Андрей Воронин
Комбат. Смертельная битва
Глава 7
Открыв дверь, Рублев замер на пороге. Стоя на четвереньках, Эльвира энергично возила тряпкой по полу, напевая, видимо, на мотив какого-то популярного шлягера:
Лишь для тебя с друзьями я напился,
Лишь для тебя сутра опохмелился,
Лишь для тебя в борделе я резвился. Для тебя!
Увидев Бориса, она тут же сообщила:
– Проходите в комнату, дядя Борис, только ноги хорошо вытрите. А я уже скоро заканчиваю.
– Тебя об этом кто-то просил? – строго поинтересовался Рублев.
– Так это… Вы не одобряете мои прогулки на улице, а мне необходима физическая разрядка. Я же днями сижу за учебниками. Сами вон каждое утро бегаете.
– Ну-ну, – Рублев прошел в комнату.
Он старался держать квартиру в чистоте и порядке, но это был скорее казарменный порядок. Ведь Рублев был мужчиной и отставным военным, кадровым офицером. Теперь в комнате стало уютнее, хотя Борис не мог понять, как это удалось девушке. Изменения вроде были минимальные: что-то переставила, застелила стол скатертью, еще расстаралась по мелочам, – а в целом добилась жизнеутверждающего эффекта.
– Теперь я буду часами искать свои вещи, – попытался придраться Рублев.
– Будьте спокойны, не трогала я ваши вещи, где лежали, там и лежат, – заглянув в комнату, парировала Эльвира.
Через минуту зашумела вода. Девушка помыла руки и включила телевизор.
– Ты настолько уверена в своих знаниях? У тебя же завтра последний экзамен.
– Я все выучила. Только перед сном немножко повторю.
Эльвира была спокойна, так как не знала о ведущихся закулисных интригах. Все предыдущие экзамены она сдала на отлично и вроде бы гарантировала себе место. Но если ее знания благодаря просьбе Бориса оценивали всего лишь объективно, то блатарей тащили на бесплатные места изо всех сил. Наставят им высших баллов, и единственная осечка девушки может стоить ей желанного образования. Хотя Эльвира уверяла, что ее наброски впечатлили ученую комиссию. Только одна критично настроенная дама искала явный плагиат, но в конце концов согласилась с общим мнением: заимствования, конечно, есть, но в целом работы оригинальны и выполнены с большим вкусом. Тут Рублев еще раз напомнил племяннице о нынешних нравах: безудержно хвалить человека в лицо, а потом безжалостно его зарезать. Эльвира нахмурилась и взялась за учебники. Иногда она из них что-то выписывала. Борис на всякий случай предупредил:
– Ты не вздумай делать «шпоры».
– Что? – не поняла девушка.
– Ну шпаргалки. В мои годы их называли шпорами. А-а-а, – протянула Эльвира. – С этим делом я не рискую. Вон на втором экзамене говорили, что будет принимать мужик, а оказалась женщина. Одна девчонка спалилась.
– Женщины лучше замечают тех, кто списывает? – наивно спросил Рублев.
– Да нет же, дядя Боря, просто мужчины стесняются.
– Чего стесняются?
– Лезть под юбку.
– Это смотря какой мужчина.
– Я имею в виду экзамены. Тогда все стесняются.
– Не понимаю, зачем на экзамене лезть девушке под юбку? Неужели нельзя выбрать более подходящий момент.
– Потому что под юбкой на бедро скотчем аккуратно приклеивается шпаргалка. Человек садится, закидывает ногу на ногу, задирает юбку и находит ответы на свой билет. Так вот, на втором экзамене одна девочка попыталась списывать. Но я уже говорила, что вместо мужчины экзамен принимала женщина. Она что-то засекла, сначала осмотрела стол, а затем попросила девочку поднять юбку и заметила шпаргалку. Девочку тут же выгнали с экзамена.
– Круто у вас. Можно было просто дать второй билет.
– Зачем, если конкурс пять человек на место? Им чем больше человек отсеется, тем лучше. Ой, заговорились мы с вами, я даже телевизор не посмотрела. Сейчас поужинаем, я еще полистаю учебник и лягу спать.
