Андрей Никонов
Изгой

Полная версия

Глава 5

Примерно 3 миллиона лет назад

Планета, вращавшаяся вокруг желто-белого карлика, имела все шансы стать обитаемой. Огромный океан с жидкой водой, а значит, водородом и кислородом, атмосфера с азотом и углеродом, собственное магнитное поле и вулканическая активность должны были обеспечить появление первых молекул РНК – при помощи минералов, солнечного света, самопроизвольно идущих химических реакций и падающих в океан астероидов. Когда количество таких молекул достигло бы критической массы, могла возникнуть новая полимерная макромолекула, способная копировать другие РНК-молекулы. Которые, в свою очередь, пробыли бы в этом состоянии еще несколько тысяч, миллионов или миллиардов лет, пока кусочек какой-нибудь планеты или астероид со следами чужой жизни не упал бы на поверхность и не добавил в этот бульон немного ДНК. И уже тогда от этого симбиоза появились бы рыбы, динозавры и, возможно, даже хоббиты.

Но пока этого не произошло, РНК-молекулы обзавелись собственными оболочками, научились размножаться и пожирать друг друга, увеличились в размерах и заполонили всю планету. Их эволюцию прервал гамма-всплеск, который в двадцати световых годах от планеты сопровождал переход красного гиганта в нейтронную звезду, в глубинах океана остались только самые стойкие виды. И самые осторожные.

Однажды планете повезло – небольшой камушек из космоса, размерами около метра, врезался в атмосферу, но не сгорел, а благополучно приземлился на один из островов. Он ввернулся глубоко в породу, примерно на сто метров, невидимый конус образовал на поверхности пятно диаметром в три метра, отправил сигнал, в котором была вся информация об окружающем мире, и приготовился ждать.

Это заняло около ста тысяч оборотов планеты вокруг звезды. Камень, сбросивший защитную оболочку и превратившийся в идеальный шар, получил наконец сигнал и изменил цвет с серебристого на черный. Верхний слой почвы, окруженный проекцией конуса, покрылся невидимой мелкой сеткой и начал перемещаться туда-сюда, с одной планеты на другую, в том ритме, который был заранее задан.

Первым на поверхности планеты появился мелкий грызун. Следом за ним ветер сдул с образовавшейся полости в сторону безжизненного грунта семена растений, бактерии, насекомых и споры грибов. Наступление чужой жизни на планету началось.

12 августа 334 года от Разделения, четверг

Параизу, Нижний город

Марковиц с женой жили в старом районе Нижнего города, начинавшегося на углу Восьмой улицы и бульвара отца Фернандеса, одного из тех миссионеров, что когда-то решили нести слово Божье на новую землю. Католический собор, стоявший в самом начале бульвара, построили двести лет назад, и его владельцем был один из потомков местного святого. В подвале собора расположился игорный клуб, вполне приличное заведение, где играла тихая музыка и крутилась рулетка. Несмотря на такое соседство, прихожан это не смущало, наоборот, многие после исповеди туда и шли.

Одноэтажный дом из красного кирпича ничем не отличался от таких же, расположенных вверх и вниз по узкой улочке. Выкрашенный серебристой краской почтовый ящик, лет сто уже не видевший ни почты, ни почтальона, тем не менее явно чего-то ждал – краска была новой, адрес на боку отчетливо читался, а замок в виде аиста смотрел на проезжающие байки и велосипеды. От улочки дорожка вела к живой изгороди, переходящей в невысокую ограду, а дальше, через проем ворот, достаточный, чтобы проехал небольшой грузовичок, к гаражу, стоящему отдельно от основного дома. Сразу за гаражом находился заросший водорослями бассейн. Последний ребенок Марковицей уехал из родительского дома год назад, сам репортер и его сварливая, вечно всем недовольная жена к водным развлечениям были равнодушны, а починка системы рециркуляции воды стоила дорого.

