Андрей Сазонов
Путешествие длиною в Жизнь. Записки туриста
На перевал поднялись поздно, часа в 3 дня, затем ещё долго спускались по крутой тропе до первой поляны, сильно устали.
Следующий день как отдых, переход от одного перевала к другому – спуск по реке Хазныдон (т.е. вдоль реки по хорошей тропе) и небольшой подъём к перевалу Цебелаг – но уже 1Б, 3600 метров.
Перевалы 1Б отличаются по классификации от 1А тем, что они сложнее, такой перевал уже с ледником, как правило и уклон ледника довольно крутой -15-250 , т.е. по такому леднику в ботинках не пойдёшь, нужны «кошки» – металлические накладки на обычные ботинки с 10-12 зубьями, сантиметров по 8 длиной. Такое снаряжение должно быть у каждого. А ещё на леднике могут быть трещины – открытые, которые видно, и закрытые – их не видно в негу, но, когда наступишь, провалиться внезапно можно легко. Чтобы этого не случилось, для того, чтобы вас можно было бы вытащить, туристы и альпинисты ходят по 2-4 человека в связках верёвкой диаметром 10 мм и длиной 20-40 метров. всё это для безопасности и обязательно для групп, идущих в походы 2- 5 категории сложности. У нас было всё это снаряжение – на всех, что сильно утяжеляло рюкзак, но что поделаешь – такой спорт.
На подъёме к перевалу Цебелаг ледника не было, сначала шли часа 3 по крутой тропе, а следующие три часа без тропы, просто по камням, с трудом преодолевая особенно крутой, почти шестидесятиградусный склон, ведущий на перевал. Перевал узкий, всего около метра шириной, поэтому сидеть долго не стали, только быстро осмотрели виды – конечно, красиво, но не так, как на западном Кавказе, и пошли вниз. Это ещё метров 60 вниз по камням, очень круто, приходится идти осторожно, чтобы не сбросить камень на голову идущего внизу. И серпантином не пойдёшь – ширина спуска метров 8, не более, а справа и слева – гладкие стены. И с них тоже может что-то упасть.
В конце спуска – выход на ледник, хорошо, что без снега – трещины все видны, да и крутизна небольшая, хотя конца ему пока не видно – скрывается за перегибом. Тут все одели «кошки» и пошли по льду – сначала очень непривычно, неудобно, но с каждой сотней шагов мы шли всё увереннее, понимая, что «кошки» держат даже на крутом льду, только ноги выворачивает сильно – подвернуть их ничего не стоит, выручает опять-таки физическая подготовленность.
Конечно, мы шли медленно – всё-таки много ребят никогда в «кошках» не ходили, поэтому вышли к концу ледника только вечером, после захода солнца и дальше не пошли. Палатки поставили метрах в 200-х от края льда, куда всё время падали лежащие на краю льда камни, иногда крупные и катились вниз, в глубокую яму. Палатки стояли на высокой морене ещё ниже, отделённой от ледника этой самой ямой.
Приготовили еду – конечно, на бензине, здесь почти нет леса, а значит нет и дров. Только далеко внизу, даже ниже посёлков, так что работали только с примусами. Легли спать засветло – очень долгие дни летом. Спали по 4 человека в палатке, я с краю, Сергей – с другого края, а посредине – две девушки – Галя Токарь и Лена.
Мне не спалось, ворочался, и вдруг почувствовал, как подо мной дрожит земля и слышится звук катящегося камня – судя по всему, огромного. И летит точно на нас, кажется. Меня бросило в жар, через пару секунд – в холод – сильный страх как-бы парализовал, я не знал, что делать, хотя где-то в глубине мозга мелькнула мысль – место безопасное, до на не достанет. Но страх победил, я выскочил из палатки, и со мной выскочил Сергей – скорее всего, почувствовал то же самое. Мы увидели, что огромный камень, метра 2х3, который всё время лежал на краю ледника чуть дальше, сорвался вниз и медленно катился в яму так, что реально земля под ногами дрожала. Со звуком, похожим на взрыв, камень грохнулся в яму и явственно запахло порохом.
После этого мы с Сергеем залезли в палатку и уснули уже спокойно. Позже я снова столкнулся с таким же инстинктивным страхом, уже в походах с детьми, но немного по-другому.
