Андрей Валерьевич Степанов
Выживший-11: Стиратель границ. Том 1
– Да, как раз дошли до стен и тоже будем забирать бревна.
– Меня только не лишите! – воскликнул Кирот. – Мне еще отстраивать Бережок!
Кто-то посмеялся, я же оставался максимально серьезным.
– Значит так, – решил я. – Еще больше людей на стройки и валку леса. Тех, кто хочет использовать свои телеги – на доставку материалов. Людей расселять по всем деревням, не оставлять в одном лишь Рассвете.
Я посмотрел на людей, которые еще оставались без дела.
– Аврон! – крикнул я помощнику, который уже собирался уходить, – Выбери семьи, у которых больше всего животных. И скажи, что они могут поставить свои фермы к востоку от Рассвета.
Парень задумался, потом его лицо просветлело:
– Сделаю!
Глава 3. Потребности и возможности
Отправив всех по делам, я остался наедине с Киротом.
– Хотелось бы немного теории по поводу потребления, – деловито начал я. В избу на миг вернулась Фелида, но я жестом отправил ее прочь. Работы был непочатый край, а потому нельзя было тратить время впустую.
– Хочешь сделать свои таблицы более информативными? Тогда тебе нужно представление об экономике. О потребностях и возможностях людей. Ведь даже ослики, которые крутят колесо для движения пилы, работают посменно и хотят есть. Начну издалека. Базовые потребности ты наверняка представляешь.
– Есть, отдыхать, – предложил я и заслужил кивок от торговца.
– Все верно понимаешь. Но еда бывает разной. В среднем, чтобы насытиться, взрослому человеку требуется около двух с половиной килограммов еды в сутки, – Кирот выдержал паузу, чтобы до меня дошел масштаб наших проблем. – Ты же понимаешь, сколько в таком случае должно выращиваться, вылавливаться и забиваться еды, чтобы прокормить тысячу жителей?
– Две с половиной тонны еды ежесуточно, – просчитал я. – А если прикинуть объемы в год, то стоит умножить еще на триста шестьдесят пять. Получится примерно восемьсот тонн еды в год, – тут я кашлянул, потому что объем мне показался каким-то запредельным. – Не могут люди столько есть!
– Могут. Поверь, Бавлер, люди могут съедать и большее количество продуктов, но только в том случае, если им позволяет их желудок. Некоторые могут хотеть чего-то особенного. Например, не любую рыбу, а только карася или окуня.
– Чего ловят в Нируде? – чувствуя, что задаю откровенно тупые вопросы, спросил я.
– Обычно сомов. Вполне себе пристойная рыбка, – торговец похлопал себя по месту, где у его более ленивых собратьев находится живот. – Большая масса. Ловятся только крупные экземпляры от трех кило, но не больше двадцати. Маленькие не цепляются за крючок, что-то там не так у них получается, а больших отпускают – проще отдать палку с веревкой, чем утонуть в Нируде, – по-черному пошутил торговец.
Я же в это время готовился сделать у себя в тетради пометку. Однако ждал отмашки: торговец до сих пор не сказал ничего конкретного.
– А еще есть верхние, как обычно их называют нижние. Дворяне, то есть. Они не будут есть жирную свинину. Они возьмут вырезку. А это не так много. Считанные килограммы с каждого животного. Ну и так далее. Кстати, к еде можно отнести и сезонные фрукты, овощи, грибы. Успеваешь ли ты запоминать, Бавлер?
– С трудом. Пока не понимаю, чего нужно записывать.
– Количество еды в сутки на десятерых.
– Двадцать пять килограммов? – уточнил я. – Даже на детей?
– Ты вроде бы и сам недалеко от них ушел, должен помнить, сколько дети съедают, – Кирота наш диалог забавлял, похоже. – А теперь тебе надо представить, сколько еды добывается. Например, той же самой рыбы. Сколько ты думаешь?
– Килограммов пятьдесят? – спросил я, не надеясь, что попаду в нужное число с первой же попытки.
– Отлю бы ты расстроил.
– Сто? Двести? – предполагал я, пока Кирот широко улыбался.
– Нет. Триста. Иногда – четыреста.