Утром Рублев снова завел свой «форд». Эльвира предпочитала сразу заходить в экзаменаторскую, а не топтаться под дверью. Борис заметно нервничал, ожидая племянницу. Ему очень хотелось, чтобы Эльвира реализовала свои задатки, стала творческой личностью.
Однажды в компании Рублев услышал одно высказывание, поначалу возмутившее его, а потом заставившее пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. Суть высказывания заключалась в следующем. Все человечество делится на истинных людей и серую массу. Истинные люди – творцы: ученые, изобретатели, в меньшей степени композиторы, писатели, художники. Они создают что-то новое, ежеминутно и ежесекундно совершенствуют нашу цивилизацию. Без творцов человечество до сих пор бы ютилось в пещерах и добывало огонь трением. Серая масса нужна лишь для того, чтобы тиражировать изобретения творцов и создавать им комфортные условия для работы и отдыха. Со временем развитие науки и техники достигнет такого уровня, что в большей части серой массы отпадет необходимость, она ужмется до минимума. О том, что произойдет дальше, можно только догадываться.
Рублев полагал, что идеализировать творцов по меньшей мере наивно. Даже если абстрагироваться от набившего оскомину примера с изобретением новейших видов оружия, способного уничтожить и самих творцов, и остальное человечество, можно легко отыскать негатив. К примеру, Борис опасался, что компьютер с Интернетом принесут больше вреда, чем пользы. Невозможно спрогнозировать, как аукнется повальное увлечение играми, многочасовые бдения у монитора и привычка искать ответы на любые вопросы во Всемирной паутине. Ведь так можно и разучиться думать. Зачем мучить извилины, когда достаточно забить вопрос в поисковик? А уж во вреде компьютера для здоровья сомнений быть не может. Но при этом Борис резонно считал, что заниматься надо любимым делом. Ведь если не считать сон, треть своей жизни человек проводит на работе. И очень печально, когда эта треть превращается в каторгу.
Эльвира вышла из экзаменаторской, едва скрывая ликование. В коридоре она дала выход своим эмоциям. Девушка бросилась на шею Рублеву, радостно восклицая:
– Ура! Сдала! Все отлично!
– Молодец! Тогда ты заслужила подарок.
– Какой, дядя Боря? – совсем по-детски отреагировала Эльвира.
– Ты как-то обмолвилась насчет куртки. Сейчас поедем купим.
– Правда?
– Я тебя хоть раз обманул?
– Ура! – снова воскликнула Эльвира, и в ее голосе слышалось еще больше восторга, чем после успешной сдачи экзамена.
Или Рублеву это только показалось?
Далее произошла маленькая заминка. Борис предложил заехать в магазин. Девушка не стала возражать, но восторг на лице сменился легким разочарованием.
– Тебя чем-то не устраивает магазин? – спросил Рублев.
– Не то чтобы не устраивает… Просто моя одноклассница была на Чекушке и привезла оттуда кучу отпадных шмоток.
У Бориса имелось собственное и далеко не лестное мнение насчет качества рыночного товара, но он не стал навязывать его, а просто напомнил:
– Чекушку закрыли, можешь о ней забыть.
– Но в Москве есть другие рынки, – просительно сказала Эльвира.
– Хорошо, поедем куда хочешь.
Бориса всегда утомляли шумные торжища, особенно с массовым скоплением народа. Зато девушка получала от хождения вдоль рядов огромное удовольствие. Поначалу лишь одно слегка омрачало ей праздник, и она, выбрав куртку понаряднее, спросила:
– А это не дорого, дядя Боря?
– Выбирай, что понравится, а с ценой я разберусь, – ответил Рублев, надеясь, что после таких слов девушка не вздумает вместо куртки присмотреть себе норковую шубку. Конечно, если таковые имелись на рынке.
