Андрей Ворфоломеев
Агент поневоле
Глава 8
Около половины четвертого утра 30 июля 1942 года сержанта Тахею разбудил часовой, сообщивший, что с берега слышен шум машин входящего в бухту судна. «Наверное, это “Грифон”», – спросонья подумал амбоинец и, наспех умывшись и пригладив ладонью волосы, вышел из комнаты, на ходу застегивая гимнастерку. Как начальник гарнизона, он был обязан всегда быть при полном параде! Равно, как и встречать, и провожать все посещавшие гавань суда.
Однако на пирсе сержанта ждало неприятное открытие. Вместо ожидаемого моторного бота он во всё ещё густых тропических сумерках различил очертания двух становившихся на якорь японских эсминцев.
– Оба-на! – не сдержавшись, эмоционально воскликнул Тахеа. – Началось!
Не мешкая, он бросился назад и поднял тревогу. Если кто в отряде и испытывал волнение, то ничем это не выдавал. Каждый занимал места, согласно заранее расписанному плану. К примеру, телеграфиста Боссона вместе с двумя австралийцами сержант отправил на радиостанцию с приказом немедленно сообщить о появлении неприятеля. Застегнув под подбородком ремешок каски, спрыгнул в отрытый в белом коралловом песке окопчик и Саша. «Странное дело, – подумал он, снимая карабин с предохранителя, – дома, когда в военкомат бежали, всё боялись на войну не успеть. А в итоге – попали в самое пекло. Так и здесь. Думал, раз Нидерландская Индия капитулировала, то повоевать уже не придется. Выходит, ошибался».
Тем временем японские десантники погрузились в шлюпки и деловито погребли с двух сторон к пирсу. Высадившись на него, они построились в колонну по четыре и спокойно зашагали по направлению к берегу. На часах было около четырех. Подождав, пока стройные ряды японцев не приблизились к позициям его отряда на двести метров, сержант Тахеа коротко скомандовал:
– Огонь!!! – И прибавил уже неофициально: – Мочи их, ребята!
Тотчас загрохотали оба пулемета, немедленно поддержанные командирским «томпсоном», а также «шмайссерами», автоматическими и самозарядными винтовками и карабинами солдат и местных ополченцев. Нажимал на спусковой крючок и Саша, хладнокровно целясь в мечущиеся по пирсу человеческие фигурки. Японские десантники были попросту сметены плотной стеной огня в море. Немногие уцелевшие пытались отыскать хоть какое-то укрытие, но безуспешно. В течение двадцати минут все было кончено.
Однако долго праздновать первую победу голландцам не дали. Получив известия, о произошедшем на берегу побоище, капитаны неприятельских эсминцев развернули свои орудия и обрушили на пристань целый град снарядов калибром 120 миллиметров. Одновременно корабельные прожекторы, словно жадные пальцы, принялись шарить по окрестностям, в надежде нащупать позиции отряда Тахеи. Но окопы тех были хорошо замаскированы, поэтому основной артиллерийский удар пришелся по самому городку Саумлаки. Вместе с тем отнюдь не успокоившиеся японцы вновь снарядили шлюпки и попытались высадиться повторно. И вели себя при этом гораздо осмотрительнее.
– Что они делают? – встревоженно спросил Тахеа, силясь рассмотреть хоть что-нибудь на фосфоресцирующей поверхности моря. – Отсюда ни черта не видно!
– Похоже, пытаются причалить непосредственно к берегу и охватить нас с флангов! – отозвался возглавлявший местных ополченцев менадонезийский агент полиции второго класса Ренденган.
– Блин! Я так и знал! Передайте по цепи – пусть растянутся по берегу, сколько возможно. Если япошки сумеют нас окружить, то нам хана!
