Андрей Римайский
Дневник Арти
Эпизод 2. Схватка
– Вставай, Горян, вставай! – раздался тянущийся, как жвачка, голос.
Что это? Опять какое-то наваждение? Горян открыл глаза: над ним нависала густая, точно гроздья спелого винограда, борода. А от свежего ветра приятно топорщилась небритая щетина.
– Дед Илай? – спросонья спросил Горян. – Это правда ты?
– Еще какая правда! Вставай! Послеполуденный отдых закончился. Время тренировок и подготовки к бою!
У македонца округлились глаза.
– К бою? Какому еще бою?
– А ты думал, что будешь тут только есть да спать? Для этого родился в нашем мире? – строго смотрели на него такие знакомые глаза. – Это я тебя еще жалую! Отец бы давно дал тебе палки!
Горян протер глаза. Да, он помнил, как вчера очутился в этой славной деревушке, как пировал вместе с товарищами. Как дед, играючи, устраивал кулачный бой. Право, удивительное дело: эдакая-то сила в его-то возрасте! Сколько ему стукнуло уж лет, сколько зим? Семьдесят, восемьдесят? Дед Илай выглядел на все сорок: подтянутый, ни намека на горб; плечи – как две рыхлые горы; измятая накидка да морщинистое лицо – вот единственное, что выдавало годы! Да голос с легкой хрипотцой, точно в ледяной горный ручей бросали камешек, и он там кувыркался, ударяясь о каменистые выступы русла.
– Жаль, его нет рядом!
– То-то, что жаль! Он выступил с нашей славной македонской армией в дальний поход. А тебе – самое время готовиться: в соседней деревушке третью ночь подряд сгорает по дому! Не иначе, как завелся огненный демон! Выступаем следующим утром! А сегодня – тренируемся, тренируемся! Все слышали?
И он гаркнул, осматривая воинов вокруг себя. Посреди поляны, у котла, вперемешку с женщинами и детьми стояли и сверкали глазами они – защитники – до десятка юношей и мужчин.
Горян и не заметил, как оказался среди тренирующихся. Слева и справа мелькали острия мечей, разгоряченные лица, раскрашенные фасады щитов.
Он замахнулся своим мечом и… проснулся. Утреннее солнце било прямо в глаза из щели плохо задернутой шторы.
– Наточка! Ну ты что? – запротестовал он спросонья. – Опять собиралась на работу и открывала штору?
Рядом раздался такой знакомый и милый голос:
– Гоша! Ты все забыл? Сегодня же выходной! И мы идем в гости к Лизе. Мы о чем вчера вечером говорили?
Ната смотрела на него с краешка кровати. На ней было то чудное, но прелестное солнечное платье, которое через тонкие бретельки открывало вид на ее белоснежные плечи. Сам фасон платья напоминал вытянутый прямоугольник, но от делового его отличал и яркий желтый цвет, и модные застежки, и струящиеся фалды.
– Точно, точно! – протирая глаза, пробормотал Гоша. – Вспомнил!
– Тебе опять снился сон, где ты был греческим воином? – покивала девушка.
– Да. Ничего не могу с этим поделать, любимая. Это как вспышки. Как озарение какое-то. Все такое живое. Будто происходит наяву.
– Можешь и не говорить! Уж кому-кому, а мне ничего доказывать не надо. Мои сны на этой неделе были такими же яркими!
– А ты не рассказывала, что у тебя было продолжение!
– Правда? – Ната задумалась. – Не хотела тебя беспокоить. Я лечила раненых после каких-то сражений. Это были не самые приятные воспоминания. Все те боль и мучения солдат – они точно живые!
Ната зажмурилась, а Гоша обнял ее и прижал к себе. Через час они позавтракали, собрались и выехали.
Улицы Смартграда в основном пустовали: многие не хотели проводить первые летние дни в разгоряченном асфальтовом блоке, где, как провода, пролегали витиеватые улочки-магистрали.
