Андрей Шопперт
Колхозное строительство 1
Событие пятьдесят третье
Пётр закончил рисовать формулу и протянул лист Рахиль Хацкелевне. C₆H₁₄N₂O₂.
– Это вещество – мельдоний, метаболическое средство, нормализующее энергетический метаболизм клеток, подвергшихся гипоксии или ишемии. Могу ещё добавить, что данное лекарство можно произвести из ракетного топлива (гептила). Сейчас вы начнёте приставать ко мне с вопросами – откуда мне всё это известно? Не скажу. Просто поверьте на слово. Это лекарственные препараты, и нигде в мире они ещё не производятся. Вы будете первыми, если сможете их синтезировать, и некоторые из них вполне тянут на Государственную премию – а одно и на Нобелевскую. Продолжать?
– Вы и правда прилетели с другой планеты? – недоверчиво впилась в Петра глазами доктор химических наук.
– Значит, про другие лекарства не рассказывать? – сделал вид, что собирается покинуть комнату, Штелле.
– Экий вы боевой и неуступчивый, – указала химичка на стул рядом с собой.
– Точно. «Мне бы шашку да коня – да на линию огня!».
– Красиво. Мне Люша говорила, что вы бесподобные стихи пишете.
Пётр поморщился – не хватало сейчас ещё стихи читать. Фрейдлина уловила смысл гримасы и усмехнулась.
– Нет уж, стихи потом почитаете, сейчас вернёмся к лекарствам.
– С удовольствием. Рахиль Хацкелевна, у меня будет три условия. Первое – вы загружаете Елену Цезаревну так, чтобы у неё и секунды свободного времени на всякие глупости типа помощи Солженицыну и прочим диссидентам не осталось. Ну и естественно, во всех статьях, монографиях и документах на награждение должна быть и её фамилия, – Штелле встал с предложенного стула и пересел на подоконник. Фрейдлина опять закурила.
– Не курите? А я вот пристрастилась в войну, да так и не могу бросить.
Пётр сходил в коридор, нашёл там свой портфель, достал статью Франка и вручил её дымящей как паровоз женщине. Профессор докурила, словно предчувствуя действие статьи, и только потом принялась читать.
– Однако. Вроде бы известные вещи, а как мастерски подано. У вас там в Краснотурьинске талант на таланте. Нужно побывать.
– Вот, теперь второй препарат и второе моё условие. C17H19N3O3S. Это – препарат от гастрита и язвы, – Штелле нарисовал структурную формулу, – Нужно красивое и запоминающееся название. Пусть будет «Омез». Для учёных – омепразол. Сейчас доктор Франк, автор статьи, занимается изучением бактерии Helicobacter pylori. Именно эта бактерия и вызывает гастрит и язву. Язва не от нервов или неправильного питания возникает. Язва, как и куча других болезней, вызывается патогенной микрофлорой. Доктор Франк это докажет, а вы к тому времени разработаете омепразол и найдёте способ доставки действенного антибиотика к месту инфекции. В порядке подсказки – лекарство должно быть упаковано в капсулу, изготовленную из вещества, легкорастворимого в желудке. Когда всё будет готово, то вы вместе с Франком подаёте заявку на Нобелевскую премию.
– Столько всего необычного вы, Пётр Миронович сейчас наговорили, что не знаешь, какой вопрос первым задавать.
– А вы не задавайте. Осмыслите сначала всё, попытайтесь синтезировать препараты, а потом и к вопросам вернёмся. Итак, следующее вещество и последнее условие. Альбутерола сульфат. Формула: C13H21NO3. Бронхорасширяющий препарат. Действует очень быстро, поэтому будет применяться для купирования приступов бронхиальной астмы, а также при хроническом бронхите, – Пётр нарисовал следующую формулу.
– Ну, здесь довольно просто будет получить, – внимательно изучив листок, протянутый Петром, покивала своим мыслям членкор.
