bannerbannerbanner
Колхозное строительство 6

Андрей Шопперт
Колхозное строительство 6

Полная версия

Глава 5

Событие одиннадцатое

Парень бросил девушку, но его собака по привычке нашла её и принесла хозяину назад.



– Как зовут собаку Путина?

– Шавка Мономаха.


– Думаете, мне одному с этим справиться? Да не, согласитесь – я вообще брошу эту неподъёмную ношу и пущу всё на самотёк, – на публику работал. Конечно, не бросит. Характер такой. В обычной жизни – дурацкий. А вот при рулении чем-то – вполне себе подошёл. Пётр об этой своей «дури» знал, а ничего поделать не мог. Само наружу вылезало. Если что не получилось, то не бросал никогда. И второй раз попробует, и третий, и десятый, пока не получится. Наглядный пример из сельского хозяйства – увидел как-то на сайте садоводческом реликтовое дерево в продаже. Гинкго билоба. Купил, посадил – замёрзла. Урал ведь, а не Сочи. Снова купил, прочитал про опыт выращивания в условиях севера этого южного дерева. Посадил – зимой опять замёрзло, хоть и укрывал. Снова в интернет полез. Ничего нового. Купил в третий раз – и осенью мысль интересная пришла в голову. А что, если с деревом поступить так же, как он с розами поступает? С ними такая морока каждый год! Выкапываешь куст, немного обрезаешь – и сажаешь в дырявое ведро старое. Поливаешь, и на следующий день опускаешь в погреб, где картошка зимой хранится. Понятно, весной в обратном порядке. В апреле, пока ещё остатки снега есть, вытаскиваешь вёдра – и в теплицу. Они начинают оживать. И когда после цветения черёмухи пересаживаешь их в землю, то уже почти цветут. Люди приходят и поражаются: розы! На Урале! В мае цветут! У других или вымерзли, или только первые ростки появились, а тут – огромные цветы. Так вот о гинкго. Посадил в ведро и отправил вместе с розами. Весной из ведра не достал – просто прикопал его, осенью – в подвал. Так два года. А потом очень аккуратно ведро разрезал, чтобы ни одного корешка с микоризой не повредить, и посадил в тенёк. Всё гадал, перезимует или нет. Перезимовало – и уже три года весной свои листья с волшебным лекарством выращивает. Растёт медленно – ну на то и реликт, живое ископаемое, дальний родственник сосны. Начинают они всегда «за упокой».

Вот и сейчас. Решил, что от тётечки не отстанет: не мытьём, так катаньем уговорит. Это – имя. Это – символ, без него дело не выгорит. Да и ей самой, хоть никогда не признается, помощь нужна – ведь тихо угасает великая поэтесса, всё у неё в жизни уже было. Не на что смотреть вперёд.

Тишков пригласил на несуществующую (пока) должность министра культуры несуществующей (но это точно ненадолго) республики Ольгу Берггольц. Не хочет – старенькая, интеллигентная. Как людьми руководить?

– Кому руководить – найдём. Главное – вести в правильном направлении и быть знаменем.

– Знаменем! Ну вы скажете.

– Скажу. Согласны?

– Можно я подумаю, посоветуюсь? – вот, уже лучше, а то «нет», да «нет».

– Ленинград жалко бросать? Я понимаю. Вся жизнь. Вот тут и закончится. А там – новые люди, подвижники. Новое дело – стресс, адреналин. Дольше проживёте, и столько полезного для народа сделаете.

– Несносный вы человек. Подумаю. Сказала же! – вот! Уже как министр говорит.

– Когда ждать ответа? – уже чуть улыбнулась. Короткая стрижка, и волосы тоненькие, и мало их. Лицо типично немецкое – длинное. Интересно, а с немцами себя отождествляет?

– А как вы вообще себе представляете развитие культуры, да ещё и немецкой, да в Казахстане?

– То есть уже планы строите – это хорошо. Как представляю? Ну, я ведь чуток министром культуры поработал. Ругают, поди, до сих пор?

– Кто ругает, кто хвалит. С борцами нашими вы лихо разделались. Так как?