В быстро мчащемся троллейбусе было душно, несмотря на открытые створки окон. И, как всегда, находились те, кому это не нравилось.
– Радует только одно, – кричала Ната на ухо мужу, перекрикивая гомон и возмущения, – что нам ехать всего десять остановок! Скоро будем!
– Не так уж и скоро! – возразил Гоша.
– Но и не другой конец города!
– А почему за все годы нашего супружества мы так и не были ни разу в гостях у твоей сестры? Я только на свадьбе видел ее. И то – мельком!
– Чтооо? – Ната пыталась услышать, но в салоне дело дошло до махания руками.
«Уважаемые пассажиры! – раздался механический голос из громкоговорителя. – Давайте уважать друг друга. Одним плохо от жары, другим – от сквозняка. Но всем одинаково плохо от ругани и ссор. Может, вам разойтись по салону троллейбуса?»
– Вот только не надо нам указывать, что делать! – раздался тонкий голосок женщины с несколькими сумками. Вдобавок к ним она старательно обмахивалась веером.
– Тоже мне водитель нашелся! – вторил первой другой голос женщины, кутавшейся в просторный платок.
Как часто бывает в таких случаях, женщины перестали ругаться друг с другом и переключились на «общего врага» – водителя, который грубо, как казалось, нарушил их права.
Гоша с Натой вышли на своей остановке с чумными головами.
– Давай посидим где-то на скамеечке, прежде чем пойдем к твоей сестре? – взмолился Гоша. – У меня разболелась голова от этих криков!
– И откуда они только берут столько сил? – согласилась жена.
Они нашли скамейку вдоль вытянутого девятиэтажного дома. По аллейке туда и обратно ходили люди, бегали дети. Но тень от раскидистого каштана накрыла их с головой так, что казалось, они погрузились в свой особенный мир, обособленный от прочего. Они говорили, доверительно прижавшись щеками.
– …это было что-то страшное! – шептала Ната. – Их обугленные лица, обожжённые руки, сжимавшие почерневшие мечи. Не могу этого забыть, Гош!
– Успокойся, милая! Все в прошлом! Все прошло уже!
– Точно ли в прошлом?
– А как же еще может быть? – удивился Гоша. – Ты видишь на мне сверкающие доспехи?
Ната рассмеялась.
– Не знаю. Порой мне кажется, что ты и есть тот самый рыцарь, которого я всегда искала. И нашла!
К сестре они шли окрыленные. А энтузиазму всегда сопутствует удача.
– Вот это ее дом? – спросил Гоша.
– Да!
Перед ними возникла такая же типичная девятиэтажка, которую они видели и до этого. Единственный опознавательный знак, о котором слышал Гоша и благодаря которому он узнал ее, был тот, что возле нее в каких-то ста шагах начинался детский садик, огороженный невысокой металлической оградкой. Поскольку был выходной день, то и садик пустовал.
– Какой нам подъезд нужен?
– Третий, – ответила Ната.
– Почему же сестра никогда за эти годы не приезжала к нам?
– Да все потому… – уклончиво начала Ната. – Потому же, почему и сидит одна уже три года! Максим…
– Максим?
– Ее бывший муж. Они разошлись. И довольно немиролюбиво. Лиза очень тяжело переживала расставание. Сколько слез она выплакала – одному богу известно!
– Ты с ней не была в тот тяжелый момент? – брови Гоши сами собой поднялись.
– Она никого не пускала к себе в душу! Ни родителей, ни меня. Одна только ее подушка знает всю правду!
– Это ужасно.
– А что я могла сделать?
– Так не должно быть. Ты знаешь, что последние исследования говорят о том, что все наши мысли, все эмоции влияют на наше физическое здоровье? Что все в организме человека взаимосвязано? Горечь в душе находит отображение горечью в теле? А обиды в мыслях разъедают не хуже кислоты?
– Вот сам ей об этом и скажешь!