– Но этого все равно мало, чтобы накормить даже наши полторы тысячи человек, что сейчас проживают в рассвете! Это лишь десятая часть!
– Да. Десятая часть, – подтвердил Кирот. – Но у нас есть еще зерно. Яйца. Мясо: куры, свиньи, коровы, лошади, козы. Молоко, кстати, это тоже еда, а не напиток. Двадцать литров молока в день дает одна корова. Если я правильно помню, то у нас в хозяйстве порядка сотни коров. Две тысячи литров молока, которые можно выпить или превратить в сыр. Улавливаешь?
– Пока еще вполне улавливаю, – я начал понимать, что еды в нашем хозяйстве-государстве имеется немало! – То есть к четыремстам килограммам мы добавляем еще почти две тысячи…
– И вот у тебя уже почти что сытые граждане, только вот рыбу с молоком употреблять не рекомендуется. А еще у нас есть сотня коров. Примерно двадцать животных за год будет забиваться. Ну, забивается уже сейчас. Оставшиеся дают приплод, стадо растет примерно на треть ежегодно, но это не тот параметр, который сейчас необходим для твоих записей. Двадцать коров, почти в два раза же свиней, примерно по пятьдесят овец и коз. Что получается?
Мне кольнуло, что я сижу на каких-то занятиях. В тот самом строительном колледже или слушаю мастера Пироканта, но обучение… опять! И все же посчитать стоило.
– Мне кажется, что ты чего-то забыл.
– Ах, да. Триста пятьдесят килограммов мяса с коровы, шестьдесят со свиньи, по пятнадцать с овцы и козы, лошадей мы пока не ели и, надеюсь, не будем. Что получается?
Я засел за математику. Цифры прекрасно складывались и умножались, точно я этим постоянно занимался.
– Тридцать в день, – помрачнел я, когда обнаружилось, что нолик, сперва прилипший к результату, оказался лишним. – Условно – два с половиной еще не набрали.
– Но это уже молоко, мясо и рыба. А еще есть зерно и овощи. Ты считал, сколько зерна было собрано?
– Нет.
– Бавлер, ты, может, и хороший правитель, но хозяйственник из тебя никудышный. У тебя эти цифры должны быть записаны вот здесь, – Кирот постучал себе по голове. – Да, я понимаю, что это скучно. Ты молод, тебе хочется заниматься чем-то другим, но без крепкой экономики, которая строится на удовлетворении базовых потребностей простых жителей, развивать Рассвет не получится. А у нас с тобой есть еще фрукты, овощи и зерно. Зерно – прежде всего. Мы засеяли и собрали в этом году не очень много, но по моим подсчетам зерна сейчас лежит около двадцати тонн. Муки будет примерно четырнадцать тонн, а это значит, что даже без учета овощей мы с тобой вышли на потребление в два с половиной килограмма продукта. Это – довольное и сытое население с разнообразным питанием, мясом каждую неделю и рыбой.
Монолог закончился гудением в голове. Вроде бы все сходилось, но я себе картину представлял иначе. Ведь еда производилась в разных деревнях. А это значит, что где-то надо было ее хранить, создавать, перерабатывать и отправлять дальше.
– Над чем задумался? – спросил меня торговец и я поспешно рассказал ему о сомнениях. – Не стоит переживать. Даже при наличии удвоенного количества людей еды хватит всем. Считай еду на всех. Потом, если вдруг у тебя появится территория такая же, как от Бережка до Южной и от Грунда до Ничков – тогда да. Займешься делением на части. И будешь смотреть, где еды хватает, а где – нет.
Слова торговца подействовали на меня успокаивающе. Я понимал, что не смогу проконтролировать, где и как распространяется еда. Да и не требовалось это контролировать – люди хотят достать еду и они сами доберутся до рынка или рыбака. Или еще кого-нибудь, кто может продать или дать им еды. Не нужно лезть туда, где люди могут мирно разобраться самостоятельно. Торговец словно мысли мои прочитал:
– Уж не думаешь ли ты, что тебе надо показывать людям, как есть и как добывать еду? Нет, не то это. К тому же фермы, хозяйства всякие… а, кур ты не считал, да? Значит, еды у нас точно с избытком, – он махнул рукой, потом поерзал на стуле, закинул ногу на ногу. – К новым людям мы готовы. Можно будет найти еще рыбаков, люди приведут с собой еще скота, какие-то базовые припасы на зиму. Если чего-то не хватит, я думаю, мы легко выторгуем припасы в Монастыре. А еще надо бы пообщаться с Ижероном, чтобы и его селение тоже могло оказать нам помощь.
