Андрей Одинцов
Леди Акация или проект «Вечность»
Благодарим Комитет общественных связей города Москвы за финансовую помощь в издании этой книги
Дизайн обложки О. М. Егорова
© Одинцов, А., 2016
© Издательство «Новая Реальность», 2016
* * *
Оленьке, моей возлюбленной жене,
посвящается
Пролог
Любовь – это птица, которая гнездится в Вечности
Так говорит Великий Огненный Учитель
Всякая человеческая душа бессмертна
Сократ
Вечность по-женски соблазнительна
приписывается Вальтеру Ратенау
«Интернет бурно обсуждает уникальные съёмки, которые сделал астроном Ли Томпсон во время недавнего суперлуния. В ночь на 15 июля 2017 года спутник Земли достиг перигея и оказался чрезвычайно близко к нашей планете, всего в 362 062 км от неё, тогда как среднее расстояние между небесными телами составляет 384 401 км. Наблюдая за необычайно красивым явлением, астроном зафиксировал движение некоего тела на фоне Луны, которое перемещалось справа налево и напоминало НЛО. Учёные предположили, что это силуэт Международной космической станции. Но станция находилась совсем в другом месте.
МИД Украины утверждает, что это Россия формирует специальную ударную космическую группировку. Космическая атака якобы готовится в качестве асимметричного ответа Западу на события в Украине.
Убедительных объяснений происходящему пока нет.»
«Нью-Йорк таймс», 14–21 августа 2017
Наши источники в Лондоне и Филадельфии вскрывают истинную подоплёку происшедших событий.
Обратный отсчёт
Я понимаю, что вам нечем,
но всё ж попробуйте понять
Под окнами медицинского центра проекта «Вечность» невесть откуда взявшаяся кукушка, спрятавшись в зелени акации, самозабвенно считала… и не хотела останавливаться. Сотрудники центра уже явно сбились со счёта…
– Как это символично! – воскликнул маленький человечек, сидевший за столом руководителя. – Раньше её никогда не было. А сегодня она появилась, и именно в тот момент, когда мы находимся на пороге активной фазы Проекта! Мы ведь только ждали удобного случая, вот кукушка и включила обратный отсчёт!
Он передвинул хрустальную вазу с цветущей акацией, выбежал из-за стола и мелкими шажками забегал по кабинету, тревожно выглядывая в огромные окна.
Маленький человечек был академиком и выглядел довольно импозантно. Небольшой животик, игриво свешиваясь над ремнём из жёлто-коричневой крокодиловой кожи, время от времени переваливался из стороны в сторону, как бы указывая своему хозяину путь. Тускло и одновременно научно высвечивала лысина человечка, занимавшая ключевое положение на его черепе. Однако особую гордость составляли брови – густые, кустистые и удивительно подвижные, они придавали лицу академика чрезвычайную выразительность.
Обращал на себя внимание увесистый перстень с иссиня-чёрным бриллиантом, оправленным в червонное золото. Он грозно сверкал на безымянном пальце правой руки академика. На закате века всеобщей монетизации ходить по городским улицам с таким камнем было небезопасно – легко можно было потерять не только палец, но и жизнь. Впрочем, если бы люди на улице знали, сколько стоит его костюм, то давно бы разодрали его на сувениры. И хотя с некоторых пор академик носил звучную фамилию на американский манер: Скопус, но все уважительно обращались к нему «Ринц Хиршович».
Огромный кабинет главного академика всей страны был не менее двухсот квадратных метров и потрясал воображение. Среди изумительной красоты и размеров офисной мебели из карельской берёзы доминирующее положение занимал письменный стол. Он притягивал взгляд своим золотисто-коричневым сиянием с затейливыми прожилками и не хотел его отпускать. Подняться из-за такого стола было, несомненно, серьёзным испытанием, и не только для учёного. Переливающаяся всеми цветами радуги хрустальная люстра только размерами уступала аналогичному изделию в Большом театре. В дальнем углу кабинета возле журнального столика явно скучала развесистая пальма.