– Строительство библиотек, клубов, кинотеатров. Немецкий театр. Можно будет на первое время из ГДР или ФРГ режиссёров и актёров пригласить. Филиал киностудии ДЕФА, у нас там снимать фильмы про индейцев – сам бог велел. Такие пейзажи! Любые горы, любые степи. Потом и наших лучших режиссёров и актёров соберём. Голливуд по-немецки с казахским уклоном. Преподавание литературы немецкой в школе. И вообще, по окончании школы человек должен свободно разговаривать на трёх языках. Издательский дом с филиалами типографий в каждом посёлке. При библиотеках – кружки юных поэтов и писателей. В каждом посёлке – художественная школа, и в городах художественные училища. Что ещё? У меня киностудия есть во Франции. Она фильмы не снимает, она дублирует лучшие наши и пускает их в прокат по всему миру. Не скажу, что огромные деньги, но очень и очень немалые. Так вот – её можно перенести в немецкую республику. Сейчас переводят на французский и английский – можно добавить немецкий и испанский, да и итальянский можно. И обязательно китайский. Там сейчас всё устаканится, и начнётся всплеск любви к русской культуре – а мы уже готовы! Одним словом, Ольга Фёдоровна, работы море. Деньги? Ну, немного пообещали, часть своих вложу, на культуру не жалко, а потом заработаем. Ещё и делиться с образованием будем.

– Фантастика какая-то! – отмахнулась обеими руками.

– Да чтоб мне провалиться на этом месте! – встретились в доме № 20 на набережной Чёрной речки. Хреново у нас будущие министры живут.

– Где вас найти, если решусь?

– Чего меня искать? Вот он я.

– Весёлый вы человек. А, была, не была! Квартиру-то дадите? Или в общежитие?

– Дом построим, горничную найдём. Собаку с кошкой подарим.

– Собаку? Тогда ладно. Если собаку.

Специально в Ленинград сгонял на «Сессне» с Гагариным. Великое всё же дело самолёт. Два часа – и по Невскому идёшь. Два часа на уговоры знамени новой республики, и два часа назад. Вот теперь ещё час – и дома. Послезавтра ведь рано утром отбывать в ссылку, хоть и почётную, а ещё куча дел. Нужно и премьера найти, и Первого Секретаря.

Интермеццо 4

Говорю, что не пью – все пытаются напоить.

Говорю, что на диете – все пытаются накормить.

Говорю, что нет денег – то ли тихо говорю, то ли хреново слышат, но не суют и не навязывают.


Георгий Карпович Цинёв стоял у входа в палату Брежнева и не решался войти. Чазов постоял рядом и отошёл к окну. Евгений Иванович сообщил, что изменений нет. Пациент в искусственной коме. Брежнев лежал не в кремлёвской больнице. Его сразу же перевезли в институт Кардиологии АМН СССР.

Стоял, думал. Брежнев был другом. Был защитником в этом гадюшнике, что зовётся «Власть». Семичастный, когда только заступил на должность главы КГБ, хотел сместить его, но Леонид Ильич доходчиво тогда объяснил «комсомольцу», что не по Сеньке шапка.

Теперь вот друга и защитника нет. Нет уже несколько дней. Приходится крутиться самому. Разные вещи – принимать решения, когда чувствуешь за спиной стену, и как сейчас – в чистом поле, и рядом некому спину прикрыть. А вокруг куча собак. Шавки, болонки, кабысдохи разные, но вон отдельно кучкуются овчарки. Чуть в сторонке – волкодавы. А кроме того – по одному, по два стоят и скалят зубы бульдоги. Есть и экзотические собачки – вот как тот ньюфаундленд, он же водолаз. Холёный, здоровый. И не боится никого. Что ему! Плюнул и уехал за границу – где там таких красавцев выводят? В Канаде? Ну, в Канаду или во Францию. Везде с такой-то шерстью примут. А он тут пытается сельское хозяйство спасти. Порода такая – спасать утопающих. Тёмная собака, чёрная, как и личность этого министра. Теперь вот даже члена Политбюро. И самое интересное, что не рвётся туда, наверх. Сами пихаем! И двух лет нет, как в Москву его Брежнев перетянул, а уже вон куда занесло. И это в сорок лет. Сопляк.