Эльвира с удвоенным азартом погрузилась в мир товарного изобилия. Она кайфовала от мысли, что любая из этого океана вещей может стать ее. Минут сорок она осматривала, ощупывала, примеряла куртки, и Рублев уже начал опасаться, что их поход растянется до вечера. И вдруг Эльвира замерла, издав тихое восклицание. Она напоминала охотничью собаку, сделавшую стойку на затаившуюся дичь. Было сразу видно – человек нашел то, что искал! Куртка бросилась в глаза и запала в душу. Такой двойной удар почти всегда заканчивается третьим – по кошельку. Впрочем, сейчас он вышел слабеньким: куртка стоила заметно меньше, чем в мало-мальски приличном магазине.
Если не считать расцветки, Рублев одобрил покупку Эльвиры. Куртка сидела так, словно была специально на нее сшита. Вечером, ужиная, Рублев выпил четвертую стопку за удачную покупку. Первые три он кульнул за успешные вступительные экзамены.
Глава 8
«Все же ни одна машина не сравнится с бронированным «мерседесом» – думал Шамиль, расположившись на заднем сиденье лимузина. – Остальное – понты, желание пустить пыль в глаза мини-баром, плазменными панелями, даже ванной или скоростью. Ну что на это сказать? Панелями сейчас комплектуются даже семейные автомобили среднего ценового сегмента, а если захотелось нажраться вискарем или обычной водкой, пей дома, нечего шастать кирнувшим в поисках приключений на свою задницу. Ванна в машине нужна как собаке пятая нога. То есть выглядит необычно, привлекает внимание, но по большому счету только мешает. Что же касается скорости, то в большом городе шансы болида «Формулы один» и горбатого «запорожца» практически уравниваются, а если тебе надо отправиться на другой конец страны, никакая «тачка» не сравнится с самолетом. Поэтому в нынешнее тревожное время главным становится безопасность. И здесь «мерин» даст фору любому другому автомобилю».
Человек Шамиля, делавший по распоряжению авторитета заказ, рассказал интересную вещь. Когда он усомнился в надежности брони, представитель компании предложил ему пари на крупную сумму. Типа он сядет в машину, и пусть ее расстреливают из автомата.
– Ну и чем все кончилось? – с усмешкой поинтересовался Шамиль.
– Поверил на слово. Где бы я взял там «калаш»?
Конечно, обидно, что способность выдержать автоматную очередь является главным достоинством эксклюзивного авто, но что поделать – время такое. Всё деньги, сумасшедшие деньги. Они развратили и людей, и понятия. Раньше жизнь строилась иначе. Подавляющее большинство заключенных оказывалось за решеткой случайно. Замочил по пьяни собутыльника, не рассчитал силы, сгоряча ударив доставшую упреками жену, сбил насмерть пешехода на зебре – и пожалуйте на нары. Убежденными преступниками были лишь те, кто от рождения имел склонность к воровству, грабежам, насилию. Добыча тех уголовников могла вызвать только снисходительную усмешку нынешнего братка среднего уровня. Поэтому коронованные авторитеты, воры в законе свято блюли коренные понятия: не иметь дорогого имущества, не копить ценности.
Когда жители России получили возможность обогащаться, в криминал хлынул случайный народец, жаждавший денег. На традиции и устои преступного мира им было плевать. Все проблемы решались ножом, стволом, взрывчаткой. Многим ворам старой закалки, и Шамилю в том числе, новые порядки были как кость в горле. И вовсе не потому, что они были такими идейными, а воровство и разбои являлись для них главными жизненными ценностями. Это чушь, конечно! Сказочками про некую воровскую идею можно оболванивать зеленую молодежь, готовую ступить на кривую дорожку. Люди, подобные Шамилю, очень боялись потерять власть. Ту самую власть, которая дороже денег, слаще женщины, пьянее любого вина! Десятилетиями старые урки выстраивали уголовную иерархию. Люди, оказавшиеся на ее вершине, распоряжались судьбами тысяч человек. Конечно, эта власть была с изъяном, любой мало-мальски солидный чин из силовых структур мог капитально прессовать самого авторитетного вора в законе. Но при этом убить вора могли, только если он упорол чудовищный косяк и только по решению сходки. Теперь же законников мочили за сущие мелочи и без всякого предупреждения.