Вдруг зазвонил телефон, и Скопус быстро поднял трубку. Выслушав краткое сообщение, он сказал:
– Включаю громкую связь, поэтому повтори это ещё раз для всех присутствующих у меня в кабинете.
Зазвучал голос помощника:
– Над сибирской тайгой произошла катастрофа космического корабля, на котором проводились научные исследования… Чёрные ящики сигналов не дают. Зона падения осколков больше, чем вся Западная Европа.
– Похоже, это наш случай! – и Скопус победно оглядел сотрудников.
Все замерли.
– Надеюсь, первый пилот сканирован, и в коллекции достаточно его сканов? Или, может быть, он в составе передовой группы? – требовательно вопросил академик.
– По предварительным данным, да, – ответил помощник.
– Уточните! Ошибок быть не должно! – сиплость в голосе академика уже отдавала металлом.
– Лучшего варианта не придумаешь! – академик снова обратился к присутствующим. – Человек самой что ни на есть рискованной профессии вошёл в список подлежащих клонированию в первоочередном порядке. Это не какой-нибудь чиновник, олигарх или учёный, а для СМИ – просто идеальный вариант! Ждём ещё час и начинаем работу над нашим первенцем! Валентина, – обратился академик к помощнице, – включи музыку, приличествующую моменту!
И в кабинете зазвучало любимое музыкальное произведение хозяина – «Лунная соната» Бетховена.
Следующий час участники Проекта провели в возбуждённом ожидании. По существу, это было дело всей их жизни с совершенно невероятными перспективами!
– Свяжитесь с женой погибшего пилота и получите её разрешение на клонирование, – приказал академик. – Можно через электронную почту с электронной подписью.
– Жена первого пилота находится на отдыхе за границей.
– Позвоните ей по спутнику и ведите разговор под запись. Мне обязательно нужно её согласие.
– Но она трубку не берёт, так что же нам делать?
Скопус задумчиво посмотрел на всех:
– Какие будут предложения? Хочу обратить ваше внимание на то, что следующий такой случай может долго не представиться… Вот поступили данные по пилоту… Читаю… Да, он из передовой группы космонавтов, работавшей по учащённому графику полётов, а это значит, что его клон уже выращен и находится в капсуле, осталось только дать пробуждающий импульс.
После недолгого размышления Скопус добавил:
– Решено! Отменять процедуру не будем! Запрошу санкцию Второй Башни, – и, коснувшись клавишь селектора, попросил связать его с аппаратом Правительства.
Секретарша Майечка в приёмной неторопливо отложила в сторону зеркальце и наощупь привычно взяла трубку прямого телефона. Прошло долгих три минуты…
Скопус объявил по внутренней громкой связи:
– Санкция вышестоящего руководства получена! Начинайте!
Сразу после завершения строительства и сдачи комплекса зданий Проекта вокруг него высадили десять тысяч четырёх-пятилетних саженцев белоствольной акации. Академик Скопус заказал их в далёкой Австралии, заплатив при этом о-очень кругленькую сумму.
Скопус считал акацию лучшим символом проекта «Вечность». Корни символического толкования акации принадлежали Атлантиде, эстафету подхватили наследники атлантов – египтяне и далее по списку. В различные исторические периоды и в разных регионах этот символ трактовался по-разному, однако во всех версиях присутствует идея бессмертия. У египтян акация символизирует Солнце, инициацию и невинность, конечно же, возрождение и бессмертие, а также является эмблемой богини Пейто[1].
В большинстве стран на берегах Средиземного моря ещё с тех времён, когда море называлось Зелёным, акация традиционно рассматривалась как знак платонической любви и символ жизни, а также отхода от активных дел и бессмертия. Её белые и красные цветы символизируют жизнь, смерть и возрождение. Колючки акации напоминают рожки растущей луны. Именно этот аспект радовал Скопуса больше всего.
