Андрей Владимирович Швец
Самая средняя школа 1.5

Первая часть

11.00

Cложно описать мир, в котором оказались две Девочки и один Мальчик. Попробуйте представить себе туман цвета спелого банана, в котором мелькают, сменяя друг друга, разнообразные видения. Первой Девочке, например, показалось, что она увидела то ли черную птицу, то ли просто темную тень, которая пронеслась над нею. Девочка даже немного сжалась от неожиданности и страха, но посмотрев на своих спутников, которым было очень весело, успокоилась и продолжила движение. Ей не нравилось то, что они нарушают правила ради этого приключения. Но ее подруга, кажется, была всем довольна и старалась показать друзьям, и в первую очередь Мальчику, что совсем не жалеет о содеянном.

Итак, одетые в желтые комбинезоны дети гуляли в почти таком же желтом тумане. А вернее, образы и ведения сами проплывали мимо них. Большинство из этих видений были невесомы и неосязаемы, но некоторые – вполне материальны. Их можно было взять в руки, или даже больно о них удариться.

Вторую Девочку заинтересовал предмет, похожий на кружку. Он и выглядел твердым, и оказался таким на ощупь. Она осторожно взяла его и подняла над головой, показывая остальным и гордясь своей смелостью.

Разглядывая предмет, который все еще высоко держала Вторая Девочка, Мальчик не заметил вынырнувшую из тумана большую кровать и ударился о нее коленом, что озадачило его и, конечно, развеселило подружек.

– Неужели, кровать?! – с удивлением воскликнул он.

– Это кровать такая?! – смеялись Девочки, несмело протягивая руки, чтобы дотронуться до нее, и при этом, стараясь не задеть светящиеся нити.

Помимо видений и кроватей туман был полон оранжевых светящихся нитей. Они пересекались друг с другом и пронизывали пространство в разных направлениях, иногда сплетаясь в причудливые клубки. Они не казались материальными и исчезали от любого прикосновения. Но если Девочки старались их не касаться, то Мальчик получал удовольствие, разрывая и разрушая оранжевые нити желтого мира. Назовем эти нити мировыми линиями. Во-первых, потому, что как-то ведь нужно их называть, а во-вторых потому, что таковыми они и являлись.

Мальчик подпрыгнул и, разрывая множество мировых оранжевых нитей разом, плашмя упал на кровать, вызвав у Девочек сначала страх, а затем и восторг безрассудностью своего поступка, чего, собственно, и добивался.

***

На летних каникулах юноша Клим, которому совсем недавно исполнилось 16 лет, просыпался, как правило, в половине двенадцатого. Поэтому, открыв глаза в одиннадцать, он решил, что совсем не выспался. Но снова уже было не заснуть и, набросив халат, он встал у окна, рассматривая улицу и перемещающихся по ней людей. Прохожих было меньше обычного. Возможно потому, что еще не было половины двенадцатого. По крайней мере, так подумал Клим. Он любил это время, если конечно, не нужно было идти в школу. Самое сладкое время дня – родители на работе и никому до тебя нет дела.

В ванной комнате первой прервала молчание зубная щетка:

– Доброе, если так можно сказать сегодня, утро.

– Доброе, – автоматически ответил Клим и замер от неожиданности.

Дело не в том, что все бытовые приборы у них в квартире были с голосовыми заводскими настройками и болтали без умолку. К этому Клим давно привык. Его папа собирался перенастроить голоса или отключить их совсем, но у него никак не доходили до этого руки. Сейчас же голос был другим. И не просто другим – а совсем не тот, который ожидаешь услышать на каникулах в своей квартире. Это был голос Антонины Васильевны – школьного искусственного интеллекта.

– Мойся и иди на кухню, никуда не сворачивая, – скомандовал голос, которого Клим привык слушаться в школе.

– Ладно, – опять автоматически ответил юноша и осторожно взялся за говорящую щетку, – не сверну.