Шамиль любил красивых женщин и хорошую выпивку, но всего этого ему хватало и в той, предыдущей жизни. К излишествам типа роскошных дворцов и сделанных на заказ яхт он был равнодушен, как и к деньгам, на которые можно построить дворец и купить яхту. Но теперь все перевернулось с ног на голову. Раньше если у тебя был авторитет, то появлялись и деньги, а сейчас наоборот. Имея деньги, ты гарантируешь себе авторитет, даже если по жизни являешься полным ничтожеством. Вот и приходилось заниматься серьезными финансовыми проектами, зарабатывать капитал. Некоторым законникам это даже понравилось, вошли во вкус. Они корчили из себя солидных бизнесменов, обзавелись всеми атрибутами деловых людей. Шамилю это претило, он терпеть не мог зарабатывать деньги. Но – вот парадокс – авторитет обожал различные хитроумные комбинации, позволяющие элегантно кидать лохов, до самого дна опустошать их карманы. По оригинальности замысла, точности расчета, неожиданным ходам эти комбинации были сродни самым выдающимся бизнес-проектам, только наносили ущерб конкретным людям или государству и поэтому находились вне закона.
Шамиль тронул рукой пакет, стоявший рядом с ним. В пакете лежал подарок для любимой и единственной дочери. К ней сейчас ехал авторитет.
Возможно, у Шамиля были еще дети. Не исключено даже, что несколько. В годы его молодости хорошие средства предохранения были жутким дефицитом. Отечественные презервативы с некоторым приближением можно было назвать испанскими сапогами для пятой конечности. А Шамиль любил женщин и многих успел осчастливить. Большинство этих женщин знали, с кем имеют дело, и предпочитали сами решать возникающие проблемы. Причем не всегда благоразумно, в связи с чем однажды получилось, как в кино. Впрочем, скорее всего из-за кино эта история и закрутилась. К Шамилю года три тому назад одна за одной обратились две женщины. Обе утверждали, что являются матерями его единственного сына, готовы подтвердить это фактами и генетической экспертизой. Однако не потребовались даже факты. Шамиль взглянул на кандидатов в наследники и понял, что категорически отказывается называться отцом этих совершенно чужих ему юношей. Хватит с него дочери. Только к ней авторитет испытывал совершенно нетипичные для него чувства: нежность, привязанность, любовь.
Так случилось, что о рождении ребенка он узнал вскоре после его появления на свет. Мать дочурки была женщиной легкомысленной, больше всего на свете любящей веселые компании. Появление ребенка на время заставило ее взять себя в руки, но через несколько лет все вернулось на круги своя. Впервые Шамиль навестил дочку, когда ей исполнилось два годика. Авторитет полагал, что этот визит будет первым и последним, и в каком-то смысле это действительно стало так. Мать своего ребенка он больше никогда не видел. С дочкой вышло иначе. Оказалось, что в его зачерствевшей душе осталось чуточку места для любви. Любви к единственному человеку, родной кровинушке. Подручный Шамиля легко договорился с матерью, которой ребенок только мешал проводить время в шумных застольях. Девочку отдали другой женщине, во всех отношениях положительной, занимавшейся только воспитанием ребенка. Шамиль купил им квартиру в центре столицы.
Время пролетело незаметно. Девочка выросла, она оканчивала школу, и Шамиль долго ломал голову над тем, как быть дальше. Отправить дочку учиться в один из престижных западных вузов? Но при нынешней жизни есть риск, что он больше никогда ее не увидит. Оставить здесь? Но если ситуация обострится, дочка может оказаться заложницей в руках какого-нибудь отморозка. Хотя нет никаких гарантий, что и на Западе она будет в полной безопасности. Авторитет пока еще не пришел к окончательному выводу, время у него еще было.
«Мерседес» заехал во двор, остановился у подъезда, над которым маячил глазок видеокамеры. Шамиль распахнул дверцу и, как обычно, сделал несколько шагов, собираясь повернуть к подъезду. Автомобиль всегда останавливался в одном и том же месте, и это было роковой ошибкой. Рядом пристроились охранники из подоспевшего внедорожника, один затрусил к двери, собираясь проверить, все ли чисто в подъезде. Вторая грубейшая ошибка. Перед тем как повернуть, Шамиль находился лицом к стоявшему перпендикулярно дому.