У евреев акация считается священной и зовётся Деревом Гофер. Согласно легенде, из него была сделана Скиния Завета[2]. В христианстве, как известно, имеющем свои корни в иудаизме, акация ассоциируется не только с бессмертием, но и с моральным образом жизни. Одна из христианских традиций утверждает, что терновый венец для Христа был сделан именно из акации, потому что хоть она и является священным деревом евреев, но символ тернового венца означал насмешку над идеей бессмертия. Собственно говоря, именно желание посмеяться и сыграло решающую роль в выборе академиком акации как символа Проекта.
Ко всеобщему удивлению, саженцы акации удачно преодолели моря и океаны. Местная земля им понравилась, тем более что и в уходе недостатка не было: добрая сотня садоводов холили и лелеяли каждое деревце, как ребёнка. Саженцы хорошо принялись, демонстрируя рекордные темпы ежегодного прибавления в росте. В результате очень скоро комплекс зданий Проекта оказался окружён прекрасной акациевой рощей. Сотрудники любили гулять там в обеденный перерыв. Рощу облюбовали и соловьи, поздней весной и ранним летом существенно добавляя шарма местной природе и делая рощу любимым местом для встреч, и не только строго научного характера.
Вот и сегодня оба помощника академика вышли на природу глотнуть свежего воздуха и перемолвиться парой слов.
– Мне бы такой перстенёк, как у патрона – все бабы были бы моими! – мечтательно подняв глаза к небу, проговорил Валентин. – Сразу видно, что старинный, и выглядит дорого.
У природы, как обычно, были благие намерения, но в случае с Валентином она, по-видимому, так и не смогла воплотить их в жизнь. Это был тощий белобрысый молодой человек с неестественными угловатыми движениями и тусклым взглядом, который создавал впечатление синтетичности и вялости носителя. Общее неприятное впечатление дополняла странная манерность, которая, скорее всего, являлась следствием синдрома беспокойных гениталий. Даже парящая в воздухе, как нимб у святого, курчавая белобрысость Валентина казалась, а может быть и была, искусственной. Со всем этим резко контрастировал костюм с иголочки, неизменная шёлковая рубашка, роскошный галстук с увесистой бриллиантовой брошью и ботинки из крокодиловой кожи – всё «от кутюр». При этом своеобразный шарм ему придавало неожиданное сочетание хуцпы[3] с застенчивостью и зажатостью.
– На перстень-то рот не разевай! – по-мужски неласково оборвала молодого человека пресс-секретарь академика. Кстати, её тоже звали Валентиной, и она являлась «женской ипостасью святости» в Проекте, хотя не все её поклонники так считали. – Ты ведь даже не знаешь, что это за камень, – укоризненно добавила она.
– Зато эта цацка с фиолетовым отливом была бы особенно мне к лицу, – не унимался «образец мужественности». И с привычной опаской покосился на чрезмерно полные, сильно вывернутые наружу губы пресс-дивы. Молодому человеку всегда казалось, будто эти губы только мгновение назад проглотили что-то очень большое, но этого оказалось недостаточно, и сейчас займутся им.
– Имя камня – «Карлофф Нуар» или «Чёрный Карлов». Это один из самых больших драгоценных камней в мире, и весит он 88 карат. Даже в книге рекордов Гиннесса он зарегистрирован как самый крупный чёрный бриллиант на свете, – укоризненно просвещала своего напарника «святая».
– Да ты что?! Никогда бы не подумал! Перстень, конечно, красивый, но чтобы самый драгоценный в мире?! Это круто! – Валентин полагал себя не только знатоком нумизматики – ему казалось, что он знает стоимость всех самых дорогих вещей в мире.
