Андрей Рафаилович Мельников
Аллитерация лиц
Потеряет слух (Р. Хаббарду)
и шьют из чистых идеалов
словно из баек
одеяло
эзотерических наук…
накрыться с головою мало –
им хочется побольше
слуг,
чтобы безропотно искали
неведомые в мире
ткани,
напоминающие дух…
чтобы в исканиях витали,
чтобы поток нирваны
не потух,
он должен быть ритмично-рваным,
способным вылечить
все раны,
пока не прокричал петух,
иначе испарится
прана,
а голос свыше
потеряет
слух…
13.12.16
Судьбы животных (Ф. Марку)
изломы молнии пронзали
навылет, с потрохами
храм,
в котором трепетные лани
стонали от смертельных
ран,
а небо шло
и шло на огненный таран…
даже деревья с диким ревом
рвались,
дрожа подальше
от корней,
бурлила кровь,
лишившись крова,
хлестали ливни все больней,
вливаясь сталью в длани
дней…
16.12.16
В режиме наваждения (А.И. Герцену)
курлычат в облаках космополиты,
опять на юг с родного севера
спешат,
их крылья ливнями политы,
не доглядели замполиты…
а, может, просто климат
виноват,
теперь-то что – укоры
запоздали,
расколот клином небосвод,
магнитом тянут, тянут
дали
за клюв, за шею… журавли
уже устали,
но продолжается
в режиме наваждения
полет…
17.12.16
День за днем (Агамемнону)
никто не помнит о начале ссоры,
свежее в памяти итог,
плоды со временем позорно
затмили горечью цветок,
он был на вид вполне невинен,
но наливался кровью мак,
он усыплял подобно винам,
а сам вознесся будто взмах –
сигнал – команда к наступленью
по всем фронтам, чтобы врасплох
противника застать плененьем,
не позволяя сделать даже вдох,
не мудрено, что каждый одурманен,
холодной злобой ослеплен,
как зомби, плавая в тумане,
народы, по инерции буянят,
друг друга истребляя день за днем…
19.12.16
Живые чудеса (производителям детских игрушек)
подача воздуха –
и прыгнула резиновая квакша!
Под брюшком распрямился язычок –
смешно…
но в настоящей жизни точно так же
обычно и бывает – выдох, вдох…
забытая, реакционная
игрушка,
сейчас без электроники и чипов –
никуда…
а раньше – стиснул кистью
грушу –
лягушка тут же быстро ожила!
Но вымерли под натиском прогресса
реальные живые
чудеса,
их заменили роботы, которым интересно
следить, как люди
выживают
из ума…
20.12.16
Швабра (Я. Фабру)
Зоологический музей ликует –
сам Эрмитаж признал его
за эталон
высокого искусства… чучела ворон,
собак и кошек с упоением смакуя,
решил – настало время
шарма похорон,
фламандцы дичью натюрморты
набивали,
теперь все проще – был бы труп,
его подвесят хоть за яйца,
хоть за круп,
а могут разместить и на диване…
картины же – для тех, кто
безнадежно туп,
а просвещенные эстеты любят Фабра,
музейный зал он превращает
в морг,
одним лишь этим человечеству помог
проникнуть в тайны мироздания…
но швабра
тут точно пригодится,
когда откроется
подлог…
06.01.17
Обманутый народ (Т. Шевченко)
намеки ваши – на мякине,
таким макаром
и телят не проведешь,
гоняют их и в хвост и в гриву,
но ведь недаром рис – не рожь…
в овечьей шкуре бьют баклуши,
а Васька слушает да ест,
хоть бабка надвое сказала:
там был Обама, были Буши,
на них пора поставить крест,
а на него – кусочек сала,
приманкой для великих укров…
свидомости дождаться щирой –
и смело биться об заклад –
взлетит ракета гарным «Буком» –
несдобровать тем пассажирам,
зато потужник дуже рад…
и все бы ничего, и время терпит,
войдет в историю –
вожжа под хвост – и рыбою
об лед,
богатый выбор – кровь да степи,
если с собой в таком
раздоре
опять обманутый народ…
12.01.17
Dolce vita (З. Фрейду)
в глубины подсознания не верю,
там только мертвый сероводород,
в таких условиях не выживет и черт
морской…
не говоря уже о крабах и макрели,
там темнота чугунным утюгом
разглаживает призраки извилин
пустого дна…
ну, кто же в том повинен,
что тишина там ходит босиком –
конечно, Фрейд в объятиях либидо
нагородивший комплексы равнин
подводных…
вбивший острый клин
в сознание…
что дальше? Дальше –
dolce vita!
