Андрей Валерьевич Степанов
Капитан и наемник

Полная версия

Неожиданная находка

Лесорубы Латона пробивали просеку уже несколько недель, день за днём, шаг за шагом двигаясь на юг, прочь от Нируды и Рассвета. Их задача была ясна и проста: расчистить дорогу через лес, чтобы проложить торговый путь к новым землям. Однако, несмотря на чёткость цели, лес, в котором они трудились, казался им чем-то гораздо большим, чем просто скоплением деревьев. Он был огромен, темен и полон тайн, которые не спешили открываться людям.

Этот лес издавна окружали слухи. Старожилы говорили, что он существовал задолго до их рождения и будет стоять ещё многие века после их ухода. Говорили также, что в его глубинах обитают странные существа, которые охраняют свои земли от вторжения чужаков. Но лесорубы, люди закалённые и суевериями не тронутые, отмахивались от этих баек. Работа ждала, а волшебные существа и древние легенды оставались всего лишь сказками для детей.

С самого начала Латон, опытный бригадир, вёл своих людей на юг, в направлении, которое ему указал Бавлер. Это был единственный путь, по которому можно было безопасно передвигаться, ведь лес стоял такой густой, что иной раз казалось, будто солнце едва ли проникает сквозь переплетение ветвей и листьев. Сосны здесь вздымались к небу, достигая невероятных высот, а их кроны сплетались так плотно, что иногда, даже в самый яркий день, на земле царил полумрак.

Лес был живой, это чувствовали все. Древние деревья, могучие и неподвижные, казались не просто объектами природы, но наблюдателями за всем, что происходило на земле. Каждый удар топора, каждый поваленный ствол отзывались в лесной тишине странным эхом, словно древний мир природы с неохотой принимал вмешательство человека. Иногда, когда лесорубы валили особо старое дерево, казалось, что тишина вокруг становится почти зловещей, и даже птицы умолкают на несколько мгновений, словно почтительно склоняя головы перед павшим гигантом.

Первые дни работы шли привычно. Лесорубы вставали на рассвете, завтракали простой похлёбкой и приступали к делу. Работа шла монотонно, каждый день сливался с предыдущим в один длинный и тяжёлый труд. Латон, всегда следивший за настроением своих людей, понимал, что усталость накапливается. Но он также знал, что их задача ещё далека от завершения, и отступать было нельзя.

Среди лесорубов выделялся один мужчина – Олвар. Он был крепким и выносливым, с могучими руками и широкими плечами. Многие уважали его за силу и работоспособность. Олвар мог целый день махать топором, не делая почти никаких пауз. Его удары были точными и мощными, и каждый раз, когда он замахивался, дерево перед ним дрожало, словно заранее предчувствовало свою судьбу. Однако, несмотря на его непреклонную силу, даже Олвар начинал чувствовать, что лес был не просто местом работы.

С каждым днём всё больше и больше странностей происходило вокруг. Иногда лесорубы говорили, что слышат странные звуки – не просто шум ветра в кронах, а что-то более зловещее, напоминающее шёпот. Иногда на утреннем тумане можно было заметить тени, мелькавшие среди деревьев. Они были неясными, словно наблюдателями из другого мира, следившими за лесорубами. В некоторые ночи волчий вой звучал так близко, что казалось, хищники вот-вот нападут на лагерь. Но утром, проверяя следы, люди не находили ничего – ни следов, ни обломков веток, ни тропинок, которыми могли бы ходить звери.

Латон старался держать людей в узде, не давая панике разрастаться. Он знал, что в таком лесу легко поддаться страху, и однажды, когда один из молодых лесорубов отказался идти на работу, ссылаясь на "чудовищные глаза", которые он видел в ночи, Латон поднял его на смех перед всеми. "Лес как лес," – сказал он. "Волки, кабаны, медведи – да мало ли зверья в лесу. Но бояться их? Нет, это не для лесорубов."

Тем не менее, напряжение росло. Лес давил на них, словно был не просто фоном для их работы, но полноценным участником событий. Каждый день приносил новые трудности, и усталость накапливалась. Люди начинали болеть, спины ломило от постоянного труда, а холодные ночи с сыростью делали своё дело. Чтобы хоть как-то разнообразить питание, лесорубы начали собирать грибы и ягоды, ловить мелких зверей, которые изредка попадались им на глаза. Некоторые брали луки и уходили на охоту, другие оставались готовить похлёбку у костра, пытаясь хоть немного восстановить силы.