– Круче не бывает! – согласилась пресс-дива. – Согласно легенде, прикосновение к камню приносит удачу. Скопус считает этот камень талисманом Проекта. Он получил его в подарок от важных англичан, которые приезжали к нам с официальным визитом. Именно с тех пор Проект и пошёл в гору – появились деньги, высокие покровители… В общем, всё завертелось, закружилось, и мы выиграли несколько тендеров подряд, а потом пошли иностранные инвестиции, ну и всякое такое…
– А откуда он взялся, этот камень?
– Происхождение этого камня остаётся загадкой. Вероятнее всего, его родина – Центральная Африка, хотя, может быть, и Бразилия. Однако история чёрного бриллианта начинается в России, в семье дворян Карловых-Сапожниковых. Во время Октябрьской революции (или, как теперь считается, контрреволюции) семья покинула «большевизию» и уехала в Амстердам. Там по причине бескормицы эмигранты за бесценок продали свою реликвию ювелиру. Затем камень долго плутал по Европе, сменил нескольких владельцев, а в 1978 году был куплен французским ювелиром, который на радостях основал ювелирный дом и дал бриллианту имя в память о его российских владельцах.
– Интересно, сколько стоит это чудо?
– Чёрные бриллианты чрезвычайно редки, поэтому особенно высоко ценятся, – разговор, очевидно, доставлял большое удовольствие диве, поскольку она хорошо знала эту тему. – С точки зрения ювелиров, чёрный алмаз – камень капризный, потому что его трудно обрабатывать – он очень хрупок, любой неопытный огранщик легко может «запороть болванку». Дополнительные трудности доставляет также малая прозрачность камней. Она не позволяет даже опытному мастеру предварительно правильно оценить оптимальные размер и форму будущего бриллианта. Между прочим, страховая стоимость этого бриллианта превышает 37 миллионов долларов! Что уж говорить о его теперешней рыночной стоимости!
– Не слабо! – только и смог пролепетать Валентин. Потом собрался с силами и добавил:
– А почему же камень до сих пор не твой?
– Скопус говорит, что камень напоминает ему мои глаза, и завещал он его именно мне, – теперь голос пресс-дивы зазвучал гораздо мягче.
– Когда это он успел? – не поверил Валентин.
– А вот успел. Он ведь ко мне по-особому относится… Может, даже любит.
– Да, у академика гардероб что надо! Мне бы хоть что-нибудь, – снова мечтательно пролепетал Валентин.
– Разве только его синие трусы в мужественно-белый горошек! – засмеялась пресс-дива. Она хорошо знала интимную цветовую гамму академика.
– Ладно, иди уж готовься к процессу оживления клона, – примирительно посоветовал Валентин. – И поздравляю тебя с правильным совмещением должностей!
Помощник пока ещё не был в курсе тех многочисленных позиций, которые занимала трудолюбивая Валентина в оргштатной сетке Проекта. Тем более он не был осведомлён и об её обширных внештатных обязанностях, но решил дать ей дружеский совет.
– Ты с этим камешком поосторожнее, говорят, некоторые драгоценности ухудшают человеку его карму! Всё же поинтересуйся судьбой бывших владельцев камня…
– До сих пор не замечала никакого вредного влияния камня на нашего академика! Плохо знаю детали его биографии, но думаю, что за свою долгую и счастливую жизнь он сделал много гадостей и многим. И ничего, держится! – Валентина гордо считала себя атеисткой.
До оживления клона осталось совсем немного времени, и красавица с видимым удовольствием собрала в свою сумочку дамские мелочи.
– А за идею спасибо! Скопус, при всей его изворотливости, до сих пор слепо верит во все эти бредни про карму и Бога, поэтому я попробую его уговорить поскорее подарить этот перстень мне.
– Мысль будит мысль, – сам себе прошептал Валентин. «И всё-таки этот увесистый брюлик был бы мне очень кстати, – сказал кто-то внутри за него, – и в нём нет ничего, что напоминало бы её глаза». Этот «кто-то внутри» явно был мелким пакостником.