13.01.17
Семь футов под килем (А.В. Никитину)
от киля до клотика – парад,
пусть волна от зависти
клокочет,
но линкор с ней ссориться
не хочет,
снова выйти в море очень рад,
ведь оно для корабля –
опора,
глубоко вздыхает ровный киль –
нету в мире увлекательнее
спора,
чем у корабля с нашествием стихий,
за кормой – в запасе – мили,
мили, мили,
но открытий жажду так и не затмили,
по компасу – все идет
путем,
сам Нептун, Фортуне уступая,
капитану Анатолию желает
долгих лет, семь футов
под килем!
13.01.17
Объект искусства (Д. Рескину)
буксуют в воздухе колеса…
цепляют спицы
пустоту,
как птицы не умеют
взмахом звездным
набрать и преумножить высоту,
мельканье имитирует
стремленье,
шипят покрышки, будто тормоза,
но – то ли – против,
то ли – за –
и рвутся пополам местоименья…
объект искусства
противоречив,
то, что открыто взгляду – скрыто
за образом, который бьет
копытом
пегаса… и летит, летит, летит!
16.01.17
Возвращение домой (Гомеру)
отброшены
в сердцах, наотмашь
посулы соблазнительных сирен,
за ними кроются
лишь станы, стоны, стены…
совсем иного ищет Одиссей –
простора, безграничного простора,
в котором растворится без следа
тоска по дому, смытая волной
соленого безжалостного шторма,
не для того, чтобы забыть о Пенелопе,
напротив – чтобы память сохранить
незамутненной,
чтобы ускорить возвращение домой…
17.01.17
Египетские ночи (В.Я. Брюсову)
египетские ночи лягут прочно,
придавит ожидание вериг,
взойдет на ложе Клеопатра…
в чем более она порочна –
отдаться – подвиг невелик,
казнить на утро – дань театру…
в чем новизна – старо как мир,
иное дело – претенденты,
что ими движет, чем живут –
за ночь любви похожей на эфир
составить окончательную смету
для жизни – и избавиться от пут –
оригинально, ничего не скажешь,
во всяком случае – расчет,
пусть и безумца, но не труса,
романтика в оковах эпатажа,
чей символ – тающий от страсти лед –
ночь кончена, Валерий Брюсов…
19.01.17
Оправдание потери (З.Н. Гиппиус)
зеленоглазая змея,
твой яд по-прежнему
смертелен,
ужалить просто не смогла,
да и года со свистом
пролетели…
как и Россия, болью изошла,
надежды пряча
от метелей,
черствели и душа, и чешуя –
сходили клочьями,
на холоде мертвели…
не выдержала, бросилась
в бега,
из-за границы продолжала
верить,
что этот жуткий крах
не навсегда,
еще найдется оправдание
потери…
20.01.17
Бросок лассо (И.Н. Крамскому)
зачем плодить и холить
небылицы,
пренебрегая реализмом
записным,
когда живые выразительные
лица
загадочнее, чем любые
сны,
портретов мимика разнообразнее
историй,
которые способен сочинить
фантаст,
нос – Эверестом и морщин
каньоны –
подобная интрига фору
даст
и бесконечным героическим
балладам,
и детективам с умопомрачительным
концом,
и мелодрамам, где рыдают
надо и не надо,
лицо для портретиста –
как бросок
лассо!
21.01.17
Один закон (Н. Махно)
нахальная анархия
стихий…
Махно, тачанки, Гуляй поле…
лиха беда начало –
лишь бы сил хватило
излить на землю
собственную волю,
законы власти – что это такое?