Павел подъехал к дому, когда уже стемнело. Лечение Триш каждый раз выматывало его до опустошения, и даже глубокий сон, плотный обед, а потом два часа в седле байка не дали даже каплю бодрости. В принципе, общение с Дэвидом можно было отложить и на другой день, но насчет завтра у Павла были определенные сомнения, и Карпов его ждал только через два часа, домой возвращаться не было смысла. Ничего такого от визита он не ждал, можно было и по телефону узнать, но Марковиц с обеда упорно не отвечал. Дэвид был репортером, как говорят обычно, старой закалки – то, чем работники редакций становятся годам к пятидесяти, когда вырастает животик, а голова начинает лысеть. В репортажах появляется снисходительный тон, активный отдых заменяется крепкими спиртными напитками и сигарой у камина, беззаботное поведение уступает занудству и педантичности. Такая эволюция происходит с каждым поколением, столетие за столетием, и не только с репортерами.

Возле живой изгороди лучи уличной подсветки выхватывали всполохи защитного барьера, в доме светились два крайних окна, так что Павел спокойно провел байк через тонкие светящиеся линии; хозяин небольшой усадьбы, если не напился в хлам, уже должен был понять, что к нему пришли гости. Дом стоял на двухметровом фундаменте, почва в Нижнем городе была глинистой, вода подходила почти к поверхности, и подвалы заменял низкий цокольный этаж. Высокое крыльцо с каменными ступеньками было едва освещено. Павел мог бы поклясться, что раньше, а он у Марковица уже бывал, свет от потолка был гораздо ярче.

Маг постучал в дверь, поправил браслет. Возле гаража, казалось, кто-то стоял. Наверное, деревья так отбрасывали тень, что она была похожа на человека.

– Эй, Дэвид, – крикнул Павел. – Это я, Веласкес.

Ему показалось или тень возле гаража шелохнулась? Приютские привычки давали себя знать: если даже только кажется, что кто-то приготовил подлянку, жди, она обязательно случится. Карабин остался в байке, но пистолет привычно висел на поясе – в поездках за город оставлять оружие вне досягаемости рук не рекомендовалось, и дело было не только в опасных животных и птицах, но и в маргинальных личностях, которые в джунглях возле дорог или в горах себя неплохо чувствовали.

Он достал телефон – на экране светилось сообщение, что связь возможна только с экстренными службами: какой-то дурацкий закон района запрещал посторонним тут названивать. Клапан кобуры откинулся, и рукоять «глока» легла в руку. Пороховое оружие не такое незаметное, как магнитное, но стреляет не хуже. Правда, зарядов меньше, зато не надо менять батарею и беспокоиться, что пистолет могут дистанционно взломать.

– Дэвид, я захожу. – Павел приготовился выбить дверь ногой, он одновременно следил за домом и за тенью у гаража, та не двигалась. Перчатки он снимать не стал, тонкий материал отлично передавал тактильные ощущения.

Дверь выбивать не пришлось, она открылась от слабого толчка. Включив на пистолете фонарь, парень дотронулся до шлема, опуская забрало из прозрачного металла, в поле зрения появилось перекрестье прицела. Бойцы вживляли себе такое в череп, у мага модификанты не приживались, но встроенное оборудование работало отлично. Включилась инфракрасная подсветка – незаменимая вещь в темное время и практически бесполезная тогда, когда температура на улице почти равнялась температуре человеческого тела. Темнота не помогла, на гараж хозяева тратиться не стали, недешевая отражающая краска пошла на дом, так что кирпичные стены постройки за день сильно нагревались и часть тепла отдавали только к утру.

Сначала он подсветил цель у гаража – там было пусто. С новой раскрашенной зеленым картинкой трудно было понять, осталась тень или нет, фонарь выхватил деревья и кирпичную стену с баскетбольным кольцом. Процессор достроил картинку, изображение приняло привычный вид, но никого на ней не было. Зайдя в дом, Павел плотно прикрыл дверь, проверил замок – тот запирался изнутри нажатием кнопки, а разблокировался ладонью хозяина и специальным кодом. Код он помнил, пять цифр, месяц и год рождения третьего ребенка Дэвида. Теперь, если кто посторонний захочет выйти, ему придется попотеть.

Холл был практически пуст: небольшой диван, столик и стойка с обувью; направо шли три спальни, а налево, там, где горел свет, большая столовая с кухней, барной стойкой и электрокамином. Из холла люк вел в цокольное помещение, он был заперт, Павел переставил на него столик, теперь, если кто решит оттуда выбраться, обязательно нашумит. Шагнул влево. Столовая тоже была пуста, в том смысле, что никого живого там не было, правда, и мертвых тоже, и поначалу Павла это успокоило, мало ли куда Дэвид вышел. Но потом он увидел на барной стойке пластинку телефона.