Группа людей в белых халатах степенно проследовала в Зал капсул, где уже находились десять капсул с выращенными клонами космонавтов. Оригиналы этих клонов работали по учащённому графику: по возвращении из полётов они проходили ускоренную реабилитацию, а затем снова в космос. Таким образом, все пилоты находились в зоне повышенного риска.
Каждая капсула была опутана бесчисленными проводами и окружена разным оборудованием. Приборы мудро мигали, тихо и многозначительно урчали и посвистывали.
– Когда отработаем технологию на первой партии космонавтов, то можно будет убрать все эти провода и автоматизировать некоторые процессы, – объяснял инженер. – Сейчас всё уже практически готово, надо только смонтировать, но на это уйдёт дня три.
– Ладно, ладно, сейчас не об этом. Главное – не перепутать капсулы. Скрупулёзно сверьте все идентификационные обозначения и коды.
– Капсула космонавта Михаила Полётова здесь… Пройдите сюда, – и инженер указал на лицо спящего клона.
– Из иконы космонавтики будем делать икону клонирования, – оптимистично сострил Скопус и добавил:
– Запускайте процедуру пробуждения.
– Мы уже вызвали бригаду реаниматоров и психологов, через несколько секунд они будут здесь.
В зал вошли несколько врачей и расположились вокруг капсулы.
– Вот теперь все готовы, – сказал инженер. – Егор, нажимай, у тебя лёгкая рука.
Егор, младший техник, почти юноша, подошёл к пульту и уверенно нажал на красную кнопку, как будто делал это каждый день по несколько раз.
Едва сдерживая охватившее его волнение, академик Скопус нарезал круги по собственному кабинету.
– Нам надо как можно быстрее найти пропавшего пилота или то, что от него осталось! Конечно, лучше было бы найти останки, но если вдруг пилот окажется жив, то он станет для исследований бесценным материалом.
Вдруг академик остановился у пальмы, сражённый неожиданной мыслью.
– Если пилот жив, то надо его обследовать, чтобы понять, годен ли он к дальнейшему потреблению. Возможно, в него уже внедрился новый негуманоид. Конечно, пилот не трёхмесячный ребёнок, а взрослый мужчина, но кто его знает… Возможно, такое внедрение может даже окончиться смертью носителя…
Надо срочно организовать поисковую операцию и без лишнего шума доставить пилота к нам, а нашедшему назначить приличную премию.
В тайге
Я не туплю, а экономно
расходую потенциал
Во время пилотирования космического корабля в рамках международной научно-исследовательской программы произошло столкновение с космическим мусором, который летел на бешеной скорости. Уклониться от него не было возможности.
В результате обшивка оказалась пробита, и был повреждён один из двигателей. Второй пилот вышел в космос, чтобы устранить повреждение, но, получив травму от другого мусорного осколка, с трудом вернулся на корабль.
Корабль, теряя управление, начал падать на Землю. Пересечение траектории падения с поверхностью Земли приходилось на город Новосибирск.
Мигель – первый пилот – оказался перед выбором: катапультироваться, чтобы спасти себе жизнь и сохранить в портативном устройстве, прикреплённом к скафандру, бесценные данные научных исследований, но при этом поставить под угрозу жизни миллионов жителей города. Или же рискнуть собственной жизнью и, возможно, не сохранив научные данные, увести корабль в сторону от города, гарантированно сохранив жизни людей.
Что-то внутри Мигеля требовало бросить всё и немедленно покинуть космический корабль: «Я рискую жизнью физического тела!» – вопило оно. Противостоять этому зову было очень непросто.
Оказывая медицинскую помощь второму пилоту, Мигель снова был перед выбором: катапультировать своего коллегу и потерять время, или же потратить такие важные секунды на то, чтобы увести корабль и существенно сократить мизерный резерв времени для себя.
И он принял решение: продолжая уводить корабль, катапультировать второго пилота. Только когда траектория падения гарантированно миновала город, Мигель перед самым взрывом катапультировался сам. Однако его парашют оказался повреждён, и Мигель упал где-то в тайге, получив серьёзные ранения. Его падение смягчили ветки деревьев и всё ещё сохранившийся снежный покров.