В следующие дни мы подходили к вроде-бы простенькому перевалу Дашивцек, некатегорийному, 2900 метров, но каких! С подъёмом проблем не было – крутая тропка, всё время вверх по склону хребта, справа – стены хребта с перевалами, слева – долина, из которой мы поднимались. А перевал лежал посредине этого хребта, где скал уже не было. Сложности начались позже, когда мы начали спуск – склон оказался очень крутой, градусов 60, а может и больше, зарос высокой травой и не было тропы… упираясь в склон остриём ледоруба, мы с трудом спускались, очень осторожно и медленно, а ещё приходилось страховать девочек – им оказалось ещё сложнее идти – сорваться и полететь вниз «ой, ка далеко» было очень легко. Вот так шаг за шагом, группа шла вниз, рассредоточившись по склону – каждый искал свой путь, свои ступени…
Шли так два часа, без привалов, отдыха и даже разговоров – было не до этого. И вот, когда до явной поляны оставалось около 100 метров, Лена, идущая чуть впереди меня, воскликнула:
– Хватит, я сейчас съеду.
Села на задницу и поехала вниз по высокой траве. Я поспешил за ней, но ногами, конечно, медленнее. Сверху я увидел, что Лена благополучно доехала, остановилась, встала и очень быстро стала снимать рюкзак и быстро рыться в нём. Я думал, что она получила какую-то травму и ищет в рюкзаке аптечку, поспешил к ней. Оказалось, что она достала карманное зеркальце, навела его на свой зад, и глядя через плечо, пыталась что-то там рассмотреть. Я подошёл, спрашиваю:
– Что смотришь?
А она как-то отворачивается от меня и всё смотрит в зеркало. И говорит:
– Кажется я штаны порвала…
Вот тут я чуть не упал от смеха – съехать с такой высоты и думать о штанах. Когда порвать о камни можно было и большее…нервы не выдержали, со стороны это казалось очень весёлым.
Но на наше счастье, и счастье Лены, она ничего не повредила, по её словам, конечно. А штаны оказались порванными в очень многих местах, разрезанными на полоски.
Мы настолько устали за два перевала, особенно за некатегорийный, что Галя решила сделать днёвку – т.е. отдохнуть, помыться, посохнуть…
Помыться – это нагреть на костре воду в двух котелках, помыть голову, а остальные части тела – в горной речке, конечно, сильно холодной. И тут мы снова чуть не упали. Аня, которая еле шла, мы её разгружали, после мытья головы достала из своего рюкзака пакет с термобигудями и стала цеплять их на свои светлые длинные волосы! Мы были поражены, но такого не ожидали. У всех застрял в горле вопрос:
– Она настолько сильная, что тащит килограмм лишнего веса? И мы её ещё зачем-то разгружали?
Я после этого всегда контролировал то, что берут с собой участники походов, особенно девушки. И были сюрпризы.
На этой днёвке у нас была запланирована экскурсия к водопадам (радиально, без рюкзаков) и день рождения Иры Горкавцевой. День рождения тоже был запланирован – мы знали о нём и заранее, ещё дома, готовили разные вкусности (я приготовил большой кусок щербета – люблю его я), что приготовили другие ребята, пока не знал. Все эти вкусности мы несли сверх запланированного веса и сегодня могли или обжираться – получилось даже так, что взамен завтрака. А на завтрак у местных жителей купили за банку сгущёнки 10 литров (т.е. полные наши 2 котла) парного молока. Вот и позавтракали – 3 кружки молока, щербет, печенье, вафли, шоколад – все вкусности, лакомства. И через полчаса вышли к водопадам – идти километра два по хорошей тропе, с обоих сторон заросшей кустами.
Люблю я в горы восхожденье
Люблю я жизнь в долине рек.
Люблю я мирное схожденье
Как любит каждый человек.