– Так, хорошо, – я подчеркнул в тетради объемы еды. – Значит, этого нам хватает. Что еще есть базового у людей?
– Одежда, разумеется, – произнес торговец. – Каждые три года обновляется одежда взрослых, каждый год – детей. Летняя легкая и теплая одежда. Обувь.
– Это ведь тоже можно измерить, – сказал я, даже не думая обращать эту фразу в вопрос, но торговец все равно дал утвердительный ответ:
– Зима – это мех, шерсть и кожа. Лето – легкие материалы. Лен, хлопок. Тонкая шерсть, но ее сложнее обрабатывать. Чесалка, как ты сказал, у нас имеется. И это значит, что проблем на данном этапе с одеждой нет. Если же заняться расчетами, то примерно два локтя на штаны, столько же на рубаху, три на короткое платье, четыре на длинное в пол при стандартной ширине полотна в локоть. Каждых предметов одежды и обуви надо семьсот в год на наши объемы. На пару сапог нужно тоже два локтя.
– Как-то переведи в нормальные значения, пожалуйста, – я прописал в тетради, пока не забыл, сколько в хозяйстве имеется животных и какое в настоящее время имеется производство еды:
Молоко – 2000 литров в день
Зерно – 40 килограммов в день
Яйца – 5 килограммов в день
Мясо – 30 килограммов в день
Рыба – 400 килограммов в день
Овощи – 10 килограммов в день
Фрукты – 10 килограммов в день
Кирот почесал затылок и выдал:
– Животные помимо мяса тебе и кожу дают. Что козы, что овцы… все дают кожу. С коровы выходит примерно двадцать локтей кожи. С коз и овец получается по четыре, с лошади как с коровы – почти двадцать. Со свиньи – восемь.
– Снова меня считать заставляешь, – усмехнулся я.
– Ты правитель. Тебе нужно, – надавил Кирот.
Пришлось вновь перемножить всех животных, что пустили на еду, чтобы в итоге получить тысячу сто двадцать локтей кожи. Не выходило даже шестисот пар сапог. А требовались еще плащи, доспехи и многое другое.
– Вот эту нехватку надо восполнять, – прокомментировал торговец. – Охотой. Оленьи шкуры тоже идут сюда. Волчьи. До полутора тысяч локтей своими силами дойти более чем реально. А это уже семьсот пятьдесят пар обуви.
– Понимаю, кожи надо больше. Но ведь и летнюю одежду тоже нужно создавать!
– Шерсть. Около четверти килограмма шерсти на штаны или рубашку. С твоих овец можно снимать до пятнадцати килограммов в год. С каждой, – дополнил Кирот. – Чтобы не напрягать тебя, посчитаю сам и скажу, что семьсот пятьдесят килограммов шерсти, из которых получится полторы тысячи шерстяных штанов. Или накидок. Этого нам хватает, но на будущий год потребуется лен. И удвоить количество овец.
Пришлось добавить еще список производства шерсти и кожи:
Кожа: 1500 локтей в год
Шерсть: 750 килограммов в год
– Теперь ты знаешь, Бавлер, сколько еды у тебя есть, а также сколько одежды можно создавать. Базовые потребности удовлетворены?
– Нет, – ответил я.
– Правильно. Сон. Людям надо спать. И не на соломе. А на кроватях. Чистых, без вшей и клопов, удобных – не на соломе. А на это требуется еще больше материалов. Понимаешь, к чему я веду?
– Надо разводить скот, а потом его забивать?
– Не скот. Птицу. Пух и перья. Если ты еще не устал, мы могли бы продолжить…
– Нет, Кирот, попозже. Базовые потребности явно больше, чем наши нынешние возможности. Рассвет может дать людям еду. И безопасность, но не одежду.