Огромный бурый медведь с серыми подпалинами на боках вглядывался в синее небо. Он даже присел на задние лапы, а потом встал во весь рост, стараясь разглядеть что-то, падающее с неба. Косолапому уже не раз приходилось бывать в таких ситуациях, когда в тайге терпел аварию лёгкий самолёт или вертолёт. Люди теперь стали вполне пригодны в пищу. Еды сейчас мало, начало весны, а есть после зимней спячки хочется сильно. Медведь радостно зарычал и вразвалочку поспешил к месту предполагаемого приземления парашютиста.
Пилот приземлился в проходе между горой и грудой камней, «пропахав» склон огромного сугроба. Его протащило несколько метров по камням, но, похоже, костюм не повредило. Преодолевая боль, Мигель включил электрический подогрев, который был рассчитан на семь дней. Если за это время его не найдут, то есть все шансы замёрзнуть… А пока надо набираться сил и хотя бы полчаса поспать…
Пилот проспал несколько часов и проснулся от утреннего пения птиц. Поняв, что сон так и не вернул ему силы, он попробовал пошевелиться, но тело, нуждаясь в покое, не хотело слушаться; оно, искорёженное, ужасно ныло, казалось, что все кости сломаны. Но глубоко внутри блеснула искра, затем, ненадолго исчезнув, вновь появилась и стала разгораться внутри, сея проблеск надежды.
Под действием этой искры вдруг появилось какое-то необъяснимое спокойствие, которое хоть и тлело, но не хотело гаснуть, несмотря на безнадёжное изумление Мигеля. Спокойствие медленно разрасталось…
Пилота постигло уверенное Знание, что чем бы ни было это внутреннее золотисто-розовое сияние, которое сопровождало спокойствие, оно вылечит всё.
Вдруг внутри кто-то язвительно проговорил: «А между прочим, здесь есть дикие животные, и сейчас самое голодное время для них». Мигель отчётливо ощутил, что неподалёку замер старый медведь и пристально смотрит на него. «У Миши при виде тебя потекли слюнки», – так же язвительно добавил знакомый голос. Медведь стал медленно приближаться. Мигель, преодолевая резкую боль, попытался нащупать пистолет… и потерял сознание.
У Мигеля, находившегося в бессознательном состоянии, перед глазами постоянно повторялся один и тот же сюжет…
…Дорога круто рванула вниз, а машина, не сбавляя скорости, неслась по окружённому густым лесом склону – водитель наслаждался «экстримом». Остроты ощущениям добавляло предвкушение встречи с блюстителями порядка. У Мигеля были «железобетонные» документы: «Такие уж у меня тараканы в голове», – говаривал он в кругу друзей.
…Он ехал на космодром, чтобы следующий месяц посвятить подготовке к космическому полёту.
Настроение у него в целом было препаршивым, потому что он чуть не поссорился с женой из-за отпуска. Жена хотела путешествовать: Аргентину ей подавай или, на худой конец, Бразилию, а он уже был по горло сыт не только чужими странами, но и некоторыми планетами. Хорошо хоть благоверная не просилась куда-нибудь на Марс или Юпитер, который в увлекавшей её астрологии символизировал большое счастье. Конечно, счастье на Юпитере жена вряд ли бы нашла, но виноватым в этом оказался бы точно Мигель. Пилот давно понял, что для женщин бальзаковского возраста в современном мире слова «муж» и «виноват» стали синонимами.
