Андрей Расторгуев
Во имя Безликого!

Дежуривший у сканера Фредерик помалкивал. Неужели, прошляпил кого-то? Или опасности нет? Тогда откуда звук?

Осторожно высунув голову из-за «Витязя», Крючков окинул взглядом зал. Никого. Послышалось, что ли? Вроде бы тихо теперь…

– Фрэд? – негромко проговорил в гарнитуру.

Вместо ответа снова повторились те же размеренные звуки. На этот раз громче. Чёрт, да это же храп в наушнике! Ну, Фредерик, ну и охранничек! Дрыхнет без задних ног. Вот и надейся на него.

«Выходит, я тут совсем без прикрытия работал?» – кольнул в сердце запоздалый испуг.

Первым желанием было гаркнуть в микрофон во весь голос, до смерти перепугав нерадивого напарника. Но, глядя на его худосочную фигуру в кресле перед сканером, Данила сжалился. Этим днём Смиту так и не удалось выкроить время на отдых. Мацкевич снова послал его в столицу, откуда разведчик вернулся лишь после захода солнца, голодный и чертовски усталый. Потом, перекусив на скорую руку, сразу повёл Крючкова в храм. Не мудрено, что он, в конце концов, не выдержал и отключился. Запас прочности человеческого организма не бесконечен даже у разведчиков.

– Эй, Фредерик, проснись, – Данила тряс дэдээровца за плечо.

Мыча нечто нечленораздельное, тот приподнял голову, с трудом разлепил веки, окинул техника затуманенным взглядом.

– Извини. Я, кажется, задремал, – буркнул непослушными губами, завозился в кресле, приподнимаясь.

Вздохнув, Данила усадил его обратно, решительно заявив:

– Знаешь что, поспи пока. На корпусе «Витязя» я уже всё сделал. Залезу в модуль, закроюсь, буду работать там. В нём тоже сканер есть. А ты запри вход и дрыхни спокойно.

– Нет. Я в норме…

– Не нет, а да. Тебе просто необходимо хоть немного поспать. А я когда закончу, вызову тебя по рации. Проверишь сканер и, если всё в порядке, откроешь дверь. Всё, спи давай.

Похлопав Фредерика по плечу, техник развернулся, чтобы уйти.

– Дэн, – остановил его Смит. Достал откуда-то небольшой пульт с двумя кнопками, протянул Даниле со словами: – Дистушку возьми. Левая кнопка закрывает плиту, правая открывает. Разбуди, как управишься. Раз уж ты со своим сканером. А то вдруг не дозовёшься в рацию. И… спасибо.

– Ладно, сочтёмся, – взяв пульт, техник вернулся в зал.

Когда плита встала на место, сунул дистушку в карман, побросал инструменты в темное чрево БМД, залез сам и задраил за собою люк.

«Ну-с, приступим».

Удобно примостившись на месте оператора, Данила включал тумблеры, поочередно запуская системы модуля. Большинство из них ему не пригодятся, но проверить надо все.

Засветились экраны, проецируя изображение с камер. На переднем, на фоне колонн, отражённых в полированном камне пола, вспыхнула строка: «Видеосигнал нормальный».

– Вижу, – улыбнулся техник, довольный своей работой.

Дальше информация потекла непрерывным потоком, высвечивая результаты проведенных тестов. Данила пробегал глазами по сухим фразам протоколов проверок, автоматически отмечая, что выдаваемые параметры находятся в пределах допустимого. Ну, если не считать отдельные моменты вроде: «оружие – 0 ед. из 5; боезапас – 0%». Попадались и другие «нули», но это не суть важно. Основные программы жизнедеятельности машины функционировали нормально.

За считыванием показателей не сразу заметил тревожное мигание на левом экране. А когда повернул туда голову, обомлел от неожиданности, увидев красную точку, пульсирующую практически внутри периметра здания. Прозевал-таки гостя! Похоже, сказалась привычка, что подступы контролирует Фредерик. Но тот безмятежно спал – слышалось его тихое посапывание. Хорошо ещё, что догадался тоннель закрыть и люк на модуле запер, а то метался бы сейчас… Интересно, кому это и для чего понадобилось глубокой ночью пробираться в храм?

«Гость» появился в зале не через дверь, как предполагал Крючков, а сквозь стену. Не в прямом смысле, конечно. Просто исчезла одна из плит в промежутке между колонн, и оттуда вышел человек.

