Андрей Рафаилович Мельников
Выдох синевы
Круг
ночью мелом очертить
круг…
чем бы сердца заглушить
стук…
впору требы чтить и чтить
вслух,
угол зренья заострить
букв,
в стены башни лить и лить
дух…
эти стены не пробить!
Ух!
Начал хрипло голосить
петух!
Утра солнечная нить
на образах…
Хватит! Хватит отводить
глаза!
20.09.15
Муза
эта Муза не терпит лени,
взяв за горло, уже не
отпустит,
диктатура ее наставлений
иногда доводит до…
грусти,
эта Муза, брови насупив,
ворожа опереньем
крыла,
точно в пыточной, словно зубы,
вырывает с корнем
слова!
27.09.15
Петербургский карнавал
вот и летние дни отлетели,
словно листья осенних
осин,
и пошли-покатились недели –
колесом, что лишилось
оси…
скрипнет снег под тяжестью тени,
рукавами всплеснет
Нева –
наводнения и метели
уже скоро (считай – дотерпели)
в Петербурге начнут
карнавал!
28.09.15
Глаза Петербурга
заколдованный строками
круг
под конвоем каменных скул.
Хладнокровен и строг
Петербург –
не одну уж судьбу погнул!
Но когда он уходит в загул,
словно пламенный
демиург,
издает многотомный Гул
наводнений, балтийских
бурь,
сквозняков с междометием «У-у!».
И бурлит, и бурлит
Петербург!
А из глаз так и льется
лазурь!
02.10.15
По пути в Гефсиманский сад
под серебренником
луны
этот город не спит –
распят!
От Сенной, под конвоем
тьмы
впереди, что ни вид –
яд!
Как положено, лужи
лжи
по-предательски с блеском
льстят!
Повернуть бы дышло
души –
на войне и без свиты
свят!
Ночью тени вдвойне черны,
как провалы в памяти.
Взгляд
распаляет в зрачках угли,
натыкаясь во мгле
на углы,
по пути в Гефсиманский
сад.
08.10.15
Артист
распахнуло объятия небо –
ну, здорово, осенний лист!
позолотой косишь под Феба,
неужели такой же Артист?!
виртуозен вираж – признаю,
кульбиту, пожалуй, зачет,
ты, похоже, попал в струю!
а вот эта «дорожка» – не в счет,
ничего, что ветер – держись! –
подороже продай свою жизнь!
да уж, вижу – не самолет…
даже лучше – крутой разворот!
Браво! Браво! А можно на бис?
снова вверх, пируэт и – вниз,
вот пике, так пике – улет!
продолжается твист.
Лед.
14.10.15
Флюиды
устремленные ввысь флюиды,
словно грива гнедого
огня,
изогнувшись в полете игриво,
вдруг спохватятся – как там
земля?!
Но притихнув лишь на мгновение,
отразившись в вечной
Неве,
до безмолвного самозабвения
с новой силой блеснут
в синеве!
14.10.15
Памятник Человеку-невидимке
тебе я памятник воздвиг
нетленный,
не пригодились мне
ни бронза, ни гранит,
на берегу Фонтанки
постамент отменный,
на нем невидимый
субъект энергии стоит!
Ну что, не узнаешь –
ведь это ты, как есть!
Ни снег, ни голуби
тебя не потревожат,
по трафарету серебром
указано в чью честь
сей монумент.
И ошибиться
никто уже не сможет!
16.10.15
Город из дождя
снизошло до города небо,
опрокинуты облака,
словно ставшая былью небыль,
из глубин веков разлита…
и почувствуешь в горле жжение,
в потрясении,
чуть дыша,
захлебнется, забьется
душа
мелкой дрожью от напряжения
схватки с городом
из дождя!
20.10.15
Мягкий знак (поэра в четырех частях. Внучке Фелиции)
Ах, какой же кавардак вызывает мягкий знак!
Итак:
I. (Корабле-кружение)
Только-только в руке был мел,
чуть отвлекся – маячит мель,
на нее от удивленья так и сел,
тут откуда ни возьмись – сель!
Долго-долго что-то вкусное ел,
неужели корабельную ель!?
На скале обнаружен скол,
пока трудно судить сколь
велик или мал стол –
неожиданно все это столь,
где тянулся к горизонту мол,
ходит-бродит линкором моль,
словно мощный морской вол,
вместо плуга – якоря воль,
а зачем нам опасный тол?
Одну букву добавим – толь!
Кинозал на премьере пуст,
как бы это помягче – пусть!
Самый маленький скромный бур
спит и видит себя среди бурь!
II. (Ос-мысление)
Надо, надо менять Гост –
на пороге стоит редкий гость –
вот так вызов для зубных паст –
саблезубого тигра пасть!
Тут всех выручил сэр Билл –
взял в парламент, да и внес билль!
Только начал он новый сет,
с неба словно набросили сеть,
жерло жутко жужжащих жал,
неужели не стыдно? – Жаль!