Выходили по очереди, кто как собрался. Сначала один, потом второй парень, затем Лена, Аня, Ира, я и Сергей, и последней вышла Галя. Но мы напились молока, причём по 3 кружки, и вот минут через 10 после выхода мне стало плохо с животом, резко потянуло в кусты, и я быстро в них скрылся. Дело в том, что нам, городским жителям, нельзя пить парное молоко, особенно так много – не привычны наши желудки к нему – бывает очень быстрый понос – реакция организма. За время дороги к водопадам я бегал в кусты 3 раза…
Подхожу к водопадам – а там всего 1 человек – парень, который вышел первым.
– А где остальные? – спрашиваю я.
– Не знаю. – отвечает он.
Пока мы смотрели на водопады – зрелище красивое – по чёрной скале течёт 4 бурных потока, метров 25 высотой, как стена из воды, впечатляет. Я бегаю, фотографирую с разных сторон, и тут начали появляться наши товарищи – по одному, двое, затем подходит Галя и спрашивает:
– А где вы были?
Мы медлим с ответом, а она продолжает:
– Выхожу я последняя на тропу, подхожу к водопадам – и никого нет! Вышли все, в лагере никого, на единственной тропе никого. Где вы были?
И тут мы сообразили, что ответить. Ответ был один для всех:
– В кустах сидели!
И Гали у водопадов тоже не было, когда мы подошли – и на неё молоко подействовало…
Следующим вечером мы подходили к селению Старая Дигора – довольно большому, разбросанному по всему склону. Дома все двухэтажные – т.е. двухуровневые – внизу склад, сарай на опорах снизу. А на стороне подъёма стоит большой дом, над сараями и другими хозяйственными помещениями.
И вот когда мы проходили мимо одного такого дома, на краю села, из него вышел хозяин, увидел нас, подошёл и стал расспрашивать. Узнав, кто мы, откуда, куда идём и, видя, что приближается вечер, предложил ночлег у себя в доме. Мы тоже подумывали о месте для ночлега, поэтому быстро согласились.
Хозяин завёл нас в дом снизу, где рядом с другими помещениями было, как он сказал, святилище – помещение, где хранятся черепа жертвенных животных, съеденных когда-то по большим религиозным праздникам. И действительно, в помещении по бревенчатым стенам были развешены обычные хозяйственные предметы – лопаты, косы, пилы, какие-то незнакомые предметы, старые ковры, одежда и т.п. А под потолком подвешены те самые черепа – с рогами, зубами, белого или серого цвета, штук 30 – весь потолок. Ира с Леной подошли ко мне и говорят:
– И мы будем здесь спать? Нам страшно…
Мне было всё равно, где спать, лишь бы сухо – дождей нам уже хватило, поэтому я ответил девочкам:
– Мы же рядом, будьте уверены, черепа не нападут…
Девочки слегка успокоились.
Хозяин постелили на земляной пол старый, большой ковёр. Хватило даже на место для стола, послал нас за столом – принесли большой длинный стол из соседнего помещения. В дом наверх мы не ходили. Мы стали готовить место для сна, а хозяева – ужин. Мы поняли это, когда хозяйка принесла тарелки, ложки, стаканы (интересно, для чего?) и скоро стала приносить что-то типа плова (большую тарелку), затем еще бОльшую тарелку, типа тазика, с мясом, чуть позже – такую же тарелку со стопкой свежайших лепёшек типа лаваша, но толстых. У нас уже слюна не только капала, текла рекой уже через порог наружу, а хозяина пока не было. После появления ещё одного тазика овощей (салата) до нас дошло, что скоро будем есть. Слюна потекла сильнее, но тут заходит хозяин с огромной бутылью прозрачной, слегка мутноватой жидкости. Понятно – самогон. И ошиблись – это была арака – менее крепкая жидкость, но её было много…
Ели много, пили тоже, тосты от хозяина и от нас звучали часто, но особо не пьянели, пока. Но тут закончились лепёшки… Хозяин говорит:
– Кто у вас самый младший? Пусть сбегает наверх, за лепёшками.
А самый младший – я, и бежать мне сильно не хочется. Мы молчим, переглядываемся – наверное, каждый считает свои годы, но в этот момент забегает сын хозяина, лет 10-ти, что-то принёс. Хозяин ему:
– Аслан, сбегай за лепёшками.