«Мда, не только мы, похоже, додумались подземный ход прорыть», – удивился техник, с интересом разглядывая на экране фигуру незнакомца. Впервые он видел фростианина живьём.

В маске, плотно закутанный в плащ с накинутым капюшоном, тот проворно подбежал к постаменту, на котором стоял «Витязь», и с размаху грохнулся на колени. Из-под плаща появились тонкие руки. Пальцы переплелись, кулачки ударили в грудь, и человек жалобно запричитал:

– О Безликий! Зачем насылаешь на меня это испытание? К чему тебе жизнь такого никчёмного существа, как я? У отца нет наследников. Он ждал, что мой брак с Бертом подарит ему внука, который и унаследует Куалорн. Всё было предрешено. Зачем ты вмешался?!

Последнее слово сорвалось на истерический визг, заметалось по пустынному залу, будто пойманная в силки раненая птица кричала.

Стараясь не упустить ни единого слова, Данила напрягал слух. Даже придвинулся к динамикам, с интересом заметив, что понимание фростианского даётся ему на удивление легко. Не зря корпел у компьютера с нейрообручем на голове, загружая в мозги необходимые знания. А когда вдруг осознал, что перед ним женщина, сердце и вовсе начало почему-то выбивать барабанную дробь. Даже не женщина, девушка. Нежный голосок, стройная фигурка, угадывающаяся под плащом, и то, о чём она говорит…

Гарнитура потрескивала помехами. Дамочка воздействует? Может быть, может быть. Вон как согнулась, голову опустила, рыдает.

Маска опять поднялась. Данила готов был поклясться, что на него смотрят полные слёз глаза, столько боли было в голосе фростианки:

– Прости, Безликий… Конечно, отец ещё молод и вполне может позаботиться о рождении сына. И я не испытываю к Берту никаких чувств, хоть он и любит меня… Говорил, что любит. Отец уверял, что брак с ним сблизит наши народы, – она выдавила горький, безнадежный смешок. – Только меня бы такое сближение раздавило. Может, всё и к лучшему, а я-то, дура, вбила себе в голову… Но тогда ответь мне, твоя ли это воля? Смотри, я открыта пред тобой!

Тонкие кисти взметнулись, откинули капюшон и сорвали маску, тут же уронив её на пол. Затаив дыхание, Данила жадно вглядывался в белое, словно мел, девичье лицо. Случай, которым не может похвастаться ни один старожил станции. По утверждению Мацкевича увидеть фростианина с неприкрытым лицом совершенно невозможно. Тем более добиться, чтобы он сам снял перед тобой маску. И вот, поди ж ты…

Сердце, стукнув напоследок, вовсе остановилось. С утончённого, вытянутого лица в обрамлении пышной короны из темных волос, на Крючкова, часто хлопая длиннющими, мокрыми от слёз ресницами, смотрели два огромных лиловых озера. Казалось, они заглядывают в самые заповедные уголки души. Данила безнадёжно тонул в этих озёрах, не находя в себе сил выплыть на поверхность, чтобы хоть немного глотнуть воздуха, и погружался все глубже и глубже. Припухшие розовые губки фростианки шевелились, выговаривая фразы, слышимые как бы издалека, смысл которых едва доходил до сознания обалдевшего техника:

– Будет, как ты укажешь, Безликий. Дай мне знак, чтобы понять… Должна ли я противиться воле отца своего, Куал-Анари-Второго? – девушка сделала паузу, будто в ожидании ответа, потом продолжила: – Или же мне повиноваться и стать твоей женой?

«Чудны дела твои, Господи», – пронеслось в голове, и Данила неожиданно представил себя и эту красавицу в свадебных нарядах, идущими рука об руку к алтарю.

– Проверка громкой связи! – разгоняя наваждение, загремел вдруг по залу механический голос.

Сердце испуганно трепыхнулось и ожило, бешено стуча. Фростианка, громко взвизгнув, подхватила с пола свою маску, метнулась прочь и в одно мгновение скрылась в потайном ходе, из которого вышла. Плита за её спиной медленно встала на место.

Вот и всё. Словно и не было здесь прекрасной незнакомки.

