Андрей Шопперт
Колхозное строительство 7.1
Глава 1
Интерлюдия первая
– Официант, у меня таракан в супе!
– Хмм… Да, действительно. Но я думаю, что ваши опасения беспочвенны: вряд ли столь маленькое насекомое сможет съесть весь ваш суп.
Я всё понимаю, но тараканов в ковчег зачем было брать?
Таракан Ёж несколько месяцев был сильно занят. Сначала, после того как утопил засланца Аллена, он наводил порядок в рядах своих бойцов. Молодёжь совсем от лап отбилась. Свободу и демократию ей подавай! Проще стало, когда у них с Мерлин появились детки. Он отобрал шестёрку самых здоровых мальчиков и стал воспитывать из них себе гвардию. Подросли, возмужали – и всемером они живо порядок навели.
А потом опять случился переезд. Он сам отобрал тех, кто поедет. Взял только самых преданных из числа их с Мерлин потомства – и, оказалось, не зря. Потолок не успокоился и вновь прислал врага. Да ещё какого! Да ещё и не одного. Эта сволочь называла себя доктором. «Доктор из Ада», Сиро Исии.
Японец, мать его.
Пропаганды, как таракан Даллес он не вёл – он попытался с помощью пятерых других докторов захватить власть силой. Куда им, мелкотравчатым! Его сыновья легко побили этих докторишек и, оторвав им лапки, бросили на съедение коту Персику. Самого же Сиро связали паутиной и приволокли в норку под «островом» в кухне. Ёж решил основательно допросить чужака перед смертью. Всё понять не мог, по какому принципу потолок присылает сюда засланцев. Лучше бы просто убили, как других докторишек! Этот Сиро Исии такого нарассказывал про себя, что у Ежа и всех, кто принимал участие в допросе, волосы на лапках дыбом вставали.
В свою бытность в органах Ёж и пыток насмотрелся, и низости и гадости всякой человеческой, но вот такое… И ведь считает себя правым, ни капли раскаяния. Как понял Ёж, этот Сиро был не лучше и не хуже остальных японцев. У них вся нация такая. По их мнению, Японская империя имела полное право «объединить восемь углов мира под сенью хризантемового трона божественной династии». Ну, если и не всего мира – то уж точно Тихий океан и Азию с Индией и Сибирью. Про Китай, который по планам должен был стать «бриллиантом империи», наподобие Индии для британцев, – и говорить нечего.
– Но ведь все эти жестокости! Это страшно! Должна же быть этика! – воскликнула послушавшая один допрос Мерлин.
– Этика? Это же гайдзины – пыль под ногами детей богов, доблестных сынов Ямато! И вообще, это были «брёвна», а не люди.
Этот мелкий гадёныш закончил, оказывается, престижный Императорский университет Киото. Медицину изучал.
После этого начал собирать материалы о действии химического и биологического оружия на человеческий организм. Эту же проблему он изучал в заграничной командировке по западноевропейским странам. Маньяку островному особенно интересно было общаться с изуродованными ветеранами первой мировой, которые пострадали от химического оружия. Сиро Исии настолько «увлёкся» данной работой, что вскоре написал диссертацию.
И тут выродку попёрло. Военные заметили талантливого «доктора» и поручили ему разработку биологического оружия. Также Исии получил право проводить эксперименты над живыми людьми. В 1936 году он возглавил группу учёных «Отряд 731», созданную на захваченной территории Китая недалеко от Харбина.
Дай Ниппон Тэйкоку, что переводится как «Империя Великой Японии», в это время стремилась прибрать к ручонкам Китай, Корею, Филиппины и другие азиатские страны. Япошкам было нужно оружие массового поражения для захвата новых территории, а там было лишку местных. Именно на генерал-лейтенанта Исии и была возложена столь важная миссия – и Сиро с присущей японцам работоспособностью старался в поте лица.
