Андрей Шаваев
Куропаткин. Судьба оболганного генерала
Это на себе в полной мере прочувствует и Куропаткин, которого Ванновский в итоге ПРОТЯНЕТ аж до военного министра.
Изыскивая все меры для привлечения достойных офицеров и преподавателей на службу в училище, Ванновский постоянно заботился о сближении и единении между всеми членами учебно-воспитательного персонала заведения. Следует отметить также заботу Ванновского о подъеме значения строевого персонала и уравнивания его с персоналом учебным.
Цель эта была достигнута путем привлечения строевых офицеров к посещению аудиторий, классов и вечерних репетиций, ознакомления их с проходимым в училище курсом и приказа помогать юнкерам в усвоении учебных программ. Никоим образом не принимая на себя величественной роли руководителя научного образования юнкеров и предоставляя самостоятельность инспекторской части училища, Ванновский вместе с тем нередко давал советы по организации учебного процесса и делал меткие замечания, всегда дельные, обнаруживавшие простой и ясный ум. Зная массу людей из офицерского состава, умея понимать и принимать их, часто указывал подчиненным, кого следует пригласить преподавателем в училище, и его рекомендация всегда оправдывалась последующей положительной службой рекомендованного.
Безусловно, честный и лишенный личного корыстного интереса человек, генерал Ванновский проявлял большую заботливость по поводу качества приготавливаемой пищи и состояния здоровья юнкеров, а при выпуске их в офицеры неустанно хлопотал об их материальном благополучии.
Обучение было двухгодичным. Само собой разумеется, в училище, предназначенном для подготовки офицерского командного состава низового звена пехотных подразделений, преподавались преимущественно военные специальные предметы: тактика, артиллерия, фортификация, военная топография, военная история, военная администрация. Изучались Закон Божий, русский, французский и немецкий языки, механика и химия. Первостепенное внимание уделялось строевой подготовке, отработке до автоматизма вопросов организации и несения гарнизонной и караульной службы. На летние месяцы училище в полном составе выходило в лагеря, располагавшиеся в Красном Селе, нормой являлись регулярные полевые учения с боевой стрельбой и непременное участие в плановых ежегодных маневрах войск Петербургского военного округа.
Куропаткин вспоминал:
«Внутренний уклад жизни юнкеров во многом был тот же, что и кадет: вставание в темноте, мытье, чистка одежды (самими), осмотр, чай, классные занятия, завтрак, строевые занятия, гимнастика, обед, дополнительные занятия, например сборка и разборка ружья, занятия уставами – строевыми и гарнизонной службы. Приготовление уроков, ужин вместе с чаем, сон. Все главные занятия начинались и оканчивались по сигналу, подаваемому горнистом. Разница с кадетским корпусом заключалась в отсутствии драки, шума, гама, возни».
Павловское военное училище
Алексей Николаевич усиленно занимался гимнастикой, кроме того, увлекся гиревым спортом, достигнув свободного владения и искусного манипулирования пудовыми гирями.
В военном училище так же интенсивно и энергично, как и в кадетском корпусе, проводилась в жизнь концепция «симфонии властей» – идея о гармоничном взаимодействии церкви и государства, главным содержанием которой являлся посыл о том, что законы православной церкви есть в то же время и законы русского государства и при этом государство выступает в качестве гаранта их незыблемого соблюдения. Закон Божий по-прежнему считался одним из ведущих предметов, а соблюдение юнкерами норм христианского благочестия и нравственности – важнейшим критерием общей оценки поведения и последующего итогового заключения аттестационной комиссии о готовности к производству в офицерский чин.