Мальчик убежал, а я глубоко вздохнул – я во всех предыдущих походах, и конечно, в этом, был всегда самым младшим – и так было ещё долго. Но на Кавказе это может быть и неприятно…
После еды нам сильно захотелось спать. Хозяин ушёл, мы залезли в спальные мешки, а над нами всю ночь вращались, скалили зубы, мычали и блеяли белые черепа…
Завтракали остатками вечернего пиршества, только запили всё это молоком – хозяйка уже подоила коров и выгнала их на пастбище. Поблагодарив хозяина за ночлег и еду (причём ни о каких деньгах речи не было, обычное кавказское гостеприимство, но я думаю там, где туристов ходит мало, где их много – это уже источник заработка), мы уходим уже по тропе вверх по широкой долине. Наш путь преграждает высокая зубчатая стена гор – справа налево, а посредине виден небольшой провал – наш перевал Солдат – 1Б, 3600метров. Мы поняли, почему Солдат – на краю перевальной седловины чётко виднелся чёрный столб, как часовой. Вот к нему мы и шли.
Перед Солдатом заночевали у коша (летняя хижина высоко в горах из досок, для проживания пастухов на летних пастбищах), куда нас пригласил пастух, подъехавший из посёлка, на коне. Конечно, ночевали мы в палатках, которые поставили рядом с кошем, в котором сидели и ждали, пока испекутся хачапури – лепёшки с сыром внутри. Мы голодные, а запах в коше дразнящий, оглушающий, свежайшие лепёшки и сыр, спокойно сидеть невозможно, мы истекали слюной и ждали. А к хачапури снова предлагалось парное молоко, но я надеялся, что организм уже привык. Привык, да не полностью – я сбегал за кош (кустов тут вообще не было) всего один раз, а за мной потянулись и остальные. А ели хачапури мы долго – они только из печки, горячущие, обжигающие, но очень вкусные… А ранним утром – на перевал, только утром молоко уже не пили…
Небольшой ледник нас не задержал, а вот подъём к перевалу, последние десятки метров, оказались очень крутыми, нам даже пришлось вешать верёвку, как перила. И спуск был такой же крутой, но по мелкой осыпи, из пластинок сланца, и мы быстро спустились вниз, просто съезжая по камням, иногда вместе с камнями – хорошо, что они были мелкие – сланцевая порода. Небольшие камни-пластинки, сильно слоистая стена, которая очень непрочная и разрушается легко, на мелкие пластинки. Тут весь хребет сложен из такого сланца.
Мы вошли в Кабардино-Балкарию и шли вниз по верховью реки Черек Балкарский. К нашему сожалению, все верховья рек реки Черек, а это Черек Балкарский, а за хребтом впереди – Черек Безенгийский, стали Кабардино-Балкарским заповедником и проход по нему был запрещён. Но выхода у нас не было – выход только по реке Черек-Балкарский.
Подойдя к реке, видим мост. Видно, что тропа идёт по той стороне реки, а по нашей – гораздо более широкая, натоптанная. По какой идти – не понятно.
Тут Галя, руководитель, немного подсуетилась – достала нашу маршрутную книжку – т.е. документ на право идти в поход, отдала её мне, а я засунул её в спальный мешок – что-то Галя чувствовала, да и мы знали, что заповедник охраняется.
Мы решили просто – пошли по более натоптанной тропе. Тропа ровная, идёт вдоль реки метрах в 30-ти выше. Так мы шли полчаса, до леса. Тропа зашла в лес – и потерялась… Начали мы её искать – и заблудились в лесу метров в 300 шириной, на склоне крутизной градусов 35 – т.е. довольно крутом. И лес оказался диким, с густым подлеском (кустами и небольшими лиственными деревьями под кронами огромных елей) и множеством упавших деревьев. Идти очень тяжело. Я остался один, стал кричать, где-то услышал один отклик, а вообще голос сильно глушился рекой – шумела очень сильно. Я стал считать куда я ходил, определился, пошёл вниз, попал на тропку, стал звать остальных – т.е. орать. Минут через пять вышла Галя, чуть позже трое девушек – Ира, Лена и Аня, последними пришли парни с Сергеем. Сергей рассказал, что они прошли вперёд, до конца леса, тоже метров 300, и дальше пути нет – отвесная скала большой высоты, а внизу ревёт Черек. Пришлось нам возвращаться к мосту. Тут мы поняли, почему тропа была набита – все ходят по ней по 2 раза – туда и обратно, а по другой стороне – только вниз, в 2 раза меньше. Видно, не одна группа тут плутала. Это была ловушка для туристов – выйти можно было только через мост. А там нас уже ждали – два егеря, или лесника в форме, на лошадях – работники заповедника, охрана.