Пришедший в себя техник со вздохом покосился на строку текущей операции. Там, напротив фразы «Проверка громкой связи», светилось зеленым: «успешно». Модуль продолжал себя тестировать. Вот же чёрт, совсем из башки вылетело. Надо было паузу врубить. Хорошо ещё, что не добрались до проверки двигательных функций. Не то «Витязь» устроил бы тут «Цыганочку» с выходом…

8. Тучи сгущаются

Опять Мацкевич мерил тесный кабинет гигантскими шагами. От его метаний у Смита разболелась голова. Уперев лоб в подставленную ладонь, разведчик отвёл взгляд. Боль, вроде бы, отступила, но тут же захотелось спрятать глаза под упрямо наползающие веки, да так и оставить их закрытыми часиков эдак на …дцать. Неполные сорок минут сна в кресле в скрюченном состоянии вряд ли можно приравнять к полноценному отдыху.

– Не нравится мне всё это, – бормотал посол. – Ох, не нравится. Это же чистейшей воды авантюра. Кто надоумил короля на такой шаг? Меня он и слушать не желает. Не суйте нос, видите ли, в его внутренние дела. Туда, на минуточку, кто-то уже сунул свой нос. Знать бы ещё кто…

О ночной гостье Крючков, конечно же, рассказал Фредерику. А тот, в свою очередь, не мог скрыть столь важную информацию от Мацкевича, хоть и знал, что получит сполна за сон на посту. Но куда деваться? Сразу по прибытии пошёл с повинной к шефу. Посол тут же велел позвать Данилу. Почти час выспрашивал у него подробности визита принцессы – теперь-то техник понял, кого довелось лицезреть в храме. Лишь после того, как выжал из бедного Крючкова всё до последней капли, Арон Моисеевич разрешил ему идти спать. На Фредерика это высочайшее соизволение, само собой, не распространялось. Вместо команды «отбой» он получил короткую отповедь:

– Ты уже поспал, с тебя хватит.

Вот и сидел в кабинете, мозоля начальству глаза.

– А чего такого случилось-то? – лениво спросил Смит, безуспешно пытаясь бороться с зевотой.

– Пока ничего, – хищная полуулыбка на физиономии Мацкевича была красноречивее любого ответа. «Всё очень хреново», – говорила она.

Спать сразу расхотелось.

– Значит так, Фрэд, – долговязая фигура посла нависла над столом, лицо придвинулось почти вплотную. – Немедленно эвакуируем персонал базы на станцию.

– Но, Арон…

– Никаких «но»! Здесь остаёмся только мы с тобой, Крючков и Луи.

– Погоди. Сегодня же выходной. «Штыри» привезут продукты. Кто их примет, если никого из кладовщиков не будет?

– Не привезут. У них, на минуточку, свадьба принцессы намечена. Забыл? А если даже и привезут, отправлю назад. Нам бы успеть переправить на станцию то, что сейчас на складах скопилось. Не до них нынче… Сдаётся мне, им тоже не до нас будет.

Как он это произнёс! Аж мурашки по коже. Ну, если сам Арон Моисеевич, всегда ратующий за то, чтобы о фростианах в его присутствии отзывались уважительно, не реагирует на привычно брошенное Смитом «штыри», дело действительно дрянь.

– Ты ещё здесь? – прикрикнул Мацкевич. – Приступай к эвакуации, живо!

Фредерик сорвался с места. Бумажные листы, подхваченные вихрем со стола, ещё не успели осесть, а разведчик уже выскочил из кабинета. Через открытую дверь его нагнали последние наставления шефа:

– Один челнок оставь. Не ровен час, нам таки тоже придётся драпать!

Больше всего пугало, что Мацкевич, сколько знал его Смит, ни разу не ошибся…

* * *

Крючкову не спалось. Едва закроет глаза, как видит девушку-фростианку, стоящую перед ним на коленях, тонкие, прижатые к груди пальцы, сплетённые между собой, отчаянный взгляд…

Надо же, принцесса. Как там назвал её Мацкевич? Таня, Тая?.. А, Таяна.

Он поймал себя на том, что произносит это имя вслух, будто пробуя на вкус. Что за наваждение? Далась ему инопланетянка эта. И видел-то её считанные минуты, а из головы не идёт.

Пытаясь прогнать навязчивый образ, перевернулся на другой бок. Попробовал не думать ни о чём. Вроде получилось. Ненадолго. Вот уже опять он смотрит в заплаканные глаза необычного цвета земной сирени. Они надвигаются. Уже видны самые мелкие, различимые лишь в такой близи детали. Более тёмные зрачки расширяются, обволакивают, и он проваливается в них, как в омут, погружаясь всё глубже, глубже…

Резко подскочив, едва не свалился с кровати. Фу, чёрт, приснится же…

Глянул на хронометр. И двух часов не прошло. Снова укрылся одеялом, пробуя настроить себя на сон. Не выходит. Даже глаза не закрываются. И что теперь? Лежать и тупо пялиться в потолок?