Свои «научные» эксперименты «доктора» проводили на пленных китайцах, монголах, маньчжурах и даже русских. Опыты проделывали на мужчинах, женщинах, даже беременных, и детях. Подопытных называли «брёвнами». Их считали просто биоматериалом, который можно использовать до тех пор, пока «бревно» не погибнет. Откуда русские? Много в Харбине было белоэмигрантов и их потомков, а так как у разных рас разный иммунитет, то для борьбы с СССР нужны были данные именно от русских «брёвен».
Больше всего Сиро интересовали микробы, различные заболевания и способы их лечения. Сифилис, холера, чума, оспа, различные болезнетворные бактерии и все прочее входили в интересы изучения. Людей принудительно заражали, а потом пытались лечить. Например, мужчину и женщину заранее заражали сифилисом, далее заставляли совокупляться. Когда женщина рожала уже больного ребёнка, его начинали лечить, а если ничего не получалось, «биоматериал» уничтожали…
Руки и ноги подопытных специально подвергали обморожению разной степени поражения. Почерневшие до костей руки и ноги несчастных «врачи» пытались лечить. Также умышленно запускали гангрену. Если конечность сгнивала, её просто ампутировали, а выжившее «бревно» дальше использовали в опытах. Сиро Исии подробно вёл дневник и записывал в журнал все проводимые эксперименты…
Широко применялась вивисекция на людях, операции без наркоза – кишечник, например, удаляли, или там часть мозга, и «наблюдали». Интересовались.
Генерал-лейтенант Сиро Исии таки изобрёл биологическое оружие, а точнее – биологическую бомбу. Бомба представляла собой «вазочку», сделанную из фарфора, в которой находились заражённые чумой мухи или блохи. Эти штуки сбрасывались на противника. При падении капсула разбивалась, насекомые разлетались и расползались по округе, заражая уже противника.
Боевое применение изделий «отряда 731» началось почти сразу после вторжения японской армии в Китай. Эксперименты показали, что эффективнее всего распространяются чума, тиф и холера.
Для рассеивания чумы авиация императорской армии засыпала города и партизанские районы фарфоровыми бомбами. Контейнеры с тифом и холерой бросали в колодцы и другие источники воды, из которых брали воду мирные жители, повстанцы и китайские солдаты. Массированное применение чумных бомб, а также химического оружия, по жилым кварталам, отмечалось во время тяжёлых боёв за Чандэ, в которых китайская армия всё же одержала победу.
В самом конце войны японское командование решило нанести биологический удар по США. Название операции «Цветущая вишня в ночи» придумал лично доктор Исии. Пять суперподлодок, подводных авианосцев I-400 с тремя самолётами на борту каждая, должны были отправиться с запасом чумных бомб к берегу Калифорнии для заражения Сан-Диего – главной базы Тихоокеанского флота США. Чуть не успели – капитуляцию подписали.
Сиро Исии сразу сдался американцам и передал им все спасённые при срочной эвакуации документы. Ведь военный преступник, да к тому же – врач-садист. Должен предстать перед судом и понести достойное наказание. Однако янки были заинтересованы в разработках «великого» учёного, и поэтому он получил иммунитет от военных преследований. Протекцию доктору Исии и его попавшим в американские руки сотрудникам объявил лично Дуглас Макартур. Их собрали и вывезли в США, где отправили работать над американскими программами разработки биологического оружия в таинственном Форте Детрик.
Своей смерти таракан Сиро не помнил. Помнил боль – у него был рак горла. Пронизанная метастазами гортань доставляла ему страшные мучения. Он не мог говорить, есть, пить, и последние дни своего существования жил на обезболивающих препаратах.
Вырывать показаний из этого задохлика не пришлось – сам всё вдохновенно выплёскивал в треугольные головки гайдзинских тараканов. А, собаке собачья и смерть. Оторвали все три правые лапки и выбросили посреди кухни – пускай кругами побегает от Персика.