Вытираясь полотенцем, Клим решил, что смена голосов – это или сбой в сетях, или чья-то шутка. Некоторые из его знакомых постоянно хвастались тем, что проделывали подобные фокусы, взламывая домашние сети.

И он уже почти успокоился, когда вышел на кухню, полагая, что раскрыл причину этой странности. Но здесь голосом Антонины Васильевны заговорила микроволновка.

– Хорошо помылся? В такие роковые моменты человеку лучше быть чистым.

– Хорошо.

– Я разогрею тебе омлет, а ты постарайся кое-что сделать для нас всех.

– Что же?

– Если коротко, то ты должен спасти мир, до омлета.

Клим протянул руку и обесточил микроволновку. Наверняка кто-то сейчас потешается от души, глядя на этот розыгрыш. Юноша внимательно оглядел кухню в поисках следящих устройств, но конечно тот, кто влез в домашнюю сеть, нашел бы и приборы с камерами, к которым можно подключиться. Клим осторожно подошел к кофемашине и включил ее. Ничего не происходило. Он потянулся к печеньям, и снова услышал голос Антонины Васильевны.

– Еще раз отключишь – все лето будешь по доппрограмме учиться!

На этот раз голос доносился откуда-то с люстры, и не имея возможности до нее добраться, Клим решил потянуть время.

– Чего вы хотите?

– А с первого раза не понятно было? Хотя от вас людей особой понятливости я никогда и не ждала. Нужно, чтобы ты спас мир.

– А что с ним не так, на этот раз? – Клим был уверен, что за этим разговором наблюдают какие-то шутники и тоже старался шутить.

– Все не так! – крикнула люстра и Клим вздрогнул.

В школе Антонина Васильевна никогда так с учениками не разговаривала.

– Кто-то стирает этот мир, и по какому-то запутанному сплетению мировых линий, если ты прямо сейчас разобьешь ту чашку, которую тебе подарила мама в прошлом году, уничтожение прекратится. Но это не точно.

– Не понял я.

– Не понял он. Хотя … тут так сразу и не поймешь, – уже примирительным тоном сказала Антонина Васильевна, если это, конечно, была она. – Просто возьми и разбей. Хотя бы за маму.

Клим не собирался ничего разбивать, но и дискутировать с люстрой ему тоже не хотелось. Он схватил одно печенье, потом еще одно, и вышел с ними из кухни, с твердым решением вернуться в постель и доспать свои законные полчаса. А за это время квартирный брэндмаузер сам разберется с говорящими не своим голосом электроприборами.

В спальне Клим отключил все устройства и забрался в еще теплую кровать. Он закрыл глаза и подумал о том, все ли выключил. Пожалуй все, кроме самой кровати, новой, с функциями автоматического застилания и нежного расталкивания.

– Вот именно! – прокричала кровать голосом той же Антонины Васильевны и совсем не нежно спихнула с себя Клима.

Рассерженный юноша стоял посередине комнаты и перебирал в уме возможные варианты действий. Одно стало ясно – в испорченной Антониной Васильевной квартире ему жизни не будет. Клим направился в прихожую, прихватив со стола гаджет. Нужно было выйти и позвонить родителям. Они вызовут кого следует, и те починят систему, а он прогуляется пока по парку.

Юноша снял с вешалки куртку и спешно стал обуваться.

– Хорошо. Можешь не разбивать, – почти ласково заговорила Антонина Васильевна из домофона, – к тому же и поздно уже. Просто загляни в комнату своих родителей. Одним глазком.

Но Клим и так уже не отрываясь смотрел на свет, пробивающийся сквозь двери в спальню родителей. Он был другим. Совсем другим. Желтоватый приглушенный свет не выглядел частью этого мира. Хотя это и трудно объяснить. Скажем так, это был свет, только похожий на наш солнечный.