Согласно приказу военного ведомства, окончившие полный курс обучения юнкера делились на три разряда: 1-й разряд – имевшие по всем предметам в среднем не менее 8 баллов и в знании строевой службы не менее 10 баллов, выпускались в части армейской пехоты в чине подпоручика с одним годом старшинства, из них лучшие направлялись в войска гвардии – это являлось заветной мечтой и целью многих кандидатов в офицеры; 2-й разряд – получившие в среднем по всем предметам не менее 7 баллов и в знании строевой службы не менее 9, выпускались в части армейской пехоты, но без старшинства; в 3-й разряд попадали лица, не удовлетворявшие условиям 2-го разряда, которые переводились в части армейской пехоты унтер-офицерами с правом последующего производства в подпоручики не ранее чем через пять месяцев.
Алексей Николаевич Куропаткин окончил училище по 1-му разряду, из 120 завершивших учебу юнкеров стал по рейтингу третьим в выпуске, чин подпоручика ему присвоен 8 августа 1866 года.
В мемуарах Куропаткин подведет итоги «училищной школы и жизни», которые оценит как положительные: «Обучение юнкеров военному делу велось очень систематично. Подготовка к обязанностям младшего офицера давалась полная … мы получили отличную строевую подготовку к офицерскому званию. Научные, особенно военно-сведения для предстоящей нам деятельности были получены достаточные. Прочно освоились с дисциплиной. Прониклись гордостью к своему званию, прониклись верой в мощь и непобедимость русской армии, преданностью государю. Привыкли к твердому внутреннему порядку. Знали, точным соблюдением каких… требований достигается этот внутренний порядок. Усвоенные привычки дисциплины, внутреннего порядка, любви и уважения к военному делу, преданность государю мы приготовлялись перенести на солдат, которые будут нам поручены».
Глава 2. Желтые пески Туркестана
Распределение после окончания военного учебного заведения – всегда интрига, но в России XIX века – интрига, замешанная на рейтинге, то есть совокупности набранных итоговых баллов по предметам, поведению и особым достижениям. Субъективная оценка исключалась почти гарантированно, любимчики и лизоблюды имели ничтожно мало шансов небрежно подвинуть локтем добросовестных, старательных и талантливых юнкеров. Преимущественное право выбора места службы традиционно и по справедливости получали первые по рейтингу ученики.
Куропаткин оказался не первым, но третьим, что в любом случае обеспечивало ему право выбора любой вакансии, в том числе и в столичный Петербург, также путь открыт во вторую столицу – Москву, и в теплый Киев, и в цивилизованную по-европейски Варшаву, и в родной Псков.
К удивлению и недоумению выпускной комиссии, краса и гордость Павловского военного училища подпоручик Куропаткин ходатайствовал о направлении в Оренбургский военный округ, чьи войска в то время участвовали в боевых действиях против Бухарского ханства.
Расширение государства на национальные окраины и за их пределы – МИНИРОВАНИЕ империи на длительную перспективу в ожидании неминуемого, пусть через века, национального и конфессионального взрыва, что эпизодически наблюдалось в царской России, что и произошло при крушении СССР.
Проблем с границами на севере у России не было никогда – естественной и неприступной преградой был и остается суровый Северный Ледовитый океан; на российском скалистом побережье северных морей и посты пограничников никогда не выставляли за ненадобностью. В Европе и на Кавказе после бесконечной череды войн удалось достичь стабилизации линии государственной границы путем заключения двусторонних договоров с сопредельными странами. В 1860-х выдающимися усилиями графов-генералов Муравьева и Игнатьева на века определена российская граница с Китаем в Приамурье и Уссурийском крае.
На азиатском юге дела обстояли гораздо хуже: ни естественных преград в виде гор, морей и рек, ни договоров и демаркации, регламентирующих прохождении линии государственной границы, как на западе и востоке империи, не имелось. Только загадочные, застывшие на века между рабовладельческим и феодальным общественно-государственном устройстве исламские азиатские ханства и вечно кочующие, непокорные и непокоряемые разбойничьи племена инородцев, основным занятием которых являлся кочевой бандитизм.