Вторую попытку высадки тоже отбили, благодаря отчаянной пальбе из всех имеющихся видов оружия. Однако наступал рассвет, и ситуация в скором времени грозила кардинальным образом измениться. Так оно и получилось. При дневном свете японские канониры быстро пристрелялись, и защитники острова начали нести первые потери. Саше опять повезло не получить ни единой царапины, хотя буквально в паре шагов от него и был насмерть сражен осколками яванский солдат первого класса Дасуки.
– Отходим! – в 6.20, оценив обстановку, прохрипел сержант. – Погеройствовали – и хватит! Против пушки с винтовкой не попрешь.
«Ага, – мысленно добавил Ли. – Я бы выразился точнее: “Против лома, нет приема!”»
– Встречаемся в условленном месте! – меж тем, продолжил Тахеа. – Я задержусь, чтобы сжечь оставшиеся запасы амуниции и бензина.
Подобно подлинному командиру, он не стал перекладывать ответственность на чужие плечи. И чуть было не попал в плен, когда уничтожал задуманное, но сумел отбиться от японцев из своего «Томпсона».
В месте сбора, на обочине петлявшей к гавани дороги, сержанта встретили лишь Саша и трое яванских солдат первого класса – Ранамедья, Вонгсодиномо и Мохаммед Саюти.
– Н-да, негусто, – подытожил сержант. – А где же остальные?
– Не знаем, – пожал плечами один из яванцев. – Или погибли, или отступили другими путями.
– Ладно, тогда идем к радиостанции. Может, встретим там кого. Да и оборудование надо уничтожить.
Однако и там никого не оказалось. Передатчик тоже был кем-то выведен из строя. Поразмыслив, Тахеа решил пересечь южную оконечность острова, чтобы выйти к расположенному на западном побережье поселку Верматанг. Он рассчитывал раздобыть там парусное рыбацкое судно для дальнейшего возвращения в Австралию. По пути, к своей великой радости, сержант и его люди встретили телеграфиста Боссона в компании двух австралийцев, и двух чиновников местной администрации – Ленарта и Алторфа. В Верматанг несколько пополнившийся маленький отряд прибыл уже после полуночи.
На следующий день, 31 июля, в поселок пришли ещё два яванских стрелка – Товикромо и Тамейс, назначенные первым и вторым номером при пулемете «Льюис». Свою «швейную машинку» они тоже притащили с собой.
– Ну, молодцы! – обнимая подчиненных, воскликнул Тахеа. – Хвалю за то, что не бросили вверенного оружия! А патроны к нему есть?
– Не-а! – беззаботно отозвался Тамейс. – Всё расстреляли!
– Так разберите и выбросьте в море, к чертовой матери! Нечего лишнюю тяжесть с собой таскать!
Что до судна, то такового в Верматанге не оказалось. Впрочем, по заверениям местных жителей, подходящее прау вполне можно было отыскать в расположенном севернее поселке Макатиан. Пришлось после полудня отправляться туда. Путь в Макатиан занял три дня. Прау в поселке действительно имелись, но маленькие, пригодные только для прибрежного плавания. Единственное, на что соглашались здешние рыбаки, так это отвезти сержанта и его товарищей в находящееся практически на северной оконечности острова селение Ватмасса. С тем же успехом. А именно – отрицательным.
Не обнаружив ничего подходящего в Ватмассе, отряд Тахеи разделился. Чиновник Ленарт вместе с остальными переправился на островок Барнусса, а сам командир 3 августа прибыл в Ларат, где у него наконец забрезжил лучик надежды. И было отчего! Местный глава – господин Лимахелу сообщил неугомонному амбоинцу поистине потрясающую новость.