Решение принял неожиданно быстро, словно кто-то игриво толкнул в бок, подначивая: «Ты будешь валяться или сходишь посмотреть на её свадьбу? Она сегодня, между прочим, замуж выходит!»

Уже одетый в камуфляж, набивая сумку продуктами, какие только удалось найти на кухне, Данила быстро соображал: «Так, дистушка при мне. Фредерик не удосужился забрать. Забыл, наверное. Вот и хорошо. Все равно днём до меня никому тут дела нет. Народ потянется в храм часа через полтора. Успею залезть в БМД. Оттуда всё и посмотрю. Если до ночи выйти не удастся, ничего, посижу там, пока Смит не придёт. Ага, надо ему записку оставить, чтобы бучу не поднял».

Торопливо начеркав несколько строк, без лишних подробностей сообщая, что заранее отправился к храму, Крючков закинул сумку на плечо и, шурша по камням подошвами десантных ботинок, нырнул в темноту тоннеля.

* * *

День выдался жаркий. Хоть бы одно облачко проскользнуло по небу, пусть ненадолго, но погрузив рыночную площадь в спасительную тень. А то совсем уж мочи нет. И лицо под этими тряпками потеет, и глаза слипаются.

Вредный Мацкевич не дал поспать ни минуты, снова отправив Смита в город, едва закончили с эвакуацией базы. Свежие сведения ему подавай. Какая тут, к чертям собачьим, разведка, если мозги текут, как топлёное масло!

Смит уже сто раз пожалел, что пристроился рядом с лавкой оружейника, здоровенного по меркам фростиан детины, хоть ростом и не выше Фредерика. Верхнюю часть его лица скрывала металлическая полумаска, только бледные губы видны, обрамлённые седеющей бородой и усами. Уже то, что простолюдин пользовался маской, а не обмотками, говорило о нём как о первоклассном Мастере.

И в самом деле, мечи с доспехами, разложенные в лавке, радовали глаз хищной грацией идеально правильных форм и завораживающей красотой отделки. Наверняка и качество соответствовало, если хозяину позволялось ходить в столь изысканной личине.

Мастер хоть и разрешил незнакомому «ремесленнику» торговать поблизости, но под свой широченный козырёк, закрывающий от солнца, не пустил. Ещё и посмеялся, придирчиво осмотрев небогатый товарный ассортимент:

– Кто ж у тебя, мил человек, сейчас инструменты купит? Сегодня ж свадьба. Не до того людям. Все в храм Безликого подадутся.

– Почему же тогда ты торгуешь? – вяло отозвался Фредерик. Разговаривать не хотелось, но профессиональная привычка вынудила поддержать беседу. – А другие торговцы чего тут стоят, ежели на рынок, как ты говоришь, никто не придёт?

– Разве я такое сказал? Народу-то набежит изрядно. Знаешь, сколько гостей понаедет? Со всего Куалорна. Не протолкнуться будет.

– А я о чем? Придут покупатели-то.

Торговец раскатисто захохотал, обнажая крепкие зубы.

«Средний возраст, средний достаток, средний ум… Типичный середняк», – автоматически отметил разведчик, складывая в голове результаты своих наблюдений: телосложение, волосы, натруженные ладони, манера держаться, статус, теперь вот ещё и зубы.

– Прийти-то придут, – с готовностью подтвердил улыбающийся Мастер. – Только явно ж не за твоим инструментом. На кой он им сдался в праздник-то? На других глянь. Чем они торгуют? Едой, пряностями да напитками всякими. Как раз то, что гуляющему люду потребно.

Да, рыночные лотки попросту ломились от съестного. Не иначе каждый у себя на огороде откопал рог изобилия и притащил его сюда. А ещё на плохую жизнь пеняют. Но Фредерик-то как мог такое проглядеть? Похоже, сонный глаз подвёл. Да и жара эта…

– А сам ты, дядя, чем торгуешь? Или это у тебя леденцы в форме оружия?

– Ты, мил человек, осторожнее языком-то мели, – уголки рта опустились.