Георгий Карпович отошёл к окну. Там, за чисто вымытым стеклом, был осенний лес. Зелёная хвоя сосен и елей, голые ветки берёз, осин, ясеней. Так вон, отдельно несколько жёлтых листков сохранилось. Пора бы уже и снегу выпасть – но нет. Обиделось небо на людей. Министр сетовал, что озимые вымерзнут.

Правильно ли он поступил неделю назад, что поддался на уговоры Шелепина? Теперь уже поздно думать. Тогда надо было. Думал. О том, что в аэропорту Алма-Аты застрелен Кунаев Динмухамед Ахмедович, Циневу сообщили в восемь утра. Пока выяснял подробности – звонок из Кремля. Брежнев сам позвонил, только ему хотел докладывать.

– Что известно?

– В семь…

– Подожди, давай сюда выезжай. Здесь доложишь, – трубка мерзко забибикала.

Приехал, а там гонки с препятствиями. Все бегают, кричат – Брежневу плохо. Охрана никого не пускает. Прошёл – хоть его пустили. Брежнев на кушетке бледный лежит и дышит часто, но будто через силу.

– Что, Чазова вызвали? – обернулся к Черненко.

– Конечно. Сейчас будет. Нитроглицерин вон врач дал, сказал отойти всем и не беспокоить.

Отошёл, а потом и в коридор вышел. Потом приехал Евгений Иванович и сказал, что обширный инфаркт – нужно срочно везти Брежнева к нему в институт. Там оборудование.

– Надо – везите.

Забегали тараканы. Или шавки? Только увезли, как появился Косыгин, поговорил с Черненко и ушёл.

И вот тут к нему подошёл Шелепин.

– Пойдём поговорим, Георгий Карпович.

Чего не поговорить-то. Начальник бывший. Ничего плохого о нём Цинев сказать не мог – ну, разве что сильно нахраписто лез по головам наверх. Там одно место – и оно занято. Нет, команду собирал, силёнки копил. И всё ж против такого зубра-интригана, как Леонид Ильич, слабоват. Пара лет – и нет команды, всю Брежнев разогнал. Когда по одному, а вот в последний раз – так сразу целое кубло вычистил. Пока шли, генерал-полковник понял, что сейчас нужно будет делать выбор.

– Присаживайся, Георгий Карпович, – Шелепин сел не на место во главе большого стола, а сбоку на стул и показал место рядом.

– Здесь пишут. Пойдём в коридор, а лучше до Царь-пушки прогуляемся.

– Твои же пишут?

– Мало ли.

– Хорошо. Пойдём к Царь-пушке.

 

Опять дорога, и опять время подумать. Ещё не дойдя до шедевра литейца Чохова, понял, что выход один: поставить на Шелепина. Косыгин эту партию играть не будет. У него свои игры. А здесь – Подгорный и Кириленко с одной стороны, Шелепин с другой. И что Подгорный, что Кириленко, что Полянский – они все ведомые. Были Брежнев с Сусловым – тянулись за ними, и тогда этот строй дубов грудью было не прошибить. Теперь нет. Чазов разговаривать не стал, но глаза прикрыл и головой мотнул: мол, ничего хорошего. Это уже второй инфаркт.

Ну, послушаем, что скажет «Железный Шурик».

– Тебя – членом Политбюро. Семичастного – вместо Шелеста. С Гречко я пять минут назад переговорил.

– Косыгин? Он по идее главный.

– К нему сейчас и пойдём. Маршала захватим и Воронова.

Пришли.

– Звонил Чазов. Брежнева ввели в искусственную кому. Даже если выживет – партией, понятно, управлять не сможет. В лучшем случае – сидеть в кресле в Завидово. Или в Крыму.

– Что думаете предпринять, Алексей Николаевич? – Шелепин неопределённо развёл руками, показывая, что в Кремле. Или в стране. Косыгин, как человек практический, решил трактовать вопрос конкретнее.

– Вернуть Маленкова, это раз. Байбакова Николая Константиновича – вместо зарвавшегося Кириленко. Это два. Фурцеву с Полянским гнать на все четыре стороны. Шелеста на пенсию. Пельше тоже. Гришин пусть работает. Подгорный? Тоже остаётся. Генеральным – вижу, хочешь, аж от Чазова новостей не дожидаясь, прискакал. Вот сам и садись в эту крапиву голым задом. Мне того даром не надо – у меня работа есть, её делать надо. И не лезь ко мне с политикой партии, я сам решу, кто у меня в народном хозяйстве коммунист, а кто контра. Всё.