– Силденафил, формула – C22H30N6O4S. Препарат обладает выраженным влиянием на кровоток в области органов малого таза (в половом члене в том числе) – то есть это самый мощный из афродизиаков. И он работает, в отличие от многих других. Вот за него вы получите вторую Нобелевскую премию. Пусть будет называться – «Виагра». Условием будет включение в состав соискателей моей жены, она медик по образованию, – Штелле нарисовал очередную структурную формулу, – Представляете, как будут становиться в очередь за ним стареющие миллионеры? Про патенты за рубежом поговорим позже, когда получите препарат. Поехали дальше. Уденафил – это лекарственное средство, также предназначенное для лечения эректильной дисфункции, то есть неспособности достичь и сохранить эрекцию, необходимую для совершения полового акта. Средство слабее, но тоже действует наверняка. Формула – C25H36N6O4S, – нарисовал и эту формулу.
– Всё же не могу себя удержать от вопроса. Откуда всё это? – вскочила и забегала по комнате Фрейдлина.
– Оттуда. Последний на сегодня препарат. Это тоже для мужчин, но у него несколько иное действие. Алпростадил. Этот препарат используется для постоянного лечения эректильной дисфункции и обладает сосудорасширяющим свойством. Формула – C20H34O5, – Пётр протянул членкору последнюю формулу.
– Вы на самом деле инопланетянин? – и глаза круглые.
– Что вы глупости всякие городите? Я – Первый Секретарь Краснотурьинского Горкома КПСС. У меня жена и двое детей, плюс приёмная дочь. Даже орден есть – за досрочное выполнение семилетнего плана награждён «Трудовым Красным Знаменем». А вы говорите – инопланетянин.
– Тогда откуда у вас знания про эти препараты? – теперь взгляд не ошарашенный, а злой.
– Приснился мне Менделеев и надиктовал. Такой ответ вас устроит? Ах, не устроит? То есть, ему видеть чудесные сны можно, а мне нет? А в чём между нами разница? Ах, да, в бороде! Но отращивать не буду. Мне городом руководить, с большими начальниками встречаться, а тут косматая седая борода лопатой. Не поймут.
– Значит, не скажите, откуда дровишки, – теперь сникла.
– Рахиль Хацкелевна, давайте вы сначала синтезируете хотя бы одно из лекарств. Потом поговорим. Да, чуть не забыл. 23 февраля…
– Хватит секретничать. Чай остывает. И так нечестно – заперлись, будто не я здесь хозяйка, – в комнату прошмыгнула раскрасневшаяся Люша – видно, ещё приняла аперитива для храбрости.
– Идём. Таки вы всегда правильно знаете, к кому обратиться! – попытался перейти на одесский жаргон Пётр. – Сейчас же выступаем. Я тут пытаюсь товарища академика пригласить 23 февраля в Краснотурьинск на концерт. Там с доктором Франком познакомитесь. Может, он вас уговорит бросить курить. Покажет труп больного раком лёгких, бывшего заядлого курильщика. Елена Цезаревна, вы ведь собирались к нам?
– Конечно. Рахиль Хацкелевна, поедем?
– Да даже если на работе не отпустят, и то поедем. Увидеть Краснотурьинск и труп курильщика – мечта моего детства.
Событие пятьдесят четвёртое
Дамы ушли на работу. У Петра же до 23 часов, то есть до отлёта самолёта, осталось только два неоконченных дела. Первое – наиважнейшее: нужно приготовить ужин. В семье Чуковских это какая-то вечная проблема – холодильник всегда пуст. А чем, интересно, Елена Цезаревна питается в отсутствие товарища Тишкова? Святым духом?
Пришлось снова идти в магазин. Но раз уж один, так сказать, чёрт, выходить на улицу – то нужно и второе дело провернуть. Был только малюсенький нюанс: желательно проворачивать его подальше от Дома Писателей. Так, на всякий пожарный. Пётр собирался бросить в почтовый ящик письмо руководителю КГБ товарищу Семичастному.
Он всё же написал это письмо. И про предателей, и про немецких недобитков, и про неразоблачённых американских и английских шпионов. И даже про гибель космонавта Комарова, а до кучи – и про будущую смерть Гагарина. Не хотел. Во всех книгах про попаданцев в эти и последующие времена те патриоты сразу хватают газету и клеят это письмо, с теми же самыми в основном фактами – и их по всяким косвенным уликам потом Государственная Безопасность находит. Они там бегают от неё, и в конце концов, один чёрт, попадаются. Ну, дак «попаданцы» же.