Со стороны спален послышалось шуршание, парень притаился, а потом не торопясь двинулся обратно в холл, по пути включая свет. У неподготовленного человека это вызовет неудобство, глаза адаптируются несколько секунд, но, если тот, кто притаился там, в темноте, еще и зрение модифицировал, Павлу это не поможет. Так что он не стал соваться в коридор, а стянул с руки браслет и начал в уме считать до двадцати. Время, достаточное чтобы таинственное излучение планеты снесло с него часть человечности.

Теперь у него было восемьдесят секунд – и это будет уже седьмая попытка за сутки, Павел пожалел, что вообще полез в дом, надо было вызвать полицию. Выставив вперед обе руки, одну с пистолетом, другую, левую, ладонью вперед, он толкнул ближайшую дверь. Это была ванная комната, совершенно пустая.

Продолжая смотреть то в коридор, то вбок, он добрался до второй двери, осторожно подтолкнул полотно ногой. Дверь тихо скрипнула, легко распахнулась, шорох шел отсюда и не прекращался.

Павел вздохнул. На кровати сидела маленькая обезьянка и что-то жевала. При виде парня она не попыталась сбежать, покрывало было заплевано шелухой от орехов и фруктовой кожурой.

«Когда ты в опасности, – вспомнил он слова Патрика Кавендиша, командира роты спецназа, – наступит момент, и тебе покажется, что ты нашел ее источник. Не расслабляйся, наоборот, будь начеку, это значит, что главная опасность еще впереди».

Он не расслаблялся, оставалось еще сорок пять секунд.

Следующая дверь не поддавалась, размышлять было некогда. Оставались спальня и еще одна ванная, можно было провозиться с одной дверью или быстро открыть две. Логика подсказывала, что второй вариант лучше, а интуиция, что первый. Будь на нем браслет, логика бы победила.

Павел нажал на дверь сильнее, она с трудом отворилась, толкая перед собой что-то тяжелое. Что именно, он уже догадывался, протискиваясь в образовавшуюся щель, а когда включил свет, это подтвердилось.

На коврике возле двери лежал Марковиц. И он был мертв: синее лицо с вылезшим языком, выпученные глаза; но Павел все равно присел, на остатках сил приложил руку к груди. Сердце не билось.

На первый взгляд это был инсульт, любой врач сказал бы так. Но Веласкес врачом не был и точно знал, как все могло произойти, если убийцей был такой же, как он, маг. Хватательное движение левой рукой, ладонь направлена на жертву, пальцы сжимаются, резко повышая давление в определенной точке и заставляя артерии мозга лопнуть. Одно быстрое движение, и противник мертв. Павел тоже так мог сделать, теоретически; правда, для этого ему надо было досчитать как минимум до тысячи.

Будь труп свежим, Павел мог бы сказать точно, магический это удар или нет. Но Марковиц успел окоченеть, след чужого воздействия, даже если оно было, уже исчез. Павел хоть и не был знатоком в области медицины, но что-то такое им в приюте вдалбливали, вроде как прошло от трех до двенадцати часов, потом тело снова становится мягким, как в момент смерти.

Браслет занял место на левой руке на девяносто пятой секунде. Осторожно передвигаясь, маг прошел в холл, поморщился. Предстояло еще одно неприятное дело. Левую перчатку пришлось стянуть, как и браслет, два раза за несколько минут – это перебор, но зато эффект от предыдущей порции силы еще оставался. Парень представил Марковица, его ладонь, приложил свою к сканеру, другой рукой набрал код, дверь распахнулась.

Байк стоял на том же месте, связь между шлемом и чипом не прерывалась, хотя ни в чем нельзя быть уверенным; Павел вскочил в седло и, набирая скорость, пересек защитный барьер. Полиция, если появится, будет просматривать записи с камер, у Марковица они были отключены, сколько он его знал, а соседские камеры смотрели на собственные участки. Оставались уличные, тут все зависело от района, если они связь вырубали, то с камерами могли сделать то же самое.

Ждать, пока появится полиция, маг не стал; если кто-то хотел его подставить, то стражи порядка давно уже были бы во дворе, поджидая убийцу около двери. Тогда браслет лишь ухудшил бы положение дел: самое оптимистичное, что ждало Павла, это бессрочная ссылка на остров Проклятых к таким же спятившим магам.