Они зашли в подъезд (после того, как в домофоне на их звонок раздался безмолвный щелчок кнопки), сели в лифт и поднялись на седьмой этаж. Их встретила ничем не приметная серая дверь, стертые косяки, звонок в пластмассовой оправе.
– Она не вышла нас встречать? – подивился Гоша.
– У тебя никогда не было ни сестры, ни брата ведь, – заметила Ната, – порой в детстве мы были не разлей вода, выручали друг друга, прикрывали перед мамой, рассказывая сказки про библиотеку или что-то вроде того тогда, когда сами отправлялись гулять с мальчиками… Да, чудесное было время!
Ната позвонила в дверь второй раз.
– И где же она? – спросил Гоша.
– Не знаю. Должна быть дома. Мы же вчера с ней говорили по телефону! Она сказала, что, как и всегда, просидит весь день в квартире. Что боится выходить даже на лестничную клетку!
– Тогда почему не открывает?
– Сама не знаю, – занервничала жена. – Подожди. Давай я ее наберу по смартфону.
Вызов пошел. Долгие секунды киселем растянулись по тихому коридорному безбрежью.
«Алло! – расслышал Гоша глухой, придавленный голос сквозь динамики смартфона, который Ната приложила к уху. – Это ты, Нат?»
– Да, да! – быстро заговорила Ната. – Открывай! Мы у тебя под дверями стоим и звоним! Ты разве не слышишь?
В ответ раздалось какое-то невнятное бормотание.
– Она положила трубку, – смущенно сказала Ната.
– И что это было?
– Тихо! Слышишь?
Гоша прислушался. Да! За дверью раздалось какое-то шлепанье, шарканье. Будто кто-то продирался через джунгли.
Дверь открылась, и оттуда проступило лицо: плотные тени под глазами еще молодой девушки, немного мучные щечки, но будто обескровленные, волосы отдельными прядями разбегались в стороны – химия их немного поддерживала, но без должного ухода они превратились в спутанный и неопрятный клубок; глаза девушки пробежались не столько по гостям, сколько вокруг них и за ними, словно искали кого-то там.
– Что ты, Лиза? Это мы! – уверила ее Ната. – Кого ты высматриваешь?
– Давайте, зайдем, а потом уже побежим кружочки! – ввернул Гоша.
– Ну, Гоша, мы не на физкультуре!
За дверью послышался вздох облегчения, и их впустили. Гоша с Натой зашли. Прихожая оказалась довольно большая: несколько платяных шкафов с одной стороны, высокая тумбочка для обуви, вешалка, с другой стороны – баррикада из пустых коробок и стройматериалов. Тут же парочка огнетушителей стояли на виду.
– Смотрю, ремонт у тебя так и стоит, Лиза?
– А куда бы он делся?
Гоша посмотрел на Лизу. Это была молодая еще женщина. В чем-то даже привлекательная, если бы не такие большие тени под измученными глазами. Ей было уже тридцать шесть лет. И все эти три года после развода она провела сама?
– Лиза, извините за вопрос, – встрял Гоша, – а у вас, наверное, нечасто гости бывают?
– Именно! – отрезала она и пошла на кухню.
Ната косо посмотрела на мужа.
– А что я спросил? – развел он руками.
Кухня ничем особым не выделялась: те же горы разбросанных тарелок, отдельно валяющихся ложек, вилок, чашек, которые можно встретить у тех, кто привык к одиночеству и перестал следить за порядком. Есть, безусловно, такие сильные духом люди, которые считают, что разбросать вещи, посуду, даже если живешь один, – это просто неуважение к себе. Но, по-видимому, Лиза к ним не относилась.
– Где же этот чай? – Лиза растерянно водила руками по кухонному шкафчику, где располагались разные упаковки.
– Да вот же он! – аккуратно показала сестра на упаковку чая. – Давай я тебя обниму!