Ничего хорошего не добавлял и недавний конфликт с руководством, которое потребовало от всех первых пилотов срочно пройти сканирование. Говорили, что это теперь входит в диспансеризацию. Гипотетически рассуждали и о возможном клонировании в случае катастрофы, от которой никто не застрахован. Все знали про автомобили-двойники, про ряженых гаишников, но чтобы клоны людей?! Явно пахло некрофилией…
Сначала, вроде, объясняли, что это пустое дело, поскольку создать формализованную модель человека, какими бы точными ни были приборы, невозможно. Невозможно записать и потом воспроизвести такие сложнейшие энергетические структуры, как, например, сознание, восприятие, внимание или тело сновидений. Их частотные вибрации не фиксируются техническими средствами, а если что-то и удавалось уловить, так это только малая и ничтожная часть энергетических структур.
Потом отцы-командиры, ссылаясь на указания вышестоящего руководства, объявили, что не прошедшие сканирование не будут допускаться к полётам. И всё это объясняли заботой о безопасности личного состава. Мол, в случае чего, вы будете восстановлены с помощью вашей формализованной модели, построенной на совокупности сканов, притом станете здоровее прежнего… Маразм крепчал… А два дня назад пришёл приказ Командующего о том, что отказавшиеся от сканирования и не подписавшие Приложение к Договору о прохождении службы, которое фиксировало согласие на изготовление клона в случае служебной необходимости и обязательную в таком случае эвтаназию, подлежат немедленному увольнению без права на пенсионное обеспечение.
У Мигеля всегда была репутация борца против Зла – человека непредсказуемого, резкого и переменчивого, но исполнительного; храброго и отважного, при этом обострённо видящего всякую несправедливость. Он не боялся разоблачать, даже зная, что сам может пострадать. Друзья позитивно отзывались о его постоянстве и верности, а также особой настойчивости и упорстве в делах, и даже отмечали у него наличие дара пророчества. Однако неоднозначно воспринималась склонность Мигеля к эпатажу, желание что-нибудь «отмочить» или совершить что-то невероятное. Имея свободную натуру, за условности он не цеплялся, что непонятным образом уживалось у него с дотошностью, въедливостью и даже занудством. Как говаривала его жена Хельга: «Представьте себе Марс с Ураном, восходящие в Деве, как ключевые планеты, при этом Уран – гений рождения, вот и получится характер Мигеля. А если кратко, он – Уранист». Но жена могла только догадываться об «обезьянке», которая жила внутри Мигеля…
У самого пилота последнее время всё больше опасений вызывало это нечто, периодически просыпавшееся внутри. Это нечто проявляло себя как невероятно злобненькая «обезьянка» – так он назвал нечто. Эта обезьянка умела хорошо маскироваться, была склонна к хамству, пакостничеству и разрушению. С этими наклонностями у неё хорошо сочетались трусость, низменные инстинкты и раздражительность, вплоть до агрессии. И хоть пилот прекрасно понимал, что это характеристики его личности, но легче не становилось. Время от времени он попадался на провокации этой обезьянки, хотя потом и корил себя за это. Когда волны разрушительного раздражения спадали, Мигель с досадой говорил себе: «Прямо как у доктора Джекила и мистера Хайда», – имея в виду одноимённый роман Стивенсона.
И даже Хельга иногда, ласкаясь, кокетливо спрашивала его: «Как поживает твоя обезьянка? Ты её, наконец, полюбил?» И он в эти моменты успокаивал себя тем, что женщины просто хорошо умеют считывать информацию из подсознания мужчин.
Ощущая эти непредсказуемые приступы внутреннего раздрая, Мигель, чтобы вернуть себе душевное равновесие, вспоминал безмятежную юность, когда всё казалось волшебно загадочным и притягательным. В те времена довольно редкие минуты подобных ощущений он связывал исключительно с неутомимыми приятелями или же приятельницами. Располагая необходимыми познаниями в психологии, пилот понимал значение стрессов в жизни людей, поэтому трезво отслеживал, как нарастает его внутренняя конфликтность. При этом он безропотно ждал момента, когда подобные состояния достигнут величины, несовместимой с дальнейшей работой в качестве первого пилота космического корабля, совершающего почти регулярные рейсы…
…Этого гаишника Мигель никогда не видел на трассе. Страж порядка томно дал знак палочкой остановиться. Пилота особенно раздражали подобные жесты. Он знал, что за ними последует мягкое, но уверенное вымогательство денег. И сейчас он тоже не ошибся. Нагло улыбаясь, гаишник представился, и затем из его уст вылетело сакраментальное: «Нарушаете! Что будем делать?»