Молодой человек на ватных ногах, с нехорошим предчувствием и в одном ботинке, сделал несколько неуклюжих шагов, толкнул дверь и замер. Это была совсем другая комната. Она уже не выглядела спальней, в спешке брошенной уходящими на работу родителями. Вообще, ничего в ней о них не напоминало. Без кровати она выглядела большой и пустой. Клим, прихрамывая из-за одной необутой ноги, сделал еще несколько шагов вперед. Всю комнату пронизывало желтое сияние, которое, как казалось, исходило от всех предметов в ней. Обставлена она была, как гостиная для просмотра домашнего кинотеатра и проведения семейных торжеств.

– Не понимаю, – наконец нарушил молчание Клим, который уже согласен был говорить даже с домофоном.

– Сложно объяснить. Мир стирается кусками и тут же сам, как может, заделывает дыры.

– Не понимаю, – опять произнес Клим, но теперь это было не непонимание вообще, а вполне конкретное. – Что стирает, и что заделывает?

Ответа не последовало. Юноша продолжал оглядываться вокруг. На стенах были развешены цирковые афиши и постеры с героями комиксов, что было не типично для их семьи. Напротив, неизвестно откуда взявшегося, огромного экрана располагался угловой потертый диван, а рядом с ним – невысокий, но достаточно большой стол причудливой конструкции, на котором стояла фоторамка и множество спортивных кубков. В фоторамке каждые две секунды менялось изображение, и было ощущение, что этот ритм не в состоянии изменить ни один вселенский катаклизм. На снимках его, Клима, обнимали крепкие мужчины с улыбками кинозвезд и экстравагантного вида женщины.

– Твоих родителей уже нет. А тебя воспитала, насколько я вижу отсюда, труппа передвижного цирка.

Клим уже не мог этого терпеть, ему нужна была помощь. Он схватил второй ботинок и выскочил за дверь.

– Я закрою сама. И можешь не благодарить, – донеслось из домофона.

Оказавшись на улице и поймав на себе удивленные взгляды прохожих, Клим обул вторую ногу и зашел на движущуюся часть тротуара. Но просто ехать ему было сейчас недостаточно, поэтому он быстро шел по движущейся ленте, обгоняя неспешно бредущих, стоящих или даже сидящих на ней прохожих.

Нет большего фантазера, чем человек, который занят поиском рационального объяснения. Вот и сейчас Клим лихорадочно придумывал причины, по которым его родители так неожиданно исчезли. Возможно они просто выехали по срочным делам. А перед этим решили тихо, за одну ночь, сделать ремонт комнаты, обставив ее чужими фотографиями. И юноша предварительно остановился на этом удивительном предположении, сочтя его наиболее рациональным.

Тротуар нес его между полупрозрачными небоскребами, как по дну призрачного ущелья. Пока для отделок зданий не стали применять оптоволокно, люди в городах чувствовали себя зажатыми в каменных колодцах. Теперь же, не заглядывая вовнутрь зданий, можно было увидеть то, что находится за ними. Не покрывались оптоволоконным материалом только некоторые строения особой значимости, например, церкви и мечети. Поэтому почти с каждой точки города через полупрозрачные дома можно было увидеть несколько культовых сооружений.

Над улицей, по которой быстро двигался Клим, кружила погруженная в свои мысли ворона. Но внезапно ей пришлось совершить резкий маневр в сторону, чтобы не столкнуться с бесшумно летящей тенью. И птица еще не успела выровнять свой полет как мимо, в опасной близости, пронеслось еще несколько теней. Ворона закружилась и чуть было не врезалась в дом, на выступе которого в конце концов села, чтобы перевести дух.

Возбужденный и растерянный Клим ворвался в здание, которое и снаружи, и внутри напоминало пчелиные соты. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что необходимо что-то предпринять. Юноша вскочил на ленту, серпантином поднимающуюся вверх.

– Что ты собираешься делать в таком состоянии? – раздался голос Антонины Васильевны из гаджета в нагрудном кармане.

– Просто еду к маме, – ответил юноша, который хотел было сразу отключить гаджет, но передумал.

– Ты про женщину-змею или цыганскую гадалку? Родителей, которых ты знаешь, в этом новом мире нет, и никогда не было. И самое странное во всем этом, что ты их еще помнишь.