– А еще кров и тепло, – добавил Кирот. – Тебе просто нужно внимательнее отыскивать эту грань. Как с жильем. Ты думал, что в помещении будут жить двое, а помещается пятеро и порой больше. То же самое и с одеждой. То же и с едой. Не все едят много. Не вся одежда портится каждые три года. И, если я тебе сейчас более не требуюсь, то я, пожалуй, отправлюсь в Бережок. Там надо много создавать и контролировать. Через неделю буду рад принять в гости. А пока подумай – не стоит ли создать больше защитных сооружений. Форт в Валеме – хорошо. Но если Пакшен решит на тебя напасть, то с северной стороны нет ни рвов, ни укреплений.
Я распрощался с торговцем и принялся водить карандашом по записям. Откуда брать столько ресурсов! Люди, что сейчас живут в Рассвете, едва ли смогут выжать больше!
Мне надлежало создать новые фермы, пересчитать или провести ревизию – а еще лучше, направить на это дело Аврона. Тогда можно будет увеличить поголовье и заняться более массовым производством.
Но помимо того, что нужно для производства необходимых продуктов, стоит заняться осмотром селений. Это, пожалуй, нужно сделать в первую очередь.
Если бы не помощники, которые помогают новым людям расселяться в Рассвете и других деревнях, мне бы пришлось лично ходить и водить за руку всех новеньких. Помощники… Сейчас они помогают очень даже прилично!
Я сунул в карман руку. Руна приятно холодила пальцы. Наконец-то она вернулась ко мне. Но сейчас мне точно не до приключений – надо действительно заняться тылами. Разве что предложение Кирота имело определенный смысл. Ранее я считал, что Пакшен для меня если не союзник, то хотя бы нейтрален. Когда я познакомился с Миолином, то предположил, что хотя бы часть государства меня поддерживает. Теперь Миолин был мертв. Пал от руки Неогона.
Это означало, что сотни тех, кто остался в Полянах, в любой момент могут покинуть родной дом и направиться в военный поход. Пакшен, как столица государства, могла выделить еще сил, чтобы отбить южные деревни и уничтожить часть моих сил. Ведь не зря же на фронте между Мордином и Пакшеном началось какое-то шевеление, которое мне удалось сбить, направив людей на захват мординских деревень.
Как сыграет эта ставка – еще неизвестно. Но я заставил шевелиться людей по обе стороны линии фронта. И главным признаком тому… была Фелида. Она пока что была единственным человеком, который не имел полного моего доверия.
Вернувшись через несколько недель после отсутствия, после редких встреч и странных предупреждений она давила на меня через попытки недоверия к другим людям, которые меня окружали. И что это такое, как не манипуляция?
Стоило быть более внимательным.
Я прикинул, что день полностью уйдет на пересчет всех, кто решил остаться у меня. Но наверное были люди, которые решили не пересекать Нируду. Их оставит у себя Кирот. Значит, у меня после смерти Миолина появится еще одно селение, которое должно перейти под мой полный контроль. И в том случае, если Бережок будет принадлежать Рассвету, то и Нички, как последняя прибрежная деревня, тоже должна перейти мне.
Дыхание перехватило от этой наглой идеи. Но Арин понимает ситуацию. Я могу с ним только поговорить. Он позволит разместить гарнизон в деревне, а севернее, так, чтобы прикрыть не только Нички, но и Бережок, я попробую поставить до холодов еще один форт. Он будет защищать деревни и города, а они будут кормить защитников. Цепь фортов, чтобы прикрыть сердце Рассвета. Да! Так я и поступлю!
Я собрался, закрыл тетрадь, вышел на улицу, уверенный, что надо ехать в Нички. Но обнаружил, что уже давно стемнело. По Рассвету горели факелы, ходили люди, со всех сторон доносился шум новоприбывших, но не стройки. Это означало, что движение продолжится до утра.
Осторожно прикрыв дверь, я вернулся к себе. Вопросы потребностей и возможностей надо будет закрывать постепенно. Сейчас люди, которые идут ко мне, ищут мира. Они могут прокормить себя. Но надо понимать, что после зимы большей части припасов не будет, а потому забота о жителях ляжет на меня.