Мигель встретился глазами с гаишником, и вдруг вылезла эта маленькая и злобная обезьянка и помимо его воли вальяжно произнесла:
– А шёл бы ты лесом!
А затем, не дожидаясь реакции постового, вытащил из внутреннего кармана свою «железобетонную ксиву». У гаишника округлились глаза, что свидетельствовало о его вхождении в ступор, который сменился разочарованием, и страж порядка с трудом выдавил из себя:
– Извините, господин майор, счастливого пути… – и подчёркнуто вежливо отдал честь.
Обезьянка внутри довольно захихикала: «Опять попался!» Мигель снова ощутил неприятное чувство вины и зарыл поглубже в карман свою «железобетонную» выручалочку, но помимо воли ещё долго в воображении смаковал разочарованную мину гаишника.
…Чувствуя себя полновластным хозяином, медведь не торопился. В здешних местах на несколько десятков километров у него не осталось конкурентов. Изредка забредающие сюда молодые тигры при виде его мощной фигуры спешили ретироваться в чащу. И лишь однажды матёрый уссурийский тигр несколько мгновений раздумывал, вступить ли в схватку, но когда Миша решительно встал на дыбы, демонстрируя свои истинные размеры, то благоразумно отступил.
Аппетит у Миши разгорался по мере приближения к пилоту. Но бурый гигант подавлял своё желание стремглав броситься к вожделенному завтраку, до которого оставалось тридцать секунд ходу.
Откуда ни возьмись на спину хозяина тайги беззвучно спланировал чёрный ворон. Не обращая внимания на незваного гостя, Миша продолжал двигаться. А ворон как бы прирос к его спине, даже не используя крылья при балансировании. Вдруг ворон крепко клюнул косолапого в выпирающую лопатку. Затем ещё и ещё.
Медведь, пытаясь стряхнуть птицу, возмущённо встал на дыбы, но ворон это принял как должное и, ловко перебравшись косолапому на голову, начал активно её клевать. В приступе ярости медведь упал на землю и начал кататься, пытаясь сбить ворона лапой, но птица взлетела и, сделав круг над потрясённым медведем, что-то прокричала. Косолапый на несколько секунд замер и призадумался.
Встряхнув головой, медведь сбросил морок и, вспомнив о завтраке, урча, ускорил движение. Но вдруг из тела пилота медленно выползло почти прозрачное жёлто-серое облачко. Его аура постепенно стала изменять цвет с грязно-жёлтого на розовый с золотистыми оттенками. Аппетит у зверя очень быстро уменьшился и совсем исчез.
Медведь застыл в изумлении. Он воспринимал лежащее перед ним тело как явно непригодное для пищи. Зверь тщательно обнюхал тело, затем, осторожно взяв упавшего зубами за воротник, потащил туда, куда указывала ему интуиция.
С трудом протиснувшись между двумя грудами камней, старый медведь положил тело перед дверью и несколько раз со всей звериной нежностью, на которую был способен, лизнул его в лицо. Ощутив содеянное как только что выполненный священный долг, Миша медленно отступил и направился в чащу. Только теперь он понял истинный смысл сказанного вороном.
Сегодня он не будет больше охотиться, ему не потребуется пища – зверь был сыт от сознания исполненного долга. Всю оставшуюся жизнь он будет с благоговением вспоминать произошедшее здесь, а иногда даже и возвращаться сюда, но не за добычей, а за согревающими воспоминаниями. Ведь своё Божественное предназначение медведь выполнил в полной мере. Как говорят в таких случаях Великие: «Зверь вписал себя в Вечность, и ничего не может быть дороже».