И она обняла ее. Лиза не сопротивлялась.
– Что же с тобой случилось? – прошептала Ната. – Расскажешь?
– Ты все равно не поверишь, – недоверчиво посмотрела та. – Как не поверили родители. Они только вызвали мастеров. А что толку с этих мастеров?
– Расскажи!
Но сестра уже замкнулась, ушла в себя. Чай они пили молча. Только изредка Лиза поднимала глаза, точно ища вокруг себя тот спасательный круг, за который можно ухватиться.
Гоша с Натой так ничего и не добились. Посидели часик, поболтали о всяких всячинах, ничего существенного, да так и ушли.
Когда они вышли из дома, Ната сказала:
– Я позвоню родителям вечером, узнаю, чему они там не поверили.
– Да, хорошо, – несколько отстраненно сказал Гоша. – А ей бы, конечно, не помешало, чтобы рядом был мужчина, который бы выбивал всю эту дурь из ее головы. Женщины, когда остаются одни, то надумывают бог знает что!
– Ты же видел, как она убегала от таких вопросов и предложений!
– А чего?
– Кто ее знает… Они с Максимом прожили довольно долго. Считай – почти восемь лет. За это время она, похоже, полностью вросла в него. Максим то, Максим это. Она больше ничего вокруг не видела. Врачи ей поставили диагноз… одним словом, ей было трудно зачать. Максим какое-то время варился, варился… А потом в один прекрасный день объявил, что они – не пара.
– Не по-джентльменски с его стороны, – заметил Гоша.
– Как бы то ни было, но за годы совместной жизни она отреклась от всех подруг: с кем-то перестала общаться, видеться, кто-то с ней перестал общаться, когда ее звали на посиделки подруг. Она просто перестала поддерживать отношения с прежним кругом, решив, что добилась всего, чего хотела.
– Жизнь преподнесла ей жестокий урок…
– Я постоянно пыталась, по крайней мере на первых порах, проявлять к ней участие, быть рядом: звонила, приходила, слала то шутки разные, то уверения, что это не конец света, что она – еще молодая, еще найдет того, кто полюбит ее с любыми недостатками, что Максим просто оказался ее не достоин.
– Но все без толку?
– Да. Временами она немного оживала… Но ненадолго.
Домой супруги доехали без приключений. После плотного ужина (они запекли курочку в духовке) вечером Ната позвонила маме. Гоша смотрел со стороны, как меняется лицо жены. Пришлось взять себя в руки, чтобы не дергать ее за край платья и не пододвигать ухо к трубке.
– Ну, что там? – выстрелил он, как только она пожелала маме «спокойной ночи».
Ната смотрела на него растерянно, брови по очереди то поднимались, то опускались.
– Даже не знаю, как тебе сказать.
– Скажи, как есть!
– В общем, слушай. Мама рассказала такую удивительную историю, что в это невозможно поверить: Лиза не раз звонила ей и жаловалась, что за розетками кто-то шевелится по вечерам… то в одной комнате, то в другой. Будто бы черно-желтое существо показывалось оттуда и намеревалось ее слопать. Искры летели во всю сторону, пламя вырывалось… Папа с мамой пришли в тот же день, когда она звонила…
– И?
– И ничего не нашли. Все на своих местах. Розетки фирменные, турецкие. Меняли их лет пять назад. Еще рано, чтобы искрить. Никаких следов нигде. Ну, на всякий случай родители вызвали мастеров. Те пришли на другой день, что-то там пооткручивали, поколупали, но тоже ничего не нашли. Все в порядке и с розетками, и с проводкой. Ничего нигде. А Лиза потом еще звонила. Говорила, что чуть ли не плавятся обои под розеткой. Тогда-то она запаслась огнетушителями.
– Какой ужас.
– Да. А потом еще говорила, что боится выходить даже на лестничную клетку, так как то существо якобы преследует ее. И за пределами квартиры она в большой опасности.