Бородач, как видно, обиделся и совсем уж, было, хотел отвернуться, прекращая разговор, но почему-то передумал. Подбоченился, выпятив мускулистую грудь, и гордо заявил:

– Да будет тебе известно, незнакомец, что я Пуран-Пуран, самый известный в столице и далеко за её пределами Мастер-оружейник.

Одинаковые имя и фамилия могли означать, что при рождении мать с отцом назвали дитя в честь знаменитого предка, с которого и ведут отсчёт летописи своего клана. Но простолюдин так представляться не будет. У народа в отличие от аристократов принято использовать лишь собственное имя. Зачастую фамилий у них вообще не бывает.

Другой вариант, когда обычный человек, пробиваясь из низов, становится широко известной личностью, зарабатывая себе славу, а вместе с ней и право именоваться вот так – «Пуран-Пуран». В этом случае он и есть родоначальник своего клана. Его семья унаследует фамилию, а потомков будут называть «Пуран- и как-то там еще».

Кажется, Мастер именно из тех, кто заслужил это право.

– Я Фрад, ремесленник, – Фредерик вежливо поклонился. – Прости, уважаемый Пуран, если обидел тебя. Видит Безликий, я этого не хотел.

Он провел рукой перед лицом. Бородач тут же повторил его жест, пробурчав:

– Безликий простит, – и совсем другим тоном, как ни в чём не бывало, продолжил разговор. – Так вот, мил человек, отвечаю на вопрос, зачем я тут стою. Смекни, свадьба-то не простая, а королевская. Сама принцесса Таяна замуж выходит. И за кого! За Безликого. Невиданное событие. На эту свадьбу, Фрад, сбегутся все бароны Куалорна. А вместе с ними будут их гвардейцы. А у кого, по-твоему, славные вояки предпочитают покупать оружие и броню? Правильно, у Пуран-Пурана. Богатые господа стараются обеспечить свою стражу только самым лучшим. Почему бы и нет, если им это по карману? И сколько, как ты думаешь, прибудет в столицу таких солдат?

– Сколько? – не сдержался разведчик, за что сразу мысленно себя обругал.

– В нашей стране пятьдесят шесть баронов. Каждый держит в поместье небольшое войско примерно в тысячу воинов. В охране, когда они приезжают, обычно по сотне хорошо вооруженных всадников. Сможешь подсчитать, Фрад, скольких покупателей я сегодня жду?

Смит был далёк от мысли, что все пять с половиной тысяч конных рыцарей, сломя голову, ринутся в лавку Пурана. Нет, конечно. Однако что мешает баронам, пользуясь подвернувшимся случаем, отрядить посыльных для приобретения доспехов и оружия на всё многочисленное воинство? Если даже купят лишь по одному мечу для каждого ратника… А сколько стоит клинок?

Узнав у Мастера цену, Фредерик уважительно покачал головой:

– Ммм! Да вы, досточтимый Пуран, просто-таки богач.

– Куда мне, – засмеялся оружейник. – Мой товар долговечен, потому и распродаётся редко. Вот кто действительно богатеет на торговле, так это заводчики кочанов. У них круглый год постоянный спрос и на животных, и на корма.

Ну да, кочаны. Их используют на Фросте в качестве ездовых. Похожи на лошадей, но совершенно бесшерстные. Вытянутые морды, клыкастые пасти, голые хвосты, как у крыс, лапы с когтями вместо копыт. В отличие от земных лошадок эти твари далеко не вегетарианцы. Хоть они и падальщики, предпочитающие тухлятину, но и свежим мяском не побрезгуют. В бою опасны ничуть не меньше, а то и больше всадников.

«А ведь стражники будут сопровождать своих господ верхом», – Смита передёрнуло от мысли, что сегодня в столицу нагрянет огромный табун из нескольких тысяч хищных «коней».

– Вот и первые покупатели, – радостно воскликнул Пуран, глядя на трёх латников, появившихся между торговыми рядами. И как умудрился понять, что перед ним не местные стражники? Они же все на одно лицо. То есть на одну личину. Мастер высунулся по пояс из-за прилавка и, размахивая руками, закричал: – Сюда, господа хорошие! Подходите, славные воины! Здесь именно то, что вам нужно!

Заметив оружейника, все трое, не сговариваясь, повернули к нему. Пешие, слава богу. Но в полном доспехе! Мать честная, и как они еще не сварились в своём железе по такой-то жаре? Смит подумал, что никогда не станет прикидываться воином. Чтобы он в здравом уме и при трезвой памяти добровольно дал закатать себя в металл, не оснащенный простейшим климат-контролем? Да ни в жизнь!

