Андрей Валерьевич Степанов
Между Мирами
Глава 5. Страна, которую мы потеряли
Пришлось временно переместиться на кухню. Профессор не отказался от яичницы, так что я заполнил сковороду, наскоро накидал туда сыра и помидор, потому что и сам страшно хотел есть после всего произошедшего. На плите весело шкварчал поздний ужин, а я с любопытством, теперь уже через обеденный стол, рассматривал странного гостя.
Он, тем временем, раскрыл небольшой блокнот и начал быстро что-то записывать коротким карандашом, мягко шурша грифелем. На секунду отвлекшись, он пронзил меня строгим взглядом, но тут же исправился и попросил салфетку. Я же, все еще пораженный осознанием того, что ко мне домой попал пришелец из другого мира (хотя не до конца верил в это), положил стопку бумажных салфеток на стол.
На это профессор лишь снисходительно улыбнулся и отложил в сторону блокнот с карандашом.
– Мне кажется, у нас очень большая разница в культуре, вам не кажется? – с этими словами он приподнял рюкзак, который до этого стоял прислоненный к ножке стола, вытащил оттуда платок серо-коричневого цвета и постелил себе на колени. – Я имел в виду эту салфетку.
Затем он убрал блокнот и карандаш, положил ладони на стол и продолжил:
– Про этикет и прочее мы поговорим позже, но, полагаю, что время у нас еще есть, так что этот разговор всенепременно состоится, – Подбельский сдвинул рукав, обнажив интересного вида часы, нажал на одну из кнопочек. Результат его, похоже, совсем не удовлетворил, так что профессор недовольно поморщился.
Я разложил по тарелкам яичницу, уже переживая, что чванливый профессор, которому, видите ли, надо даже специальную салфетку класть на колени, не захочет это есть. Но тот с удовольствием схватился за нож и вилку и принялся уплетать мою стряпню.
– Итак, – уполовинив содержимое своей тарелки, начал он, – подытожим. Здесь – не Империя. И Владимир – не столица. Все это явилось следствием другого течения событий примерно сто лет назад.
– Ну-у, да, – протянул я, не видя смысла отрицать очевидное.
– Я ведь попросил, – вздохнул профессор. – Это звучит очень неприятно, когда культурный человек часто и без особого толка говорит «ну». Но к делу. К сожалению, без скрупулезного и обширного анализа я вряд ли назову вам отправную точку, которая стала поворотным моментом в расхождении наших историй, поэтому начнем с того, что было в обоих наших мирах – Большая Война.
– У нас ее называют Первой, – вставил я, но отметил про себя, что профессора начал слушать с удовольствием, чего никогда не делал на лекциях в университете.
– Потому что у вас была еще и Вторая, как минимум. У нас Второй не было, потому что не осталось крупных стран, которые могли бы с нами состязаться.
Профессор закинул еще порцию яичницы, посмаковал и продолжил рассказ.
– Конечно, то была война ужасная, массовая и продолжительная. Но мы Империя вступила в нее одной из последних стран – до определенного момента не хватало ресурсов. Мы соблюли обязательства перед союзниками по всем пунктам, – он потряс пальцем, словно это был важный факт.
– Мы вступили одними из первых, – сказал я, уже и забыв, что не полностью доверяю этому человеку из-за фантастичности его истории. Но слишком многое, что он говорил, звучало правдой, словами, в которые он искренне верил.
– Ни одна из стран, что первыми начали ту войну, не пережили ее в тех же границах, – поучительно произнес Подбельский. Позвольте вашу книгу еще раз, я очерчу наши западные границы, чтобы вы лучше понимали.
Я охотно сбегал в гостиную за книгой. Ради такого – не жалко. Профессор раскрыл форзац и сведя брови, сосредоточенно выводил новые (или старые) границы. Закончив с черчением, он еще раз посмотрел на часы и покачал головой.
– Слишком долго, – добавил он и протянул мне книгу. – Большинство названий городов совпадает, но некоторые, в основном, в западной части Европы, у нас сильно отличаются, кстати, как раз после Великой Войны.
Извилистая граница Империи оказалась куда западнее современных границ России. Страна глубже вдавалась в Европу, чем Союз, и даже казалась больше, чем Российская Империя, которую я помнил по этому же самому учебнику.
Линия начиналась к востоку от Штеттина – германского города на Балтийском море, плавно изгибалась в сторону, к Одеру, а затем более-менее ровно следовала на юг. Аккуратным выступом присоединяла к империи Прагу, но не Вену, которая, судя по всему, досталась Италии.