Беда в том, что как бы мы с Киротом не обсуждали вопросы торговли, на самом деле торговля с Пакшеном для меня была закрыта. После смерти Миолиона… Или надо было направить посольство. Плевать на отношение дворян! Надо сделать так, чтобы меня приняли.
Идеальное решение пришло в голову не сразу. Но Поляны можно захватить. Уничтожить Неогона, а само бунташное селение передать Пакшену в знак мира. Оставить лояльных людей, переселить к себе тех, кто готов жить в Рассвете. Получить лояльность Пакшена и спокойно торговать.
Я ложился в кровать безумно уставший от огромного количества событий, к которым я не был готов. Но сейчас, в эту эпоху перемен требовалось быстро принимать решения. И готовиться к зиме.
О делах, которые мне поручил Монастырь, я сейчас даже не думал.
Глава 4. Арин пользуется властью
Наутро я по привычке, как только оделся, распахнул дверь. И замер: перед избушкой стояло несколько десятков человек.
– Доброе утро, – не сразу нашелся я, но люди в ответ закивали, так что я понял – настрой у толпы вроде бы как благодушный. – Вы с каким вопросом? Новоприбывшие? – добавил я, тщательно продумав, как бы не обидеть людей неверным термином.
– Нет. Мы от Латона, – проговорил самый грязный из компании.
Если бы он не сказал этого, я бы и внимания не обратил на то, что из его бороды торчит хвоя, а у пары человек небольшие топоры засунуты за пояса.
– И чего вы желаете? – я прикрыл за собой дверь и вышел наружу полностью.
– Беда у нас, правитель, – пробормотал лесоруб. – Одного из наших…
И он затих. Я не стал делать предположений, но поторопил его с ответом:
– Что случилось?
– Дрянь он нашел какую-то, – вздохнул грязный лесоруб. – И умер.
Вот почему-то Миолин, умерший буквально на моих глазах, отравленный подосланным убийцей, не вызывали таких эмоций, как лесоруб, новость о смерти которого пришли доложить мне несколько десятков его собратьев. Но здесь явно было что-то не то.
Грязный лесоруб протянул мне небольшой мешочек.
– Латон просил передать. Это то, что нашлось в корнях под деревом.
– Что это такое? – спросил я, осторожно взвесив в ладони находку.
– Мы не знаем. Но брать в руки это мы больше не хотим.
– И потому принесли мне, – криво усмехнулся я. – Хорошо. Я передам Мьелдону. Если будут какие-то еще проблемы – сообщайте тоже. А своего друга похороните, – меня передернуло от этих слов. – Где Йон.
– Спасибо, правитель, – наперебой забормотали лесорубы.
Мешочек я даже раскрывать не стал – слишком опасно. Маловероятно, что там лежало что-то ядовитое, но вдруг! И потому планы по смене власти в Ничках быстро сменились на поиски Мьелдона.
Монаха я обнаружил на его привычном месте – возле купола над ямой, что была старым кладбищем. Скелеты стояли по-прежнему недвижимо.
– Все пытаешься вернуть их под землю? – попробовал пошутить я.
– Не так все просто, – серьезно ответил молодой монах. – Да и ты ко мне просто так не приходишь. Что произошло? Не к тебе ли посреди ночи ушли лесорубы Латона?
– Посреди ночи? – скривился я. – Слишком они вежливые… – и я протянул монаху мешочек.
– Что это такое? – прищурился он, спрятал в широкий рукав перепачканную в земле ладонь и взял мешочек.
– Говорят, что это стало причиной смерти одного из лесорубов Латона.
Мьелдон спрятал в рукав и вторую ладонь, а потом неуклюже вытряхнул на темно-красную ткань черный камушек. Он долго смотрел на находку, а потом осторожно положил обратно.
– Интересная руна, – добавил он при этом. – По возможности отдам Пироканту, он сможет классифицировать ее. Лесорубы больше ничего не сказали тебе?
– Нет, только то, что один из них умер, – в который раз повторил я.