Оказывается, хороший мореходный люггер имелся в селении Авер, расположенном на лежащем поблизости островке Вордате. На нем туда приплыли из захваченного японцами Туала сержант Арро и рядовой Браувер. И Тахеа не мешкая отправился на соседний остров. Оба военнослужащих, очутившихся в Авере, с радостью согласились предпринять вместе с его командой рискованный морской переход в Австралию. К тому же следовало воспользоваться последними благоприятными днями. Пока на архипелаге Танимбар воцарилось временное безвластие, но долго так, разумеется, продолжаться не могло. К слову, ещё 30 июля, в шестнадцать часов, японцы уже высаживались в Ларате, ограбили там всё подчистую и пообещали вернуться. Однако глава поселка, вышеупомянутый господин Лимахелу, не побоялся снабдить отряд сержанта необходимым запасом продовольствия для долгого путешествия.
5 августа Тахеа вместе с Арро, Браувером и туземцами, умеющими обращаться с парусами, перегнал люггер на Барнуссу, где подобрал остальных своих людей и отправился в Ларат. И там его в очередной раз догнало ошеломляющее известие. По сообщениям местных рыбаков, чуть ли не сразу после их отплытия из Авера туда добрался ещё один солдат, уцелевший в сражении у Саумлаки. И, хотя на счету была каждая минута, сержант приказал поскорее грузить приготовленную господином Лимахелу провизию и пресную воду и поворачивать обратно. Плох тот командир, который бросает своих подчиненных в беде!
В Авере товарищей чуть ли не со слезами на глазах встретил менадонезийский солдат первого класса Питер. Да не один! Компанию ему составил менадонезийский же агент полиции Ренденган. Оба, кстати говоря, хорошо проявили себя в отражении японского десанта. Больше желающих присоединиться к отряду сержанта не было, и 8 августа распустивший паруса люггер взял курс на Австралию.
Четыре дня спустя на горизонте показался остров Мелвилл. На следующую ночь отряд Тахеи прибыл в здешнюю миссию. Но, увы, там не оказалось радиопередатчика. Пришлось плыть дальше. 15 августа невольные мореплаватели добрались до миссии Батхерста, где им наконец удалось связаться с австралийским командованием. Там отреагировали достаточно оперативно. За телеграфистом Боссоном прислали самолет, а остальных на небольшом минном заградителе доставили в Дарвин. Ну а уже оттуда 28 августа уставший, но от того не менее дружный отряд Тахеи прибыл в Мельбурн. Так закончилась последняя самостоятельная операция голландской армии в Юго-Восточной Азии.
Ретроспектива № 3
Награждение отличившихся состоялось как во время, так и после окончания войны. Юлиус Тахеа стал кавалером Военного ордена Вильгельма IV степени. Джаред Малавуа и Фриц Иеронимус (посмертно) получили по Бронзовому льву. Остальным раздавали награды согласно ранжиру. Солдаты, числившиеся в регулярном составе KNIL, оказались достойны Бронзового креста, а военнослужащие милиционного ополчения (в том числе – и Александр Ли) – только «Звезды Сопротивления в Восточной Азии 1942–1945».
И вот уже в мирное время я как-то спросил ветерана, не обидно ли ему за такую несправедливость.
– Да как тебе сказать, – развел руки в стороны маленький седой китаец. – С одной стороны – конечно, обидно. Как будто я не в одном окопе с ними сидел! Меня же и за Керчь к медали «За отвагу» представляли, а дали только «За боевые заслуги». Да и ту вручили только в сорок третьем, уже после возвращения в Союз.
– А что, разве есть какая-то разница? – недоуменно переспросил я.