Последний город перед Адриатическим морем – Загреб, тоже входил в состав Империи. Я почувствовал, что покрываюсь мурашками перед величием и размерами этого мира. И все же не мог до конца избавиться от сомнений, что все это так же легко может быть придумано одним воспаленным воображением.
Южные границы на карте, однако, тоже серьезно отличались. Не только Азовское, но Черное море можно было считать внутренним морем страны – один только Стамбул неширокой полосой земли соединялся с землями Греции. Их территория доходила до Анкары, где с восточной стороны проходила еще одна граница с Империей.
– Вот где точно нет проблем с курортами! – фыркнул я, оценив размеры береговых линий, и решился затребовать еще доказательств. – Но, быть может, у вас есть более существенные доказательства?
– Еще доказательства? – вспыхнул профессор.
– Мне хочется вам верить, особенно после масштабов места, откуда вы прибыли, но поверьте: каждый школьник может нарисовать визитку, как у вас.
– Это же ручная работа! – воскликнул Подбельский, но смирился. – Хорошо! Но что могло бы вас убедить?
Я задумался. А действительно – паспорт, документы, деньги, любые бумаги можно нарисовать в фотошопе и представить их важными доказательствами существования другого мира. Странный стиль в одежде – двоюродный брат увлекался реконструкциями Средневековья, так почему никто не может попытаться «реконструировать» то, что происходило считанные десятилетия назад?
С другой стороны, внимание к мелочам было грандиозным. И вместо того, чтобы получить какие-то серьезные доказательства, я в итоге получил лишь еще больше сомнений. Так кем мне считать этого человека – действительно тем, кто пришел сюда извне, или обычным шарлатаном?
– Хорошо, я вам верю, – высказал я наконец. – Но верю лишь потому, что нет ничего, что могло бы опровергнуть ваши слова. Так что можно обойтись без пруфов.
– Без чего?
– Без доказательств. Есть слово покороче, «пруф».
– Иностранное заимствование? – неодобрительно уточнил профессор. – Плохо. Очень плохо.
– Чем же? – удивился я. – Хотя потом, мне пришла в голову мысль. Если вы действительно из другого мира – КАК вы попали сюда?
– Не думаю, что из этого получится сделать большой секрет, – профессор явно не желал об этом рассказывать, но чтобы убедить меня в истинности своих слов, решил продолжить. – Совершенно недавно наши студенты вместе с ответственными преподавателями опробовали новый способ перемещения. Через электромагнитный преобразователь. Сам я не смогу описать принцип его действия. Но суть проста – на устройство подается описание конечной точки, а затем туда переносится человек.
– Никогда о таком не слышал, – сказал я. – У нас даже атомы до сих пор телепортировать не могут. Так получается, что овал с молниями – это и есть такой портал?
– Вы не слышали об устройстве, но видели портал?
– Так разве не вы из него вышли сегодня вечером? – продолжил я атаку вопросами, чувствуя, что ответ близок.
– Вечером? Нет! Я прибыл уже затемно и услышал шорох в траве почти сразу после появления!
Профессор засуетился и начал быстро собираться.
– Премного благодарен за ужин, но я думаю, что мне пора. Я думал, что я прибыл рано, но получается, что я опоздал!
– Постойте! – я вскочил со стула и книга, которую я держал в руках, свалилась на пол. – Опоздали куда?
– Не могу сказать, это дело государственной важности! – профессор закинул рюкзак за спину и потопал к выходу.
Если он сейчас уйдет то я никогда не смогу узнать, соврал он мне или действительно прибыл из другого мира, поэтому я ляпнул первое, что пришло мне в голову:
– Перед вами прибыло минимум два человека.
Эмоции профессора, стоящего у входной двери, было трудно передать словами.
Глава 6. Еще два гостя
– То есть, как – двое? – опешил Подбельский, уже сжав пальцами дверную ручку.
– Двое, потому что я слышал треск дважды, – взялся я за объяснения, а профессор тем временем резко побледнел. – Первый раз издалека. У нас тут дети любят костры жечь, поэтому пошел проверить. Пока смотрел – второй раз загудело и я потерял сознание. Но овал я видел.
– И это было именно вечером?
– Да, еще не стемнело. Около семи вечера, – ответил я и машинально достал смартфон проверить время – почти полночь.
Профессор вздрогнул, как будто икнул, а потом сполз по двери, плюхнувшись на коврик. Он спрятал лицо в ладони.
– Нет, я, должно быть, сплю! – взвыл он. – Все совсем не так как должно быть! Не здесь! Не так! И не сейчас! – с каждым новым выкриком он бил кулаком в стену.