– К врачам обращались? – робко спросил Гоша.
– Пока нет, – замялась Ната. – У родителей это было на уме, но никто не посмел… Решили обождать. Может, все пройдет?
За такими разговорами наступила ночь.
– Спокойной ночи! – пожелала Ната мужу.
Но Гоше не спалось. Он ворочался с боку на бок, крутился, кряхтел. Наконец, измученный, он заснул. Сон настиг его где-то во втором часу ночи. Супруга давно спала. В квартире было так тихо, как редко когда бывает.
Гоша увидел на занавеске мелькание теней, повернул глаза и… обнаружил, что идет в шеренге македонских воинов.
– Шагать в ногу! – крикнул дед Илай. – Мы подходим к той самой деревне!
И правда: прямо перед ними лежала греческая деревня. Но мрак накрыл ее: плотный дым от сожженных домов стелился низко, закрывая вид на далекие горы. Кое-где еще вырывалось пламя из разбитых окон и искореженных крыш. Первые дома являли собой жалкое зрелище: останки былых стен на усыпанном обломками фундаменте.
– Щиты наготове, копья наперевес! – скомандовал дед Илай.
Отряд из десяти человек (вместе с командующим фалангой) дружно выставил копья по направлению к ожидаемому противнику. Сделал это и Горян. Причем он поразился сам себе, насколько это вышло четко, слаженно, механически. Ни секунды на размышление!
Отряд успел пройти всего каких-то метров двадцать-тридцать, обходя разрушенные строения, как в хижине, из окон которой вырывалось пламя, показалась злобная морда какой-то твари.
На солнце нашла черная туча, дым щипал глаза, дышать становилось труднее, когда произошло нападение. Три бойца с того фланга, что примыкал к дому, отлетели будто игрушечные от удара.
– Сомкнуть ряд! Копья! – кричал дед Илай.
Горян не видел толком неприятеля. Щит, выставленный прямо на уровне корпуса, шлем, который, казалось, давил на голову всей тяжестью, дым и языки пламени – все смешалось! Чье-то толстое, пружинистое тело оббегало их сзади, выхватывая одного за другим из фаланги. Горян чувствовал, как по фаланге прошла нервная дрожь. Так бывает за секунду до неминуемого поражения. Предчувствие не обмануло: так и произошло. Неведомый зверь разбросал их одного за другим, не встретив сопротивления. Горян в числе последних почувствовал, как что-то цапнуло его за бок, прикрытый доспехами, и бросило в сторону. Он перелетел крышу ближайшего строения и рухнул на опрокинутые тюки.
Очнулся он от того, что жена шептала ему: «Тише, тише, это только сон». Он посмотрел: да, сквозь завесу ночи на него смотрели любящие глаза Наты, а не неведомого зверя. Пот проступил на лбу.
– Мне такое приснилось…
– Мне тоже! – шепнула она ему. – Только такое чудесное: я нашла раненого воина, смачивала тканью ему лоб, омывала ноги. Когда он очнулся, он так на меня смотрел, что я сразу поняла: передо мной – мой будущий муж!
Гоша прижался к груди Наты. Чувство умиротворения окутало его.
– А там была разрушенная деревня? – спросил он спустя пару минут.
– Да! А как ты узнал?
– Тогда все понятно. – И он рассказал ей сон.
Они заснули и проспали до десяти часов утра. Начался воскресный день. И внезапно – звонок!
– Что? Что случилось? – кричала в трубку Ната.
На другом конце раздавались тревожные ноты.
– Мы должны ехать! – выпалила Ната, когда звонок оборвался.
– Что еще случилось? – повторил следом за ней Гоша.
– Лиза! Она… боюсь, она в беде! Собирайся!
Пока жена одевалась, Гоша успел вбросить в себя пару бутербродов и запить соком. Мчаться, даже если на пожар, лучше с сытым желудком.