– Семичастного вместо Шелеста? – гнул своё «Шурик».

– Бог с ним. Кого на освободившиеся места в Политбюро?

– Цинева, Семичастного.

– Согласен. Стоп! Кунаев. Что там? – повернулся к Циневу.

– Снайпер из-за забора аэропорта. Сразу насмерть. Ушёл, винтовку бросил. Наша, – коротко доложил Георгий Карпович.

– Туда кого?

– Не думали.

– Я знаю, кого. Есть один товарищ, что надавал тебе недавно на Политбюро по сусальнику.

– Тишков! Молокосос этот! Да его в Африку. В Танзании вон посол умер от малярии.

– Его – в Казахстан и в Политбюро. Это моё условие.

– Не справится!

– Этот – точно справится. Взвоют там все, – поддержал Косыгина Цинев.

Вставил пять копеек и Воронов.

– Конечно, у него морда лица не походит на кунаевскую. Но работоспособности хоть отбавляй.

– Да он капиталист махровый! – не сдавался Шелепин.

– Вот и хорошо! Может, подымет, наконец, Целину. А то у коммунистов пока получается тяп-ляп.

– Чёрт с ним. И в Политбюро?

– Конечно.

Глава 6

Событие двенадцатое

Папа Римский решительно осудил применение пыток и заявил, что виновные в них попадут в ад, где их будут жарить на раскалённой сковороде.



Умирает Папа Римский и просит: «Моё последнее желание – хотелось бы повидать Фантомаса». Говорят: «Ну где же мы вам возьмём?» «Нет, я желаю». «Ну подождите. Может быть, вы праведника какого-нибудь хотите?» «Нет, я хочу Фантомаса». Ему приводят Фантомаса и подслушивают за дверью, что будет. И доносится тихий голос: «Да, Петька, раскидала нас с тобой судьба…»


Утром последнего дня пребывания Петра в министерстве сидели вчетвером у него в кабинете и пили чай. Гагарин, Будённый и Тамара Филипповна. Секретаря Пётр забирал с собой. Куда он без Филипповны? Но пришлось для этого предпринять целую осаду крепости, а потом и решительный штурм (это не то, о чём вы подумали!). Филипповна долго отказывала.

– Понимаю. Муж, дети в привычной школе, квартира в Москве.

– Служебная, но в Москве.

– Тамара Филипповна, а если мужа переведут?

– Нет, его умения в Казахстане не нужны.

– Попробую. Там тепло, яблоки вкусные.

Попробовал. Мелочиться не стал, позвонил Циневу. Долго секретарь соединял – наверное, на совещание попал.

– Когда ты уже улетишь, Пётр Миронович?

– Георгий Карпович, вы…

– Давай, Пётр, уже на «ты» перейдём. Чего как графья выкаем? Я человек простой, да и у тебя не баре в родне, проверял. На брудершафт после выпьем.

– Хорошо, Георгий Карпович. У меня к тебе просьба есть.

– Давай угадаю с трёх раз: прослушку не ставить в новом кабинете?

– Два осталось, – там заржали.

– Охрану приставить в Алма-Ате к тебе и родственникам?

– И так приставите. Одна угадка осталась.

– Ну, не знаю… А, погранцов усилить!

– Ну, надо, конечно – но звоню по другому поводу.

– Проиграл. Говори уже. Времени в обрез.

– Перевезти с собой хочу секретаря своего, а у неё муж в вашем ведомстве. Майор, где работает – не знаю, но дать бы ему подполковника и отправить в Алма-Ату.

– Шифровальщику Непейвода дать подполковника и перевести в Алма-Ату.

– Я фамилию не говорил. Специально, – хмыкнул Тишков.

– Ты непростой человек. Приглядываем. По его должности не предусмотрены две звезды. Разве… – там помолчали, – ну, тебя это не касается. Хорошо, Пётр, будет Афанасию Петровичу повышение и в звании, и в должности, и перевод в тёплые места.