Говорят, там периодически кто-то остается в живых, но ненадолго, друг друга маги после слияния с полем планеты ненавидят так же, как и остальных людей.

Парковка возле католического собора была плотно забита, люди шли сначала наверх, избавляться от грехов, а потом вниз, за новыми. Павел сразу прошел вниз, охранник у входа кивнул и отодвинулся, пропуская на ведущую в клуб узкую лестницу. Сначала Веласкес хотел рассказать все Карпову, но подумав, решил этого не делать до тех пор, пока не узнает, что предстоит завтра.

Внизу его перехватил Войцех, номинальный хозяин клуба, маленький худой человечек с добрым лицом, которого везде сопровождали двое громил, нафаршированных модификаторами. Обычный имплантат, увеличивающий скорость реакции или внимание, требовал пяти миллилитров специального стимулирующего раствора на шесть часов, в этих ребятах таких вживленных штук было не меньше пяти, и совсем не в базовой версии. Пятьдесят, а то и семьдесят миллилитров на двоих, это почти две тысячи реалов. Даже полиция не могла себе такого позволить, а Войцех – мог.

– Через полчаса, – кинул он Павлу; правый громила поднес сканер к браслету, удостоверяясь, что тот подлинный.

Глупая предосторожность, если бы это украшение было поддельным, то через несколько минут на месте клуба остались бы выжженные развалины и куча трупов. Были ловкачи, которые пытались обмануть систему, меняя незаметно настоящий браслет на имитацию, все заканчивалось плачевно, прежде всего для них. Резко попавшего в поток мага легко было вычислить по заторможенной реакции и блаженному выражению на лице; насколько Павел знал, никому еще не удавалось надолго снять браслет, а потом самостоятельно его надеть – слишком велик был соблазн могущества. Этому учили в приютах в первую очередь, на первом же уроке по контролю, и все равно находились идиоты, которые не верили другим и слишком верили в себя.

Подвал занимал площадь в несколько раз большую, чем стоящий сверху собор. Раньше это были помещения для служителей церкви, но потом те расселились по собственным домам, и пустующие комнаты сдавали в аренду. На Параизу все места культа кому-то принадлежали, и просто так простаивать потенциальному источнику доходов мало бы кто позволил. В клубе не было автоматов для игры, только человек против человека. Игрок против крупье. Рулетка, баккара и крэпс. Никакого блек-джека со шлюхами и бесплатных крепких напитков, все-таки церковь наверху.

Павел прошелся по рядам, поставил на одном из столов на черное, проиграл, потом поставил на двенадцать и тоже проиграл. Это был солидный клуб, но не из высшей лиги, и ставки в двадцать реалов никого не смущали. За одном из столов парень увидел Лидию.

Невысокая, с черными прямыми волосами, коротко подстриженными, в неброском и очень дорогом, облегающем стройную фигуру как перчатка, платье, открывавшем ухоженные руки с изящными длинными пальцами и слегка выступающими мускулами. Стройные ноги в красных туфлях за четыре тысячи на тонкой шпильке. Узкое надменное лицо с большими зелеными глазами и высоким лбом, четко очерченные скулы, пухлая верхняя губа и ямочки на щеках. Голос у Лидии был низкий и хрипловатый, он завораживал своим тембром и интимной, создающей иллюзию родственности и близости интонацией. О таких говорят – дорогая штучка.

Лидия была одной из первых женщин Павла два года назад, когда он только переехал в столицу и устроился в редакцию. Покер и бридж тогда не были для него основным средством заработка, но встретились они как раз за покерным столом, Павел проигрался вчистую, зато в качестве приза получил ее.

На следующее утро она выставила его из своего дома в Верхнем городе, правда, сначала напоила дрянным кофе, а потом вежливо, но твердо попросила уйти.

– Ты слишком хорошего о себе мнения, красавчик, – сказала она, когда Павел заикнулся о следующем свидании. – Любая женщина захочет с тобой переспать, потому что ты – маг, редкая зверушка в коллекции, но только один раз, потом ощущение новизны пропадает, так что не обольщайся. Ты ведь не обиделся, котик?

С тех пор у них были исключительно рабочие отношения, точнее говоря, с того дня, как Карпов взял Павла к себе. Это случилось через полгода после их с Лидией знакомства, все это время к нему приглядывались и оценивали.