– Э-э-э! – усмехнулся ветеран. – Сразу видно, что ты историей не сильно интересуешься. В начале войны и «За отвагу», и «За боевые заслуги» давали крайне скупо. И носились они тогда на маленькой красной четырехугольной колодочке. То есть определенный повод для гордости был. А с 1943 года медалями этими стали награждать массово. И колодку у них поменяли на стандартную – пятиугольную. Так что, может и впрямь показаться, будто наградами меня малость обошли. Хотя, с другой стороны, – разве я за них воевал? Плюс домой живым вернулся. Это ли не самая главная награда? Многие и того не имеют…
Глава 9
Ещё во время своего первого визита в Австралию Александр, как и было условлено, умудрился установить контакт с представителями советского консульства в Канберре, воспользовавшись для этого очередной увольнительной. В отправленном тогда же для Центра отчете он подробно описал систему несения гарнизонной службы на Новой Гвинее, а также вкратце упомянул об общем состоянии остатков голландской колониальной армии. Вторая конспиративная встреча с кураторами состоялась уже после завершения операции «Plover». Естественно, к ней был присовокуплен и детальный рапорт об оккупации архипелага Танимбар и последовавших затем боях с японцами. Одновременно Саша в корректной форме намекал, что не видит особого смысла в своем дальнейшем пребывании здесь.
Действительно, после июля 1942 года активные действия бывшей голландской армии надолго замерли. Да и называлась она теперь уже не KNIL, а NEI Force (от сокращенного английского «Силы Нидерландской Ост-Индии»). Оставшихся в строю солдат переодели в пошитое в Австралии обмундирование, состоявшее из легких брюк со стрелками, кителя с отложным воротником и пилотки американского образца. Занимались они в основном строевой подготовкой, учебными стрельбами, да всевозможными спортивными мероприятиями. Ну и купанием в море и походами в бар, если выпадала долгожданная увольнительная.
А в это время дела на советско-германском фронте складывались далеко не лучшим образом. После катастрофы в Крыму и под Харьковом немцы вышли к предгорьям Кавказа и завязали бои за Сталинград. Повторно пал Ростов. Саша в общих чертах знал обо всем этом, поскольку внимательно следил за австралийской прессой. Оттого и рвался обратно на родину, считая свое пребывание под южным солнцем несколько затянувшимся. Но и у Льва Лукича голова сейчас была занята совершенно другим. Ни сил, ни времени на разработку какого-нибудь хитроумного плана по выводу агента Ли не оставалось. Поэтому ему и было приказано пока оставаться на месте. Параллельно для поднятия морального духа в полученной директиве, сообщалось, что за прошлогоднюю Керченско-Феодосийскую десантную операцию Саша представлен к медали «За боевые заслуги». Документы на награждение из штаба 302-й горнострелковой дивизии пришли вскоре после его отъезда во Владивосток. Соответственно, и медаль он сможет получить лишь после завершения текущего задания.
Новость, конечно, обрадовала Сашу, но не сильно. По-прежнему хотелось домой. Однако дело сдвинулось с мертвой точки, во многом опять благодаря очередной случайности. Хотя, как и было выше сказано, сама голландская армия в Австралии особой активности не проявляла, но зато поистине кипучую деятельность развила недавно организованная NEFIS (опять же аббревиатура от английского «Секретная служба Нидерландской Ост-Индии»). То и дело при помощи подводных лодок на оккупированные японцами острова Индонезии высаживались небольшие разведывательные партии. Они занимались сбором информации военного характера, оценивали настроения местного населения, устанавливали контакты с изолированными партизанскими отрядами. Добровольцев в секретные агенты, естественно, вербовали среди военнослужащих бывшей KNIL. Но далеко не все на это соглашались.
– Ни за что! – заявил раз, в минуту откровенности, амбоинский солдат Нико Латумахина, с которым Саша сошелся особенно близко на почве изучения индонезийского стиля единоборств пенчак-силат. – В атаку, допустим, идти – это одно, а вот так, за здорово живешь, во вражеский тыл соваться – совсем другое. Японцы – они же звери! Если схватят, то непременно казнят. И не просто расстреляют, а штыками заколют или голову отрубят!
«Н-да. Перспектива, конечно, нерадужная», – про себя подумал Саша. Тем не менее именно его однажды вызвал на приватный разговор второй лейтенант пехоты Хейстра. Был он по виду типичным фризом – высокий, светловолосый, с носом-уточкой. И все же, невзирая на столь отличавшуюся от местного населения внешность, в разведку ходить не боялся.