Петру всего этого не хотелось. Когда начинал писать книгу про попадание ГГ в себя-первоклассника, то материала понабирал уйму, да десятки прочитанных книг – каждая по чуть-чуть, да отложилась в памяти. Чтобы не заморачиваться с газетой, которую вроде бы можно вычислить по типографской краске и бумаге, Пётр тогда придумал неглупый, с его точки зрения, ход. Нужно вырезать слова не из газеты, а из книги – и книга должна быть напечатана в Грузии. Почему в Грузии? Эта очередная уловка. Написано письмо будет якобы от имени старшего сына Сталина Якова Джугашвили. Выжил он, оказывается, не расстреляли его немцы, когда не получился обмен на Паулюса, и не убило его током от ограждающей лагерь проволоки. Решили – вдруг всё-таки пригодится. Отправили на Запад, а там его америкосы и освободили. Понятно, что даже и не подозревая о его батеньке. Такая была легенда. И вот терпел он то продолжение отцовских репрессий, то дурость Хрущёва, то безволие Брежнева, терпел – и не вытерпел. Написал письмо. Получайте.
Так вот, Пётр до последнего внутренне сопротивлялся этому «писанию». Решила всё череда случайностей. Как-то на репетиции песни к нему подошла Вика Цыганова и спросила, а не придумал ли он, как спасти Комарова. Пётр буркнул, что думает ещё, и пошёл попить чаю в кабинет директора дворца, а там порядок в шкафах наводят, и на выброс приготовили книгу Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», какого-то издательства в Кутаиси. Пришлось забрать этот том без обложки и с половиной вырванных листов, потом сидел в горкоме и клеил – а тут как раз и поездка в Москву наметилась. Письмо было следующего содержания:
«Ну что, сволочи, доигрались?
Думали, избавитесь от отца, и у вас всё будет в шоколаде? А не выходит. Никитка отравил отца, расстрелял Берию, выпустил по амнистии всех врагов народа и угробил к чертям сельское хозяйство – вот и все его достижения. Ах да, ещё этот лысый карлик продал Крым хохлам за помощь в борьбе за власть. При этом нарушил Конституцию. Разве был проведён референдум? Спросили мнение людей? Севастополь вообще не входит в Крымскую область. Пока не поздно, отмените это попрание воли народа и нарушение Конституции! Уверен, что крымчане вам спасибо скажут. Раз уж отменили кучу дурацких решений лысого – стоит и это до кучи отменить.
Теперь о том, зачем пишу это письмо. Распустили страну. Кругом повылазили шпионы и фашистские недобитки. Есть у меня сведения по этим выродкам. Чтобы поняли, что я не шучу, для начала сообщу несколько фамилий и адресов фашистских пособников.
Антонина Макарова, на счету которой более 1500 убийств советских солдат. В 1942 году пошла на службу к фашистам. Вступила во вспомогательную полицию в селе Локоть. Немцы выдали ей пулемёт „Максим“ для исполнения смертных приговоров. За это она получила прозвище Тонька-пулемётчица, а за каждый расстрел – 30 рейхсмарок. О зверствах Антонины Макаровны Макаровой могут дать показания бывшие заключённые Локотской тюрьмы, а также её любовник Н. Иванин – бывший начальник этой самой тюрьмы. Сейчас Тонька-пулемётчица проживает преспокойненько под фамилией Гинсбург в Лепеле (Белорусская ССР), работает контролёром на местной швейной фабрике.
Следующий выродок. Григорий Микитович Васюра родился 9 февраля 1915 года в городе Чигирин. Бывший старший лейтенант Красной Армии, перешедший на сторону нацистов, начальник штаба 118-го батальона Шуцманшафта. Он должен быть расстрелян за организацию убийства жителей деревни Хатынь и другие военные преступления. В фильтрационном лагере Васюра скрыл факт своей службы в полиции и СС, получил в 1952 году по приговору Киевского военного трибунала срок в 25 лет лишения свободы, но уже 17 сентября 1955 года был амнистирован по указу Президиума Верховного Совета СССР. Сейчас он перебрался в село Великая Дымерка (Броварский район, Киевская область) и стал директором по хозяйственной части совхоза „Великодымерский“. Хатынский палач Васюра даже получил медаль „Ветеран труда“. Найдите, кто подписал указ об амнистировании палача, и расстреляйте обоих. Или у нас за убийство 360 советских мирных граждан теперь ордена дают?