По дороге Ната рассказала, что Лиза тушила пожар сегодня утром, что из розетки вырывалось пламя, что она едва успела выскочить, чтобы отрубить электричество в щитке, что в коридоре ее поджидало что-то страшное!
– Что за небылицы? – повторял Гоша, но чувствовал, как под ложечкой что-то сосет.
Они не доехали, а домчались до знакомого дома! Лифт распахнул двери и… в коридоре было тихо, чисто, спокойно. Ната изо всех сил вдавила кнопку звонка. Громкие трели услышал бы и глухой! Но только через минут пять в замке послышалось, как проворачивается трясущийся ключ. Лиза впустила их и тут же захлопнула входную дверь.
Ее прихожая точно пережила наводнение: кругом вода, смешанная с пеной, промокшие коробки, плавающие бумажки.
– Ну и ну! – ахнул Гоша.
Пока Ната уводила сестру в комнату, он осматривал розеточные гнезда в коридоре и провода. Все было цело, ни намека на воспламенение. Без света так казалось. Но, разумеется, включать рубильник сейчас было бы глупо.
– Тут был пожар? – на всякий случай крикнул он девушкам в комнату.
– Да! – ответила жена, когда Лиза кивнула.
– Странно: нет никаких следов возгорания, – не сильно громко, но и не тихо, сказал Гоша.
– Но оно там было, было, было! – сорвалась на крик Лиза.
Ната спешно бросилась ее утешать, замахав руками на мужа.
– Принеси лучше воды!
Он пошел на кухню, открыл кухонный шкаф, достал бокал. Пока искал баклажку с водой, бросил взгляд на чайник: его провод шевелился, будто живой! Гоша протер глаза. Да нет. Не кажется. Провод шевелится. Он потянулся головой следом за проводом к тому месту, где была розетка, и отпрянул, точно опаленный внезапной вспышкой. Там, за мисками, пластмассами и пустыми кульками на него дохнул чей-то уничтожающий взгляд. Сердце колотилось как сумасшедшее. Гоша отполз от этого места, бокал покатился по полу, отброшенный его рукой. Ната прибежала на звук падения из комнаты.
– Что с тобой? – бросилась она к нему.
Гоша мотнул головой, не желая принимать то, что показалось, за истину.
– Подожди! – бросил он, приободренный присутствием любимого человека. Именно это придало ему ту храбрость, которой он и не ожидал от себя. Он резким движением отодвинул стол, отбросил мусорные ведра и коробки. Розетка, откуда тянулся провод к чайнику, смотрела прямо на него. Но там никого и ничего не было! Да и провод не шевелился. Он вытянул вилку чайника из гнезда.
– Вилка как вилка, – пробормотал он сам себе. – Что за ерунда?
– Тебе что-то показалось? – склонилась Ната к месту происшествия.
– Возможно, возможно… – Гоша чесал затылок. – Знаешь, мы должны будем сегодня остаться тут и заночевать!
Гоша произнес это таким твердым голосом, что ни Ната, ни подошедшая Лиза и не посмели возражать. Когда мужчина решается на что-то, то нет смысла прекословить. Если это, к тому же, в общих интересах!
Приход ночи ждали все втроем. Никто не бросал слов просто так, никто не обсуждал, чего именно они ждут, что хотят увидеть… Но все трое ждали! Нервничала Лиза, нервничала Ната. Один Гоша, казалось, смотрел непреклонно, решительно. «Он и в самом деле походит на того далекого своего македонского предка», – подумала Ната.
Часы пробили десять часов вечера. Ну как пробили – моргнули цифровыми значениями.
– Пора ложиться спать, Лиза? – предложила Ната.
– Я не усну!
– Ну что ты? Я буду рядом с тобой. А Гоша будет охранять наш покой! Правда?
– Еще как! – заверил Гоша. – Ложитесь спокойно. Я сейчас выйду на кухню, сделаю себе крепкий-прекрепкий чай, вы пока сделайте все свои дела там, укладывайтесь, а я себе постелю потом на полу! Годится?