Всех подробностей о Лидии не знал даже Карпов, хотя работали они вместе уже пять лет с небольшим. Кто она, откуда, сколько лет и как ее настоящее имя – это оставалось загадкой. Еще большей загадкой было то, почему он ее терпел – самовлюбленную стерву с задранным в небо самомнением. Она могла встать и уйти прямо посреди игры, когда ей что-то не нравилось, или вообще не прийти, и это сходило Лидии с рук. Неудивительно, что многие пытались добиться ее внимания, ходили слухи, что один из энергетических воротил сначала предложил ей три миллиона за ночь, а потом помолвочное кольцо, но она отказала. Сказала, что это слишком дешево для нее. И при этом могла спокойно переспать с каким-нибудь уличным бродягой только потому, что тот ей понравился. Фишер, помощник Карпова, как-то проговорился, что с другими богатеями суммы доходили до пятнадцати миллионов, с тем же результатом, и маг ему верил.

– Садись. – Лидия кивнула головой, и он примостился рядом в неглубоком кожаном кресле.

Вокруг этого стола остались сидеть только мужчины, женщины в присутствии Лидии не задерживались, сдувались и исчезали. Игроки сожрали парня взглядами: по их мнению, рядом с такой шикарной цыпочкой должен быть только самый достойный из них, а не какой-то прощелыга. Кто из них самый достойный, они определиться не могли, хотя очень старались. Не обращая на соседей по столу внимания, девушка погладила Павла по руке.

– Сыграешь, красавчик?

– Нет, не хочется.

– Жаль. – Она бросила фишек на две тысячи на поле. – На шесть. Милый, ты слишком рано сегодня.

– Дела пошли немного не так. – Павел огляделся, Войцех маячил неподалеку, и его громилы тоже. – А ты что тут делаешь?

– Развлекаюсь, разве не видишь, дурашка? – Девушка подождала, пока крупье объявит, что выиграло девять, красное, и слегка оторвала от стола пальцы правой руки. Тут же подскочил официант, поставил перед ней бокал с шампанским. – Давай, что ты как бука, сыграй. Поставь на три. Вот увидишь, тебе повезет. Тысяча на семнадцать. Кто со мной?

Соседи по столу тут же начали двигать фишки на этот номер.

Маг поставил сотню на три, вызвав усмешки.

– Кого ты вчера подцепил? – Лидия отпила из бокала, облизала пухлую верхнюю губу языком. Павел мог поклясться, что рядом случились минимум два микроинфаркта.

– Девушка из больницы. Врач.

– Ты медленно поднимаешься вверх, красавчик, – рулетка крутилась, шарик бежал в обратную сторону, – врач – это уже серьезно. С ними шутки плохи, отрежут что-нибудь и пришьют на новое место.

– После тебя, радость моя, все мои увлечения – это движение вниз, – не остался в долгу Павел.

– Хорошо, что ты это понимаешь, зайка. Смотри, ты выиграл. Слушайся меня, и ты всегда будешь в выигрыше.

Действительно, крупье пододвинул парню стопку фишек. Две с половиной тысячи реалов, отличные деньги, если не считать, что их придется отдать Войцеху – из всей команды Карпова только Лидия могла забирать выигрыш себе в его заведениях.

– Куда потратишь? – Лидия рассталась с деньгами легко, будто не замечая. А ей ведь никто не будет компенсировать проигрыш, она всегда играла только на свои.

– На тебя. – Павел с удовольствием наблюдал, как окружающие мужчины прямо-таки закипели от злости. И это его по-глупому радовало.

– Молодец, ты иногда такой умница, пойдем со мной, избавимся от этой мелочи. – Лидия встала, Вой цех уже подал знак, что Карпов его ждет. Как оказалось, не его одного.

Отдельный кабинет никто не охранял, но и сунуться туда постороннему было бы непросто – дверь запиралась тщательнее, чем во многих банковских хранилищах, а отпиралась только двумя людьми. Когда Павел с Лидией вошли, за столом сидели Карпов, средних лет и среднего телосложения брюнет с мощной нижней челюстью и холодным взглядом синих глаз, и Эйб Фишер, его помощник.

Фишер был старше Карпова раза в два, с грубыми чертами лица и толстыми пальцами, в отличном костюме и галстуке-бабочке. Перед ним стоял стакан с минеральной водой: помощник следил за своим здоровьем так же тщательно, как за деньгами Карпова.

