Уйди. Уйди. Уйди.
Уйди. Уйди.
Корделия в отчаянии посмотрела на девушку, которую пара мужчин перенесла в пятно солнечного света. Платье сползло к бедрам, одна свеча выпала, изошла сизым дымом и погасла.
Уйди. Уйди.
Корделия и хотела "уйти", но Йонниберг как сквозь землю провалился, и эта девушка… именно ее было жалко, то ли из-за молодости, то ли из-за свойственной этой самой молодости дурости, которая почудилась Корделии на глубине зеленых глаз.
Корделия, как во сне, направилась к изваянию могучего воина, что вздымал горящее копье. Когда никто не видел, она сунула руку в нишу за постаментом и зажмурилась.
Раздался щелчок.
***
"… итого из оружия в зале Северных народов были найдены:
нож – 4 шт
опасная бритва – 1 шт
бомба неопределенного действия (находилась в нише за одной из статуй; представляет собой часовой механизм, ударное устройство и запаянную колбу с прозрачной жидкостью; колбу отдали в университет для исследования) – 1 шт
пистолет – 3 шт
официальные сабли представителей посольства Риберии (из посольства прислали запрос с просьбой их верну…"
Стефан отчаянно зевнул и вытащил из пенала пневмопочты, который держал под мышкой, документ с гербовой печатью.
"КОМУ: Департамент дознания Леемстада, лично в руки Стефану Зееману
ОТ КОГО: Служба управления зданиями посольства республики Риберия
В ответ на ваше обращение сообщаем, что точное описание болезни, которая сейчас распространяется в наших городах, мы предоставить не можем из-за задержки пакетбота в территориальных водах Гольмийского протектората. Однако врач нашего посольства постаралась составить для вас описание на основе ее переписки с родными и друзьями (уточняем, что лично она не видела ни одного случая заболевания).
По всей видимости, болезнь вызывается спорами так называемой черной плесени (Aspergillus niger), которую можно встретить в лесах Риберийского полуострова. Заражение идет воздушно-капельным путем. Инкубационный период составляет 1-2 часа. Впоследствии у человека возникают симптомы инфекции (температура, слабость, боль в суставах). Параллельно идет распространение плесени в верхних слоях кожи: почернение, омертвение и ороговение, из ран активно выделяются споры. В этот момент человек наиболее заразен. Сильные боли и зуд сопровождают этот период. Возможно загнивание ран. Общая продолжительность заболевания составляет 2-3 недели. Прогноз благоприятный при надлежащем лечении (постельный режим и борьба с загниванием), исключение составляют люди с ослабленными здоровьем: пожилые, беременные, дети. Примерная смертность составляет 1 к 6.
В заключение напоминаем, что ваш магистрат обещал нам "четкое и ясное" объяснение гибели главы нашего посольства. Также в ведении вашего Департамента находятся три сабли и три пистолета, принадлежавшие послу и его охране. Просим вернуть их по причине высокой значимости для церемониала и стои…"
– Господин дознаватель, – прервал получтение-полудрему Стефана мужской голос.
Стефан сфокусировал взгляд и осознал, что идет по подвалу городской больницы. Из полумрака, который едва рассеивал голубоватый свет ворванки на лестнице, выступил незнакомый врач.
– Опять к нам? – спросил доктор.
– Да и не то чтобы опять, а…
Стефан лукаво улыбнулся. Он не помнил, что спускался в мертвецкую раньше, он вообще мертвецкие не любил. Белые стены, белый пол, и смотреть, кроме тел, не на что.
– … а насчет нашей художницы, молодой человек, – закончил Стефан. Врач отвел взгляд, и Стефану стало не по себе от мысли, что он уже был здесь.
На самом деле был и не помнит.
– Положим, я уточнить, – быстро добавил Стефан и заговорщицки подмигнул. Несмотря на внешнюю бодрость, внутри у него все омертвело. Он четко, до животного ужаса, осознал, что впадает в то самое слабоумие. Пускай медленно, пускай не так страшно, как описывали в газете, но эти пустота, без-мыс-ли-е уже маячили впереди.
– Положим… – неловко сказал врач.
В молчании они пошли по темному, леденящему коридору. Звук шагов эхом разносился по подвалу. Стефан тщетно гнал мысли о памяти, но как раз это – вот ирония! – не забывалось.
– Герцогиня все-таки приедет на опознание? – прервал тишину врач.
– Побойтесь Бога. Прислала записку, что детей у нее нет и не было, а домыслы общественности о ее внебрачных связях не должны интересовать департамент дознания.
Врач хохотнул.
– Герцогиня льда. Вот не зря ей дали такое прозвище.