Кому и кем она дана
над небом, горною рекою,
ветрами, градом, надо мною…
таким законам имя – сатана!
Есть лишь один закон – свобода!
Ишь, наплодили городов,
границ,
полезли в Стикс, не зная брода
самонадеянно народы –
не сберегли ни душ,
ни лиц…
29.01.17
Штиль (А. Абрамову)
разверзлась улица,
отпрянули дома,
и потекла по тротуарам зыбким,
не различая адресов,
ночная мгла,
не допуская даже мысли об ошибке,
какое там – под аркой отдохнет,
и дальше в путь – ни двери
не пропустит,
проглотит и балкон, и окон переплет –
подобно котловану – место пусто…
восстановить хотя бы этот дом,
почти невыполнимая задача –
воображение, вооружившись
миражом,
коснется воздуха – этаж за этажом,
нащупает границу кирпича,
а это значит,
что можно наполнять дыханием объем…
и оживают стены, прорастает шпиль,
витраж расцвел, переливается,
прозрачен,
ветра в нем успокоились,
установился
штиль…
05.02.17
Честно и отважно (П. Воронкову)
из безымянной крохотной
частицы
вдруг под давлением
неведомых лучей
родится жизнь…
пульсирует, растет,
настойчиво стучится
в томительный предел
без окон и дверей –
только держись!
И наступает срок,
и свет блеснет как спица,
в глаза ударит грозной
пеленой,
и станет страшно…
плыви, ползи, иди, лети,
если ты птица,
и говори, если умеешь,
хотя бы сам с собой
о том, что думаешь и видишь –
честно и отважно!
06.02.17
С новой силой (В. Шекспиру)
у Гамлета ответа не нашлось
на роковой вопрос,
но все само решилось просто…
пока на рифах
корабельный остов
еще клянет валы угроз,
уже понятно – море победило…
способен ли горячий
монолог
согреть студеные объятия прибоя,
освободить из плена?
Сомнительно… но непокорность
тлену
поможет напоследок
стать собою,
почувствовать Офелии дыханье
с новой силой…
07.02.17
Осталось ли хоть что-то (Ф. Фукуяме)
конечно, интересно,
кто бы спорил,
на сотню лет вперед перенестись,
и хоть одним глазком
увидеть, что там пишут
на заборе,
насколько дышится
свободно и легко,
остались ли животные и люди
или андроиды уже клонируют себя,
что можно и нельзя –
по совести, по сути,
и из чего там сделана трава,
читают ли еще или забыли буквы,
освоив телепатию из единичек
и нулей,
да и вообще – осталось ли
хоть что-то кроме груды
обугленных бесформенных
камней…
08.02.17
Скрежет букв (Демосфену)
от слов расходятся круги,
как эхо,
постепенно
затухая в камне,
по трещинкам исхоженным
веками
скользит холодная тугая
волна нечитанной
реки,
в водоворотах скрежет
букв –
плебеи, средний класс, верхи –
будто кристаллы,
внутри которых бродит
вирус звуков,
их тайный смысл глубоко сокрыт
в чеканных лабиринтах
гулких граней…
кто только не пытался
изучать их быт,
но даже Демосфен,
пока с волнами спорил,
и то язык себе
изранил…
14.02.17
Как алмаз (первым художникам)
наскальные рисунки
продолжают ворожить,
в своей аскезе безразличны
к температурному режиму,
и влажность не способна эту нить
ни оборвать, ни исказить,
ни скрыть от окружающего мира…
по-прежнему стремителен полет
изящных грациозных ланей,
и стрел, и копий,
и головы последний поворот,
и глаз простертых словно длани…
доисторический сюжет
берет за горло и сейчас
своим предельным лаконизмом,
чеканных линий древний сказ
без лишних слов, без лести измов
кристально честен –
как алмаз!