Они подъехали к нам, спрашивают:
– Кто руководитель?
Галя отвечает: – Я.
Егерь говорит:
– Давай документы! (т.е. маршрутку)
Галя отвечает:
– У нас нет, мы ходим сами по себе.
Егерь спрыгивает с коня, идёт к ней, кричит (это всё с сильным кавказским акцентом и кавказской же эмоциональностью):
– Давай рюкзак! Сейчас искать буду.
Я похолодел, а что если все рюкзаки обыскивать будет?
Он подошёл к её рюкзаку, открыл верхний клапан, посмотрел в нём, посмотрел карманы, приговаривая:
– Я знаю, где они лежат…
И ищет, действительно там.
Но у Гали ничего не нашёл, сел на коня и, крикнув:
– Я вас всё равно догоню.
Оба лесника ускакали вверх по ущелью.
Надо ли говорить, что вниз мы почти бежали, торопясь дойти до посёлка Верхняя Балкария. До него было около 20 километров. Но на этой тропе, чуть позже ставшей дорогой, мы уже не блудили и часа через 4 вышли к Верхней Балкарии. Поход закончился – начинается новый, на вершину Эльбруса.
Утром мы сели в автобус, снова ПАЗ, другие автобусы просто не могут проехать по ущелью, дорога по которому вырублена в отвесной скале со множеством небольших, на одну машину, туннелях в этих отвесных скалах. А внизу, почти рядом, ревёт река Черек Балкарский. Автобус привёз нас в Нальчик, отсюда снова автобус, уже ЛАЗ (Львовского завода, они были очень распространены по всему СССР).
Автобус ехал до Терскола – большого посёлка под самым Эльбрусом. Аня с нами не поехала – ей хватило этого похода, и уехал ещё один парень. О них мы сильно не печалились – не те они туристы…
Нас осталось шестеро, но должны были подъехать ещё ребята из других групп клуба «Титан». А мы пока прошли 7 км до поляны Азау, на которой стоит нижняя станция канатной дороги, нам надо подняться на 2000 метров, до верхней станции, уже на высоте 3600 метров, лучше в кабинке этой самой канатной дороги. Пришлось нам подождать – ходит всего две кабинки – одна вверх, вторая – вниз, обе на 20 человек. Очередь большая – много туристов и альпинистов едут на массовое восхождение на Эльбрус, посвящённое 150-летию первого восхождения на Эльбрус, в 1829 году балкарца Килара Хаширова. Руководил восхождением председатель федерации альпинизма Кабардино-Балкарии Хусейн Чоккаевич Залиханов, а штаб восхождения находился рядом, в семиэтажной гостинице Азау, где нам надо было зарегистрироваться. Туда сходила Галя с Сергеем, а мы сидели в очереди на подъём.
Галя с Сергеем пришли через час, и ещё час мы ждали все вместе, попутно собирая сухие ветки для костра – ужин надо было делать, экономя бензин.
Поехали мы наверх в конце дня, когда уже темнело. Ехать вверх недолго – минут 15, кабинка летит над скалами, ледниками, красно-чёрными осыпями, иногда на высоте 300 метров, оставляя внизу тёплый лес, комфорт, цивилизацию – мы поднимались в небо…
Выйдя на верхней станции «Мир» – действительно, с неё открывался вид на весь мир – весь Кавказ был внизу, лишь несколько вершин были выше нас.