Ещё один мерзавец. Полицай из Барвенково Алексей Майборода. Сменил фамилию на Остапчук. Проживает в Донецке, и даже является почётным донором. По 3–4 литра крови за год сдаёт. Надеется, наверное, что предательство – это заразная болезнь, и люди, которым его поганую кровь перельют, тоже станут врагами Советской власти и своего народа. В Барвенково можно найти братскую могилу расстрелянных полицаями 18 человек.
Пойдём дальше. Трое полицаев – Духванец, Бубело и Рябчук – вместе с немцами за один раз расстреляли четыреста евреев. На следующий день земля на том месте хлюпала от крови. Духванец сейчас находится в Воркуте, Рябчук – в селе рядом с Магаданом, а Бубело (ну надо же) работает председателем колхоза на Волыни.
Пока с фашистскими прихвостнями разбирайтесь. Теперь о современных предателях. Дмитрий Фёдорович Поляков. C 1951 по 1956 год в звании подполковника работал в США под прикрытием должности офицера для поручений при представительстве СССР в Военно-штабном комитете ООН. У Полякова родился сын, который через три месяца заболел трудноизлечимой болезнью. Для спасения ребёнка была нужна сложная операция стоимостью 400 долларов – только какая-то сука пожалела эти 400 долларов на спасение ребёнка. Конечно, нужны были деньги для отправки людоедам в Африку. Поляков обратился за материальной помощью к резиденту ГРУ генерал-майору Игорю Анатольевичу Склярову. Сын его, понятно, умер. 8 ноября 1961 года новоявленный предатель по собственной инициативе предложил сотрудничество ФБР, назвав на первой встрече шесть фамилий шифровальщиков, работавших в наших загранпредставительствах в США. ФБР присвоило Полякову оперативный псевдоним „Топхэт“. На следующей встрече с агентами ФБР 26 ноября 1961 года он назвал 47 фамилий советских разведчиков ГРУ и КГБ, работавших в то время в США. На встрече 19 декабря 1961 года сообщил данные о нелегалах ГРУ и офицерах, поддерживавших с ними связь. На встрече 24 января 1962 года выдал американских агентов ГРУ и остальных советских нелегалов, о которых он умолчал на предыдущей встрече. В следующий раз, 7 июня 1962 года, выдал нелегалку Мэйси (капитан ГРУ Доброва) и передал переснятый секретный документ ГРУ „Введение к организации и проведению секретной работы“, который сейчас включён в учебное пособие ФБР по подготовке контрразведчиков в качестве отдельного раздела. Дал согласие на сотрудничество в Москве уже с ЦРУ США, где ему присвоили оперативный псевдоним „Бурбон“. Там провёл несколько тайниковых операций, передавая ЦРУ секретную информацию – в частности, переснял и передал телефонные справочники Генерального штаба Вооружённых Сил СССР и ГРУ.
Понимаете, сволочи бестолковые, чего стоила ваша жадность? 400 вонючих долларов и 400 (точно посчитать не могу) разведчиков. Когда будете расстреливать Полякова – рядом должен стоять человек, не выделивший эти деньги.
Теперь по возможным предателям. Мне стало известно, что на днях моя сестра Светлана Аллилуева обратится в американское посольство в Дели с просьбой предоставить ей политическое убежище. Немедленно верните её в страну.
В США спецслужбы готовят в октябре убийство партизана-революционера Эрнесто Че Гевары в селении Ла-Игера (Боливия). Один из руководителей этой операции – нацистский преступник Клаус Барбье, известный как „Лионский мясник“. Он является советником и помогает ЦРУ готовить захват Че Гевары. Пока ещё не поздно, пригласите Че в Москву, например на вручении ордена, и познакомьте там Светлану с этим легендарным коммунистом. Они, уверен, понравятся друг другу.