– Веласкес. – Карпов всех, кроме Лидии, звал по фамилии. – Хорошо, что ты выкроил время и пришел навестить старых друзей.

Павел кивнул. Иногда на Карпова нападала разговорчивость, и он изъяснялся велеречиво. Но чаще говорил короткими рублеными фразами. Вот и сейчас один стиль сменил другой сразу, без перехода.

– Завтра, в три часа темного времени. Хайят. Оденешься прилично.

Он смотрел прямо в глаза, потом перевел взгляд на Фишера.

– Смокинг будет в номере. Играть будут четверо с их стороны и двое с нашей. – Тот открыл папку, электронике помощник Карпова не доверял и был одним из немногих на острове покупателей бумажной продукции. Очень дорогой и не очень качественной. – Трое – китайцы с северного побережья, у нас впервые, но мы их проверили. И их сопровождающий, белый, вроде как француз. Каждый игрок получает фишек на сто тысяч, докупать можно два раза по пятьдесят кусков в любой момент. Максимум двадцать раздач, после этого игра заканчивается, так что за полтора часа управитесь. И постарайтесь сразу все не выигрывать, эти ребята хорошо платят.

Лидия кивнула. Ей эти суммы очень нравились, как и то, что долго сидеть за столом не придется.

– Играете каждый за себя, это будет строго контролироваться, – продолжал Фишер. – За то, что играете, получаете пять тысяч, плюс десять процентов от выигрыша.

– Значит, если я выиграю тысячу, то получу пять тысяч сто реалов? – уточнила девушка.

– Именно так, – сказал Карпов. – Именно столько получишь. Возражения?

– Нет. – Лидия мечтательно улыбнулась. – А зачем там нужен Веласкес? Он такой лапочка, но я одна лучше справлюсь, и делиться не люблю.

– Требование китайцев, – объяснил Фишер. – Они хотят, чтобы с нашей стороны было двое. И чтобы один из наших обязательно был маг.

Павел дождался, пока Лидия выйдет, и коротко рассказал Карпову то, что случилось в доме репортера. Ставки на игру были слишком высоки, чтобы о таком умолчать. Карпов кивнул, забрал носитель с видео и выставил мага из кабинета.

Когда парень вышел, Лидия еще была в клубе, так что на улицу они поднялись вместе. Женщина чмокнула Павла на прощание, запрыгнула в свой кабриолет ярко-синего цвета и умчалась в ночь, а он постоял недолго на стоянке, мусоля сигарету, потом, так и не закурив, выбросил ее. Марковиц волновал его куда больше, чем завтрашняя игра.

– Что скажешь? – Босс откинулся в кресле, вращая головой. Шейные позвонки звонко хрустели. – Что с этим Марковицем?

– Пока все тихо, тело если кто и обнаружил, то в полицию не сообщал. Веласкес вел запись на собственную камеру, к делу ее не пришьешь. – Фишер перематывал видео снова и снова. – То, что он снял браслет и вообще туда сунулся, это плохо; то, что тело окоченело до его приезда, это хорошо. К нему самому претензий нет: рассказал, видео отдал. Сообразил, что лицензированной камерой нельзя снимать, а таких ужастиков, вон, как на экране, любой школьник понаделает сто штук за час. Мое мнение – надо вмешаться, только если ему что-то будет действительно угрожать. Ты же приказал Павлу не высовываться до завтрашнего вечера?

– Ты сам слышал. Думаешь, игра и эта смерть не связаны?

– Я не детектив, – помощник усмехнулся, – для этого у тебя есть Молчун с командой и заместитель начальника полиции. Не думаю, что кто-то хочет подставить обычного парня именно из-за игры, это слишком сложная схема. Куш крупный, но китайцы не пойдут на такое, они приезжают тратить, мы не первые в этой их поездке. Денег у них и так навалом, ищут они острых ощущений. К тому же их условие было – Лидия и маг, а не Лидия и Веласкес.

– Вот и я так думаю. – Карпов прекратил разминать шею, зевнул. – Мы все обговорили неделю назад, кроме Веласкеса, есть и другие варианты. Будут проблемы – пусть сам разбирается, найдем замену. Но только после завтрашней игры, до этого проследи, чтобы все нормально было.

– Понял. – Фишер кивнул, пометил что-то в своем блокноте.