15.02.17
Величье мгновений (М.А. Лохвицкой)
им и жить то – всего ничего,
оглянуться едва ли
успеют,
как невидимым палачом
уготован сценарий
Помпеи,
белой вспышкой сверкнет
мотылек,
разорвет пелену
полумрака,
невелик отведен ему срок
ощутить полнолуние
взмаха,
под серпом поникло крыло,
словно пепел пыльца
упала…
неужели бесследно ушло
то величье мгновений
малых…
17.02.17
Гимн (Г. Фоминой)
солнцем залиты проспекты,
дни унылые отпеты –
подоспели вовремя грачи,
даже камни пропитаны светом,
а дотронешься – ух! –
горячи!
Вот теперь после зимних морозов
вместо белого гипса прозы
авансцену заполнят
стихи…
пусть не сразу,
сначала подснежник
пропоет свою арию нежно,
а затем и другие цветы
осмелеют – где ж наши одежды?
Попросите хоть
у земли!
Налетят одуванчиков стаи,
вспыхнут желтым огнем
и растают
словно пар или яблони
дым,
а затем, лепестки листая,
сам подсолнух
исполнит свой гимн!
06.03.17
Много-много позже (В. Мономаху)
замылен глаз у летописца –
он лишь фиксирует
следы
событий, называя даты,
а комментарии его обычно кратны
симпатиям,
к тому же холодны
как льды,
которым никуда не надо торопиться –
всему свой срок, и забегать
вперед
ему нельзя – он ждет
сраженья,
его исход поможет выбрать слог:
или торжественный регистр
гордых строк
или невнятную скороговорку –
признак униженья…
а что стряслось на самом деле –
историк много-много позже разберет…
07.03.17
Последний выдох (Игорю-Северянину)
король поэтов
на развалинах империи
растерян…
где Парнас, ананасы в шампанском
и мороженое из сирени?
Все вокруг стало как-то серее –
даже муза приходит с опаской,
и резвятся совсем
не грезетки –
комиссары в поисках крови…
розы выродились
в розетки…
и границы вот-вот закроют…
есть местечко в Эстонии –
Тойло,
ну, скажите, чем дача –
не выход –
у Пегаса появится стойло…
слишком поздно понял –
не стоило
покидать больную Россию,
все равно ее болью полон
оказался последний
выдох…
23.03.17
Опять Содом? (В.В. Хлебникову)
его и хлебом
не корми –
дай оттолкнуться от кормы
отчалившего
неуклюжего ковчега…
все твари там попарно
разместились,
и только он забыт –
единственный, кого бы стоило
спасти,
он обеспечил бы корнями,
они бы принесли
плоды,
пропел бы оды
обретению свободы…
а так – плодитесь, размножайтесь…
что потом?
Опять Содом, опять Гоморра?
25.03.17
Оголенный нерв (памяти жертв теракта)
вагон разорван взрывом,
разворочен,
тела, тела, тела, тела…
в подземке петербургской
крики: цел? А ты цела?
Сквозь удушающую гарь
полуживые помогают
полумертвым
среди чужих останков
отыскать себя…
так беззащитны эти лица
перед смертью,
лезущей в глаза…
обычный день
вдруг превратился в вечность
для тех, кто неподвижен,
кого причислят к лику Жертв,
в их память будут ставить свечи,
за то, что оказались ближе
всех остальных к теракту,
за то, что укрепили жизни
оголенный нерв…
04.04.17
Тиски рукопожатия (Дон Гуану)
едва на Е-4
ступил безмолвно командор,
так сразу воздух вздрогнул…
дебют избитый,
зато испытан и надежен
как скала,
гранитные шаги
сродни тяжелой гире,
их гул приблизился к порогу,
движенья сковывает холод,
но каменная воля заставляет шире
взглянуть на мщение…
с трудом подъятая рука…
тиски рукопожатия…
и матом Дон Гуана
покой несчастной Анны
навсегда расколот…
08.04.17
В дамки (В.В. Набокову)
прожилки памяти… легчайшая
пыльца,
а не тяжелый саван пыли,
взмах крыльев застилает грустные глаза,
полет направленный назад
гипнозом шпилей к прошлому
пришпилен,
Адмиралтейство, Петропавловка
фиксируют узор небесных линий,
Большой Морской волнующие знаки,
просвечивает солнце,
предгрозовые охи, ахи,
как бабочки порхают
в плену у Крымских гор,
ловушками расставлены слова,
как паутина оттеняет степени свободы,
так и они вбирают этот мир в себя,
удерживают, в коконе храня,
оттенки, звуки, запахи и своды
некрополя воздушных грез,
нанизанных на острые булавки –
коллекция, которую пронес
с дебюта и до эндшпиля желез,
успешно продвигая пешки
в дамки…
10.04.17
«Ты!» (Галатее)
под натиском творца
гранит строптивый
отступает,
бесформенная глыба
приобретает четкие
черты,
все лишние углы
в глубокой и решительной
опале,
на первом плане
проступает жизнь
из глубины…
как оказалось,
камень скрытен
очень,
в нем замурован
лик небесной
красоты,
и вот уже открылись
очи,
девичьи губы дрогнули,
и выдохнули:
«Ты!»