– Возможно, что эта находка вообще никак не связана с его смертью, – поджал губы Мьелдон. – У тебя сегодня многолюдно! – он указал на дорогу, на которой пыль столбом стояла.
– Миолин умер и все, кто шел за ним, идут в Рассвет. Ну, или почти все.
– Почти все…
– Полторы тысячи жителей.
– Боги! – выдохнул Мьелдон. – Ну и ну! Ты же найдешь способ всех разместить?
– Постараюсь. Сейчас меня больше всего интересовала вот эта штуковина, – я показал на руну. – Лесорубы меня немало напугали этим.
– Я все выясню, но предположу уже сейчас, что если руна и явилась причиной смерти лесоруба, то по каким-то второстепенным причинам. Магия штука сложная и порой действует совсем не прямо. Это значит, что другие потоки энергии могли направиться в иное русло, что и привело к гибели того парня.
– Может, с этими то же самое сделать? Заставить течь энергию в другое русло и нас они больше не будут пугать ночами? – предложил я, ткнув пальцем в мертвяков, которые стояли, точно солдаты, глядя в одну сторону.
– Если вдруг эта руна даст ответ – им стоит воспользоваться, – добавил Мьелдон и затем признался: – Меня они тоже очень пугают – я до сих пор не могу разобраться с тем, что ими движет. Точнее – не движет. Но заставляет стоять вот так.
– Но ты же не стоишь здесь сутками сам в раздумьях? – обеспокоился я.
– Нет-нет, – спешно ответил Мьелдон. – Все совсем не так!
– Вот и хорошо, – я убедился, что руна оказалась в мешочке и монах спрятал ее. – Мне пора.
– В монастыре есть бестиарий, – вдруг услышал я. – Могу принести.
– Что это такое?
– Книга про монстров и существ, которые водятся в этом мире. Она довольно старая и выглядит уже не очень хорошо, но мне кажется, что тебе и другим жителям было бы полезно полистать ее. Вдруг кто отправится в путешествие помимо твоих разведчиков.
– Полезно, – согласился я.
Мьелдон кивнул. Я же добрался до лошади, посмотрел на толпу людей, которая нескончаемым потоком двигалась в Рассвет и решил, что на ту сторону Нируды мне лучше всего добираться не мостом, а переправой.
Но стоило мне добраться до Валема, как оказалось, что и там переправа тоже немало загружена.
– Ох, ну хоть не порожними обратно пойдем! – обрадовались перевозчики, довольные моим появлением.
Хотя по дороге к Валему я успел обогнать несколько телег с бревнами, о чем и предупредил парней на переправе, один всадник для них был идеальным вариантом. И не тяжело, и не пусто.
– Что творится-то, что творится! – причитал один из них, пока плот перемещался поперек реки. У нас был запас времени минут в десять.
Над водой было довольно прохладно, но безветренная погода обеспечивала комфортное перемещение. Надо было лишь обеспечить себя теплой одеждой – я уже давно расстался с простой рубахой, натянув на себя кожаные штаны и теплый жилет.
Последний никак нельзя было отнести к доспехам, но отчего-то лишние миллиметры кожи на мне давали дополнительную уверенность в том, что вражеское оружие не доберется до жизненно важных органов в случае нападения на меня.
– Так что происходит? – не удержался от расспросов другой. – Неужто все, кто есть на том берегу, переселяются к нам?
– Возможно, – ответил я, не считая нужным скрывать такие новости от людей, что помогают другим переправляться через реку. – Может, их будет больше. Или меньше. Лучше расскажите, что у вас в Валеме происходит.
– Так это надо у Отли спрашивать!
– А то вы целый день здесь, но ничего не знаете, – усмехнулся я. Лошадь мотнула хвостом так, что мне пришлось на нее отвлечься. – Давайте-давайте.
– А чему тут происходить, правитель, – поежился от очередного порыва ветра мужик на переправе. – Все как всегда. Форт вон, строится тоже. Переправу Отля думает расширить. Нужен еще канат, но только пеньки больше нет.
Постепенно мужики разохотились и уже более свободного разговаривали со мной. А до того, похоже, считали, что со мной говорить нельзя, как если бы они с равными себе общались.