В шуме и гаме большого города выстрела никто не услышал. Авторитет неожиданно вздрогнул всем телом, обхватил руками живот и стал заваливаться на асфальт. Один из телохранителей среагировал мгновенно. Он подхватил Шамиля на руки, легко, словно ребенка, занес в подъезд, спасая от новых выстрелов, и рявкнул на замерших в оцепенении напарников:
– Вызывайте «скорую», идиоты!
Врачи приехали минут через десять. В тот же вечер авторитету сделали операцию. Ранение поразительно напоминало то, которое получил Король, но с одной существенной разницей. Прошив мягкие ткани, пуля угодила в позвоночник. Будь оружие киллера без глушителя, она бы прошла навылет, гарантировав летальный исход, а так лишь перевела Шамиля на инвалидность. Авторитету повезло и в другом. Его иммунная система оказалась боеспособнее, чем у Короля, а кишечник пострадал меньше. Благодаря этому и предпринятым врачами срочным мерам обошлось без сепсиса. Несколько дней Шамиля лихорадило, температура временами поднималась до сорока градусов, но затем состояние авторитета стабилизировалось, угроза заражения миновала. Шамиль остался жив, но врачи опасались, что ранение позвоночника навеки прикует его к инвалидной коляске.
* * *
Им это казалось естественным, само собой разумеющимся, как восход солнца или побирающиеся на улицах нищие. И роскошный дом, и большой участок земли, выходящий прямо к берегу озера, и стоящая у причала, ради строительства которого специально углубили дно, яхта, и еще много чего другого – при зарплате в сорок тысяч рублей. Если бы им сказали, что их деятельность аморальна и безнравственна, они бы сильно удивились. Что противозаконна – это да, они были знакомы с некоторыми статьями Уголовного кодекса. Но безнравственна? Увольте! А как же одобренный высшим руководством страны лозунг «обогащайтесь»? Вот они и обогащаются, как умеют.
Они – это в данном случае два человека, два чиновника из аппарата мэрии. Хозяина загородного дома звали Евгений Петрович Басалыго, его гость отзывался на имя Николай, поскольку, хотя формально был чиновником одного с хозяином уровня, занимал менее доходное кресло. Они сидели за столиком во дворе, медленно цедили коньяк и любовались прекрасным видом на озеро. Точнее, любовался Николай, а Басалыго, за долгие годы успевший к этому виду привыкнуть, упивался восторгом приятеля, у которого не хватило денег, чтобы заполучить себе участок в таком дивном месте. Коньяк друзья закусывали бутербродами с икрой почему-то черного цвета, хотя в России действовал полный запрет на отлов осетровых. Может, иранской? Удивительно, но, хотя начинало вечереть, поблизости не раздавалось ни единого комариного писка. Создавалось впечатление, что и с кровососами новые хозяева страны умудрились договориться, отстегнули им сколько положено за мирное сосуществование.
– Хорошо сидим, – молвил Николай, вдыхая упоительный аромат выдержанного коньяка.
– А то, – самодовольно ответил Басалыго. – Не те мы люди, чтобы сидеть плохо. Красота, природа. Даже к Диванову не тянет.
– Не тянет, – подтвердил Николай. – Хотя бабы у него – огонь!
– Огонь, – согласился Басалыго.
Дело давнее и началось – случайно или нет – после жесточайшей выволочки с понижением, устроенной мэром одному большому чиновнику. Тот развелся. По слухам, узнав об этом, мэр раздосадованно крякнул, но промолчал. Разведясь, чиновник женился на молоденькой. И тут разразилась гроза. Да что там гроза – тайфун, цунами и извержение вулкана! Мэр костерил подчиненного на чем свет стоит, и в первую очередь за… взяточничество. Да, трудно понять логику большого начальства. Вся страна знала, что чиновники, особенно столичные, берут взятки. Много и часто. И поиском доказательств этого себя особо утруждать не надо, достаточно взглянуть на костюмы и часы бюрократов. Но мэр предпочел иное доказательство.
