мере, я пройдусь одну остановку с пользой для здоровья, а не буду стоять с этим быдлом, которые прямо в толпе курят свои вонючие сигареты без фильтра и травят всех…
Лера незаметно для него сделала страдающее лицо и закатила глаза, Зина прыснула и зажала рот. Саша тем временем прошел за стойку и, не прекращая рассказывать, снял плащ и поставил на пол коричневый кожаный портфельчик размером с книжку.
– Ну и, конечно же, как только я отошел шагов на тридцать, подъехал автобус. Я сначала хотел вернуться, но посчитал, что не успею, тогда решил побежать вперед. Там у детского сада светофор, и я подумал, если побегу, а автобус остановится на красный, то я вполне могу успеть. Но дорога там просто кошмарная! – Саша всплеснул по-женски руками. – Лужи повсюду, ни черта не видно, да и на светофоре он не остановился, потому что все время горел зеленый. Когда этот гад проезжал мимо, еще и забрызгал меня! Вот, полюбуйтесь, – он поднял левую ногу в воздух, как кикбоксер перед ударом. На брюках и вправду было серое мокрое пятно.
– Вот же сволочь! Мне кажется, он это специально сделал, – Саша отдышался немного и продолжил: – Дошел я, значит, до следующей остановки и решил: все, с места не сдвинусь, пока не дождусь автобуса! Пусть меня окуривают всякие уроды своими «примами», или что они там курят… Короче, я здесь, – он тронул Леру за рукав блузки, – и очень рад, что мы вместе сегодня дежурим.
– А я-то как рада! – сказала Лера с каменным лицом.
– Правда? – он с подозрением посмотрел на нее и на с трудом сдерживающую смех Зину, махнул рукой и пошел в сторону туалета, смешно припадая на левую ногу.
Когда дверь за ним закрылась, подруги захохотали. Зина чуть головой о стойку не ударилась от смеха. Откуда-то сбоку, не замеченная никем, появилась Тоня.
– Ты где пропала? – спросила Зина.
– В душ ходила. Дома горячей воды нет третий день… Привет, Лера!
– Здорово! Когда вас уже снесут?
– Ой, девочки, одни обещания второй год. Эти депутаты просто не понимают, что такое мыться без света, когда из крана только воздух с шипением идет, – она махнула рукой. – Ладно, не будем о грустном. Зина, я сейчас курточку накину и пойдем.
– Давай.
Через пять минут в вестибюле спа-отеля «Палиха» осталась одна Лера, а в мужском туалете завывала сушилка для рук. День начинался, как и любой другой. Скоро начнут прибывать новые постояльцы. Они будут отказываться заполнять формы, требовать выставить платежки на сумму, в три раза превышающую реальную, потому что приехали в командировку, а как можно не слупить бабла с родной организации? Будут требовать донести их багаж до номера (у вас там что, кирпичи?). Проснутся постояльцы и начнут качать права – подавай им срочно шампунь и чай, свежие полотенца и газеты. Будут ругаться и тупить: «Девушка, проводите до ресторана, а то я боюсь не найти!».
«А я боюсь, что могу вас покалечить, если вы меня доводить будете», – подумает она, но, конечно же, проводит. И поможет, и пожалеет, и взбодрит, и вдохновит. Все будет как всегда, солнце пройдет по эллипсу над их отелем, сосны будут шуметь иголками, как маракасами, подыгрывая ветреной мелодии странствий. Заедут новые люди с радостным блеском первооткрывателей в глазах. Их дорогие чемоданы будут пестреть наклейками – Москва, Каракас, Чикаго, Паттайя, Рим. Они будут говорить на невозможно правильном русском или на забавном финском, будут улыбаться и махать ей рукой, пусть встречали всего лишь пять минут назад в лифте. Люди будут выезжать, сдавая ключи, и кое-кто даже уронит слезу на их идеально чистый пол, но впереди у них будут новые приключения, и новые отели, и другие тоненькие девушки на ресепшен. В каждом новом месте они будут смотреть на мир широко раскрытыми глазами и радоваться жизни. Вернутся домой и поставят чемоданы в шкаф, но недалеко, потому что скоро они им снова понадобятся. Из-за встреч с такими людьми, дающими ей надежду, Лера и любила свою работу.