Проблема расширения переправы была заметной. К зиме, конечно, будет попроще – лед встанет на реке и несколько месяцев ее можно будет переходить возле моста и по относительно широким местам, а не только по самому мосту.
– Людей много становится. А от рыбаков уже… – второй мужик показал на берег, от которого мы отдалились пока что лишь на сто метров. – Посмотри, яблоку негде упасть. Всю рыбу скоро выловят!
– Не выловят, – усмехнулся я. – Какими огромными экземплярами вылавливают, мальки вырастут еще. Не сетями же ловят.
– Нет, не сетями. Лодки бы нам не помешали, чтобы хоть на середине реки рыбу ловить, – добавил первый.
– А говорите, все по-прежнему, скучно.
– Нет, нам не скучно! – хором ответили оба.
Я посмеялся, а они переглянулись.
– Отля устраивает? – уточнил я.
– Да! – все так же хором ответили перевозчики.
– Жилья, еды?
– Да-да, все хорошо.
– Вот и славно, – заключил я, продолжив осматривать берег.
Рыбаки заметные, распределились вдоль воды на расстоянии метров двадцати друг от друга и дружно тягали удочки. Не все подряд – только некоторые, человека два-три двигались, пытаясь подцепить добычу. Что ж, это уже довольно много.
На расстоянии от них виднелась работа кирпичников, которые занимались глиной, готовили раствор, а потом закладывали его в формы и отправляли на сушку. Пока погода стояла без дождей, все раскладывалось на месте.
Уже готовое относили на склад – хорошо было видно, как на носилки складывали несколько десятков кирпичей и вдвоем уносили с поля в здание неподалеку. Кажется, Отля не терял времени и старательно модернизировал все производство, что ему подчинялось.
Форт уже заметно рос вверх – он не просто представлял собой контур в земле, но каменное основание в полтора метра заметно возвышалось над травой.
Я посмотрел выше по течению. Берег был все такой же ровный и заросший травой. Предстояло определить подходящие места для строительства еще одной деревни. Рыба, глина, трава – все это надо было осваивать, чтобы новые люди тоже ни в чем не нуждались.
Про то, что молоко можно переработать в сыр, я прекрасно знал – когда я был в Монастыре, то видел огромные залежи сыра в подвалах. Его можно было хранить долго и потому процесс варки надо было налаживать как можно быстрее.
Для того, чтобы поставить еще одно селение, стоило разобраться с Латоном и деревней Южной. Но прежде всего – Арин.
На лошади я миновал форт капитана Анарея, который сейчас прикрывало лишь несколько десятков солдат. Я махнул рукой, не уверенный, что меня узнали со стен, а потом сразу же помчался в Нички.
Деревня изменилась, подумал я. Остатки лагеря беженцев будут видны до первого снега. Вытоптанная трава, остатки палаток, забытые кем-то вещи. Чуть в стороне – побоище, в котором переколотили несколько десятков наших хороших ребят. Скорее всего, их тела уже давно обобраны и закопаны в землю в общей могиле. Тоже след, который останется надолго.
Но зато, когда беженцы отбыли из деревни, пропал мерзкий запах случайно поставленного лагеря, когда отходы никто не выносил даже за его пределы. Вновь пахло чем-то съедобным.
Солдаты Миолина патрулировали деревню – их было не очень много, но при необходимости они могли бы сдержать небольшой вражеский отряд. К счастью, после вылазки Анарея и захваченных мординских деревень ситуация на фронте изменилась. И в лучшую сторону, а не так, как говорила Фелида.
Арина я нашел быстро – его пивоварня работала вовсю, так что он находился неподалеку. Краснолицый мужичок мне несказанно обрадовался:
– Бавлер! – вскричал он, бросившись мне навстречу. – С чем ты теперь ко мне пожаловал?
– Ты же слышал последние новости? – спросил я его, одновременно с этим несильно сжав руку. – Миолин умер.
– Да упокоят боги его душу, – вздохнул пивовар и воздел глаза к нему. – Это дурные вести. Совет никогда не любил окраины. Могут посчитать, что пиво им важнее, а стоит мне заартачиться и… все, слетит моя головушка с плеч.