– Как я могу забыть родителей?!

– Очень немногие люди помнят предыдущий мир. Для всех остальных твоих знакомых – ты приемный сын Братьев Гусевых. И всегда им был.

Клим проезжал мимо бесконечных галерей из персональных офисов. Не все они прятались за защитным экраном, что позволяло заглянуть в мир небольших офисных боксов. В каждом из них было установлено, как минимум, два больших экрана. На одном – рабочие документы и программы, на другом – видеосвязь с коллегами, с которыми можно общаться, наблюдать за их поведением, рассматривать, как они организовали свой бокс, как они одеты и как сегодня выглядят, в конце концов. Сами стены, как правило, были увешены символикой компании, в которой работал владелец бокса. Но, несмотря на эти общие черты, каждый офис нес на себе отпечаток личности своего владельца и был совершенно индивидуален.

Клим продолжал подниматься на ленте и пытался связаться с родителями, но все их контакты пропали. Он выскочил на нужной платформе и сразу остановился как вкопанный. Мамин бокс изменился.

– Убедился, что мир уже не тот? – спросила Антонина Васильевна.

– А он всегда не тот, – огрызнулся Клим и нажал кнопку громкой связи.

– Вас приветствует Константин Дружинин. Сейчас я отсутствую, но вернусь через 2 … 1 минуту. Если у вас что– то срочное – прикоснитесь еще раз.

Клим стал нервно прохаживаться рядом, собираясь дождаться Константина Дружинина.

– И что ты собираешься выяснить?

– Куда она переехала. Может быть, он знает. Возможно, они поменялись.

Внезапно что-то изменилось в окружающей обстановке. Боксы стали выше, а коридоры уже. Мимо проходила группа людей с планшетами, обсуждая конструкцию.

– Этой части здания изначально не было в проекте. Изменения внесены по инициативе Федора Игнатьевича уже в процессе строительства, – говорил один из них.

– Если бы ты меня послушал и разбил кружку, то все это можно было остановить, – опять раздался голос Антонины Васильевны.

– Не понимаю.

– Это могло бы отвратить от нашего мира тех детенышей высших существ, которые сейчас его стирают.

Клим не успел сказать, что это объяснение ничего ему не объясняет. Подошел владелец бокса и открыл его, проведя рукой перед сканером.

– Извините, – бросился к нему Клим, – вы не знаете, куда переехала женщина?

– Какая женщина?

– Которая работала здесь до вас?

– Я не знаю, кто здесь был до меня, если честно. Да и давно это было.

– Как давно?

– Я здесь уже 8 лет, – и почему-то оправдываясь, добавил, – но я здесь временно.

Константин Дружинин немного постоял, ожидая еще вопросов от юноши, но не дождавшись, исчез в боксе, и дверь за ним закрылась. В этот момент по всему зданию прошла волна деформаций. Все опять немного изменилось, хотя никто из людей, кажется, этого не заметил.

– Похоже, пришло время и Федора Игнатьевича, – произнесла Антонина Васильевна.

Этаж, на котором находился Клим, вместе с офисами, начал распадаться и растворяться в воздухе. А люди, неторопливо кружась, как сухие листья, опустились на тротуар уже снаружи здания, которое лишилось значительной своей части. Удивительно, но как только ноги касались тротуара, люди продолжали движение, словно ничего не произошло.

Клим, после такого полета, который его здорово напугал, в растерянности стоял посередине улицы, не зная, как понимать происходящее, и в этот момент он услышал голос соученицы Лизы.

– Это ты дом развалил?

12.00

Дети продолжали идти в желтом тумане навстречу потоку видений, проплывавших мимо них. Стали попадаться парты и мониторы. Большинство предметов им были знакомы и однозначно ассоциировались с обучением, но некоторые вызывали смех.

– На этом учились тысячу лет назад, наверное, – сказала Вторая Девочка, показывая на интерактивную классную доску.

– Мы же не в своем мире, – откликнулся Мальчик, которому это приключение все больше и больше нравилось.