Несмотря на всё это, Олвар продолжал работать. Он был одним из немногих, кто не жаловался на усталость, хотя и на нём она постепенно начала сказываться. Однажды, когда он, как обычно, срубил очередное дерево, его топор наткнулся на что-то необычное. Под одним из корней он заметил что-то странное. Сначала Олвар подумал, что это просто очередной камень, но, присмотревшись, понял, что это был небольшой мешочек.

Этот мешочек, казалось, был погребён здесь целую вечность, но при этом он был в идеальном состоянии. Ткань была прочной, а завязки крепкими. Олвар наклонился, поднял мешочек и сунул его за пояс. Он огляделся по сторонам, убедившись, что никто не заметил его находки, и продолжил работать. Но в его душе уже поселилось странное чувство, будто он нашёл нечто гораздо более важное, чем простой кусок ткани.

Ночью, когда все его товарищи спали, Олвар выбрал момент, чтобы рассмотреть свою находку. Он отошёл от лагеря подальше, в тень деревьев, и осторожно развязал узелки на мешочке. Внутри него оказалось несколько чёрных камней. Они были гладкими и холодными на ощупь, словно застывшие капли ночи. На каждом из камней были выгравированы странные символы, которые Олвар не мог прочесть, но что-то в них пробуждало в нём первобытное чувство тревоги и силы одновременно.

Он долго вертел камни в руках, изучая каждый символ, и постепенно начал чувствовать, как что-то меняется внутри него. Его сердце забилось сильнее, кровь разогрелась, и всё его тело, казалось, наполнилось силой, о которой он не подозревал. Эти камни были не просто обычными камушками. Они таили в себе магию, древнюю и могучую, которую Олвар не мог понять, но ощущал всей кожей.

На следующее утро Олвар проснулся раньше всех. Обычно он ощущал усталость после долгого дня работы, но сегодня всё было иначе. Его тело, казалось, налилось небывалой энергией. Когда он взялся за топор, первое дерево, на которое он замахнулся, рухнуло после двух ударов. Это было неслыханно. Даже самые опытные лесорубы тратили несколько минут на то, чтобы срубить такое мощное дерево, а здесь оно упало, словно подчиняясь воле Олвара.

Товарищи, увидев это, были поражены. Они начали подбадривать его, думая, что это просто удачный день для Олвара. Но когда за первым деревом последовало второе, затем третье и четвёртое – все они рухнули так же быстро, – лесорубы начали чувствовать что-то неладное. Олвар же, сам того не осознавая, погружался всё глубже в силу, дарованную ему камнями.

С каждым ударом топора он чувствовал, как руны в его кармане пульсируют, передавая ему всё больше и больше силы. Деревья падали одно за другим, и к обеду он уже срубил больше десятка. Другие лесорубы пытались работать наравне с ним, но их силы быстро иссякали, и они не могли угнаться за Олваром.

К полудню работа в лагере почти остановилась. Лесорубы, изнурённые собственными усилиями и ошеломлённые невероятной скоростью, с которой Олвар валил деревья, с любопытством и тревогой наблюдали за его действиями. Один за другим стволы мощных сосен и дубов с треском рушились на землю, и казалось, что для Олвара не было преград – каждая сосна под его топором падала в считанные мгновения, как если бы его удары были движимы не только его мускулами, но и чем-то гораздо более могущественным.

Олвар работал не останавливаясь, его лицо было сосредоточенным, а руки – крепкими, как железо. Но никто из его товарищей не заметил, что под этим маской спокойной уверенности скрывается нечто иное – глубоко внутри Олвара росло и крепло странное чувство. Каждый раз, когда он касался рукояти топора, по его телу пробегала странная волна жара, словно от самого сердца леса к нему передавалась древняя сила. Камни в мешочке, которые он нашёл накануне, лежали у него за пазухой, холодные и тихие, но их присутствие стало каким-то ощутимым. Они будто шептали ему слова, которые он не понимал, но каким-то образом чувствовал.

К обеду Олвар, который не сделал ни одной паузы, вдруг почувствовал, как его сила начала отступать. Раньше его тело, казалось, наливалось могуществом с каждым ударом, но теперь он начал чувствовать слабость. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с этим внезапным обрушением сил, но каждый новый удар топора давался ему всё тяжелее. Он облизнул пересохшие губы и посмотрел на свои руки, которые начали слегка дрожать. "Нет, – подумал он, – это всего лишь усталость. Я срубил слишком много деревьев сегодня". Но в глубине души он знал, что дело было не в этом.

Товарищи, заметив, что Олвар стал замедляться, начали переглядываться. Они видели, как Олвар работал без остановки с самого утра, но теперь что-то явно шло не так. Ещё несколько минут назад он выглядел почти непобедимым, но сейчас казался измотанным, как никогда.