01.05.17
Песни невинности (У. Блейку)
по белу свету налегке
бродили словно чернь
небритые нечесаные строфы,
через катарсис катастрофы
прокладывали путь
как черви,
как оттиск литографии
на сорванном листе,
где каждый штрих
созвучен дерзким буквам…
узором прорастают
символы-слова,
для самого создателя
коллизия нова,
песни невинности
не заглушить испугом,
новорожденный мир
словно собой заворожен –
притих…
02.05.17
До костей! (Кристоферу Рену)
прямая линия из стана классицизма
спешит наперерез волне модерна,
ритмично, четко – не до артистизма
берет высоты поднебесья духа…
узор орнамента
всецело увлечен другим –
плетет интриги медленно, манерно,
гипнотизирует клубком тугим,
и словно муху
в свои сети ловит взгляд…
потуги компромисса зданиям претят –
приоритеты каждой из сторон
непримиримо одиозны,
гибридные попытки симбиоза
настолько же похвальны, сколь и тщетны…
и все же
Потамона философские заветы
так соблазнительны – к отборным,
высшим достижениям из области идей
добавить мускулы упругой плоти,
соединить в одной звенящей ноте
все избранное – в тигель синтеза –
до резонанса,
чтобы пробрало взрывом
до костей!
11.05.17
Рок-н-ролл и полька (В. Ященкову)
день закончился грехо-
паденьем –
словно в омут с оврага
ничком,
будто в горле
горькою тенью
за глотком проследовал
ком…
а затем, а затем – поглощение
звездных колик в ночи,
лунной желчи,
меланхолии – вотчины женщин,
так скупых на слова
о прощении…
но тому, кто находится в чине
соразмерном крутому
мужчине,
это все – комариный укол,
и волнует постольку-
поскольку,
так как день – это день,
ибо ночь – это ночь,
ему по нраву рок-н-ролл,
она предпочитает
польку…
28.05.17
Гимны (родным и близким)
на Неве
в парадном строе корабли
притихли,
задрали в небо острые носы,
и ждут ночного фейерверка –
Надежды, Веры и Любви проверка…
ждут Софья, Павел и Андрей,
Елена ждет и Анатолий с ней,
Янина ждет, и Рафаил, и Ангелина,
и далее – по списку в небе клином…
узоров скоро брызнет россыпь,
и вспыхнет память шлейфом длинным,
в ресницах запылают росы,
голоса воплотятся
в гимны…
02.06.17
«Балаганчик» (Л.Д. Менделеевой)
когда декорации рулят,
а дикие грации тонут в гуле,
как будто в улей врата караулят…
их много,
при этом они одиноки –
такой маскарад царит в Терийоки,
всему виною – «Балаганчик»,
идет репетиция смеха и плача,
подмостки так скользки –
еще не просохли –
пропитаны щедро клюквенным соком,
поникший Пьеро,
триумф Арлекина,
не знает, что делать с собой
Коломбина…
14.06.17