Теперь о грустном. 6 февраля хунвейбины собираются ворваться в торговое представительство СССР в Пекине и убить там наших людей. Может, ещё успеете предотвратить – только нет у вас времени на долгие согласования. Быстро нужно действовать.
Ещё раз о предателях. Буквально только что узнал. Спецслужбами США и Великобритании спланирована операция при возвращении корабля „Союз-1“ на землю – корабль погибнет вместе с лётчиком-космонавтом Владимиром Михайловичем Комаровым. Для этого предприняты шаги по неправильному складированию и укладке парашюта в контейнер. Разберитесь. Этот же агент сообщил мне, что 12 февраля планируется диверсия, которая приведёт к катастрофе Ан-2 под Усть-Каменогорском.
Ещё о предателях. Фактов привести не могу, но добуду и передам позднее.
Юрий Владимирович Андропов является глубоко законспирированным агентом МИ-6.
В заключение – об одном маньяке. Фамилия – Сливко. Он устроился на работу на предприятие „Азот“ в Невинномысске, где занимается работой с молодёжью, организовал туристический клуб под названием „ЧЕРГИД“ (сокращение от „Через реки, горы и долины“), принят в КПСС. Летом устраивается пионервожатым в пионерских лагерях. Находит жертв (преимущественно мальчиков из неблагополучных семей) среди членов детского туристического клуба, которым руководит. Вовлекает в съёмки „приключенческих фильмов“, связанных как с имитацией, так и с прямым насилием. Маньяк одевает мальчиков в пионерскую форму, растягивает на верёвках, вешает на дереве, наблюдает мучения и конвульсии, после чего проводит реанимационные мероприятия. Выжившие жертвы либо не помнят произошедшего, либо боятся об этом говорить. Детям, которые всё же рассказывают обо всём, никто не верит. В 1964 году Сливко не смог реанимировать 15-летнего Колю Добрышева. Он расчленил его тело и сбросил останки в реку Кубань. Убийства и последующее расчленение трупов Сливко снимает на киноплёнку, ведёт дневник. Всё это спрятано в сарае. Надеюсь, у вас хватит профессионализма повесить вешателя.
Засим разрешите откланяться.
Презирающий вас Яков Сталин»
Событие пятьдесят пятое
В магазине того, что искал Пётр, не было. Он решил на прощанье сварганить плов – благо пара вещей, необходимых для этого действа, имелась. Был казан, и вполне себе немаленький. Ещё была морковь – сам же и купил в прошлый набег на магазины. Не хватало самой малости. Нет, не баранины – чтобы готовить плов из баранины, нужно быть как минимум профессионалом. Кем бы он ни был, но до плова из баранины не дорос. Потому нужна была нежирная свинина – вот её в магазине не было. Ещё нужен рис. Рис был – и риса не было. То, что стояло в стеклянной банке на витрине, можно было назвать сечкой. Наверное, можно сварить из «этого» кашу – но только не плов. Про специи тоже можно только помечтать – из всех есть только лавровый лист. Вещь нужная, несомненно – но не для плова.
Пришлось выходить из уютного тепла магазина на февральскую стужу с позёмкой. Ау, где здесь Яндекс-такси? Нет. Зато была мысль. Штелле вернулся назад к Третьяковской галерее, и не прогадал. Свободное такси нарисовалось буквально через пару минут. Привезла бежевая «Волга» иностранцев, и шофёр в затемнённых очках (это зимой-то) выглянул, высматривая возможных пассажиров – не пустым же возвращаться. Тут Пётр его и обрадовал.
– Брат, нужно на колхозный рынок, и желательно, чтобы там были продавцы с южных республик.
– Далековато.
– Тогда так: ты меня отвозишь и ждёшь десяток минут, а я потом плачу два счётчика, – во-первых, деньга есть – спасибо вору Потапу, а во-вторых, цены на такси ещё смешные.
– Замётано, только я буду попутчиков брать, – товарищ водитель снял дурацкие очки. Вон что – у него редкий дефект, глаза разного цвета.
– Поехали, я тороплюсь.