– Спасибо, выручил, Георгий Карпович.

– Подожди спасибкать. В ответ и от тебя кое-что попрошу, – там на минутку прикрыли трубку ладонью и рычали на кого-то. Пётр слышал, что Цинев груб с подчинёнными: и матом их кроет, и кричит, вот как сейчас. Ну, их дело. Может, в армии дисциплину кроме как криком и не привить подчинённым. Только кнут есть, пряников-то немного. – Пётр, вот какое дело, – ну вот уже и не рычит, – Смутил ты меня своими предсказаниями прорыва китайцев через Джунгарские ворота. Там всегда неспокойно. Думаю усилить там заставу – перебросить с Кавказа человек сто. Они к горам привычные. Соберу старшин и офицеров, наберём, в общем. Поможешь обустроить? Зима же.

– Даже если красный снег пойдёт. Первым делом, как приеду, организую туда отправку оцилиндрованного бревна и бригаду строителей. Ну, и другие стройматериалы. Это для офицеров. Для солдат…

– Там нет солдат, там пограничники.

– Вот как? Тогда для пограничников построю казарму по щитовому методу. В Краснотурьинске разработана технология, ведётся производство.

– Всё. Договорились. Но смотри! Люди. Зима.

– Обещал же.

– Всё! Отбой. Дела.

– Георгий Карпович, секунду! Ещё одна маленькая просьба.

– Только быстро, тут по Кунаеву совещание.

– Можете мне подготовить список интересных немцев?

– Это про республику новую? А кто интересует?

– Люди, которые чего-то достигли. Я вот, например, Ольгу Берггольц уговорил министром культуры поехать в новую республику. И в то же время Татьяна Пельтцер и Евгений Евтушенко мне уже не нужны.

– Евтушенко – немец? Не знал. Ну да он по моему ведомству не проходил, он всё с диссидентами заигрывает. Пусть. Хороший поэт. Ладно, считай, Пётр Миронович, я тебя понял. Артистов не надо, нужны на другие министерские посты люди. Вот видно сразу, Пётр, что ты не военный – не можешь правильные приказы отдавать. Может, тебя на сборы на месяцок призвать? У тебя какое звание?

– А то ты не знаешь, – измывается. А говорил – времени нет. Вот поиздеваться нашёл.

– Усёк. Поищем. Срок какой?

– Через час. Я завтра улетаю, – на том конце провода загугукали. Смеялись, наверное.

– Комик. Через два часа позвоню. Кого успеем, найдём. Москвичи ведь нужны, раз срочно?

– Ну, может, с кем успею переговорить.

– Теперь точно отбой – вон полная приёмная народа, сейчас дверь вышибут, – трубка забибикала.

Вот сидели. Отмечали отъезд. Просто чаем с тортиком. Ещё ведь целый суматошный день впереди.

– Юра, слушай, всё хочу тебя спросить, – Будённый перекрестился. В первый раз такое за ним Пётр наблюдал. – А ты там видел чего-нибудь эдакое?

– Бога с ангелами?

– Ну, сам сказал, – смутился древний маршал.

– Тысячу раз спрашивали. Я даже про это целую историю придумал и рассказик написал.

– И где напечатан? – поправил усы Будённый.

– Нигде. Такое не напечатают.

– Заинтриговал. Рассказывай.

Все даже чашки с чаем отставили, и куски тортов отодвинули.

– Только не скажу, правда это – или всё мои больные фантазии. А вы спрашивать и пытать меня, засовывая иголки под ногти, не будете? – вытянул руки с аккуратно подстриженными ногтями.

– Я не буду, – первая откликнулась Филипповна.

Посмеялись.

– Хорошо. Слушайте. После того как я уже прилично времени провёл снова на земле-матушке после полёта, вызывает меня к себе Никита Сергеевич Хрущёв, закрывает за нами дверь своего кабинета – и даже на ключ запирает. Ведёт меня в дальний угол и говорит еле слышным шёпотом:

«Давно я тебя хотел спросить, Юра. Ответь мне честно, без всяких утаек: а Его Самого или Его ангелов ты там видел?»