Ну, что потолок, присылай новых врагов!
Да чтоб вас там перекорёжило!!! Вот лопух, вот олух царя небесного! Главного не вызнали у усача японского. Давно, когда Ёж ещё большим начальником был, попало ему на стол, как особо важное, дело профессора Зильберта. Донос на того пришёл. Был тогда профессор с целой группой других учёных отправлен на Дальний восток разбираться с клещевым энцефалитом. Сразу по возвращении был арестован по доносу о попытке заражения Москвы по городскому водопроводу и недостаточно быстрой разработке лекарства от этой болезни. Потом справку интересную на него прислали. Находясь в заключении, Зильбер часть срока отбывал в лагерях на Печоре, где в условиях тундры получил из ягеля дрожжевой препарат против пеллагры и спас жизнь сотням заключённых, погибавших от полного авитаминоза. Даже авторское свидетельство было получено на изобретение, только записано на имя НКВД. Так вот, в доносе было сказано, что клещей заразили этим страшным заболеванием японцы. Уж не правда ли это была? Не этот ли доктор из Ада сотворил? Всё, не узнать теперь. Ай, лопух, ай, олух царя небесного, ну, как же так. Главного не вызнал!
– Эй, потолок, а можно этого Исию назад?
Интермеццо первое
Звонок в турагентство. Звонящий спрашивает оператора, продаёт ли она туры в Швецию. Та отвечает – конечно, продаёт. Клиент уточняет, а какие города там есть. Оператор отвечает:
– Гётеборг, Стокгольм, Мальме, Кальмар…
– Стокгольм, точно Стокгольм подходит!
– Когда вы собираетесь поехать?
– А, да нет, мы тут кроссворд разгадываем.
Огромный флот входил в Дарданеллы. Позади остались и узость Босфора, и кишащее судёнышками и судами Мраморное море. Вот теперь шестьдесят миль, и всё – простор Эгейского моря. Неудачно получилось – к Гелиболу, что карабкается по кручам европейского берега, подошли в начинающихся сумерках. Не полезли в узость пролива в темноте. Нет, турки, конечно, освещают берега, да и маяки стоят, и лоцманов дали, но посерёдке этого вожделенного для писателей-альтернативщиков пролива есть узенькое мелкое горлышко в районе Чанаккале. Было бы одно судно, или даже пяток – вице-адмирал Виктор Сергеевич Сысоев принял бы решение идти и ночью, но в этот раз за ним следовало почти двести кораблей, и только одиннадцать из них были военными. Остальные – гражданская «мазута». Последний раз адмирал проходил проливы не так и давно, с самыми новыми и боеготовыми кораблями Черноморского флота. Во время Шестидневной войны отряд под флагом контр-адмирала Сысоева спешно прибыл в восточную часть Средиземного моря для демонстрации силы с целью прекращения наступления израильских войск. Там и шестой флот янкесов уже болтался, чуть не весь. Кабы полыхнуло, там бы все и остались. Там такие монстры «плавали», что мимо и проходить страшно.
Так и сейчас непременно встречают, уж тут к семи гадалкам не ходи. Несколько «деструайе» французов и пяток «дистройеров» США крутились вокруг их почти неуправляемой армады, пока они телепались через Мраморное море. Ну, лягушатники-то ладно – если и не союзники, то и не враги, а вот полосатые…
Опять этот набитый пафосом и самомнением индюк из министерства строительного придёт на мостик и будет оспаривать его решение. Для чего тот Михаил Семёнович этим занимается, адмиралу не было ясно. Пока они в походе – главный он, а потом пусть на берегу и командует. Просто хочется толстяку поруководить, значимость свою показать? Э нет, тут скорее другое – нужно Мишутке этому поскандалить.