И зарок джентльменский дал:
срочно смыться в морскую даль,
кто же, кто же изобрел этих ос!? –
Вот-вот задымится ось!
И даже не чувствует вес –
совсем извертелся весь –
волчком с головы до пят –
удалась маскировка «на пять!»
Просто к слову – любой шест
он способен согнуть в «шесть»!
Иногда может сделать жест,
на который подумают: «Жесть!»
Говорят же: «пока цел»,
достижима любая цель!
Вот, к примеру, буковка «эл»,
побродив, превращается в «эль»!
Мистер Билл – настоящий ас
во всем, что касается… – ась?
III. (Нас-давление)
Ни сердечных, ни душевных ран
не получишь в такую рань,
если гибок и тонок твой стан,
например, балериною стань,
если томным вдруг вечер стал,
оставайся сильной как сталь!
Несмотря на странности мест,
как известно, неуместна месть!
Подсобит сестренке брат –
лучше отдавать, чем брать!
На полу чернеет мат,
мягкий знак, причем тут мать?!
Звезды в тысячи карат! –
Ну, не убрана кровать, и – карать!?
Говорят, когда ставят в угол,
все в глазах чернеет, как уголь!
IV. (Наг-рождение)
Где то там за экватором яр,
под копытами – звонкая ярь!
От наездников искрами пыл –
по степи, словно дым, пыль!
Все, что было, поставил на кон,
вот и финиш! Первым – мой конь!
Его облик пленительно мил,
ведь улыбка – на несколько миль!
Брызжет солнцем сияющий взор,
(научился, наверно, у зорь!),
подал голос в восторженный хор
даже мимо бежавший хорь!
От последних избавившись пут,
держит дальше уверенно путь,
и, сияя, как дюжина лун,
награду вручил… лунь!
20.10.15
«Козел отпущения» (Уильям Холман Хант)
и испокон веков
подобострастные поклоны
деревьев – перед ветром,
людей – перед судьбой…
возможно ли нарушить
летальные законы,
дать времени и Стиксу
бескомпромиссный бой?
Итог, быть может, будет тот же,
но точно не такой,
как если бы покорно
на убой
тащился в стаде –
стрижен и стреножен
с поникшей долу
голой головой!
23.10.15
«Последний рейс корабля «Отважный» (Уильям Тернер)
в последний путь
могучий остов доблести и славы,
последним блеском озарен,
идет степенно за паровым буксиром…
закат напоминает
о победном пекле Трафальгара…
того угара уже нет,
но мачты и сейчас могли бы поддержать
порыв
«На абордаж!» ревущих парусов!
Бушприт по-прежнему способен распороть
нависшее подбрюшье неба!
По Темзе растекаются огни,
как будто пятна раскаленной крови…
Эпоха парусов в загоне, за ней железо воспарит!
Прямо по курсу, как маяк,
из жерла жиденькой трубы прощальный залп
едва ли пламени, скорее – едкой пыли!
В последний рейс идет «Отважный» –
согласно имени, бестрепетно, бесстрашно,
ему уже не важно, что там впереди,
когда исполнен долг, и флаг
перед врагом не падал ниц,
а реял словно птица!
26.10.15
Дрифт
когда строка войдет
в вираж,
словно в крутой
и жаркий раж,
возможен даже жесткий
дрифт
у наиболее рисковых
рифм,
но ни заносы, ни
носы,
что в шоке воротят
ослы,
не в силах повлиять
на путь
живой, блестящий, точно
ртуть!
За поворотом – по
прямой –
педаль на газ – и Бог
с тобой!
Куда он может привести
Вестимо, к свету
впереди!
28.10.15
Сенека
по крайней мере, не сейчас,
не в данную минуту…
вместо надежды – получить отказ
в законном праве на цикуту…
и кто же отказал?! Я сам!
Себе! И в чем же смысл! Исход един,
когда уже слышны за дверью
шаги убийц…
Да, грех, но перед собой!
Еще сомнительней финал – дождаться,
когда на память вечную
завяжут узелок петлей удавки,
или познать, насколько лживо жало
холодного и скользкого
кинжала…
Это «открытие» мне там, боюсь,
не пригодится…
С Нерона станется, хоть и не этому
его учил…
Уж лучше добровольно…
Пока еще есть силы…
Не дожидаясь, когда необратимо
в немощь вгонят
палачи
и…
29.10.15
Уж (Фелиции)
взять сломанную ветку
на поруки,
вернуть ей жизнь простым
ножом:
сначала сделать мелкие
зарубки,
назвать, конечно, не ежом,
– ужом,
нарисовать, чтоб видела,
глаза,
добавить желтых звонких
звуков,
чтобы не спутали
с гадюкой…
И где она? Гляди – уж
уползла!
29.10.15
Табун
эта осень щедра
на литавры,
налита звонкой медью
дней,
может, эти удары
не даром
мне напомнили цокот
коней,
может, этот табун
златогривый
бунт поднимет в душе
моей,
может, эти оковы
сгинут,
точно туча пыли
с полей?
30.10.15