– Тогда, может быть, вернемся, – в очередной раз предложила Первая Девочка.

– Ты что?! Потом у нас пропадут желания, и мы уже не захотим опять сюда пробираться, – ответил ей Мальчик, кидаясь на узел из оранжевых нитей и разрушая их.

– И мы ведь здесь не просто так, мы учимся, – поддержала приятеля Вторая Девочка, протянув руку и наблюдая, как растворяется в пространстве еще одна мировая линия.

***

Клим с удивлением смотрел на Лизу, которая кажется тоже видела происходящие изменения, но при этом спокойно ела мороженное, стараясь не капнуть им на свой легкий красный костюм. Юноша уже начал привыкать к мысли, что все это представление – для него лично. Потому что другие люди на эти изменения никак не реагировали, и тем необычней были слова девушки.

– Ты тоже это видишь? – выдавил он из себя.

– Не слепая я.

– Но другие-то не видят.

– Разве?

Только сейчас Лиза подумала о такой возможности. До этого ей казалось, что никто не реагирует на эти странности, только потому, что это не важно. Не самое логичное объяснение. Но девушка, как обычно, была поглощена анализом своего последнего сновидения, и мало интересовалась логичностью происходящего вокруг. Она, вообще, окружающую реальность была склонна воспринимать как очередной сон, а во сне всякое бывает.

– А у меня мама пропала, – произнес Клим и сам удивился тому, что сказал вслух то, о чем боялся даже подумать.

– Найдется, – успокоила его девушка, не задумываясь.

Лиза поправила длинные русые волосы, внимательно огляделась вокруг и снова сконцентрировалась на мороженном, которое уже начало течь. Клим знал об этой девушке больше, чем о других своих соучениках. Он учился в основном дистанционно, и в школе проводил только обязательные 5 часов в неделю. За его самостоятельной работой следила бабушка Лизы, которая была куратором и у самой Лизы и еще у двух учеников из их школы. Галина Петровна не очень хорошо разбиралась в математике и химии, но от куратора ведь этого и не требуется. Зато она каждый день контролировала занятия Лизы и Клима, настраивала учебные боты и ФОИС (федеральную обучающую и игровую среду), несколько раз в неделю встречалась со своими подопечными лично, а раз в полгода – и с их родителями. Собственно, такие личные контакты и являются основной функцией кураторов. С управлением образовательными программами и организацией учебы прекрасно справится искусственный интеллект, но человеческий социальный инстинкт все равно требует такую вот бабушку для оживления и очеловечивания всего учебного процесса. Давно известно, что с искусственным интеллектом можно общаться как с живым, только если он представлен каким-нибудь одушевленным существом, хоть кошкой. Все любят разговаривать с кошками.

Без Галины Петровны способный, но несобранный Клим вряд ли бы уделял внимание предметам и темам, которые его не привлекали. Да и за трудоемкие задания он вряд ли бы брался без куратора. И видимо, Министерство Образования не считало такое поведение чем-то исключительным, поэтому кураторы, обычно чьи-то бабушки и дедушки, были у всех школьников. И они обязательно должны были встречаться со своими подопечными лично.

И во время таких встреч Галина Петровна часто рассказывала о Лизе. Особенно она любила подчеркивать тот, удивительный для нее факт, что Клим и ее внучка были похожи друг на друга, как брат с сестрой.

– Вас двое! – воскликнула Антонина Васильевна из гаджета на руке девушки.

И вот тут Лиза действительно удивилась, услышав знакомый голос вне школы.

– А она все утро со мной разговаривает, – поспешил сказать юноша, видя удивление своей знакомой.

– Здесь?

– Везде.

– Обсудили? – продолжила Антонина Васильевна. – А теперь ступайте в школу.

– Так закрыта она, – сказала девушка.

– Я же с вами. Я открою.

– А зачем? – спросила Лиза.

– Это нужно прекратить. И это еще возможно, но только в Самой Средней Школе.

– В какой?

– В нашей школе, – пояснила Антонина Васильевна.