Раздался протяжный скрип. Открылась дверь, и в прорехе света появилось мокрое пятно на обшлаге серых брюк. Лера с тоской поняла, что сегодня все будет так же, как и в прошлое дежурство и как в сотни других до него. Кроме навязчивого Саши Пермяка, вокруг будет крутиться еще и менеджер службы приема и размещения, этот наглый неуч, племянник владельца отеля, и он наверняка будет самоутверждаться и позориться на глазах у самых любимых ее постояльцев. Ей будет стыдно, но она все равно будет стараться, а потом настанет черед сдавать смену и ехать домой, но там будет еще хуже, чем на работе.
Широко улыбаясь и приглаживая кокетливо закрученные кончики усов, к стойке подошел Саша Пермяк. Кроме пятна на брюках, которое несомненно через пять минут не оставит о себе и воспоминания, он был до тошноты идеален. Узенькие брючки сходились высоко на талии, поддерживаемые ремнем Gucci. Белая сорочка сидела на нем слишком хорошо. В черных туфлях отражались огоньки потолочных светильников, а прическу не растрепал бы и ураган «Катрина», так много в ней было геля. Его окружало терпкое одеколонное облако. Саша Пермяк был неотразим, особенно в собственных глазах, а Лера все мучилась вопросом, почему этот женоподобный стареющий мальчик с таким упорством добивается ее расположения, когда по всем признакам, по тому, как он ходит, качая бедрами и придерживая верхнюю часть туловища крохотными ручками, по жеманности его сбивчивой и эмоциональной речи, по тому, как он округляет глаза и всплескивает руками по каждому поводу, он должен тянуться к существам своего пола.
– Ну что, начнем? – сказал он, поправив пачку бланков на столешнице.
– Уже начала, – ответила Лера.
– Пусть этот день будет сказочным! – сказал Саша Пермяк, взмахивая воображаемой волшебной палочкой. Выглядело это так глупо, что Лере стало его жаль. – Желаю нам кучу чаевых и чтобы начальство не приехало.
– Вот за это я бы даже выпила.
– Никогда не знаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.
Лера ухмыльнулась.
– Это мой способ сделать жизнь интереснее.
Хлопнула входная дверь, на кухне ресторана завизжал миксер. Отель потихоньку просыпался. Зазвонил телефон. Лере еще только предстояло привыкнуть к его навязчивому противному пиликанью.
С каждым движением минутной стрелки по циферблату прибавлялось все больше звуков, дел и поручений. Началась рутинная работа, которая потихоньку отламывала кусочки от дня, как от пресной галеты, и предлагала проглатывать их не запивая. Наконец солнце красным трепещущим шаром опустилось в Бердский залив Новосибирского водохранилища. Оцепенение повисло в стремительно темнеющем воздухе. Становилось прохладно на улице, и лбу Леры на стекле тоже было холодно. Но и приятно одновременно.
За идеально чистым окном оранжевая полоска, бегущая от горизонта до берега, разрезала свинцовую, подернутую мелкой рябью воду прямо посредине, а заходящий диск солнца прятался за широкую плоскую тучу, растянувшуюся над темнеющей землей, насколько видно глазу. Солнце из последних сил било лучами сквозь рваные прорехи в облаках, и тогда Лера прикрыла веки.
Ноги ее гудели, и она была бы не прочь поесть и отдохнуть, но домой ее не тянуло. Оставаться в гостинице после смены не разрешали негласные правила. Владелец считал, что, если работники в свободное время будут околачиваться в ресторане отеля, или в боулинге, или, упаси боже, в сауне, они рано или поздно скомпрометируют отель, станут причиной скандала, а это в конце концов уничтожит и без того небезупречную репутацию «Палихи». Никто и никогда не говорил об этом напрямую, но все знали, что отель крышуют люди известного бердского авторитета по кличке Сарыч.
Лера стояла, уткнувшись лбом в окно, и думала. В ее сумочке лежал запасной ключ от лучшего номера на первом этаже. Номер 100 недавно отремонтировали, он вторые сутки ждал мелких доделок. На территории отеля разом зажглись фонари. Лера отняла лоб от стекла. Нащупала ключ в сумочке и улыбнулась.