Сестры кивнули. Гоша вышел из комнаты. На кухне он думал о чем-то далеком. Будто и не было всего этого нервного дня. Будто не было и того зловещего сумрака, что привиделся ему утром. Он сжал кулаки, готовясь защищать семью. Сестра жены ведь тоже была частью его семьи!
Если это в его силах, он остановит этот кошмар! Откуда взялась эта уверенность? Будто только теперь он пришел к тому, чтобы узнать что-то, что не давало покоя долгие годы!
С этими мыслями он заснул. На этот раз он не ворочался. Он был на своем месте. Там, где и должен был оказаться. Гоша это твердо знал.
А потому и не удивился особо, когда обнаружил себя Горяном. Да, верной сариссы, копья, с ним не было, но был копис – меч с длиной изогнутого клинка 80 сантиметров; вот он, в деревянных ножнах на левом боку, с рукоятью в форме полукольца для защиты рук! Это оружие именно то, что нужно в таких условиях! А что за условия? Почему-то не удивился он и тому, когда осмотрелся: да это же квартира Лизы, в которой он заснул! На кровати, правда, никого нет! Почему бы? Где же его жена, где Лиза?
Он встал, кожа на сапогах вытянулась. Почему-то совсем не казалось, что глупо ходить в сапогах по комнате!
– Лия, Лиза, где вы? – крикнул он и подумал: «Почему я назвал жену Лией?»
Нет ответа. Только свист ветра неведомо откуда. В самом деле, откуда тут ветер? Горян пошел по тому следу, что тянулся на кухню. Обоняние, казалось, обострилось до предела. Поразительно, как он буквально слышит опасность! Откуда такое восприятие?
Все эти вопросы промелькнули быстро, не задерживаясь в голове. Горян шел действовать.
Кухня сразу насторожила его. В приглушенном сумраке ночи он видел опасность. Горян достал из ножен копис, поправил доспехи. В два прыжка он оказался возле того места, где утром (как это было давно!) видел странную морду. Не успел он и глазом моргнуть, как из розетки пробился сизый дым с далекими огненными язычками. Мгновенно окутав мужчину, дым заполнил всю комнату. От нее не осталось и следа! Да и комната ли это была? Вдали горит крыша какого-то домика, повсюду обломки, как в той деревне из его последнего сна. Нет, это не комната, а та самая деревня! И крик! Далекий крик с просьбой о помощи! Отчаяние, страх – все было в том крике.
Горян не раздумывал и побежал, перемахивая через опрокинутые балки, осколки глиняной утвари, разломанные бочки. Крик доносится из того дома! Он увидел лишь часть строения, но понял: внутри заперта девушка. Сомнений не оставалось: это Лиза! Ее дребезжащие нотки с толикой опустошенности он узнал наверняка.
Не раздумывая, выскочил он из-за угла дома, подняв меч, готовясь отразить любую атаку спереди. Но такого он не ожидал! Длинное, вытянутое чудище головой билось в дверь. Все черно-желтое туловище плясало язычками огня, плоская морда с немигающими ящеричными глазами неумолимо пялилась теперь на него! Секунда – и черный хвост, сливаясь с землей, с силой мотнул, сбил его с ног! Падая, Горян выставил локоть, пружиня и перекатываясь на другое место. И верно: в следующую секунду чудище клацнуло пастью туда, где он должен был упасть. Не раздумывая, вскочил воин и рубанул по концу хвоста. Он попал в заднюю лапу, которая показалась на миг. Удача была на его стороне! Чудище издало протяжный то ли рыкающий, то ли утробный звук, и завалилось на один бок. Горян не преминул воспользоваться случаем: удар за ударом наносил он опрокинутому противнику! Туловище трехметровой ящерицы вспыхнуло пламенем. На землю падали лепестки огня.