– Олвар, – позвал его один из лесорубов, отложив топор. – Ты в порядке? Может, передохнёшь? Мы можем продолжить без тебя, ты сделал больше, чем все остальные.

Олвар на мгновение остановился, услышав слова товарища, но не ответил. Он не мог остановиться, даже если бы захотел. Внутри него всё ещё горела странная сила, зовущая его продолжать работу, но его тело не слушалось. Он вновь поднял топор и с силой опустил его на очередную сосну. Топор с глухим звуком вошёл в древесину, но в этот раз не произошло ничего – сосна не дрогнула, не изогнулась, и Олвар почувствовал, как по его спине пробежал холодный пот.

Он замахнулся ещё раз, но топор словно прилип к рукояти, а его руки больше не могли управлять своим движением. Сердце у него забилось быстрее, и вдруг Олвар почувствовал, как по его венам течёт не сила, а что-то другое – что-то тяжёлое и липкое, как смола, растекающееся по телу и лишающее его возможности дышать. Он сделал шаг назад, задыхаясь, и вдруг его ноги подогнулись. С криком боли Олвар рухнул на землю, хватаясь за грудь, которая горела невыносимо.

Лесорубы бросились к нему, услышав его крик. Несколько человек подбежали к упавшему товарищу, остальные стояли в оцепенении, не понимая, что происходит. Олвар дёрнулся несколько раз, пытаясь вдохнуть воздух, но его лицо исказилось в судорогах, а руки, крепко сжимавшие топор, вдруг бессильно упали на землю. Ещё мгновение – и всё кончилось. Олвар больше не двигался.

Лесорубы стояли вокруг его неподвижного тела, не веря своим глазам. Тот, кто с самого утра казался неуязвимым, кто валил деревья с лёгкостью, словно веточки, вдруг упал замертво. Один из мужчин, который первым подбежал к Олвару, нагнулся над ним, пытаясь нащупать пульс, но напрасно. Олвар был мёртв.

– Что за… – пробормотал один из лесорубов, глядя на своего погибшего товарища.

– Как это могло случиться? – спросил другой, его голос дрожал от страха. – Он был в полном порядке… Он…

Латон, который до этого момента оставался в стороне, наблюдая за происходящим, медленно подошёл к телу Олвара. Его лицо было суровым, но за его внешним спокойствием скрывалась глубокая тревога. Он видел смерти прежде, как в лесу, так и в деревне, но эта была иной. Здесь что-то было не так. Он внимательно осмотрел тело Олвара, его руки, зажатые в кулаках, его застывшие глаза, устремлённые в небо. И тогда он заметил что-то странное.

Из-за пазухи Олвара выглядывал небольшой мешочек, который, казалось, он крепко держал на груди. Латон наклонился и осторожно вытянул мешочек из его рук. Камни внутри мешочка были холодными и гладкими, как ледяные осколки ночного неба, и когда Латон прикоснулся к ним, по его телу пробежала странная волна тревоги. Камни, казалось, источали что-то… неестественное.

– Что это? – спросил один из лесорубов, заметив мешочек у Латона.

– Не знаю, – медленно ответил Латон, оборачиваясь к своим людям. – Но это что-то не простое. Олвар нашёл это здесь, и, похоже, это его и убило.

Тишина повисла над лагерем. Лесорубы смотрели на Латона и мешочек с чёрными камнями, но никто не осмеливался произнести ни слова. Они не знали, что это за предмет, но было ясно одно – этот мешочек был связан с той силой, которую демонстрировал Олвар, и с его внезапной смертью.

Латон был человеком прагматичным и редко поддавался страхам, но даже его охватила тень сомнения. Он понимал, что эти камни таят в себе древнюю магию, которую нельзя игнорировать. Эти символы, вырезанные на камнях, выглядели как руны – древние знаки, используемые колдунами и магами в забытые времена. Латон не разбирался в магии, но знал одно: с такими вещами шутки плохи.

– Мы должны избавиться от этого, – наконец сказал Латон, решительно завязывая мешочек и пряча его в свой пояс. – Я возьму это с собой в Рассвет. Там живёт монах Мьелдон, он знает о таких вещах больше нас. Пусть он решает, что с этим делать.

– Но что, если эти камни опасны? – осторожно спросил один из лесорубов. – Может, их стоит закопать здесь, в лесу?

– Нет, – твёрдо ответил Латон. – Если эти камни убили Олвара, то мы не можем просто оставить их здесь. Мьелдон знает, как обращаться с магией. Мы отнесём их ему, и пусть он решает.

Лесорубы, хоть и неохотно, согласились с решением Латона, и опасная находка под строгим надзором главного, надежно убранная и спрятанная от посторонних глаз, отправилась к монаху.