Мы спросили, где можно ставить палатки? Ответ был необычный – везде! Вокруг было снежное поле, где-то ровное, где-то крутое, и везде стояли палатки – сотни две, наверное, я не считал. И все ровные места были заняты…
Ровное место мы нашли метров на 200 выше, пройдя их по снежной дороге, которая вела к «Приюту 11-ти» – гостинице на высоте 4200 метров, её хорошо было видно от нашего лагеря. А ещё выше, почти рядом, высились такие близкие, знакомые по фотографиям, огромные две вершины Эльбруса – Западная (5642 метра) и Восточная (5633 метра). До них было так близко…
Палатки поставили недалеко от огромного камня, где я сделал очаг из камней для двух котелков и попытался сделать костёр – а он не горел, т.е. горел, пока на него дуешь, а как прекращаешь дуть, он не горит – не хватает кислорода. И пришлось мне всё время приготовления чая и каши махать крышкой от котелка, обеспечивая наддув и горение огня. Руки (кисти) потом чуть не отвалились…
После еды девушки остались в палатках, а мы с Сергеем пошли посмотреть лагерь и недалеко от нас мы наткнулись на 5-6 футболистов, которые пинали мяч. Мы присоединились к ним, а затем ещё кто-то, и скоро на большом снежном поле бегали человек 12, играя в футбол, разделившись на две команды.
Это был, наверное, самый необычный футбол – на снегу, и на высоте 3800 метров.
Играли так – кто-то выбил мяч, Сергей бросается к нему, а на ногах у него кроссовки, они по снегу сильно скользят и Сергей, стоя на месте, но перебирая ногами, пытается добраться до мяча, бьёт его и падает – скользко. Я бегу к мячу, у меня на ногах вибрамы, они тяжёлые, разгоняюсь медленно, подбегаю к мячу, бью его и бегу дальше – инерция, быстро не остановиться. А когда останавливаюсь, наклоняюсь и сильно дышу – задохнулся от бега. И так все – ударил, пробежал 10 метров, остановился, отдышался и снова пробежка, удар, отдышаться…Но чуть позже мы втянулись, бегали без перерывов, но медленно – как при замедленной съёмке. Со стороны, наверное, так и казалось. А если посмотреть сверху вниз на наше поле (пару раз я бегал за мячом вверх по склону), то казалось, что бегали мы по краю обрыва, а обрыв висел над всеми вершинами Кавказа, которые открывались в окне тумана, как кадры великолепной панорамы. Очень красивое, незабываемое зрелище – для всех, кто там был.
Утром мы вышли поздно – спешить было некуда. Всего-то собраться, подойти к «Приюту – 11» и поставить палатки заново – 400 метров по высоте и около 3-х километров по горизонтали. Обычно это расстояние проходят за 1,5 – 2 часа. Мы где-то так и шли. Погода прекрасная, тихо. А на Эльбрусе редко, когда нет ветра, солнце печёт – и мы постепенно раздеваемся – в результате шли – я в брезентовой штормовке, брезентовых штанах, зелёной широкополой шляпе-афганке. Галя Токарь примерно также, Ира и Лена – в брезентовых штормовках и спортивных штанах, а Сергей – в серой кофте и более серых штанах. Все в тёмных очках и с деревянными палками. А вокруг все в капроновых штанах, пуховках и штормовках самых разных ярких цветов – красного, синего, зелёного, жёлтого, оранжевого. Все с ледорубами. Мы смотрелись, как… Для этого надо было посмотреть на нас со стороны, и это получалось с другими туристами, знакомыми
Гали из клуба «Титан» – они шли навстречу нам по этой же тропе и, не узнавая Галю, прошли мимо. Галя их узнала, скинула рюкзак, побежала за ними, и они подошли к нам, смеются:
– Мы вас не узнали – видим, идёт группа оборванцев каких-то, а впереди идёт пастух.
А впереди шёл я, за мной – Галя.
Эти ребята даже и смотреть не стали на наше «стадо», ещё и с «пастухом».
Когда мы подходили к «Приюту 11» (по рассказам альпинистов, здесь когда-то, в 30-е годы 20 века ночевала группа альпинистов в количестве 11-ти человек). Затем, в те же 30-е годы здесь построили гостиницу – фундамент из камней, толщиной около 80 см, а сверху – каркас из деревянных стропил. Два этажа, с утеплением внутри и покрытый цинковыми кровельными листами, обтекаемой формы, напоминавшей дирижабль. В этой гостинице было около 40 номеров на 2-4 человека (двухярусные нары), но, может быть, был и люкс – одноярусные кровати. Этого я так и не узнал. А в полукруглых окончаниях гостиницы располагались кают-компании – столовая, она же зал для собраний.