На картах XIX столетия Туркестан напоминал лоскутное одеяло, сшитое так небрежно, что отдельные, с неровно скроенными очертаниями территориальные фрагменты наслаивались на другие, затрудняя целостное восприятие общей картины региона. На своем севере Азиатский край соприкасался с Российской империей, на юге граничил с Персией, Афганистаном и Западным Китаем. Кроме того, на территории азиатских ханств и эмиратов начала обращать свой пристальный взор Великобритания – очевидно, Британской Индии туманному Альбиону казалось мало, да и идея выйти на прямое соприкосновение с Россией, создав напряженную обстановку на подступах к территории русского государства и угрозу его безопасности на южных рубежах, ослабив тем самым устойчивые военно-политические позиции в Европе, представлялась Лондону стратегически безупречной.
В 1906 году, пребывая в отставке после Русско-японской войны, Куропаткин с высоты прожитых лет так опишет сложившуюся в середине XIX века военно-политическую ситуацию в южном ПОДБРЮШЬЕ растянутой, подобно кишке, с запада на восток, от Балтики до Тихого океана Российской империи – пустынной, необъятной и непонятной для славян Средней Азии:
«…Военное министерство с половины прошлого столетия весьма дружно с Министерством иностранных дел систематично противилось расширению наших границ в Азии, ввиду все усложнявшихся для нас задач в Европе. Поэтому наше движение вглубь Средней Азии происходило часто вопреки не только мнению, но и отданным из Петербурга приказаниям.
В 1864–1865 гг. занятие Черняевым Ташкента признавалось преждевременным, ибо приводило нас в непосредственное соприкосновение с Бухарским и Кокандским ханствами. После похода к Самарканду в 1868 г. Кауфману не только не разрешили покорить окончательно Бухарское ханство, но эмиру бухарскому были возвращены Шаар и Китаб, взятые нами после упорного боя. В 1873 г., покорив ханство Хивинское, мы ограничились занятием только правового берега р. Аму-Дарьи и сохранили за ханом Хивинским его власть.
В 1875 г., пройдя все ханство Кокандское, мы думали ограничиться только занятием г. Намангана, оставив остальную часть ханства в руках слабого хана Кокандского. В 1881 г. военный министр не настаивал на необходимости сохранить за нами занятый в 1871 г. силой оружия Кульджинский край. В 1881 г. Скобелеву, после овладения им Геок-Тепе, было строго запрещено идти на Мерв.
Такой образ действий военного министерства вызывался опасениями новых расходов и новых забот, опасениями новой затраты сил и средств за счет ослабления нашего положения на западной границе и на границах с Турцией».
В ноябре 1866 года Куропаткин прибыл в Оренбург, где в штабе военного округа получил назначение субалтерн-офицером в дислоцировавшийся в Ташкенте Оренбургский стрелковый батальон, сформированный немногим более полутора лет назад – 21 февраля 1865 года. Основу батальона составил личный состав стрелковых рот Сибирских линейных батальонов. Часть только вышла из боевых действий, участвуя в 1866 году в осаде и жесточайшем, с огромными с обеих сторон потерями штурме Джизака, носила славу боевой и заслуженной – батальон получит свой индивидуальный нагрудный знак отличия, присвоенный императорским указом от 21 июля 1867 года для ношения офицерами с надписью «За штурм Ура-Тюбе и Джизака 2 и 18 Октября 1866 г.».
Командовал батальоном подполковник Михаил Алексеевич Пищемуки, впоследствии генерал-майор, а непосредственным начальником Куропаткина стал командир 4-й роты поручик М.Ю. Ашенбреннер, переведенный двумя годами ранее в Оренбургский округ в наказание за отказ принять участие в подавлении польского восстания. Впоследствии подполковник Ашенбреннер получит печальную известность как один из видных деятелей «Военной организации партии Народной воли», организатор военно-революционных кружков в армии, государственный преступник; вынесенный ему в 1884 году смертный приговор заменят двадцатилетним заключением в Шлиссельбургскую крепость.