– Думаешь, то у Пакшена достанет сил собирать разрозненные земли? – осторожно спросил я, пока не собираясь намекать ни какие особенные методы решения будущих конфликтов.
– У Пакшена, если потребуется, сил будет достаточно на что угодно. Пара новых договоров о ненападении, и вот уже тысяча солдат отправится только для того, чтобы раскатать в ноль эту деревню. Мне такой расклад вообще не по душе.
– То есть ты не знаешь, что случилось за последний день? – уточнил я у Арина.
– Нет, – теперь уже насторожился пивовар. – А что, дурные вести? Мордин наступает?
– Нет, Мордин не наступает. Может, отойдем туда, где не будет лишних ушей?
– Разумеется! – все так же осторожно-оптимистично проговорил Арин. И первым делом, как только мы оказались в доме, спросил: – Что происходит?
– К тебе не приходили никакие беженцы? Новые, кроме тех, что последними отбыли от Ничков и оставили тот разгром на окраине?
– Нет, новых не было, – ответил Арин. – Что и удивительно, неужто люди кончились! Вот сижу и думаю, вроде бы как Миолин и его лагерь рядом, а страшнее жить стало! Теперь ты пришел, сказал, что он умер. Никакого облегчения нет!
– У всего есть положительные стороны, Арин.
– И какие? У нас теперь жуткий расклад! Про Поляны я слышал – говорят, что они лихо взбунтовались, да настолько, что вербовщика из Пакшена просто на пику насадили. Сказали, что не будут больше за город воевать и теперь сами по себе.
– Едва ли небольшая деревушка выстоит против города, – сказал я, подразумевая, что вернуть под контроль Поляны будет несложно, но Арин перевернул мои слова совершенно иначе:
– Вот! Поляны! А у нас, в Ничках, народу куда меньше живет! Да и кто защищать нас будет? Защитников у нас предостаточно, как будто бы! – недовольно воскликнул он.
– А теперь ты готов послушать меня? – спросил я, поджидая нужного момента.
– Готов, – вздохнул он. – Еще после того, как обнаружилось, что Тоуда – та еще ведьма, я готов слушать даже самые странные твои просьбы. Только переселяться по ту сторону реки я не хочу. Гоблины и ящерицы для меня противны.
– А слухи доходят до тебя, – улыбнулся я.
– Еще бы! И это не слухи!
– Нет, не слухи, – подтвердил я, не без удовольствия отметив, что краснолицый пивовар немного побледнел. – Дело в том, что мои люди без особых затруднений положили и волков, и гоблинов.
– А ящериц? До того, как они кого-нибудь сожрали!
– Ящерицу уложил я.
– Боги! Пожалуй, мне теперь стоит бояться не только твоих новостей, но и тебя самого! – испуганно воскликнул Арин. – Да и чаю нам испить можно.
Он позвонил в колокольчик, дал указания немолодой женщине, которая больше была похожа на прислугу, чем на спутницу жизни, а потом попросил немного подождать. Чтобы вести беседу следовало смочить горло, а сейчас лучше всего для этого подходил чай.
– Ты не пьешь пива, которое варишь сам? – полюбопытствовал я. – Странно.
– Напился в свое время вот так, – он провел пальцем над макушкой. – Больше в рот ни капли не возьму.
Меня удовлетворил его ответ. Всякое в жизни бывает. Через пятнадцать минут прислуга принесла нам чаю, ароматного и, что самое главное – свежего. Удовольствия от напитка я получил едва ли не больше, чем от общения с Арином.
– Теперь готов слушать, – сказал тот, опустошив две чашки.
– А говорить? – вежливо улыбнулся я.
– Пока только слушать. Уверен, что ты пришел ко мне только с новостями и слухами, но и с каким-то предложением.
– Да, ты прав. Предложение будет. Но чуть позже. Сперва новости.
– Слушаю-слушаю, – Арин развалился у себя в кресле, как истинный правитель Ничков.
– Люди, которые пришли с Миолином, в большинстве своем перебрались ко мне.
– Ого-го! – последовал радостный возглас. – Звучит перспективно! А меньшинство этих людей?