Перед гостиницей, чуть ниже, в те времена была ещё и дизельная, и в гостинице было ещё и электричество, но когда немцы в 1942 году осенью захватили Приэльбрусье, они сделали в гостинице базу своих горных егерей и контролировали перевалы Главного Кавказского хребта, за которыми была Грузия, не захваченная немцами. Через эти перевалы немецкие горные егеря пытались прорваться в Грузию, но зима, лавины и отряды Красной Армии с другой стороны хребта не дали немцам пройти в Грузию, но на Эльбрус они взошли и поставили там свои флаги. Военный альпинист Гусев в феврале 1943 года ликвидировал эти флаги.
После Сталинградской битвы они бежали с Кавказа зимой 1942-1943 года, боясь быть окружёнными, при уходе взорвал дизельную, но гостиница осталась целой. Она попала в один советский фантастический фильм по повести Стругацких – виды там действительно фантастические. Соответственно, интерьер остался после съёмок.
Надо сказать, что все материалы, оборудование, инструменты приносились по дороге на плечах, волоком или в руках туристами-восходителями, даже лошади и ишаки на этой высоте не могли работать.
Я это узнал, т.е. увидел чуть позже. А в этот раз мест там не было.
Надо сказать, что туалет в этой гостинице был на улице, вход со 2-го этажа – длинный трап метров 6, с ограждением и обычная деревянная конструкция на площадке – заходишь и видишь в дырку в сидении землю – снег, камни, но с высоты метров 30 – т.е. туалет висит на этой высоте. Зато не пахнет в здании…
Мы даже не заходили в эту гостиницу в этот раз – стали искать места, где поставить палатки. Их тоже пришлось искать – вокруг уже стояла та же сотня-две палаток. Мы нашли место метрах в 100 от гостиницы, прямо на снегу, выровняв на склоне ровные площадки. И сделали кухню – выкопали в плотном снегу яму размером 1 метр х 1 метр х 1 метр, а в ней сделал столик для примусов. Яма была нужна для защиты от ветра, которого пока не было, но если бы был, то мало бы нам не было – никому.
Вечером девочки пошли в туалет, на базу – их нет час, полтора, два, затем возвращаются – холодные, усталые и рассказывают, что там очередь человек 200 – еле дождались. У нас сразу пропало желание туда идти, решили с Сергеем поискать вокруг нас. А здесь почти ровная поверхность, лишь ходят люди – по одному или по два – ищут то же самое – где бы спрятаться. Повезло нам, метрах в 50 от палатки набрели на яму, глубиной в метр, а в этой яме – наполовину откопанный ратрак – горный снегоход на широких гусеницах для прокладки лыжных трасс и доставки небольших грузов. И появился у нас собственный туалет, совсем рядом, и никто на эту точку так и не вышел. Но с туалетами действительно была проблема, и каждый её решал по-своему, но имея снеговые лопаты, эта проблема решилась бы за пять минут.
На следующий день – тренировка, акклиматизация – выход на скалы Пастухова – 4600 метров, названные так в память известного исследователя и альпиниста 19 века – Андрея Васильевича Пастухова. У него на этих скалах был в 1852 году исследовательский лагерь, но до вершины они не дошли. Дело в том, что без акклиматизации на высоты 5-6 и более километров не зайти – организм не готов. Поэтому делается 2-4 выхода на высоты, немного меньше, чем вершина, с постоянным повышением высот. У нас это был поход – высоты 3600 метров, затем «Приют -11» – 4200 метров, и вот теперь скалы Петухова – 4600 метров.
Шли мы легко, наши организмы уже приспособились к высоте – три недели в горах. Но всё равно шли не быстро, часто останавливались, чтобы отдышаться – всё-таки высоко – 4500-4800 метров. но, наверное, по сравнению с только что прибывающими туристами и альпинистами мы двигались вверх очень быстро.
На скалах Пастухова стоит небольшой, с метр высоты, металлический памятник с табличкой «Памяти защитников Кавказа» – ставила какая-то группа туристов. Позже, на многих перевалах, мы видели сотни подобных табличек.