Но Горян увлекся своей чередой атак и пропустил контрвыпад. Широкая пасть чудища, словно капкан, схватила его за правое плечо. Поистине мертвая хватка! Горян изо всех сил дернулся в противоположную сторону, но страшная боль поразила его мышцы, рука дрогнула и выпустила меч. Тот воткнулся в землю рукоятью вверх. Еще одно движение пасти – и он полетел на землю. Левой рукой он ударил по передним лапам ящерицы так, что та рухнула рядом с ним, не выпуская добычу. Сражающиеся оказались в своеобразном паритете: меч лежал в стороне справа от Горяна – он не мог дотянуться до него, но и рептилия не ослабляла хватку, не желая выпускать его плечо.
Как же вовремя! Эти шаги! Эти легкие шаги он бы узнал за тысячу километров! Словно лесной олень, подскочила к нему Лия: девушка чистейшей красоты в безупречном хитоне с длинными рукавами, белоснежная, грациозная! В груди мужчины зазвучали барабаны. Лия подошла всего на метр, не приближаясь вплотную, сложила руки и что-то зашептала. Горян не увидел, а скорее почувствовал, как живительная влага разливается по его телу; а в тех местах, где пламя чудища опалило руку, проступили водяные капли. Ящерица недовольно мотнула головой: в ее пасти булькала вода, что перебегала с руки Горяна. Еще мгновение – и зверь выплюнул плечо македонца, выплескивая целые чаши жидкости. Горян не ждал: перекатился на бок, левой рукой схватил копис и рубанул по голове врага! Ящерица обмякла, глаза подернулись туманом, и тело рухнуло на землю.
– Вот это зверь! Никогда такого не видела! – воскликнула, улыбаясь, Лия.
«Какая же она чудесная!» – подумал Горян, но вслух сказал:
– Как ты вовремя! Еще бы пару минут – и он бы сломал мне кости в плече!
– Я тебя исцелю, милый! – целуя его в лоб, шепнула Лия. – Но сперва: сестра!
Они одновременно подошли к двери, толкнули ее и, довольные, наблюдали картину: посреди разрушенного дома на полу сидела девушка старше их, укутанная в дорожный плащ, и держала руки на ушах, зажмурив глаза.
– Лиза, Лиза, мы тут! – кричали они хором, чтобы она услышала.
И она услышала! Лиза лежала рядом с Натой на кровати, под одеялом. Утренние лучи брезжили в окно, воздух в комнате стоял чистейший, дышалось легко. Точно роса отдала все свежие капельки в их квартиру! Гоша проснулся на полу, там же, где вчера заснул, и щупал плечо.
Все трое смотрели друг на друга, точно вопрошая: это был сон или нет?
За чаем они дружно пришли к выводу, что не сон, но как все объяснить, – не было ни мысли!
– Зато квартира изменилась! Ты видишь изменения? – усмехнулась Ната.
– Не только вижу, но и чувствую! – просияла сестра.
Изменения и вправду были: так бывает после какого-то капитального ремонта и влажной уборки, когда все выдраено, вымыто! Лиза выскочила проверить ощущения в коридор и не обманулась.
– Его больше нет! – смеялась она. – Нет того страха, нет! Хочется кружиться, танцевать!
– Наконец-то с кем-то познакомиться! – смеялась и Ната.
– А почему бы нет? – согласилась Лиза и бросилась перебирать шифоньер в поисках красивых вещей, которые лежали там всеми забытые долгие годы.
– Гоша, – сказала Ната, с любовью заглядывая в его глаза, – когда у нас будет дочь, мы расскажем ей об этом?
– Так ты не передумала, будет именно девочка?
– Да, я чувствую, что это будет она, – твердо ответила она, поглаживая пока еще совсем плоский животик.
– Посмотрим! – ответил Гоша и обнял жену.
Гоша и Ната вышли из квартиры Лизы с чувством выполненного долга. Но что это было? И как это объяснить – они не знали!