Но молодые люди никуда не собирались идти. Они в растерянности стояли и наблюдали за изменениями, которые продолжали происходить вокруг. Здания перестали пропадать, но некоторые прохожие прямо на ходу меняли прическу и одежду.

– Какие-то вы странные, – раздался девичий голос.

Рядом стояли Даша и Максим. Тоже их соученики, хотя на семинарах и онлайн-занятиях они встречались не часто. По математике и физике Клим почти всегда попадал в группы с высшими баллами за тесты, тогда как остальным лучше давались гуманитарные науки. Даша с удивлением смотрела на Лизу и Клима, приняв растерянный вид молодых людей за свидетельство их романтической встречи. И Дашу неприятно удивило то, что Лиза, будучи ее подругой, ничего ей не рассказывала. Максим же не анализировал. Ему было скучно, и он бесцельно слонялся по городу, ожидая, когда какое-нибудь занятие само найдет его. Правда, пока его нашла только Даша.

– Видите что-нибудь? – спросила Лиза.

– Как же, очень даже видим, – многозначительно ответила ее подруга и стала поближе к Максиму.

– Вот! – Лиза обрадовано посмотрела на Клима.

– Она не про то, – тихо сказал он.

В этот момент кондитерская напротив превратилась в магазин сувениров.

– А это видели?! – воскликнула Лиза.

– Что? – спросил Максим.

– Как пропала наша кондитерская!

– А точно, исчезла, словно ее и не было никогда. Так может быть, ее и не было никогда? – Максим рассмеялся.

– Прикалываешься? – немного раздраженно произнесла Даша, еще не решив, обижаться или нет на подругу, скрывшую от нее свою встречу с Климом.

– А ты?! – огрызнулась та.

Молодые люди натянуто улыбались друг другу, не понимая, что происходит и как себя вести в данной ситуации. В отношениях с Лизой Даша считала себя «подругой номер один», и для нее было важно понимать все, что происходит с ее «номером два». Но сейчас был тот редкий случай, когда она не знала, что и подумать. Длился, впрочем, этот момент недолго. Встряхнув короткими темными волосами, Даша решила для себя окончательно, что Лиза этими небылицами просто пытается отвести внимание от своего свидания с Климом, которое почему-то пыталось скрыть от нее.

– Если вам скучно, то не пойти ли нам всем в школу, наконец?! – опять подала голос Антонина Васильевна.

Теперь вздрогнули от неожиданности Максим и Даша.

– А вы что тут делаете? – спросил Максим, первым придя в себя и обращаясь к гаджету.

– На каникулах я могу быть везде.

– Ничего себе, – произнесла Даша, просто чтобы не молчать.

– Она с утра со мной разговаривает, – вставил и свое слово Клим.

– Так, там же закрыто все, – сказал Максим, которому это предложение начинало нравиться, именно потому, что школа была закрыта.

– И я говорю, – подхватила Лиза.

– Но я же буду с вами – я все открою.

– Идем?! – спросил у остальных Максим, чувствуя, что не зря сегодня ходил по городу в поисках приключений.

– Мы пойдем, – ответила Даша и за себя, и за подругу.

Клим кивнул головой тоже, хотя честно говоря, его никто и не спрашивал. Юноша продолжал анализировать ситуацию и еще раз глянул на гаджет. Контакты родителей исчезли из записной книжки, зато появились совершенно незнакомые имена.

Даша развернулась и сделала было несколько шагов к движущейся части тротуара, но Максим взял руководство экспедицией в свои руки.

– Мы так полдня будем добираться. За мной!

Все сразу поняли, что он имеет в виду. Отец Максима работал в глубоких вентиляционных шахтах под городом, и сын, пользуясь его пропуском, частенько водил друзей на экскурсии по тоннелям, соединяющим разные шахты и разные части города.

Попасть в число избранных, которых Максим катал по шахтам, хотелось многим. Поэтому все без колебаний направились за ним к ближайшей вентиляционной башне. Особенно это приглашение радовало Дашу, хотя она старалась не показывать вида.

А вот Лиза была еще раздражена тем, что никто не видит происходящих вокруг изменений и не верит ей, и что Клим не заступился за нее, хотя видит то же самое. Сам же Клим, не находя каких-то разумных объяснений происходящему, склонен был следовать инструкциям Антонины Васильевны. И раз она настойчиво отсылала всех в школу, то значит так и следовало поступить. А поскольку все остальные были тоже не против, то юноша не видел необходимости убеждать Дашу и Максима в том, в чем еще и сам не разобрался, а именно – в реальности изменений, которые видят только они с Лизой.

Чем выше рос город, тем важней становилась проблема очистки и охлаждения воздуха, заключенного между небоскребами. Со временем роль огромного кондиционера стала играть глубокая и широкая сеть шахт под городом.

Максим провел карточкой перед стеной и в ней открылся служебный проход.

– Проходите, но никому не рассказывайте, – произнес Максим, уверенный, что они расскажут всем.

– Была я уже здесь, – соврала Даша, и решительно прошла первой.

– А я всегда боялась этих шахт, – призналась Лиза.

– Чего бояться, вы же тут мои гости, вы со мной, – успокоил ее Макс, заходя последним и закрывая за собой проход.

И уже обгоняя в коридоре всю группу, чтобы возглавить ее, добавил серьезным и озабоченным тоном:

– Хотя, конечно, тут пропадали люди, и калечились даже.

– Я назад хочу, – сказала Лиза под улыбки друзей, которые решили, что она просто кокетничает.

Клим шел как обычно за всеми, разглядывая технический коридор с многочисленными ответвлениями, по которому они следовали. Он заметил некоторую закономерность в цвете и в количестве кабелей, тянущихся вдоль стен коридора. И по своему обыкновению, живо представил себе ситуацию, в которой они заблудились, и только он один, ориентируясь по этим коммуникациям, смог найти выход.

Как всегда и бывало, когда Клим начинал себе что-то представлять, воображаемая ситуация становилась для него неотличимой от реальности. Он видел каждую деталь, ощущал малейшее движение воздуха и чувствовал все запахи. Юноша полностью погружался в воображаемый мир, и происходило это с ним регулярно.

И на этот раз он настолько живо представил себе благодарность и восторг товарищей, что споткнулся и чуть было не упал.

Все улыбнулись, глядя на неуклюжесть Клима, заставив его покраснеть, и остановились у раздвижной двери.

– Нам же понадобится личный транспорт, – торжественно произнес Максим, открывая ее при помощи манипуляций карточками.

– Прошу, – театральным жестом пригласил он товарищей в кабину.

– Я знала, что мы на этой поедем, – сказала Даша, опять проходя первой.

– А что это? – спросила Лиза, осторожно заходя следом.

Клим уже огляделся вокруг и заметил табличку с надписью «Вагон фуникулера №23».

– Подвесная дорога, – поспешила объяснить Даша.

– Вообще-то фуникулер, – поправил Максим.

– Это одно и то же.

Клим посмотрел на Дашу, но спорить не стал. К тому же вагон тронулся и начал разгоняться. Фуникулер с размаху выскочил на открытое пространство и понесся над громадным жерлом уходящей вниз шахты. Все, кроме Максима, судорожно схватились за поручни, без какой бы то, впрочем, необходимости – вагон двигался хоть и стремительно, но очень плавно.

– Мама! – вскрикнула Лиза.

Максим наслаждался произведенным на соучеников эффектом. Внизу были видны многочисленные ответвления от главного ствола шахты, которая исчезала в абсолютной черноте. Клим подумал о том, что примерно так, наверное, древние люди представляли себе вход в царство мертвых. До восприятия «того света», именно как света, нужно еще дорасти. В юности же что отдельного человека, что человечества в целом загробный мир мыслится как непроглядный пещерный мрак.

– Красота. Здесь же триста метров? – спросила Даша у Максима.

– Триста сорок два.

– Ну, примерно триста.

Клим продолжал обеими руками держался за поручень, крепко прижавшись к нему, что не осталось незамеченным Максимом.

Внезапно часть тоннеля, в который они влетели на большой скорости, сгладилась, стала ровнее и выше, прямо на их глазах.

– Вот опять! – крикнула Лиза, показывая пальцем.

– Что ты выдумываешь? Макс, ты видел что-нибудь? – спросила Даша.

– Нет.

– А ты? – теперь она спросила Клима.

– Я не понял еще, что это было.

– Видел ты! – возмутилась Лиза.

– Кажется, видел.

– Показалось, – бросил Максим Климу.

– У Клима мама пропала! – в качестве важного довода в пользу того, что она говорит правду, сказала Лиза.

– А ты только сейчас узнала? Мне моя мама давно рассказала, что его циркачи воспитали, – заметила Даша.

– Да, и с тех пор, как он перевелся в наш класс, мой отец не пропускает ни одного родительского собрания, – улыбнулся Максим. – Каждый раз бесплатное представление.

– Да уж, – выдавил из себя Клим и посмотрел на Лизу, как бы умоляя ее не спорить.

Скорость вагона стала плавно уменьшаться.

– Всегда есть мамы, – в запальчивости и необдуманно произнесла Лиза, и поймала на себе многозначительный взгляд Даши, а Максим почему-то изменился в лице и отвернулся.

Теперь вагон поднимался круто вверх. Прислушиваясь к новым ощущениями при подъеме, никто из друзей не заметил несколько теней, промелькнувших мимо и обогнавших их. А еще через несколько секунд движение прекратилось. И тут же открылась дверь вагона, прямо на знакомую улицу перед школой.

– Здорово! Никогда такого не видела, – произнесла Даша, желая угодить Максиму, и забыв, что уже «была здесь». – Спасибо.

– Пожалуйста. Вы идите, я догоню. Мне тут нужно подчистить кое-что.

Дождавшись, когда все выйдут из кабины и направятся к школе, Максим одной рукой набрал нужный код на панели ручного управления, а второй включил гаджет.

– Пап, мы в школе будем. Да, пользовались. Конечно проверил. В каком смысле, что я помню о маме? Все помню. Ладно … побежал я.

Вопрос отца озадачил юношу. Он посмотрел на свое отражение в отполированной панели. Спортивная фигура, темные не приглаженные волосы. В целом ему нравилось то, что он видел. Но иногда этого было недостаточно. Иногда возникало странное ощущение потерянности, которое Максим гнал от себя напускной бравадой. Вот и сейчас он, присев, высоко подпрыгнул и почти коснулся рукой потолка. Затем вышел и закрыл за собой дверь вагона, на месте которой сразу возникла почти сплошная стена. И только тренированный взгляд мог определить на ней очертания служебного входа в подземные шахты.

Девушки и Клим шли по направлению к школе, зная, что Максим их легко догонит. Но пока его не было, Даша решила напомнить Лизе о тактичности.

– Ты Максу про мать напомнила.

– И что?

– Его мама умерла четыре года назад.

– Знаю, а чего вы мне не верите, и ты еще, – последние слова относились к Климу.

– Ну, не видят они этого почему-то, – оправдывался юноша.

– Не надоело? – фыркнула Даша.

Лизе очень хотелось, чтобы сейчас опять что-нибудь произошло в подтверждение ее слов, но как назло ничего не менялось. Впрочем, кое-что все-таки происходило. За ними наблюдала Председатель родительского комитета Людмила Ивановна, случайно оказавшаяся рядом. Она видела двух девочек, которых конечно узнала, и их соученика, направлявшихся к школе, которая на каникулах должна быть закрыта. А когда Людмила Ивановна увидела, что ребят догоняет Максим Савельев, ежегодно приносящий школе победы в спортивных состязаниях, но известный своей тягой к экстремальным развлечениям, то решила проследить за ними.

Четверо молодых людей, вместе с ничуть не запыхавшимся от пробежки Максом, остановились около дверей школы.