Я тогда тоже наклонился к уху Хрущёва, и отвечаю ему тоже шёпотом:

«Видел, Никита Сергеевич…»

«Я так, бл…ь, и знал! – шепчет горестно. – Ну а теперь прошу тебя, вернее приказываю – никому и никогда не говори об этом!»

«Слушаюсь, Никита Сергеевич!» – говорю.

Проходит несколько лет. Меня тогда отправили путешествовать по Европе. Посетил я даже Ватикан, и был принят самим Римским Папой. Перед концом аудиенции Папа попросил оставить нас одних, закрыл и запер на ключ дверь кабинета. Потом взял меня под руку и отвёл в уголок. Прилип ко мне и в самое ухо шепчет:

«Ответь мне искренне, сын мой, только искренне, как на духу: а Его Самого или Его ангелов ты там лицезрел?»

Тут я вспомнил, что обещал Хрущёву, и отвечаю:

«Нет, не видел, Ваше Святейшество.»

«Я так и знал! – вздыхает горестно. – Только умоляю тебя, сын мой – никому не говори об этом!»

Гагарин сам горестно вздохнул и взял чашку.

– Что, правда видел Самого? – отвисла у Будённого челюсть. Да даже Пётр глаза выпучил.

– Договорились же – не приставать с «правдами»!

– Сволочь ты последняя! – обиделся маршал.

Событие тринадцатое

После службы в армии я понял, что учиться, учиться и учиться гораздо лучше, чем служить, служить и служить.


Позвонил генерал-полковник ровно через два часа. Вот она – немецкая точность, хотя сам не немец. Пётр даже успел подзабыть про просьбу. Составлял в голове план беседы с маршалом Жуковым. Тоже хотел забрать в свои палестины. Не немецкие, казахские. Точно ведь знает, что деньги, вбухиваемые сейчас в гражданскую оборону, пойдут прахом. Не так много этих денег, чтобы миллионами швыряться. Нужен был человек, который возглавит в республике ДОСААФ и разрушит гражданскую оборону. Все эти планы, бомбоубежища, вековые запасы окаменелых продуктов, одежды. Костюмы химзащиты, сборы, учёбы. А сколько сотрудников? Всех к чёртовой матери. Пусть работу работают. А вот ДОСААФ, наоборот, на эти деньги поднять. Понастроить тиров, аэроклубов. Вон скоро «Сессны» будут сотнями выпускать – кто на них летать будет? Да и автошкола нужна при каждой обычной школе. Сто процентов выпускников должны иметь права на три категории: А, В, С. Потом, в городах, автошколы на более высокие. И чтобы раскачать эту махину, нужна была личность, которой не сильно-то захотят перечить. Жуков подходил. Старенький, конечно – ну, пару лет хотя бы. Раскрутить маховик.

Договорился, что подъедет к Жукову на квартиру через часик, и уже собирался – а тут позвонил Цинев.

– Ещё раз привет, Пётр. По Кунаеву ничего нового. Одно теперь точно можно сказать, это не одиночка. У аэропорта дежурила машина, УАЗ. Там был водитель. Ищем. И тебя там целая группа выдвигается охранять. Теперь по немцам. Пиши фамилии. Виктор Домбровский – хоккейный арбитр. Сигурд Оттович Шмидт, сын того самого Отто Шмидта – доктор наук, археолог, учёный-историк. Валерий Николаевич Брумель – олимпийский чемпион, прыжки в высоту, сейчас проходит реабилитацию в клинике Илизарова. Есть такой новатор в сращивании костей. Так, дальше… А, вот как раз для тебя. Александр Андреевич Келлер. Тренирует алма-атинский «Кайрат», футбольный клуб высшего дивизиона. Успехи средние.

Так, вот ещё один. Он на пенсии, однако жив-здоров – может, и уговоришь.

Александр Георгиевич Лорх – селекционер, доктор сельскохозяйственных наук, один из зачинателей селекции и сортоиспытания картофеля в СССР.

Академик Леонид Робертович Нейман. Этот легко возглавит министерство энергетики. Правда, он ленинградец. Хватит пока? Времени нет, извини, – вот блин! Даже «спасибо» сказать не успел.