– Чем этот старый пень умудрился соблазнить юную красотку? Только большими деньгами, больше ему нечем. А откуда у него большие деньги? Наворовал. Могу ли я терпеть рядом с собой казнокрада? Категорически нет! – выдал градоначальник и понизил чиновника едва ли не до рядового клерка.
Правильные выводы окружение мэра сделало моментально. Если кто и подумывал избавиться от опостылевшей жены, то оставил свою идею раз и навсегда. И тут в мэрии загадочным образом начали появляться заманчивые рекламные проспектики. Они зазывали народ в эксклюзивное развлекательное заведение «Клеопатра». На поверку заведение оказалось натуральным борделем, однако его хозяин сумел подобрать действительно эксклюзивных девочек. Все они до единой были красавицами с великолепными фигурами и пылким темпераментом. И работали девочки на совесть, поскольку любая жалоба клиента оборачивалась для них серьезными штрафами. А что надо мужчине в возрасте от сорока до шестидесяти лет, регулярно получающему от бизнесменов приличные откаты и время от времени запускающему руку в городскую казну, которого дома ждет опостылевшая жена? Правильно, понимающая толк в сексе молодая красотка. Хозяин заведения по фамилии Диванов тонко разобрался в потребностях блудливых отцов города и сумел удовлетворить их.
Кстати, Басалыго с Николаем долго гадали, настоящая это фамилия Диванов или весьма откровенный псевдоним, но так и не пришли к определенному выводу. Они и подружились, вместе наведываясь к раскованным прелестницам.
Конечно, чиновники не сразу повалили валом в эксклюзивный бордель. Поначалу их мучили сомнения. А вдруг это провокация? Вот так занырнешь в нагретую постельку обворожительной самочки, а тебя снимут на видео во всех эротических подробностях. Но они были влиятельными людьми с нужными знакомствами, и вскоре заведение господина Диванова было досконально проверено насчет различных хитроумных записывающих устройств, после чего там можно было водружать табличку: «Проверено, мин нет». А сам бордель получил надежную защиту от посягательств борцов за нравственность. Конечно, удовольствие покувыркаться в постельке со жрицей любви стоило дорого, но оно того стоило! А люди типа Басалыго вообще не замечали ущерба для собственного кошелька.
С Евгением Петровичем однажды произошел забавный случай. Его супруга как-то решила навести порядок в шкафу-купе. Добралась до верхней полки, распихала барахлишко и заметила в стенке подозрительную неровность. Стала ковыряться, а там ниша. Маленькая, для обычного свертка. Женщина сверток развернула и увидела деньги. Много денег, с точки зрения квалифицированного хирурга или академика, двадцать пять тысяч долларов. Позвала она мужа и спрашивает:
– Что это такое?
А Басалыго отвечает:
– Забыл!
– Не поняла! – возмутилась жена. – Ты забыл, что это такое? Тогда я тебе напомню. Это деньги, американские доллары.
– Да нет же! – давясь от нервного смеха, мотнул головой Басалыго. – Я совсем забыл об этой заначке! Сделал ее на всякий случай, когда мне только стали давать большие деньги, не решался хранить их открыто, боялся обыска.
Возможности Николая были значительно скромнее, но и он располагал приличными капиталами. Попивая коньяк, Николай заговорил с Басалыго о своих ближайших планах на будущее:
– Хочу взять последнюю модификацию восьмой «ауди». Хорошая тачка, как думаешь?
– Тачка-то хорошая, но… – Евгений Петрович сделал многозначительную паузу.
Есть в человеческом характере такая особенность – прежде всего замечать то, что лежит на поверхности. До роскошных загородных домов, а тем более вкладов с несколькими нулями надо еще докопаться, зато роскошные лимузины – вот они, стоят дружными рядами практически в центре города, далеко ездить не надо. Вернее – стояли. После нескольких скандальных публикаций чиновники от греха подальше пересели на более скромные автомобили. К примеру, Басалыго ездил всего лишь на «лексусе».
Но у Евгения Петровича был только сын-студент, а дочь Николая вышла замуж за крепкого бизнесмена. Почему зять в кратчайшие сроки резко разбогател – вопрос другой, второстепенный. Главное, что теперь Николай мог с чистой совестью разъезжать в дорогом лимузине. Если что – зять подарил, и докажите обратное.
– Честно говоря, Коля, зять – это натуральная отмазка, сказка про белого бычка. При нынешнем руководстве сойдет, а как отреагирует новое – одному Богу известно, – после паузы веско заметил Басалыго.
– Думаешь, все-таки уберут?
– А ты как считаешь?
– У нас ходили такие разговоры. Мол, Кремль тревожит позиция нашего мэра, его отношение к нынешней власти. Боятся, что он подыщет своего человека на пост главы государства. При его деньгах и влиянии могла возникнуть реальная угроза для нынешней власти, поэтому его решили слить.
– Я тебе больше скажу, Николай. Готовится цикл передач насчет мэра и особенно его женушки. Ты же знаешь, как наша чернь, всякая пьянь подзаборная относится к богатым людям. А тут единственная в России женщина-миллиардер, и не мне тебе рассказывать, благодаря кому она заработала такие деньги.
– Так вот отчего в последнее время мэр ходит мрачнее тучи!
– Разумеется. Эти передачи думали сделать тайно и выбросить их как информационную бомбу, только у нас от людей, имеющих власть и большие деньги, ничего скрыть невозможно. Мэр даже пытался нанести контрудар, но его отговорили. Если сильно разозлить Кремль, будет, как с Ходорковским. Здесь это даже легче сделать. Когда цены объектов на порядок выше их себестоимости, отыскать повод для уголовного дела проще пареной репы.
– Интересное кино! А кого прочат новым градоначальником?
– Откуда мне знать. Еще старого не сняли, а ты уже заговорил о новом. Одно гарантирую: он будет кремлевским ставленником. Поэтому я бы на твоем месте повременил с новой машиной. Конечно, если подойти формально, то ты элементарно прикроешься зятем. А вдруг новый мэр изберет неформальный подход?
Дальше Басалыго не стал продолжать. Тут и без слов ясно. Один вор поучал другого, как тому не погореть на мелочах. Все бы хорошо, но эти люди не были профессиональными карманниками или аферистами. Они занимали важные должности и на словах радели за благо русского народа.
* * *
Два здоровяка сидели на стульях по обе стороны от двери в палату. Они исправно ели глазами каждого, появляющегося в коридоре. Слишком исправно.
– Предупредили! – качнул головой Алтай, глядя в их серьезные лица.
Здоровяки были сотрудниками ЧОПа. Алтай нанял их, чтобы избежать летальных осложнений, которые очень даже возможны, если поставить своих людей. Это была классика жанра, описанная еще в «Крестном отце». Желая добить раненого авторитета, противник использует продажного мента, который задерживает быков-охранников. Едва их уводят, к беззащитному авторитету врываются киллеры. Поскольку для множества бандитов новой волны «Крестный отец» был не только интересной киношкой, но и своеобразным учебным пособием, описанные там уловки они знали назубок. И если в самом фильме ликвидацию дона чудом удалось предотвратить, то в истории российских криминальных разборок такой прием удавался неоднократно.
Разумеется, кроме этой парочки, в больнице были еще люди, отслеживавшие всех подозрительных посетителей.
Алтай распахнул дверь. Шамиль был упакован в особый жесткий корсет, предохранявший от неосторожных движений, способных повредить позвоночник.
– Ну, здорово, – едва заметно улыбнулся Шамиль.
Алтаю на мгновение показалось, что он слышит голос выздоравливающего, но беседа с врачом стала хорошей прививкой от излишнего оптимизма. Из-за ранения нижняя часть тела Шамиля оказалась парализованной, и доктора опасались, что это останется до конца жизни.
– Привет. Да я смотрю, ты здесь отлежался и выглядишь не хуже меня!
