Андрей Валерьевич Васютин
Хрустальный фрактал
– Что это? – спросила Анна Тимофеевна.
– Это робокотик, – сказала Марья. – Алексей Триумфович доработал его. У него есть подвижность всех четырёх лап, правда, ограниченная, но дело не в этом. Главное, что сознание Вани сохранится в полном объёме. Это настоящее цифровое бессмертие. А потом подыщем более подходящий вариант. Для форс-мажора вполне…
Анна Тимофеевна начала тонко и прерывисто плакать без слёз. Она смотрела на этого робокотика и думала о том, что Ваня – её Ваня, мальчик, которого она зажимала коленями и гладила, долго и сосредоточенно гладила по голове, зарывалась носом в макушку – что Ваня её окажется теперь в этой пластиковой фигурке, и что? Как он будет? Что он будет такое?
– Он увидит меня? – спросила Анна Тимофеевна.
– Теоретически да, – сказала Марья. – Мы, вы всяком случае, на это надеемся. Все соответствующие сенсоры Алексей Триумфович подготовил. Вопрос, конечно, как они состыкуются с массивом предыдущих данных, но это можно будет понять только опытно. Да! И главное! Чуть не забыла. Сама система восприятия… Она не имеет аналогов. Если кратко, то мы сделали антизаслон. Пока только буки-версию. Как бы объяснить. Понимаете, если заслон частично блокирует образ человека в мир, делает некоторые его части недоступными для восприятия, то антизаслон – наоборот. Он, как магнит, усиливает перцепцию, притягивает реальность, обогащает её. Система функционирует поверх сенсоров. Понимаете? То есть даже с такими, игрушечными сенсорами восприятие его будет шире и качественнее человеческого. А мы ведь со временем обновим сенсоры. Поставим более качественные. Например, Ваня уже сейчас сможет приближать визуально объекты и рассматривать их. Или слышать в диапазоне от пятнадцати до шестидесяти пяти килогерц. Понимаете? Как человек, но только лучше. С кошачьим дополнением. Информация о мире будет очищена для него от шумов, от всего мешающего, второстепенного. Это если всё пойдёт по плану. Но, я уверена, пойдёт. Алексей Триумфович всё подготовил, а он редко ошибается. Я бы сказала – никогда.
– Когда? – спросила Анна Тимофеевна.
Всё это было непонятно и ненужно. Всё это китайская грамота, чушь. Сотрясение воздуха. Эти умники просто кривляются тут перед ней. А Ваня, Ваня её, заточён он в их компьютере, схвачен, придавлен всей этой зловещей и непонятной машинерией, лежит, не в силах пошевелиться, как древний богатырь, и она нужна ему, она ждёт его, она поможет ему. Она его вытащит.
– Ждём, – сказала Марья, выглядывая за ширму, в сторону задумчиво стоящего у мониторов старика.
К Марье осторожно подошёл светленький парень, тот, который прибился к ним в коридоре. Они о чём-то тихо переговорили. Марья посмотрела на старика. Парень покачал головой, прикрыв глаза.
– Что с Ваней? – обеспокоенно спросила Анна Тимофеевна. – Что-то сломалось?
– Нет, всё в порядке, – сказала Марья, но голос её по-прежнему был напряжённым. Нельзя верить такому голосу.
– Что тогда?
– Просто ждём, – сказала Марья. – Сейчас начнётся перенос. – Смотрите вот пока на него. Вот. Но не трогайте.
Анна Тимофеевна принялась сосредоточенно смотреть в глянцевую морду улыбающегося котика. По щекам её, по проложенным уже дорожкам, снова нечувствительно потекли слёзы: она представила, что за этой твёрдой, неподвижной маской, будет сердце – ? мозг – ? душа – ? будет что-то от Вани, и он станет вдруг смотреть на неё сквозь камеры, встроенные в глаза игрушки.
Марья отошла к старику и о чём-то стала с ним говорить. Старик недовольно отмахивался. Потом просто демонстративно отвернулся и стал смотреть в монитор. Марья возвратилась к молодому человеку.
– Не хочет, – услышала Анна Тимофеевна. – Рискованно. Формат контейнеров не подходит… могут не собраться так, как нужно… Да я знаю…
Марья достала из оттопыренного кармана на бедре коммуникатор и принялась сосредоточенно тыкать в экран. Молодой человек подошёл и стал смотреть через её плечо.
– А если так подогнать, – сказала Марья. – Сейчас я с ним поговорю. Не оптимально, но может сработать.
Она отошла к старику, показала коммуникатор, но тот, выслушав её, нахмурился, и жестом, не говоря ни слова, отправил обратно. Молодой человек, деревянно шагая, тоже попробовал было сделать подход к снаряду, но увидев страшное лицо старика, тут же вернулся к Марье. «Ваня, Ванечка мой, – стала неслышно шептать Анна Тимофеевна. – Приди ко мне, вернись ко мне, будь со мной, пусть даже и в этом котике. Вернись, Ваня. Вернись».
– Ему виднее, – сказал молодой человек. – У него вся картина. Значит, не получается.
– Ты охренел? – ласково, и оттого пугающе сказала Марья.
Она снова достала коммуникатор и начала что-то гонять по экрану. Бесцветный локон постоянно лез ей в глаза, и она отмахивала его, очевидно не понимая, что делает. Молодой человек встал рядом. Он явно был не в своей тарелке. Бессмысленно оглядывался, доставал коммуникатор, и тут же совал его обратно в карман.
– Вот, – сказала Марья. – Попробую так.
– Что ты хочешь? – громким шёпотом спросил молодой человек.
– Накачу. Потом тумблер.
– Он не даст. Не пустит.
Марья ничего не ответила. Лицо её стало жёстким. Решительным.
Анна Тимофеевна ещё раз взглянула на котика, и внутренним, потаённым чувством поняла, что что-то в комнате изменилось. Она посмотрела на старика: всё то же. Стоит, обхватив себя, смотрит в монитор. Шевелит губами. Ничего у него не происходит. Значит, это не здесь.
Потом начинается.
Молодой человек резко, бесшабашно, отчаянно, с утробным всхлипыванием, прыгает к старику, и обхватывает его поперёк. Прижимает руки к телу.
– Давай! – кричит он.
– Идиот! – кричит старик.
– Тумблер! – кричит молодой человек.
– Потрёте! – кричит старик.
– Тумблер! – кричит молодой человек.
– Пусти! – кричит старик.
– Дёргай этот чёртов рубильник! – кричит молодой человек.
***
Шифу Ван хватает Алексея за локоть и плавно, как в айкидо, продолжая импульс его движения, направляет в стену. Алексей ударяется лицом, ноги его подламываются, он валится набок и оседает. Шифу Ван с разбега, как в воду, ныряет под крышку саркофага, переворачивается на спину и закрывает глаза. Он слышит озон, низкое гудение, пощёлкивания. «Дёргай этот чёртов рубильник!», – зачем-то беззвучно шепчет он себе. А потом перед его глазами возникает спираль, в центре которой нестерпимым светом блестит всасывающая всю реальность воронка, до краёв наполненная тишиной.
Марья уже стоит у компьютеров. Она с силой ударяет ладонью по красному рычагу. Старик перестаёт вырываться, наклоняется корпусом к монитору и пристально смотрит.
– Ваня, – говорит тихо Анна Тимофеевна, – Ваня, сынок. Сходи погулять, котик. Пока ещё не совсем поздно. Хватит уже в компьютере-то сидеть. Ваня! Ванечка! Иди сюда!
Она смотрит в морду робокотика.
Веки робокотика вскидываются.
***
vasyutin.rpo