Рынок вонял. Кровью, несвежим мясом, рыбой – тоже, наверное, не очень свежей. Никаких прозрачных холодильников и морозильных камер, всё на прилавке. Пётр оставил шофёру удостоверение Первого Секретаря Горкома КПСС – с ним точно не сбежит, не идиот ведь. Зайдя, нанюхавшись и насмотревшись на очереди, высмотрел праздношатающегося товарища, явно армянских кровей. Нос не хуже еврейского, плюс чёрные волосы, плюс кусты растительности, торчащие из ворота рубахи.
– Дорогой, подскажи, где мне можно взять пару килограмм нежирной свинины и специи для плова? – подошёл Пётр к кустистому.
– Армен меня зовут. Может, баранины с курдюком? – оглядел весёлыми черными глазами клиента южный мачо.
– Не справлюсь, – признался Пётр, – Лучше свинину нежирную.
– Хорошо, пошли.
Пошли не к прилавкам – пошли за кулисы. В какую-то подсобку. Там представитель другой южной национальности – наверное, узбек. Выслушал просьбу про свинину и специи, хмыкнул, цокнул и исчез за дверью. Вернулся через пару минут с мешочком – даже через ткань и мясную вонь рынка чувствовался пряный аромат.
– Тут уже пёльный набор. На тры плова хватыт, – протянул Петру мешочек.
Штелле развязал понюхал. Сказка.
– Ещё два таких мешочка, – а то что дома будет своим девчатам готовить?
– Тры рубля за мешочек, – изобразил пальцами пересчитывание купюр «узбек».
– Держи, – Тишков, достал из кармана красный червонец.
– А дыня не хочеш. Колхозница. Пальцы тоже съеш.
– Две.
– Ещё дэсят, – опять жест считальщика.
– Хоп майли, рахмат, – достал вторую десятку.
С мясом было сложнее. Мужик в кровавом фартуке из другой подсобки не хотел делать вырезку. Пришлось достать очередную красненькую. Сморщив нос, мясник вышел.
– Армен, ещё бы мандаринов, пару кило риса и сушёного барбариса.
– Всё будет, дорогой, – кивнул горец.
– Во, ещё ведь надо красивую сумку матерчатую – всё это сложить, – вспомнил Пётр
– Съдес жди, – кивнул Армен и исчез.
Едва Пётр расплатился с мясником, появился и его гид. С собой нёс сумку из джинсовой ткани, наполовину заполненную чем-то.
– Двадцать рублей.
Пришлось доставать очередные красненькие бумажки.
То есть за пять минут лишился пятидесяти рублей. Недешёвое мероприятие – ходить по колхозным рынкам. При заработке колхозника в месяц шестьдесят рублей оставить пятьдесят за одну сумку с дефицитными продуктами не первой необходимости – даже не расточительность, а фантастика.
Одна из дынь в сумку не вошла, и пришлось Армену провожать Петра до «Волги».
– Денги будут – заходы, дарагой, – скорее всего, умышленно вдруг стал плохорусскоговорящим товарищ из солнечной Армении.
Таксисту тоже пришлось отдать червонец, и плюсом пару мандаринок. Всю дорогу тот рассказывал о дочери, явно намекая на ошеломительный запах из джинсовой сумки.
Время приближалось к четырём, и нужно было поспешить. Люша обещала вернуться к шести вечера. Не успел, плов – дело небыстрое, особенно если его правильно готовить. Чуковская уже переоделась, накрыла на стол и успела украсть две мандаринки, когда Пётр, наконец, порезал мясо на кусочки и стал нагружать в большие плоские тарелки желтовато-оранжевое блюдо из солнечных республик.
Самолёт в одиннадцать, и регистрация в 67-м году – это не то мероприятие из двадцать первого века. Никаких тебе ещё терактов, а значит, и никаких разуваний. Сунул билет, и гуськом, вереницей идёшь своими ножками за бортпроводницей к серебристому лайнеру. Плюс Пётр, отпуская омандариненного таксиста, в последний момент поинтересовался, до скольки тот работает. Оказалось, что до полуночи – вот на девять часов Пётр его и уговорил подать к подъезду.
Поэтому ели и прощались, никуда не спеша. Правда, Люша вдруг расплакалась уже в дверях.
– Как я жила до тебя? И как мне теперь жить? – и вытирала сопли и слёзы о воротник ужасного коричневого пальто.
Пора менять. Так к рубашке не подходит.