Наверное, каждый хоть раз в жизни сталкивался с профессиональными скандалистами. Это всем недовольные люди, долго и бережно копящие негатив, который периодически нужно выплёскивать. Главное – найти повод. Какой? Да любой. Дверь не придержали, не уступили место, на улице жарко (холодно, снег, нет снега, дождь, пыль, давно дождя нет). И, естественно, нужен человек-приёмник, на которого выльются ушаты злобы, обиды и возмущения. Как и для повода, человек может быть абсолютно любым. Выпустит пар скандалист, покроется сам красными пятнами, да и уберётся удовлетворённый, а ты стоишь оплёванный и считаешь мысленно до десяти. Десяти тысяч.
– Сергей, – обратился командующий к кавторангу, что был в это время на мостике, – не пускай сюда Куприянова, если припрётся.
– Есть не пускать, – понимающе кивнул старпом и тяжело вздохнул. Теперь этот Семёныч будет брызгать слюнями на него.
Флот шёл дальше, через Эгейское море на юг к Порт-Саиду. Всю эту армаду нужно будет протолкнуть через Суэцкий канал в Красное море. Ещё и всё Красное море оберегать придётся гражданских. Дальше ведь путь предстоит – нужно будет обогнуть мыс Рас-Мухаммед и повернуть на северо-восток. Там, недалече, и конечная цель их маршрута – город Шарм-эль-Шейх. В переводе с арабского – «бухта шейха».
Советское правительство получило там в аренду на сто лет кусок суши площадью пятнадцать квадратных километров. На севере этого городка, или посёлка, между ним и зарослями мангровых деревьев. Эти удивительные растения сами опресняют для себя солёную воду. Куприянов раз десять уже увещевал, чтобы деревья даже пальцами не трогали – экзотика, национальная достопримечательность.
Да и ладно. Пусть себе растут – будет туристам куда сходить погулять, не вечно же на пляже валяться. Станут в этом Шарм-эль-Шейхе строить большой курорт, с десятками пансионатов и тремя пионерскими лагерями.
Ещё небольшой кусочек земли арендован в ста километрах оттуда, в городке Эль-Тур. Там будут бурить скважины и по трубам гнать питьевую воду в Шарм-эль-Шейх, а для бассейнов и туалетов всяких соорудят заводик по опреснению морской. Вот на сотне с гаком судов сейчас они и везут в эту пустыню, чуть прикрытую от ветров Синайским горами, оборудование и стройматериалы. Ну и несколько тысяч строителей.
Самое интересное в этой истории – то, что Синайский полуостров сейчас оккупирован Израилем. Видно, потому египтяне так легко на эту аренду и согласились. А Израиль?
А Израиль неожиданно дал добро и заверил, что не будет чинить никаких препятствий. Интересно, за какие ниточки дипломатам пришлось дёргать, чтобы евреи пошли на такое?
От мыслей отвлёк шум за стеклом. Ну, точно – припёрся скандалист, выплёскивает свой негатив на кап-два. Кто там, в министерстве, его послал на такое важное и непростое строительство? Хотя, может, ларчик и просто открывается? И там всем надоел, вот и сослали с глаз долой. Может, тут перегреется. Инсульт хватит во время очередной истерической тирады.
Адмиралу Виктору Сергеевичу Сысоеву, напутствуя в этот поход, шепнули, что не всё это ещё. Оказывается, у Египта арендовали не один кусочек берега, а два. Второй – в районе города Хургада, там тоже кусок побережья, и впридачу довольно большой остров, который называется Большой Гифтун. Как и в Шарм-эль-Шейхе, будет строиться курорт, и ещё база для нашего флота. Тут Израиль не при делах, это уже Африка, и территория принадлежит Египту бесспорно. И опять непонятно, что нужно было сделать, чтобы Штаты не начали вопить и вставлять палки в колёса. Что-то, видать, там, в верхах, придумали, как янкесов строить.