– Успокойтесь, пожалуйста, – я приблизился, – дом не каменный, его так и поломать можно.
На меня уставилась пара глаз, наполненная уже привычным мне удивлением.
– Как не каменный?
– Он каркасный. Слышите? – я легонько постучал в перегородку. После каждого удара слышался короткий, быстро затихающий гул.
Профессор затих. Я протянул ему руку и помог подняться. Ну и тяжелый же он! Точно – профессор. У нас в университете половина – такие. А другая половина – такая же, но старше. Неудивительно, что наши информационные технологии сильно отстают.
– Может быть, мне удастся вам помочь? – сказал я.
Тут можно получить ответы на многие вопросы. Мне было любопытно и отчасти я испытывал благодарность профессору за то, что тот довел меня до дома. Так что моя помощь была, своего рода, платой за доброту.
– У вас вряд ли это получится, – профессор покачал головой, а я тем временем помог ему присесть на диван в гостиной. – Это сложная и крайне щекотливая политическая ситуация. Проблема, которую я должен был решить, сейчас обретает громадные, попросту фантастические масштабы!
– Григорий Авдеевич, вы попали в другой мир. В одиночку у нас очень проблематично что-то делать. К тому же вы без документов и не ориентируетесь в происходящем, – я не пытался уговорить старика, а просто констатировал факты. – Достаточно пары дней, чтобы кто-то сообщил о странном человеке. А там – полиция и неизвестно, что будет дальше. В любом случае, ничего хорошего.
– Вы хорошо осведомлены, молодой человек, – профессор оживился на слове «полиция». – Уж не доводилось ли вам сталкиваться с ними?
– Не доводилось, – усмехнулся я. – Мне – точно нет, как и моим друзьям. Но всем известно, как там работают. Если возьмут в оборот, пощады не ждите. С вашей историей лучшее, что ждет – дом сумасшедших.
Подбельский сперва густо покраснел, потом выдохнул и мне показалось, что он сейчас засвистит, как чайник. Но вместо этого он начал говорить.
– У вас развит транспорт? – спросил он.
– Да, у меня личный автомобиль. Есть маршрутки и тралики в городе…
– Стоп-стоп-стоп. Во-первых, последние слова я не понял вообще. Во-вторых, я имею в виду глобально, как у вас развита система перемещения.
– А-а, – протянул я. – Межгород – самолеты и поезда. В городах – метро. Это поезда под землей в крупных городах.
– То есть, у вас развитая система и вы можете быстро добраться до нужного места?
– Да, – ответил я, вовремя отбросив раздражающее профессора «ну». – Хотя как посмотреть. Но в целом – быстро. Но какое отношение это все имеет к делу?
– Чтобы вы понимали. У нас – отличная система транспорта. Бесплатные трамваи до любого района столицы. Поезда отсюда до Варшавы и Хельсинки идут меньше суток. Цены – наидоступнейшие. Что может заставить человека пользоваться новшеством от ученых для быстрого перемещения?
– Побег?
– Мне определенно не нравится ваша догадка. Точнее, что вы угадали с первого раза.
– Даже не буду оправдываться, профессор, – улыбнулся я. Меня действительно начало забавлять все происходящее. – Но ничего дурного я в своей жизни не делал. Можете мне верить. Но кто сбежал? И почему?
Подбельский, похоже, по привычке, хотел вытереть пот со лба, но настроенный на двадцать два градуса кондиционер явно мешал старику потеть. Он сконфуженно посмотрел на сухой платок:
– Никак не привыкну к вашему охладителю. Но ситуация крайне щекотливая. Если я приму вашу помощь, то взамен прошу никому не говорить о происходящем.
Да я бы и рассказывать не стал, а то примут за психа, подумал я, а сам ответил:
– Конечно, я буду молчать. Чтобы люди вокруг задавали меньше вопросов вас представим, как моего дядю, который приехал издалека повидать племянника.
– Толково, – согласился Подбельский, поразмыслив над моим предложением. – В общем, делом касается средней дочери императора. Анны-Марии Алексеевны Романовой.
Тут настал мой через растерянно хлопать глазами, потому что я не мог себе представить такого расклада. Хорошо – профессор практически доказал, что он прибыл сюда из другого мира. И, может быть, я бы вполне поверил наличию одного пришельца. Но ведь я же своими ушами слышал не один хлопок, значит, их много.
В это тоже нетрудно поверить. Но чтобы принцесса. Похоже, что выражение моего лица было слишком недвусмысленным, так что Подбельский начал оправдываться. В моих глазах это все равно казалось немного безумным.