– Здравствуйте, господин сотник, – поприветствовал Мастер самого бравого на вид солдата в «старшинских» наплечниках. – Что угодно доблестным воинам? У меня есть всё от наконечников стрел до латных рукавиц.

– Здравствуй, Мастер Пуран, – басовито прогудел солдат. – Знаю про лавку твою. Не раз и не два бывал тут раньше. Справные вещи у тебя выходят. Никогда не подводили.

Пуран-Пуран бросил победный взгляд на Фредерика: «Слыхал? А я о чём тебе твердил?» Разведчик только усмехнулся, ничем это не выказав. А старшина уже разглядывал клинки, лежавшие вряд, продолжая говорить:

– Давненько не были мы в столице. Пришлось молодых воинов старьём всяким снабжать или к другим оружейникам идти. Нет у нас таких Мастеров. Вот и таскаем что ни попадя, – командир кивнул на двух рядовых за спиной, чьи доспехи разительно отличались от старшинских, и уж точно не шли ни в какое сравнение с товарами Пурана. – Этим парням сегодня со мной в почётном эскорте барона идти, а железо у них дрянь. Сам видишь. Подбери что-нибудь достойное. Бронь там, мечи нормальные, чтобы не стыдно было из ножен вынуть. А то ведь короля приветствовать придётся…

Последняя фраза была брошена с такой неприязнью, что Смит отчётливо представил скривившееся в недовольной гримасе лицо фростианина. Так-так, это уже интересно.

Пока Пуран гремел железом, выискивая в груде товара нужные компоненты экипировки, разведчик воспользовался моментом и заинтересованно спросил у сотника:

– Так вы, уважаемый, короля увидите? Ваш барон проследует во дворец?

Стрельнув надменным взглядом из прорезей личины, всем видом показывая, что общаться с простым ремесленником ниже его достоинства, служивый всё-таки снизошел до ответа:

– Наш барон уже во дворце, как и другие, что прибыли на свадьбу. В полдень все гости соберутся у Храма Безликого. Там и придётся приветствовать короля, когда он поведёт принцессу обручать с мёртвым богом.

Опять этот злой сарказм в голосе. Чем ты недоволен, боец?

– «Мёртвый бог», это вы о Безликом? – Фредерик привычно провел перед глазами раскрытой ладонью.

У старшины даже рука не дёрнулась осенить лицо, чему разведчик немало удивился. Нет, информация о сильно пошатнувшейся в народе популярности Безликого давно известна, но чтобы ею так открыто бравировали… И не кто-нибудь, а один из военачальников элитного воинского подразделения.

– А то о ком же, – стражник, не таясь, хмыкнул. – Сам-то ещё не заметил? Сколько на него ни уповай, никакого проку. Всё только хуже становится. Мёртвый он, самый что ни на есть.

Вряд ли мысли солдат сильно расходятся с точкой зрения тех, кто ими командует, то бишь баронов. А раз так, то аристократы и, соответственно, армия настроены против короля. Ведь вся его власть неразрывно связана с именем Безликого. Так за каким перцем феодалы, не верующие в этого треклятого бога, припёрлись на его свадьбу с принцессой? Не могли проигнорировать королевское приглашение? Ага, держи карман шире. До сих пор могли, а теперь…

И тут Смита осенило. Эта свадьба – отличный повод собрать всю оппозицию в одно место, где среди прочих будет и неугодный монарх. Что помешает баронам, недовольным действующей властью, взять более усиленную стражу – не в сто, а, скажем, в двести латников? А потом умело распорядиться ею здесь, в столице? Это же настоящий военный переворот можно замутить!

Обалдевший от таких выводов Фредерик не заметил, как солдаты заплатили Пурану и ушли, прихватив свои покупки. В себя пришёл, услышав бормотание Мастера:

– Так-то вот, мил человек. Никто уж и не верит в Безликого, как раньше. Даже в столицу эта зараза просочилась. Того и гляди, вцепятся люди друг другу в глотки да начнут на кусочки рвать. Эх, совсем народ озверел…

Чувствуя, что в воздухе «запахло» гарью, Фредерик помянул добрым словом Мацкевича, заставившего персонал базы убраться на орбиту от греха подальше, и засобирался. Но перед тем как явиться с докладом к послу, решил побывать на самой свадьбе. Ему казалось, что наблюдение за этой странной церемонией разложит всё по полочкам.