– Послушай, Ли, – не стал долго ходить вокруг да около лейтенант, – ты русским языком случайно не владеешь?
– А что такое? – сразу насторожился Саша.
– Да вот, прочитал в твоем личном деле, что тебя русские моряки в море подобрали.
– Было такое. Но ведь у них, на судне, я и пробыл всего около недели. Что за это время можно серьезно выучить? Так, только пару общих фраз: «Здравствуйте», «Добрый день», «Спасибо», «Товарищ».
– Что ж, негусто, – покачал головой Хейстра. – Но другие и того не знают.
– А в чем дело, господин лейтенант? Если не секрет, конечно.
– Да набираю я добровольцев в очередную разведывательную партию. А задание в этот раз перед нами стоит весьма непростое. По неподтвержденным данным, на острове Большая Натуна, расположенном у северо-западного побережья Борнео, находится группа русских моряков с потопленного японцами парохода.
– Так они же нейтралы!
– В том-то всё и дело. Из-за этого якобы японцы и не выпускают их с острова. Типа, чтобы правда наружу не вылезла. Вот командование и хочет выяснить, соответствует ли это действительности. Ну и заодно установить судьбу нашего гарнизона.
– Теперь понятно. И вы хотели привлечь меня в качестве переводчика?
– Ну да. Разумеется, я рассчитываю, что хоть кто-нибудь из них знает английский, но подстраховаться, знаешь ли, не мешало бы!
– Замысел, конечно, хороший. Жаль только толмач из меня, получается, никудышный. А вот простым бойцом я бы пошел с превеликой охотой. Скучно без настоящей боевой работы сидеть!
– Да? Отлично! Значит, зачисляю тебя в свой отряд. С завтрашнего дня начнем тренировки…
Ещё одним добровольцем вызвался идти яванский солдат Питер Гриет. Друзья, впрочем, для краткости, называли его просто Пит.
Для заброски партии лейтенанта Хейстры, получившей кодовое название «Падуб», привлекли голландскую подводную лодку K XII, под командованием лейтенанта тер зее 1 Теодора Брунстига. Подойдя к Натуне посреди ночи, он внимательно осмотрел в перископ погруженное во тьму побережье и, не заметив ничего подозрительного, приказал продувать балластные цистерны.
– Ну всё, – сказал Брунстиг, когда лодка всплыла на поверхность и матросы отдраили рубочный люк. – Буду ждать вас здесь в течение трех ночей подряд. Условные световые сигналы вы знаете. Удачи.
Коротко кивнув, Хейстра сделал знак Саше и Гриету следовать за собой и первым ухватился за стальные скобы трапа. Выбравшись на палубу, все трое пересели в заблаговременно приготовленную надувную шлюпку и, оттолкнувшись от борта K XII, бесшумно погребли по направлению к берегу. Ещё в Австралии, на базе NEFIS, их обрядили в береты, камуфляжные комбинезоны и вооружили десантными ножами и пистолетами-пулеметами СТЭН английского производства со складными прикладами. Примерный курс прокладывал лейтенант Хейстра, время от времени, сверяясь с маленьким, тускло светящимся карманным компасом.
Впрочем, вскоре нужда в этом отпала. О несомненном приближении берега говорил всё более и более ясно различимый мерный рокот прибоя. А потом впереди смутно забелела ровная полоска намытой морем косы. За ней, темнея на фоне ночного неба, угадывалась и колеблющаяся стена тропического леса.
Причалив к берегу, троица агентов тотчас спустила воздух из шлюпки и быстро закопала её в песке, тщательно замаскировав за собой все следы. Всё-таки многочасовые тренировки не прошли даром! Затем, коротко посовещавшись, они решили не испытывать судьбу блужданиями по незнакомому ночному лесу, а спокойно дождаться рассвета, укрывшись в прибрежных зарослях.