Стихла ругань за окном. Кавторанг, тоже красный – или это вечернее солнце всё в такой цвет выкрасило? – зашёл и, вытащив из кармана брюк помятый носовой платок, вытер лицо.
– Всего оплевал, – обращаясь к графину с тёплой противной водой, сообщил он.
– Ну-ну, Сергей, за битого двух небитых дают, – хмыкнул Сысоев.
– А за оплёванного двух каких дают?
– За одного битого двух небитых дают, а за одного убитого – пожизненное.
– Предлагаете притопить?
– Стишок тут внучок на днях рассказал:
Битый вновь везёт небитых —
Дуракам всегда везёт,
А голодный и небритый
Лапу грязную сосёт.
– И к чему это, Виктор Сергеевич?
– Просто к слову вспомнилось. О, вот и смена! Пойдём, Серёжа, отдыхать – заслужили.
Глава 2
Интерлюдия вторая
– Здравствуйте! А где поезд на Одессу?
– Уже ушёл.
– А куда?
– О, Грач! Проходь. Чого смурной? – хозяин квартиры отошёл на шаг от двери, пропуская гостя. – Щас я расскажу теби случай, и ты впечатлишься. Иду себе вчёра по улице, никого не займаю, наблюдаю пейзаж. По улице шастает интеллигент, пристаёт к прохожим. Добрался до мени.
«Вы не знаете, где находится почта?»
«Знаю. А зачем она вам?» – интересуюсь. Чудик эдакий, очкастый и лохматый.
«Хочу послать деньги родителям в Москву.»
«Пошлите со мной» – говорю.
«Нет! Я вас не знаю!» – и как-то отходить намыливается.
«Не бойтесь, пошлите со мной!» – даже улыбнулся ему, – хозяин продемонстрировал полный рот золотых зубов.
«Нет! Ни в коем случае! Вы меня обманете!»
«Ну ладно, если ты из Москвы, скажу тебе по-русски: идёмте со мной! Я покажу, где почта!»
– Москали! – блеснул фиксами и Грач.
– Слухай, Грач, я имею тебе кое-что сказать…
– Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь!
– Смотри-ка, да ты стал заносчивый, как гаишник с престижного перекрёстка. Али шо, с мозгами поссорился?
– Всё, слухаю, Михал Соломоныч, гутарь, – невысокий, юркий, эдакий паренёк лет двадцати пяти с черными короткими волосами и такими же чёрными глазами чуть навыкате (за что, очевидно, и получил прозвище), осмотрелся и брякнулся на стоящую возле дивана табуретку.
– Ты ведь знаешь, где город Алма-Ата? – перешёл на чистейший русский хозяин.
– Не хочу вас расстраивать, но у меня все хорошо с географией, – вновь блеснул фиксами черноглазый Грач.
– И чудненько. Берёшь пару-тройку ребяток пошустрее и едешь в Волгоград. Там покупаешь билеты до Алма-Аты, – Михаил Соломонович остановился, подошёл к столу, взял из коробки «Герцеговина Флор» папироску и прикурил от прозрачно-жёлтенькой биковской зажигалочки с профилем Джо Дассена. Выдохнул пару колечек и продолжил, – там, не доезжая чутка, есть станция Каскелен. Выходите. И смирно сидите на перроне. Один должен быть вот в этой шляпе, – хозяин взял со стола белую, плетёную из чего-то шляпу и сунул Грачу.
– Михал Соломоныч, не расчёсывайте мне нервы…
– Гляди ты, нервный какой. У тебя есть денег, щобы так себя вести? – Хозяин ещё выпустил несколько колечек дыма.
– Что делать будем? – Грач, сидевший на чуть шаткой табуретке, поднялся и тоже взял из коробки папиросу, потом передумал и хотел назад положить, однако рука по привычке сунула её за ухо.
– Нашли проводника хорошего. Отведёт до отличного местечка, где нет лишних глаз, и есть много травки. Очень много. И очень качественной. Он же поможет потом сесть в товарняк обратно до Волгограда. Пустые вагоны гонят частенько. Усёк.