– Ситуация очень опасная, поймите меня правильно, – начал он. – Принцесса – лицо публичное, равно как и любой другой представитель императорской фамилии. Поэтому за ее поведением следят очень и очень тщательно.
– Как будто у нас по-другому, – ответил я. – За всеми, кто хоть чуточку имеет вес, следят газеты и пишут желтушные статейки о том, кто с кем спит и кто что ест.
– Нет, не в этом дело, – мягко поправил профессор. – У нас есть четкие правила поведения, которые не регламентированы абсолютно, но подаются, как хорошее и правильное воспитание императорских отпрысков.
– Мне кажется, этих правил огромный свод, давайте вы мне вкратце опишите, в чем была их суть.
– Если очень кратко, то правила требуют близости между императорской семьей и народом.
– Близости в каком плане? – осторожно спросил я, подразумевая весьма двусмысленный подтекст
– Для детей императора дается минимум привилегий. Они учатся в обычных школах, ездят вместе со всеми.
– Даже без охраны? – удивился я.
– Минимум людей в штатском, специально обученных. Чаще всего для этого используется Третье отделение. Дети императора об этом не подозревают даже. Но суть близости к народу вам понятна? – уточнил профессор.
– Более чем.
– Соответственно есть правила, которые нужно соблюдать. Сложность ситуации связана именно с поведением девушки. Почти весь год она вела себя великолепно. Это добрейший человек, которого можно было назвать эталоном.
– Очевидно, что сейчас вы хотите сказать «но»? – предположил я.
– Меньше месяца назад, – профессор тяжко вздохнул, – она резко изменилась. В худшую сторону, разумеется. Это не сказалось на финальной характеристике, но я вел у нее много лекций и потому не мог не заметить всех этих изменений.
– Это плохо, – только и смог ответить на все это я. – Но пока что не дает никаких объяснений.
– Вчера девушка оставила мне записку, в которой попросила меня воспользоваться специальным устройством. Тем самым, которое создает овалы – проходы из одной точки в другую. Она просила о помощи и мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ней.
– Все, что вы говорите, звучит очень странно. Я не отказываюсь от своих слов и попробую оказать вам помощь в поисках. Но сейчас уже очень поздно и я ничего не соображаю. Предлагаю лечь спать.
– Но гостиницы…
– Оставайтесь у меня.
Я оценил шанс того, что профессор может оказаться еще и маньяком. Ну, да, я тот еще параноик – ожидаю какой-нибудь фигни даже от старика. Меньше «Ведьмака» в детстве читать надо было.
– Благодарю! – кивнул профессор. – С утра займемся поисками.
Глава 7. Поиски начинаются
На самом деле я все равно не смог толком уснуть ночью. То, что мне не удалось пересечься с Лизой, давило. И это несмотря на вполне мирную переписку. Никто не обижен, но такое со мной случалось впервые. Неудивительно, что это так сильно повлияло.
История профессора все равно была полна каких-то странных неточностей. Как будто он не все говорил. Или просто не все знал. На всякий случай я все равно первое время прислушивался к шуму с первого этажа – профессор заполучил широкий диван, я же поднялся на второй этаж.
Но я не слышал ничего, кроме храпа. А это тоже как-то не очень способствовало здоровому сну. Перед рассветом мне все же удалось заснуть, но через четыре часа меня поднял будильник.
Подумать, расслабиться – обо всем это можно было забыть. Подбельский же, спавший как младенец, к половине восьмого утра был бодр. А после быстрого завтрака он совсем оживился. Да и я тоже почувствовал прилив сил.
– Предлагаю заняться поисками, – сообщил я о своих намерениях. – Есть идеи?
Собственно, только сейчас мой мозг начал работать и выявлять странности, которые из уст профессора вчера звучали не так заметно. Например, почему вообще девочка повела себя иначе? Зачем она просила о помощи профессора, если достаточно было просто обратиться к отцу?
Пока Подбельский прикидывал, куда нам лучше отправиться, я основательно обдумал все, что он мне вчера говорил. Несмотря на эти мелкие нюансы его история в целом могла оказаться правдой. Я решил не выискивать нарочно поводов для недоверия профессору. Его история рухнет рано или поздно, если он начнет много врать или увиливать от поисков девушки.
– Самое простое – обыскать округу, мне кажется, – предложил он. – Но девушка вряд ли осталась в поле на ночь. Она не такая. Да и в дома к местным тоже предпочла не заходить.
– Значит, у нас остается только одно решение – отправиться в город и искать ее там.