Утро, как всегда в тропиках, наступило внезапно. Не было никаких, привычных Саше, сумерек и полутонов. Раз! И солнце будто включили. И сразу же раздался многоголосый птичий хор, приветствующий взошедшее светило.
– Так, – развернув карту и осмотревшись, сказал лейтенант. – Неподалеку отсюда должно находиться главное селение острова Ранай. Пойдем к нему. Вот вроде и тропка подходящая имеется. Только не забывайте об осторожности! Неизвестно, есть ли здесь японцы.
Озираясь по сторонам, они углубились в чащу. Однако примерно через полчаса шедший первым Гриет неожиданно остановился и сдавленно прошептал:
– Что это? Никак крест?
– Да. Похоже на могилу, – подтвердил лейтенант.
Перед ними, прямо посреди леса, стояла уединенная хижина на сваях. Очевидно, так здесь строили все. Рядом возвышался сколоченный из досок большой крест, с плохо различимыми отсюда надписями. Но не успели разведчики подойти поближе, как из хижины вдруг выскочил исхудавший небритый человек в лохмотьях, в которых с трудом можно было различить остатки голландской формы и, затравленно вертя головой, вскинул наизготовку карабин.
– Тихо! – твердым голосом приказал нерастерявшийся лейтенант. – Не стрелять! Свои.
– Боже мой! – мученически простонал незнакомец и, выронив карабин, прижал руки к лицу. – Неужели дождался?!
Впрочем, минутная слабость продлилась недолго. Вспомнив, что находится в присутствии офицера, «робинзон» с Натуны вытер ладонью выступившие слезы и, вытянувшись по стойке «смирно», четко отрапортовал:
– Разрешите представиться, господин второй лейтенант! Сунданезийский солдат Сукот! – И тут же, спохватившись, прибавил: – Рядовой первого класса!
– Вольно, – козырнул в ответ Хейстра. – Это хорошо, боец, что мы тебя встретили. Будет, кому рассказать, о последних событиях. Пойдем либо в хижину. А ты, Пит, пока покарауль снаружи.
– Есть! – отозвался немногословный Гриет.
Когда они поднимались по деревянным ступенькам приставной лесенки наверх, то показывавший дорогу Сукот вдруг пошатнулся и в изнеможении ухватился за косяк двери. На его побледневшем лице выступил крупный пот.
– Э-э-э, да ты, парень, голодный! – догадался лейтенант.
– Так точно, – смущенно признался островитянин. – Ничего не ел уже три дня.
– На-ка, взбодрись. – И Хейстра отцепил от пояса флягу с джином в матерчатом чехле, а Саша без всякого приказа вытащил из своего рюкзака пачку галет и банку консервированной австралийской баранины. – Больше тебе, с голодухи, пока нельзя.
– Да знаю я, – махнул рукой Сукот и уселся за стол.
Галеты и консервы исчезли с умопомрачительной быстротой. Насытившись и сделав добрый глоток из фляги лейтенанта, сунданезиец тщательно вытер руки и начал обстоятельно рассказывать:
– В самом начале войны, гарнизон острова Большая Натуна состоял всего из пяти человек. Двух голландцев – первого лейтенанта пехоты Петера Энгерса и сержанта Янсона и нас, троих солдат. Правда, потом, командир навербовал ещё отряд ополченцев из местного населения, но все они перед угрозой японского вторжения разбежались по своим деревням. Как таковой связи с командованием мы не имели, если не брать в расчёт маленький приёмник лейтенанта, в котором требовалось регулярно менять батареи. Ещё, раз в пару месяцев, на остров приходил небольшой пароходик с Борнео. Он привозил различные товары и забирал заготовленные местными туземцами запасы копры. Однако после объявления войны и эта тоненькая ниточка, связывавшая нас с «большой землей», оборвалась.