Вид со скал Пастухова ещё грандиознее – отсюда весь Кавказ уже внизу, всего лишь 5-6 вершин выше 4800 метров – двурогая Ушба, Безенгийская стена с вершинами Дыхтау (5204 метров), Катын-тау (4974 метра), мы ходили недавно совсем рядом с ними, и где-то вдалеке торчал конус Казбека (5033 метра).
А на западе, вдалеке, на горизонте, было видно Чёрное море, а до него 300 километров по прямой – и так во все стороны, лишь на север вида не было – заслонял Эльбрус. Получились красивейшие кадры – как панорама, так и портреты, очень хорошие виды гор. К сожалению, чёрно-белые фотографии у меня до 1980 года не сохранились, а вот слайды остались.
Пофотографировались – и вниз, к своим палаткам.
Надо сказать, что фотографировать я начал давно – ещё в классе 6-7, снимал аппаратом ФЭД, который дал мне отец, на чёрно-белую плёнку, для себя, для семейного альбома. Снимал немного, проявлял и печатал тоже сам – у отца был и увеличитель. Делал небольшие фотографии (обычно 10х15 см) в небольшом количестве.
С началом походов ситуация изменилась – для отчёта о походе надо было обязательно предоставить 20-25 фотографий, со всеми участниками (минус один – сам фотограф, поэтому моих фотографий было мало). Во всех ключевых точках маршрута – если в деревне – то на фоне какой-нибудь вывески с чётким названием деревни, или общеизвестного памятного объекта – это уже получалось 60-70 фотографий (2 плёнки). А ещё надо было сделать поправку на брак – т.е. надо было брать с собой обычно 5-6 плёнок. Для уменьшения брака затем я купил фотоэкспонометр, и мешок для зарядки плёнок в кассеты (плёнка часто вырывалась из кассет или в фотоаппарате из держателя, и вынуть её можно было только открыв фотоаппарат, т.е. засветить всю плёнку – т.е. при дневном свете все изображения исчезали…) Но, в 1978 году при походе в Крыму, при ночном хождении я оставил фотоаппарат где-то в лесу под Караби -яйлой. Надеюсь, что он там лежит до сих пор, хотя в каком состоянии – разве что в музей отдать. И для следующего похода я купил уже фотоаппарат полегче и попроще «Вилия», более приспособленный для походов, а уже перед маем 1979 года пришлось купить самый простой и надёжный фотоаппарат – «Смена – 8м» для цветной плёнки – слайдов.
По всем отзывам «Смена -8м» была лучше всего для слайдов, по цветопередаче, но без экспонометра было много брака. А экспонометр у меня был.
И ещё в горных походах надо (по правилам, для отчёта) перевал в пяти фотографиях – подход, подъём, группа на перевале, спуск, и виды перевала, с другой стороны. А если применялись какие-то технические приёмы (верёвки, карабины, жумары, способы страховки и т.д.), то ещё и все эти приёмы – т.е. количество обязательных фотографий увеличивалось. И хотелось бы показать всё в цвете – т.е. плёнку брать ещё и цветную. В общем, в два раза больше. А если учесть, что сейчас я ходил по Кавказу в трёх походах, то ещё в 3 раза больше. Поэтому у меня в рюкзаке лежала жёсткая пластиковая коробка, в которую помещалось ровно 30 кассет с плёнками. И она была вся заполнена. Но для небольших выходов была ещё и маленькая коробочка – на 6 плёнок. Вот она была постоянно со мной.
На спуске, подходя к «Приюту -11», видим удивительную картину – снизу-вверх мимо «Приюта-11» идёт демонстрация – колонна альпинистов человек 500, с флагами СССР и всех республик, а впереди длинный транспарант с надписью типа «Спасибо партии…» длиной метров 8, на всю ширину колонны. Я, конечно, побежал вперёд колонны, чтобы всё это заснять, но меня оттуда погнали: «Тут идёт массовое восхождение, подходят к вершине, а ты бежишь в 2 раза быстрее, кадры портишь» – оказывается приехало телевидение, снимает восхождение на вершину, а я обгоняю всю колонну, да ещё на высоте в 5600 метров! Но я успел снять колонну сверху, спереди – т.е. как-бы я был на вершине!