– Мы будем искать иголку в стоге сена, – горестно ответил профессор, но я уже начал собираться.
Звонок начальству, что в ближайшие часы в офисе я тоже не появлюсь. Андрей Геннадьевич быстро сбавил тон, когда узнал, что договор с клиентом заключен и остается лишь его подпись.
– Ладно, – Краснов сделал паузу, которая не воспринималась иначе, как матерная. – Любишь ты раздражать людей, Абрамов. Просто обожаешь.
– Я же сделал свою работу, Андрей Геннадьевич. Как и обещал. Кроме того, я всегда на связи, но сегодня у меня появились срочные дела, которые я никак не могу отменить.
– Уговорил. Бывай, – начальство положило трубку.
На меня вопросительно взирал профессор. Я счел, что ему можно объяснить ситуацию.
– Это с работы. Взял выходной на сегодня.
Подбельский понимающе кивнул, но все же добавил при этом:
– А как же экономика родины?
– От одного дня не рухнет ни экономика компании, в которой я работаю, ни родины тем более, – ответил я, удивленный серьезностью вопроса от профессора.
– Вы уверены?
– Да абсолютно, что вы! – я поднялся из-за стола и начал собираться.
В отличие от Подбельского, который принялся собирать в рюкзак все, что успел достать из него перед сном, включая небольшую книгу, мне хватило телефона и ключей.
На улице опять стояла жара, поэтому я первым делом завел двигатель «фокуса», чтобы кондиционер хотя бы немного охладил салон.
– Что это такое? – поинтересовался Подбельский, с любопытством осматривая обтекаемые формы кузова.
– Машина, – ответил я, – Автомобиль.
– Застекленный, – недовольно скривился Григорий Авдеевич.
– А у вас что, не так?
– Совсем не так, но…
– Привет, сосед! – крикнул Игорь через забор. – Я не видел, как ты вчера вернулся.
Вот, кто может нам помочь! Я направился к нему, оставив профессора изучать автомобиль.
– Кто это? – кивком указав на Подбельского, поинтересовался Игорь. – Странный какой-то.
– Это мой дядя, приехал сегодня ночью, – я принялся докладывать несложную историю.
– А почему у него так странный вид, как будто он приехал с севера? – продолжил допрос любопытный сосед.
– Нет, это не странный вид, – я объяснял терпеливо, чтобы не создать ненужных подозрений. – Мой дядя увлекается историей, а попутно еще делает различные реконструкции.
– Какие такие реконструкции, – сморщился Игорь.
– Исторические. Ну, например тысяча восемьсот двенадцатый. Слышал о таком?
– Не-а.
– В общем, суть я передал верно.
– Да неважно, – отмахнулся сосед. – Ты лучше скажи, куда ты вчера пропал? Я прождал тебя полчаса, за это время еще несколько раз бахнуло, но ты так и не пришел.
– Я искал источник шума. И безуспешно. Наверно, все-таки школьники взрывали баллончики.
– Ну и ладно, – смирился сосед, – главное, что у нас ничего не сгорело.
– И то верно, – я помялся около забора. – Слушай, мой дядя собирал тут своих студентов, и не досчитался одной девушки. Вероятно, она просто потерялась, а может, уже проходила тут мимо.
– Так пусть хоть фото покажет, я посмотрю.
И тут я понял, что и сам до сих пор не видел девушку, которую нам предстоит искать. Устранил это сам профессор, который, обладая по своей должности тонким слухом, подошел к нам, расчехлил рюкзак и вытащил оттуда свой кожаный бумажник. Потом извлек из него небольшую фотографию и протянул нам с Игорем.
Первое, на что я обратил внимание – очень плотная бумага. Как будто ламинированная. И при этом идеальное качество самой фотографии. Цветное изображение девушки с каштановыми волосами и правильными чертами лица. Настолько правильными, что я сразу же вспомнил про слова Подбельского насчет «эталона».
У принцессы было милое лицо, слегка вытянутое. Прямой и аккуратный нос, ровная линия бровей, темные глаза. Каштановые локоны спадали на плечи. Она была одета в небесно-голубое платье, что открывало шею, но полностью прикрывало зону декольте.
Я подумал, что к ней меня бы точно приревновали, стой я просто рядом с этой девушкой.
– Эй, Макс, – усмехнулся сосед. – Слюни подбери. Нет, – повернулся он к Подбельскому, – этой красотки я здесь не видел. Не в нашей глуши.
– Очень жаль, – профессор очень аккуратно убрал фотографию обратно в бумажник. – Очень, – и направился в сторону автомобиля, по пути бросив мне через плечо: – Едем?