– Хорош гнать пургу! Одному тебе скажу, другие этого знать не должны. Я выгляжу так, как себя чувствую, а чувствую я себя хреново. Потроха болят, но это мелочи, главное – ноги не шевелятся. Ладно, хорош обо мне базарить, давай по делу.
– Дело у нас сейчас одно – найти тех гадов, которые тебя подстрелили. Только где их искать? Может, ты че толковое подскажешь?
– Подскажу, но ты небось и сам об этом догадался. В меня шмаляли те же люди, которые замочили Короля. Только у тебя, Алтай, есть другое срочное дело. Перебазарь с Вислоусом, расшевели чиновников из мэрии. Я собирался застраивать Чекушку, но придется вам это делать без меня.
Алтай хотел сказать, что напрасно Шамиль настроен так скептически, он еще встанет и при желании заложит первый камень в фундамент новостройки, но посмотрел в глаза пахана и благоразумно промолчал. Не тот Шамиль человек, чтобы довериться фальшивым заверениям.
Выйдя из палаты, Алтай твердо произнес:
– Ну что ж, по-любому надо собирать сходку.
Для Жереха сходка оказалась тяжелым испытанием. На нее собрались не только лидеры группировки Шамиля, но и авторитеты поддерживавших ее команд. И слишком часто Жерех ловил на себе подозрительные взгляды. Логика сомневающихся была очевидна. Король начал щемить Жереха с Кощеем. Они шлепнули врага, при этом Жерех ловко перевел все стрелки на своего кореша. Кощея замочили, Жерех мог торжествовать победу. Но тут возник Шамиль, решивший продолжить дело Короля и положивший глаз на комбинат. Сначала Жерех растерялся, потом рассвирепел. Еще бы! Он рисковал, пожертвовал лучшим другом, и все напрасно. Больше всего на свете желая сохранить легальный бизнес, Жерех решил следом за Королем отправить на тот свет Шамиля.
Впрочем, так могли думать только люди, совсем плохо знавшие Жереха. Легко догадаться, что ликвидация Шамиля ничего не меняла. Процесс был запущен, теперь все нити оказались в руках у Алтая. Что же, и ему дырявить живот из снайперской винтовки?
Какой-нибудь отморозок новой волны именно так и поступил бы, эти ребята за свои бабки были готовы уничтожить хоть все население Земли, но Жерех был совсем другим человеком. Он умел мастерски просчитывать варианты и, если бы решил оставить себе комбинат, не стал бы тупо убирать конкурентов, а придумал бы коварный ход, столкнувший их лбами. Поэтому люди, хорошо знавшие Жереха, грешили на кого угодно, только не на него. Правда, от этого враждебные взгляды не становились менее подозрительными. Еще чуть-чуть, и самые горячие авторитеты потребовали бы от Жереха оправданий, доказательств невиновности.
Тупые, ограниченные существа. При такой логике обвинить можно кого угодно, хоть самого Алтая. А что, действительно! Человек довольно стремительно взлетел почти на самый верх и вдруг застрял. Ему очень хочется продолжения банкета, однако на его пути стоят два авторитетнейших законника. Один вообще является легендой российского уголовного мира. Такого не сковырнешь, не заставишь подвинуться. Да и второй сам способен кого угодно подвинуть. Ждать, когда они умрут, очень глупо. В их мире смерть не выбирает, кто старше, а кто моложе, косит всех подряд. Значит, надо поторопить ход событий, нанять мокрушников. Делов-то – всего два человека. Только после смерти Короля и Шамиля Алтай не становился автоматически их преемником. Наоборот, ожидался такой раздрай и остервенелая драчка за освободившуюся корону, что мама не горюй! Гибель Алтая в намечавшихся разборках была даже вероятнее, чем его победа. Да и выигрыш мало чем бы отличался от поражения. Ослаблением группировки, расколом среди ее союзников обязательно воспользовались бы конкуренты, до поры до времени сидящие тихо, как мышь под веником. Да, ликвидация Короля была на руку Алтаю, она подняла его еще на одну ступеньку вверх. Однако на Шамиля он должен был молиться, ведь только благодаря влиянию последнего группировка не ослабела и сохранила всех союзников до единого.