18 декабря 1941 года, у побережья Большой Натуны, японской авиацией был потоплен нейтральный советский пароход «Перекоп». Тридцать два члена его экипажа сумели спастись и добраться на шлюпках до острова. Мы, со своей стороны, как могли, старались облегчить их участь. Делились скудными запасами лекарств, провизии, учили выживать в джунглях. По распоряжению лейтенанта Энгерса, русских моряков поселили в пустующей школе поселка Ранай.
Потом прилетела наша летающая лодка «Дорнье» Do-24K X-29, с базы Понтианак в Борнео. Экипаж гидросамолета привез последние новости и, узнав, что здесь находятся граждане Советского Союза, пообещал вывезти их с острова по частям. И правда, следующим рейсом X-29 забрала с Натуны четверых русских. В основном из числа тех, кто наиболее пострадал при потоплении «Перекопа» и нуждался в серьезном госпитальном лечении. Однако больше гидросамолет так и не прилетел.
– Когда это было? – уточнил Хейстра.
– По-моему, двадцать четвертого января.
– Через пять дней Понтианак был захвачен японскими войсками.
– Понятно, – нервически дернул щекой Сукот. – Нас японцы до поры до времени не трогали. Бомбили, правда, несколько раз. Прибрежный поселок Пенаги и вовсе разнесли в щепки. Так продолжалось до двадцать второго июня, когда дошла очередь и до нашего маленького островка. После высадки японских солдат лейтенант Энгерс приказал нам отступить в джунгли. Здесь он планировал развернуть партизанскую войну. Но, увы. В ночь на двадцать первое августа лейтенант Энгерс и сержант Янсон были убиты выстрелами сквозь стену этой самой хижины. И вы, думаете, японцы это сделали?! Черта с два! Местные националисты, вот кто! Недаром эмир Раная с оккупантами шашни завёл! Они и за русскими ему поручили присматривать. Те, кстати говоря, оказались большими молодцами. Русская женщина-врач до последнего пыталась спасти смертельно раненных лейтенанта с сержантом. А когда это не удалось, то моряки во главе с капитаном достойно похоронили Энгерса и Янсона. Могила их находится по соседству.
– Мы видели, – кивнул Хейстра. – А что с русскими? Где они находятся сейчас?
– В Ранае, где же ещё? Они, конечно, пытались, пару раз самостоятельно выбраться с острова. То на корабельной шлюпке, то на туземном прау. Однако японцы все время ловили их и возвращали обратно. Сейчас хоть продовольствием регулярно стали снабжать.
– А можно ли с ними встретиться? – осторожно подал голос Саша.
– Наверное, – пожал плечами Сукот. – Встретиться-то можно, но я бы вам не советовал. Ни к чему это. Реально помочь им вы всё равно не сможете, поскольку вывезти без шума двадцать восемь человек с острова вряд ли удастся. Только напрасные надежды зароните. Да и, с другой стороны, как бы ваш визит не вышел самим русским боком. Напомню, они находятся под постоянным наблюдением людей эмира и, значит, могут серьезно пострадать от японских властей за любые, пусть и мимолетные связи с противником. Гораздо больше пользы вы принесете, если просто сообщите в советское представительство в Австралии об их участи и точном местонахождении. Тогда японцам, во избежание дипломатического скандала, поневоле придется позаботиться о возвращении моряков с «Перекопа» домой.
– Похоже, ты прав, – задумчиво протянул лейтенант. – Так мы и поступим. Что ж на этом разведывательную миссию «Падуб» можно считать законченной. Все стоявшие перед нами задачи мы выполнили.
На следующую ночь троица разведчиков, прихватив с собой Сукота, благополучно добралась до поджидавшей их подводной лодки. И, вернувшись в Австралию, засела за отчёты. Особенно усердно трудился, как нетрудно догадаться, наш Саша Ли. В этом деле у него имелся свой, кровный интерес. Да и рапорт писался неофициальный. Не для Мельбурна, а для Москвы!