– А то. Как на Привозе гутарят: «Я вас уважаю, хотя уже забыл за что!».
– Треть ваша. После реализации…
– Треть? – схватил очередную папиросу парень и вновь приземлился, так и не закурив, с папиросками уже за обоими ушами.
– Ну ты посмотри на этого патриота за мой счёт! А продать, а проводник, а менты, чтобы им повылазило? Я уже не говорю об общаке. Сам будешь? Уже сиди и не спрашивай вопросы…
– Ну, хоть половину? – выставил руки вперёд Грач.
– Ты уходишь, слава Богу, или остаёшься, не дай Бог?
– Ухожу, – цыкнул парень и поднялся с табурета.
– Шляпу возьми, ипохондрик. В Каскелене нужно быть двадцатого.
Интермедия третья
– С одного акра конопли можно произвести больше бумаги, чем с 3-4-х гектаров леса. При этом конопляная бумага не требует отбеливания, не желтеет, она прочнее и долговечней бумаги из древесины.
– У меня друг ментам то же самое говорил, всё равно посадили.
Это случилось ночью 18 июля 1969 года на Чимкентском химико-фармацевтическом заводе. Данное деяние квалифицировалось Уголовным кодексом весьма банально – ограбление. Неизвестные злоумышленники проникли на территорию завода, обезвредили охрану и вынесли со склада готовой продукции весь имевшийся там на то время морфий – девять шестикилограммовых банок. Даже себестоимость похищенного по государственным ценам была огромной – 520 тысяч рублей. А если пересчитать стоимость похищенных сотен тысяч доз, которые можно было получить из похищенного чистейшего морфия, то по ценам чёрного рынка получались запредельные цифры. Они просто не укладывались в сознании советского человека конца 1960-х годов.
У приехавших на место преступления милицейского и прокурорского начальства сразу же появилась версия случившегося: действовали свои – вероятнее всего, сотрудники, или, по крайней мере, те, кто хорошо осведомлён о делах на заводе. Даже мысль о гастролёрах была отметена сразу. Совершившие хищение хорошо знали, где и что нужно брать, а главное, действовали очень быстро, и это, без сомнения, свидетельствовало об отличном знании обстановки. Кроме того, мало кому за пределами Чимкента было известно не то что о продукции химфармзавода, но даже о самом его существовании.
Этот завод был основан в 1882 году купцами Ивановым и Савинковым. В то время предприятие занималось переработкой полыни и производством из неё модного на рубеже веков глистогонного средства сантонина. По названию основной продукции завод именовался Чимкентским сантониновым. Однако не всё так просто: некоторые жители Чимкента и до революции знали, что помимо сантонина завод производит ещё и не менее модное обезболивающее – морфий, который и приносил его основателям основную часть доходов.
Продукция предприятия не слишком изменилась и после революции, когда он во времена НЭПа сдавался в аренду частным предпринимателям, а по возвращении под государственное управление и стал именоваться Химико-фармацевтическим заводом № 1 имени Ф.Э. Дзержинского. Однако из-за того, что предприятие вырабатывало только полуфабрикаты для производства медикаментов и не занималось производством и фасовкой препаратов для населения, его название и характер изготавливаемой продукции оставались известны лишь узкому кругу специалистов, ну и ещё его работникам и жителям Чимкента.
При осмотре склада, откуда было похищено «сырьё» для производства лекарств, у следователей волосы встали дыбом. Из практически не охраняемого сарая из гнилых досок украдено на полмиллиона рублей! А всей охраны на заводе – один пенсионер и две многодетных матери.
По всеобщей ментовской привычке начали бы хватать всех подряд и выбивать показания, но вдруг на завод приехали «соседи». Отобрали документы, дали поджопников местным шерлокам и мегреням, и попросили не отсвечивать.