Стефан задумался и не ответил.
– Говорят, она совсем разорена?
– Не люблю сплетничать. Уж простите старика.
– Да это я так…
Они помолчали.
– О той, с клеймом змеи, что-то узнали? – спросил врач.
Стефан непонимающе посмотрел на него.
– Женщина с клеймом двухголовой змеи. Северянка. Я вам говорил.
– А! – Стефан облегченно вздохнул. – Право слово, что-то там ничего толком не узнается, хе-хе.
Стефан вспомнил, что у женщины нашли камею с гравировкой "К от Й", и подумал, что можно об этом упомянуть, но тут они вошли в мертвецкую. Стефана обдало сыростью, вонью гниения, и все мысли пропали. Он машинально остановился. Врач зажег светильники на стенах, а те сцедили голубоватый свет на белые столы, которые бесконечными рядами уходили в темноту. На каждом под простыней лежало тело.
– Вот она, – врач подошел к третьему слева столу и зажег еще одну лампу. В углу лежал открытый саквояж, и Стефан бросился к нему, как к спасению. – Что вы… уточнить?
– А пускай и все, молодой человек, – выдавил Стефан. Он услышал, как с шуршанием оттянули простыню, и наклонился к саквояжу, чтобы не слышать мерзкого звука. Каждый предмет, который принесла девушка в музей, снабдили биркой и пронумеровали, словно экспонаты странной выставки: перья, черная ткань, батон серого хлеба. Переносная лампа. Нож.
– Все? Ладно. Ну… много внешних повреждений. Порезы – судя по всему, кухонным ножом из ее вещей.
"Ботинки, куски ткани, – перебирал мысленно Стефан, чтобы отвлечься, – диплом об окончании историко-культурного факультета. Роза".
– Проколы. Это шипами той розы, на которую вы смотрите.
"Бутылка вина, лейкопластырь, виноград, сигареты".
– Мелкие ссадины. Царапины. Порезы во рту, на шее. В области детородных органов.
"Ножницы, гвозди. Металлический прут".
– На плечах и груди ожоги от сигарет. В ключицу вбит гвоздь. Почти вся левая половина тела обожжена.
Стефана повело в сторону.
– Вот оно как?..
– Видимо, ее облили ворванью и подожгли. Да я же вам уже…
Врач запнулся и замолчал.
Стефан потрогал шипы высохшей розы, что гнила на подкладке саквояжа, затем перевел взгляд на обугленную книгу. Он поднял ее и взвесил в руке. "Сказания Севера". Голова уже кружилась от мерзкого запаха гниения, ноги дрожали.
– Если так, отчего именно-то она умерла? – почти нормальным голосом спросил Стефан.
– От болевого шока. Скорее всего, когда ее подожгли.
Стефан полистал деревянными пальцами книгу и наткнулся на страницу в бурых пятнах. Слева шел исторический очерк, а справа – текст сказания. Поверх букв проступали кровавые отпечатки тонких рук.
– А гниль-то? Гниль?
– Вот гнили нет совсем.
Стефан цокнул языком и превозмог, заставил себя посмотреть на девушку. К облегчению, видно было только ее лицо, левую половину которого скрывала обгорелая маска верблюда. А справа – глаз, заклеенный пластырем, краешек улыбки, конец надписи "…ЕТКА" на лбу и бледная, в царапинах, кожа. Остальные детали прятала простыня.
– Нет, значит. Нет… Положим так. Скажите-ка, откуда на ней маска?
– Так все и было. Видно, в конце на нее надели. Не знаю.
– И гнили как бы и нет? Ни вот на столечко?
– Совсем. Единственное тело из музея, которое не имеет ни следа этой заразы. Это сложно не заметить.
На Стефана навалилась слабость – такая, что и держать книгу стало тяжело. Он хотел положить томик в саквояж, но тут наткнулся взглядом на описание слева, где остались бурые отпечатки пальцев.
"В этой главе приведен полный текст Песни смерти. Она исполнялась в ритуалах почитания Марраша, правителя царства мертвых. Несмотря на свой пугающий образ, Марраш пользовался у северных кочевых племен репутацией жестокого, но справедливого бога, который взвешивал человеческие деяния. Известен пещерный город Уну-ашли, где, судя по останкам, жители погибли именно во время выполнения ритуала почитания Марраша. Тем не менее причиной, вероятнее, стал вовсе не божественный суд, а взрыв пещерного газа, выбросы которого весьма часты в тех местах. Благо сам ритуал, начинающийся пусканием крови измученной голодом и отсутствием сна жертвы, заканчивался ее сожжением во сла…".