М. Ю. Ашенбреннер
М. А. Пищемуки
Карта
В своих мемуарах Куропаткин так оценивает роль и место пехотных подразделений в завоевании Средней Азии: «Главную силу и опору нашего положения в Азии составляла пехота. Она в бою решала участь боя, до боя проходила сотни верст пешком, а после победы на нее же возлагались главные работы по созданию нового русского опорного пункта.
Пехота строила укрепления, временные казармы, помещения для складов, проводила дороги, конвоировала транспорты. На ее же долю выпадали главные потери убитыми и ранеными. В полевом бою наша пехота держалась устава, имела впереди цепи стрелков и за ними поддержки преимущественно в ротных колоннах. Резервы строились или в батальонные колонны, или чаще в колонны из двух рот… При осаде крепостей на долю пехоты выпадало производство осадных работ и затем приготовление штурмовых лестниц. Некоторые штурмы производились по лестницам без достаточной артиллерийской подготовки и стоили нам дорого…»
На первых порах в служебные обязанности подпоручика Куропаткина входит организация и контроль за несением караульной службы, проведение строевых занятий и изучение воинских уставов с нижними чинами. Если и появляются какие-то сложности, то только психологического характера, так как все подчиненные Алексея Николаевича значительно старше его по возрасту, пусть гораздо менее грамотные, но гораздо опытнее в знании всех нюансов военной службы: солдаты и унтер-офицеры прошли бои и походы, побывали под обстрелом, ходили в рукопашную, не раз и не два смотрели смерти в лицо, теряли в бою товарищей, многие имеют ранения, удостоены наград, в том числе Георгиевских крестов. Куропаткин вспоминал: «Своим возрастом они были значительно старше нас, младших офицеров, и в походе, а также при несении боевой службы в аванпостах и секретах не мы, молодые офицеры, обучали их, а они нас».
В начале 1867 года Куропаткина назначают батальонным квартирмейстером.
Это реальное повышение по службе. Кардинально изменился круг ответственности, заключающийся в исполнении преимущественно обеспечительных, тыловых функций: контроль за поддержанием в чистоте и исправности казарменного фонда, заготовка дров для отопления помещений и работы кухни, обеспечение провиантом и фуражом, содержание в исправности и ремонт оружия, обмундирования, амуниции и обоза, получение и распределение керосина и свечей для освещения казарм и служебных квартир, обеспечение инвентарем учебных стрельб, выдача денежного содержания личному составу, сложная отчетность.
Форма одежды военнослужащих Оренбургского стрелкового батальона
Редко выпадающее свободное время Алексей Николаевич уделяет чтению литературы и совершенствованию жизненно необходимых в условиях Туркестана для офицера любого рода войск навыков верховой езды.
В апреле 1867 года Куропаткин в составе батальона отправляется в поход с целью овладения и удержания урочища Яны-Курган, которое командованием и штабом округа решено позиционировать и закрепить как передовой плацдарм русской армии в Туркестане. Молодой офицер участвует в локальных, на уровне огневого контакта, боестолкновениях с вооруженными группировками Бухарского эмирата, временно командует небольшими сводными подразделениями, занимается разведкой и топографической съемкой местности, выбирает и оборудует наблюдательные пункты, места размещения передовых постов охранения, секретов и засад, районы высылки дозоров. Исполняет прямые квартирмейстерские обязанности, что сопряжено с существенными трудностями, так как подразделения батальона располагаются в мало приспособленных для суровых осенне-зимних условий палатках. Ужасным было санитарное состояние лагеря, немало бойцов умерло вследствие заболеваний тифом и дизентерией, что стало горьким поучительным уроком молодому и неопытному офицеру Куропаткину на всю оставшуюся службу.
Постепенно подпоручик Куропаткин начинает осваивать на практике специфику боевых действий в Туркестане, приходит понимание маневренного, внезапного, «кусачего» стиля тактики противника, предпочитавшего нападать оттуда, откуда его ожидали меньше всего. Позднее он отметит особенности войны в Азии:
«По… местным условиям надо было держаться всегда при действиях против неприятеля, как оборонительных, так и наступательных, в сборе, в готовности отразить врага со всех сторон. Потому при каждом расположении на ночлег образовывалось каре, обеспечивающее войска со всех четырех сторон».
В январе 1868 года по распоряжению командующего войсками образованного в июле 1867 года Туркестанского военного округа генерал-лейтенанта Константина Петровича фон Кауфмана, измотанный одиннадцатимесячным походом с изнурительной палаточной зимовкой в степи батальон, переименованный из Оренбургского в Туркестанский, наконец, возвратился к месту постоянной дислокации в Ташкент.
В 1868 году Туркестанский батальон в составе передового отряда войск округа выступил в очередной поход – Зеравшанский.
К 27 апреля 1868 года русские войска численностью 3,5 тысячи человек под командованием генерал-майора Н.Н. Головачева сосредоточились на занятом несколько месяцев назад плацдарме в Яны-Кургане. Общее руководство боевыми действиями возложил на себя лично командующий войсками округа генерал Кауфман.
30 апреля 1868 года отряд выступил в направлении Самарканда. Куропаткин – уже не тыловик, не батальонный квартирмейстер, – он исполняет должность старшего адъютанта походного штаба и основные его функции заключаются в своевременном получении и анализе сведений о местности ведения боевых действий и составе сил противника.
Н. Каразин «Сражение на Зерабулакских высотах»
1 мая 1868 года авангард отряда при подходе к реке Зеравшан был внезапно атакован бухарской кавалерией, однако четыре сотни казаков при поддержке артиллерии и ракетной батареи оттеснили неприятеля на противоположный левый берег реки. Бухарские войска сумели занять господствующие позиции таким образом, что с них обстреливались пути продвижения к Самарканду и переправа через реку Зеравшан. Подразделения русской армии атаковали позиции противника, наступая одновременно по центру, с правого и левого флангов. Форсировав реку под перекрестным ружейным и артиллерийским огнем обороняющихся, пехота принялась стремительно штурмовать удерживаемые бухарцами высоты, вынудив ошеломленных напором солдат противника обратиться в беспорядочное бегство.
2 мая 1868 года российские войска без боя вошли в Самарканд, 12 мая 1868 года отряд полковника А.К. Абрамова овладел Ургутом, 18 мая 1868 года группа генерала Головачева беспрепятственно заняла Катта-Курган.
В конце мая 1868 года русская кавалерийская разведка установила сосредоточение бухарских войск численностью до 30 тысяч пехоты и всадников на Зерабулакских высотах в 10 километрах от Катта-Кургана. Кауфман принимает решение выдвинуться навстречу значительно превосходящему противнику с основными силами, оставив в Самарканде небольшой отряд в количестве 600 человек с приданными шестью артиллерийскими орудиями и двумя мортирами.
В. Верещагин. «Нападают врасплох»
Стремительным маршем, преодолев всего за сутки 65 километров, 2 июня 1868 года русские войска под командованием генералов Кауфмана и Головачева успешно атаковали позиции противника на Зерабулакских высотах, обратив неприятеля в паническое бегство, уничтожив при этом более 4 тысяч человек и захватив значительные трофеи: ружья и артиллерийские орудия, снаряды и патроны, лошадей и обоз.
Праздновать победу было некогда: пользуясь временным отсутствием русских войск, вооруженные отряды горцев под командованием Джура-бека и Баба-бека ворвались в Самарканд и осадили цитадель в центре города, где укрылся оставленный Кауфманом малочисленный гарнизон. Имея двадцатикратный перевес, при оголтелой поддержке местных жителей неприятель яростно бросился на штурм цитадели. Ожесточенные кровопролитные бои с колоссальными потерями с обеих сторон длились неделю. Руководитель обороны майор Штемпель ежесуточно по ночам высылал связников к Кауфману с просьбой о помощи; из двадцати гонцов командного пункта русских в Катта-Кургане удалось достичь только одному. Прочитав записку с текстом: «Мы окружены, штурмы непрерывны, потери большие, нужна помощь», – Кауфман немедленно развернул все войска и рванулся назад на выручку осажденным.
8 июня 1868 года он вступил со своим отрядом в оказавшийся двуличным и предательским Самарканд, уже опустевший к тому времени от поспешно ретировавшегося и скрывшегося в горах вероломного противника.
Н. Каразин. «Вступление русских войск в Самарканд 8 июня 1868 года»
Совсем скоро, 23 июня 1868 года, по заключенному мирному договору Бухарский эмир признал за Российской империей все ее территориальные завоевания с 1865 года, обязался выплатить контрибуцию в размере 500 тысяч рублей и предоставить русским купцам право свободной торговли в эмирате. Из восточной части ПРИНУЖДЕННОГО К МИРУ эмирата образован Зеравшанский округ, включивший города Самарканд, Катта-Курган, Чилек, Янги-Курган, Пайшанба и Педнжикент с прилегающими селениями.
В течение всего похода Куропаткин в штабе не отсиживается, а стремится быть в первых рядах атакующих подразделений, лично участвует в штурме Зеравшанских и Зерабулакских высот, в сражении под Катта-Курганом и деблокировании стойкого гарнизона Самарканда.
Героизм и храбрость двадцатилетнего подпоручика ЗАМЕЧЕНА начальством и ОТМЕЧЕНА самым достойным образом.
В 1869 году фортуна, что называется, повернулась к Куропаткину лицом. Он удостоился не просто единичного благосклонного фартового кивка «госпожи удачи», а, подобно покерному «рояль-флеш», получил всего за год вожделенный полный офицерский набор – повышение в должности, очередной воинский чин и два боевых ордена: в мае назначен исполняющим обязанности, а в ноябре утвержден в должности командира пехотной роты, в июле «за боевые отличия» произведен в поручики со старшинством от 2 июля 1868 года, награжден орденами Святого Станислава III степени с мечами и бантом и Святой Анны III степени с мечами и бантом.
Пехотная рота русской армии по штатному расписанию 1868 года – это около двухсот пятидесяти человек личного состава, из которых 4 младшие офицеры, фельдфебель, 20 унтер-офицеры, ефрейторы, рядовые. Для внутреннего управления рота делилась на четыре отделения. На вооружении винтовки Бердана, шанцевый инструмент – топоры, лопаты, кирки, мотыги.
Куропаткин позднее в своих мемуарах напишет: «При малочисленности войск на весь период завоевания Туркестана счет людям велся не на батальоны, а на роты. Рота была в Средней Азии тактической единицей в полном значении этого слова. Каждая рота в то же время была самостоятельна и в хозяйственном отношении. Довольствие пищей проводилось поротно. Ротный командир был полным хозяином не только в строевом, но и в хозяйственном отношении. Каждая рота имела свой ротный обоз от двух до трех повозок».
Поручик Куропаткин оказался на своем, уготованным для него самой судьбой, месте. Отцовское и кадетское воспитание, специальные знания и поведенческие навыки, полученные в кадетском корпусе и военном училище, положительный и отрицательный опыт службы свой личный и сослуживцев-офицеров, выдающаяся воля, целеустремленность и постоянный самоконтроль не сразу, но запрограммированно кумулятивно дали конечный результат. Вверенной ему ротой управляет настолько уверенно и твердо, что видавшие виды командиры и начальники только диву даются, откуда у молодого офицера столько энергии, терпения и страстного желания работать без сна и отдыха, лишь бы его подразделение первенствовало везде и во всем: в боевой выучке, огневой подготовке, освоении поступивших в 1868 году на вооружение в батальон заряжающихся с казенной части ружей системы Бердана, строевой выправке, бытовом и санитарном отношении, знании воинских уставов, содержании вооружения и амуниции. От военных занятий отвлекала масса хозяйственных работ, связанных с ремонтом казарменных помещений батальона, пришедших к 1869 году в совершенный упадок.
Винтовка Бердана
Бытовые условия молодых офицеров соответствовали их скромным потребностям: в нанятом в Ташкенте доме имелась столовая, комнаты, используемые в качестве спален, помещение для денщиков. С учетом дешевизны местных продуктов денежного содержания хватало вполне. Свободное время отличалось своеобразием и разносторонностью: практически ежедневная самостоятельная верховая езда, стрельба из револьверов и ружей, игра в городки, плавание в реках Чирчик и Сыр-Дарье, охота, чтение. В мемуарах Алексей Николаевич вспоминал: «Вечерами оставалось время и почитать… Нас занимали, кроме литературных произведений наших лучших авторов и периодической печати… книги по естествознанию… Были выписаны труды Льюиса, Молешотта, Бокка, Дарвина по естествознанию. Был выписан Бокль, а также «История России» Сергея Соловьева. Попали в библиотеку Добролюбов, Писарев и конечно, наши классики: Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Толстой, Гончаров, Достоевский, Писемский, Некрасов, Щедрин. Пользовался большим успехом и Михайловский. Из газет выписывался «Русский инвалид», «Голос». Из журналов: «Русское слово», «Современник», «Русский вестник».
Вместе с тем, далеко не все офицеры занимались самообразованием, расширением эрудиции и компетенции; кто-то отдавал предпочтение картам и пьянству, ставя тем самым в конечном итоге жирный крест на перспективах своей карьеры, материальном и семейном благополучии, зачастую и здоровье.
Туркестанское генерал-губернаторство включало в себя две области – Сырдарьинскую с центром в Ташкенте, где находилась резиденция губернатора, и Семиреченскую с центром в Верном. Весной 1870 года, согласно распоряжению Туркестанского губернатора А. П. Кауфмана, Куропаткин, не освобождаясь от обязанностей командира роты, назначен в распоряжение генерала Карташева для производства инспекторских смотров в войсках, дислоцированных в Семиреченской области, что явилось проявлением высокого доверия к молодому двадцатидвухлетнему офицеру и свидетельством его авторитета у высшего руководства военного округа.
К. П. Кауфман
Инспекция всех войск Семиречья с проведением смотров и ревизий в Токмаке, Верном, Копале, Сергиополе, Бахтах и Нарынском крае, Каракольском уезде заняла более четырех месяцев, с марта по июль 1870 года. Куропаткин увидел истинное, в целом по факту печальное и удручающее положение дел в русской императорской армии на азиатской периферии империи так, как оно есть на самом деле: «…Общее впечатление получится очень неблагоприятное относительно состояния в 1870 году населения, войск и их начальников. Недочеты были серьезные, слабых сторон – много. Но надо принять в расчет и сильные стороны войск, которые при смотрах трудно обнаруживаются; требуется исключительная обстановка, чтобы эти сильные стороны проявились. Высокий нравственный дух, воинственность, стремление к опасности, чувство превосходства над противником, огромная выносливость – все это такие сильные стороны, которые, по моему мнению, должны смягчить впечатление от неустройства войск в Семиреченской области».
Так оно и получилось – когда в 1871 году обстановка в сопредельном с Туркестаном Илийском султанате стала серьезно угрожать безопасности края, военный губернатор Семиреченской области генерал-лейтенант Г. А. Колпаковский из находившихся в области, ранее проинспектированных Карташевым и Куропаткиным войск, по указанию губернатора Туркестана Кауфмана собрал боевой отряд и в короткие сроки овладел Кульджей.
11 августа 1870 году Куропаткину «за отличие в службе» присвоен чин штабс-капитана.
В 1871 году стаж офицерской службы Куропаткина составил пять лет, три из которых он командует ротой, достигнув на своей должности совершенства. Если командиру роты доверяют участие в инспекторской проверке, это говорит о том, что генералитет военного округа видит в нем руководителя гораздо более высокого, чем ротный командир уровня.
Мотивация кадета, самодостаточного, обладающего чувством собственного достоинства, с безупречной репутацией, карьерного, потомственного офицера, диктовала – пора задуматься о будущем.