Нда, куда только судьба немцев не забросила. Вот Домбровский – это неплохая идея. Нужно позвонить. Вообще, что с хоккеем в Казахстане? Есть усть-каменогорское «Торпедо» – и вроде всё. И оно явно не лидер. Играет в первой лиге. Всё время путается Пётр – сейчас ещё высших-то лиг нет. Ну, в общем, в будущей первой лиге. И, кажется, в высшую так и не попадёт. В Астане – Целинограде будет создан в 2000 годах клуб «Барыс» – снежный барс, и он будет играть в КХЛ. Одним словом, сейчас полный нуль. Нужны детские хоккейные школы в северных городах, а в южных нужно срочно строить ледовые дворцы. И это какой-то парадокс: в огромном городе Алма-Ате нет клуба высшей лиги. С ноября по март вполне ведь отрицательные температуры. Только создан «Автомобилист» – но это не уровень, вторая лига, почти дворовый хоккей.

 

На заводах не вытянуть. Нужны «Динамо» и СКА. Пообщаемся с Тарасовым, пусть подскажет несколько перспективных тренеров. По Домбровскому. Нужно предложить создать в Алма-Ате школу хоккейных арбитров. Вроде их в стране пока вообще не существует – вот будет первая.

Позвонил Тарасову. Не дозвонился, но обещали, как появится, сообщить. Ну, и поехал к маршалу победы. Тот открыл сам. На того, легендарного, похож совсем не был. Старенький, полненький дедушка с почти полным отсутствием волос. Так, небольшой седой ёжик на затылке. Пошли пить чай – какие-то женщины спроворили. Пётр рассказал свои задумки.

– Вспомнили старика! А силы не те, ленивый стал. Мемуары пишу. Они нужны будут. Потом. Сейчас все о войне помнят – потом забудут. Изоврут всё. Другим победы припишут. В итоге окажется, что какие-нибудь французы или американцы войну выиграли, – блин, провидец.

– Есть два пути, Георгий Константинович, этому помешать. Один из них – конечно, книги. Мемуары. Фильмы правдивые. Только я думаю, что это ущербный путь.

– Это почему?! – привстал, чай расплескав. И правда: грозный маршал.

– У них денег больше и режиссеры хорошие. Снимут, что это они войну выиграли. Их фильмы смотрит весь мир. Потом будут статьи в газетах печатать. Это их газеты. Программы школьные изменят. Это их школы. Нам не справиться с ними, сидя за стеной.

Остыл, сел. Позвал женщину, что затёрла лужу. Отхлебнул чаю и ссутулился как-то.

– Сволочь ты, министр. Прямо серпом по …цам. А ты другой путь знаешь? – но не с надеждой смотрит. Свысока.

Нет пути. Они сильней. И сильный всегда слабого задавит. Однако много денег всегда даёт преимущество. В любом споре. «С богатым не судись».

– Второй путь – непростой. Особенно теперь. Столько времени упущено! Хрущёв много наворотил. С колен вставать надо.

– Ты мне мозги не компостируй, сопляк! Говори путь! – и кулаком грохнул.

Вся посуда на полу, и оба чаем облиты.

– Надо молодёжь воспитывать. Каждое поколение. На всём воспитывать – на примерах, на фильмах, на книгах. И эти фильмы снимать надо. А ещё нужно стать сильней. Экономику развивать. Я вот «Сессны» начал делать, а кто летать будет? Машин и тракторов наделаем, а кто будет сидеть за рулём, кто ремонтировать? Качественно ремонтировать и качественно водить? Короче, Георгий Константинович, поехали в Казахстан. Руководить ДОСААФ и разрушать гражданскую оборону. Фильмы – моя забота. Я там хочу большую киностудию замутить. Начну с того, что попробую филиал ДЕФА организовать в Целинограде, в новой немецкой республике.

– Какой республике?

– Есть решение на севере Казахстана организовать немецкую автономию. Там сейчас компактно проживает около миллиона немцев.

– Чёрт с ними. Говоришь, ДОСААФ республики? Только летать и ездить по всему Казахстану не смогу. Годы, болячки.

– Найдём дельного помощника. Может, сами подскажете?

– Недельку мне дай на размышление.

– Улетаю завтра.

– Так лети, сокол. Телефон ещё никто не отменял. Через неделю позвони.

Ну, хоть так.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru