bannerbannerbanner
Церковь в мире людей

Андрей Кураев
Церковь в мире людей

Полная версия

– Как в таком случае Вы относитесь к деятельности современных православных братств, выражающих свой протест против тех или иных действий власти крестными ходами и молитвенными стояниями?

– Если люди отстаивают свои права (например, право жить со своим именем, а не под лагерным номером) политическим и правовым путем – я только за. Плохо, когда сугубо светским вещам пробуют придавать богословское измерение. Еще хуже, когда одни христиане начинают осуждать других христиан за то, что их позиция по этим не—церковным вопросам оказывается иной.

Та же компьютерная нумерация людей – это несомненный шаг на пути к "Матрице". Гражданская свобода людей в обществе тотального компьютерного контроля действительно окажется умалена[223]. Но гражданская свобода и духовная свобода – не одно и то же. Нет церковной заповеди «христиане, уходите от слежки, не оставляйте следов». Не надо путать законы уголовного мира и церковной жизни. Если кто—то будет следить за мною, то это будет его грех, а не мой.

В советские времена, когда мы приходили на исповедь, ну не начинали мы исповедь словами: "Батюшка, я тяжко согрешил, я по дороге в храм сегодня от "хвоста" не оторвался!". Мы знали, что за нами следят. Но не слышали мы о том, что долга христианина состоит в том, чтобы уходить от слежки. Не надо начинать Великий пост с того, чтобы проходить с электролокаторами и обнаруживать "жучки" в своей квартире.

Да, под вездесущим глазом видеокамеры труднее будет спрятать свою веру и молитву от надзирателя. Но разве христианин должен прятать свою веру? Именно во время последней битвы никакие прятки неуместны. Тут уж "да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого" (Мф. 5, 37).

Антихриста еще нет рядом с нами (а, значит, нет и его печати). А вот Христос всегда рядом. Так что надо строить свою духовную жизнь не на убегании от фантома антихриста, а на прибегании ко Христу. По—моему, тут все просто: ты стань Божьим, а Бог своих не выдаст.

Почитаемый афонский румынский духовник Порфирий Байрактарь (сказано в 1991 г.) "однажды сказал мне: Отец Афанасий, я слеп, глаза мои уже ничего не видят. Но духовные глаза видят еще достаточно хорошо. До отхода моего как хотел бы я знать, что думает отец Эмилиан о 666 и антихристе! – И я ответил: Отец Эмилиан говорил еще в 1986 году, когда люди были встревожены Чернобылем (а находился от тогда недалеко от Афин и люди постоянно спрашивали его, пришел ли антихрист и что значит 666): "Не беспокойтесь. Мы должны заботиться о нашей связи со Христом, а антихристу не придавать слишком большое значение. Иначе он станет центром нашей жизни, а не Христос". Отец Порфирий всплеснул руками и воскликнул: "Слава Тебе, Господи, что я нашел духовного сына, который согласен со мной. Смотри, дитя мое, что сделали эти духовники здесь в мире! Смутили души, создали такие проблемы в семьях и на приходах с этим 666! Что это? Христос не желает таких вещей, дитя мое! И знаешь что? Для нас, христиан, когда мы живем во Христе, вообще не существует антихрист. Ну скажи мне, ты можешь сесть на эту кровать, где сижу я? – Нет, отче. – А почему так? – Потому что я бы тогда сел бы на вас и придавил. – А когда ты мог бы сесть здесь, на моем месте? – Только если бы вы ушли. – Вот! Так происходит и с душой. Когда Христос обретается внутри нас, как же там может быть антихрист? Но мы сегодня, дитя мое, не имеем Христа в себе и оттого боимся антихриста… Скажи, как приехал Патриарх Димитрий в Афины? – Самолетом. – Я не об этом. Какой документ был при нем? – Паспорт. – Греческий или турецкий? – Не знаю. – Как не знаешь? У него турецкий паспорт[224]! А что является национальным символом Турции? – Не знаю, отче! – Как же так? Турецкий символ это полумесяц! А что говорили отцы нашей Церкви об этом полумесяце после появления Магомета? – Я и этого не знаю, отче! – Ох, отберу я сейчас твой диплом и порву на части. Что жы ты за богослов такой? – пошутил Старец. – Вижу, что Ваше преподобие имеет этот диплом! – Да, в сердце. Потому что полумесяц это символ антихриста. Но если полумесяц есть антихристов знак, а наш Патриарх имеет на паспорте этот символ, значит ли это, что Патриарх стал служителем антихриста? Нет, дитя мое. Ни в коем случае! Ум Христа не поврежден, не то что у нас, у людей, верящих, будто мы «защищаем права». Так и скажи отцам и людям: не бойтесь ни антихриста, ни трех шестерок!"[225].

– Были ли в истории еще подобные деструктивные явления, как истерики вокруг ИНН?

– Думаю, что в предыдущие столетия не было и не могло быть по той причине, что все—таки была симфония Церкви и власти, была цензура и с той, и с другой стороны. А поэтому и архиереи, и обер—прокурор Синода тормозили фольклорные страхи, и благодаря этому Церковь могла спокойно жить. Наша ситуация больше похожа на до—цензурную эпоху истории Церкви, – II—III века. Одна за другой тогда рождались ереси и говорили о себе то же, что современные "ревнители" – "мы (гностики) особо духовны, а эти чинуши—архиереи ничего не понимают, мы особо просвещенные, у нас свои откровения, свои пророки, и мы по ним будем жить". Это многих людей смущало, потому что и в Церкви еще не была ясных центров консолидации и контроля, не было и государственного стержня, который мог бы объединить. Все как сейчас…

– Что можно этому противопоставить? Активизировать прещения?

– А вы помните, как католики остановили волну Реформации? Созданием ордена иезуитов. Иезуиты работали, прежде всего, в сфере образования. Эпоха Контрреформации – время расцвета различных массовых орденов, которые дают, Во-первых, примеры повседневной социальной работы Церкви: помощь больным, страждущим. Во-вторых, в рамках этих движений миряне не только получали что—то от Церкви, но и сами активно трудились в ее проектах. Развивались массовые полумирянские движения, которые давали возможность мирянам сделать что—то самим в Церкви во имя своей веры.

Я думаю, что противостоять нашим псевдоцерковным пужателям нужно по двум направлениям. Первое – усиление церковной дисциплины: и канонической, и иерархической, и богословской. И второе – создание возможности для того, чтобы голос самих мирян мог бы звучать в Церкви. Речь о том, чтобы на приходском уровне создавались возможности для активной работы людей во имя Христовой веры. У нас сегодня предлагается во имя Христа только полы в храме подметать. Нужен более широкий веер церковных послушаний. В том числе педагогические, миссионерские и так далее.

– Вы полагаете, что здесь важны не прещения прежде всего, не наказания – а разъяснение, то есть миссионерство среди тех, кто сегодня, может быть, и сам не понимает, во что он ввязывается?

– Я как раз полагаю, что необходимы и прещение, и миссионерство. И еще очень важно отделить миссионерство от чуда. В византийские времена общим было убеждение, что апостольство есть чудо, что успех миссии зависит лишь от воли Божией. О человеческой составляющей миссии речь не шла. К вере приводят чудеса, в число которых входит и пронизанное благодатью слово апостола. Отсюда и некоторая растерянность наша перед лицом открывшихся миссионерских пространств. Из византийских Житий вряд ли можно научиться миссионерской работе. Например, в первой половине 6 века появлятся "Житие Симеона Горца". Симеон пробовал воцерковить детей горных селений, но родители воспротивились созданию школы – дети, мол и так при деле: коз пасут. Когда Симеон все же обещанием подарков собрал к себе детвору, родители стали возмущаться. Многие забрали детей, но те по молитве Симеона умерли, после чего остальные родители уже не препятствовали его педагогической деятельности…[226]. А в середине 10 в. был составлен константинопольский Синаксарь, который говорит о миссионерстве св. Фрументия – апостола Эфиопии – «он не только лечил бесноватых и любые болезни, но и сам наказывал тех, кто противоречил ему и не слишком быстро принимал то, что он говорил – в кого—то он вселял беса, на другого насылал сухоту, третьему обращал глазное зрение в слепоту. Все они тотчас прибегали к его помощи и начинали веровать в Христа»[227].

Один из очень хороших шагов в этом направлении сделан недавно: сейчас создается сеть дистанционного спутникового богословского образования. Лекции преподавателей Московской духовной академии через спутниковое телевидение транслируются на десятки семинарий и духовных училищ страны. Это очень важно, потому что единство Церкви может обеспечить только единство образовательных стандартов. Нужно, чтобы семинаристы разных епархий одними глазами смотрели на мир и проблемы церковной жизни.

– В ХIХ веке русский интеллигент ассоциировался с носителем секуляризованного сознания. Как бы Вы могли определить «комплекс интеллигента» в наше время?

– Много можно было бы сказать критического о русской интеллигенции и ее путях, однако я бы хотел обратить внимание лишь на одну очевидную вещь. Интеллигенцию ругать легко, у нас много для этого поводов. Но вопрос в другом: а с кем нам говорить, как не с ней? По большому счету, сегодня только образованный человек может быть всерьез православным. Посмотрите, кто ходит в наши храмы, особенно в московские. Конечно, есть люди, которые приходят к Церкви в силу возрастной инерции: по достижении пенсионного возраста некогда стали ходить в храм их бабушки, затем – мамы, а теперь пришла и их очередь… Но если посмотреть на православную молодежь и средовеков, то мы увидим, что тут большинство составляет именно интеллигенция. Конечно, это лишь частичка интеллигенции, ее маленький процент, но все же это процент интеллигенции, а не пролетариата.

 

Что это означает? Прежде всего, то, что проблема "Церковь и интеллигенция", я считаю, уже давно закрыта: она переросла в другую проблему, касающуюся внутриинтеллигентских отношений – проблему взаимного непонимания интеллигенции уже религиозной и еще не религиозной, уже церковной и еще не церковной. Церковь же показала, что она в состоянии в себя принимать людей с самым обширным багажом знаний, самой утонченной культуры мысли, готова предоставлять им кафедры – как официальные, так и неофициальные (вспомним Сергея Сергеевича Аверинцева, который в течение четверти века вещал с неофициальной кафедры при полной поддержке Церкви).

– Отец Андрей, Вы – как проповедник и исследователь церковных вопросов – стоите особняком по отношению к практике современной православной журналистики. Уникальность Вашей позиции прежде всего в том чувстве бесстрашия и свободы, с которыми Вы подходите к проблемам Православия. Вы не просто обращаетесь к нелицеприятным сторонам современной церковной жизни, но часто выводите на поверхность весьма неблаговидные моменты в истории Церкви и житиях святых – моменты, о которых обычно предпочитают умалчивать. Согласитесь, что подробности взаимоотношений св. Епифания Кипрского со св. Иоанном Златоустом или св. Дмитрия Донского с митрополитом Киприаном могут смутить не только людей, далеких от Церкви, но и многих поборников Православия. Чем можно объяснить это бесстрашие? Что бы Вы посоветовали тем, кого смущают подобные вещи?

– Сначала давайте поговорим по поводу слова "бесстрашие". В древнерусском и церковно—славянском языке значение этого слова было резко критическим и ругательным. Когда древнерусский книжник о ком—нибудь говорил, что "сей князь бесстрашен зело", то это означало, что худшей сволочи земля просто не видела. Бесстрашный – это тот, кто не имеет никакого страха, в том числе – и страха Божьего: это человек совершенно бессовестный, а значит – способный на все. Надеюсь, что не в этом смысле Вы говорите о моем бесстрашии.

Если же имеется в виду необходимость обсуждать некоторые нелакированные странички церковной жизни и в прошлом, и настоящем, то я не вижу в этом чего—то необыкновенного. Это обычная "врачебная" деятельность. Как известно, некоторые смертельно опасные инфекционные болезни предупреждаются с помощью прививок тех же самых инфекций. Так же и здесь: чтобы человек не покинул Церковь, ему нужно научиться жить в Церкви. И у нас, и во всевозможных сектах очень любят говорить о том, сколько людей обратилось, крестилось, пришло в храмы. Но давайте зададимся и другим вопросом, который вопиет к нашей совести (хотя, к сожалению, подобная статистика никем не ведется): а сколько людей ушло? Сколько людей, которые покрестились и с энтузиазмом ходили в храмы, паломничали, исповедовались, причащались – сколько из них, скажем, спустя 5 лет продолжают вести все ту же нормальную церковную жизнь? Что касается сект, то я точно знаю, что это огромный проходной двор. К баптистам, адвентистам и прочим люди приходят, а через несколько лет уходят – наверное, и слава Богу! Но когда я оцениваю подобную ситуацию и в нашей церковной жизни, конечно же, моя оценка может быть только соболезнующей. Именно для того, чтобы человек не покинул Церковь, надо помнить одну простую истину: чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться. Мы живем в сложном мире, мы сами сложны, и не надо из себя делать простачков. Простецами, с простецкой верой, мы могли бы жить в каком—нибудь XVII веке, когда все придерживались традиции, руководствовались в своих поступках тем, что подсмотрели у отца или деда, и тем, что батюшка велел.

Сегодня мы не такие. Мы – люди с изломанными судьбами, с крутыми мировоззренческими поворотами. Большинство из нас даже не были рождены в церковных семьях, а пришли в Церковь самостоятельно. Мы с трудом прорывались к вере и теперь каждый день ее защищаем – прежде всего, перед самими собой, перед нашими искушениями и сомнениями, не говоря о том, что мы вынуждены отстаивать ее перед неверующими друзьями и родными или, тем более – перед антицерковно настроенной прессой. И вот в этих условиях надо уметь защищать свою веру. Что это означает? Представьте себе средневековую крепость, к которой подступают враждебные войска. Нам всем известен судьбоносный эпизод в мировой истории – битву двух императоров Римской Империи – Константина и Максентия. От исхода этой битвы зависела в том числе и судьба христианства. У Максентия была лучшая армия: с ним была преторианская гвардия, лучшие римские легионы, у него было почти двукратное численное превосходство над армией Константина. Кроме того, он защищал Рим, который – с его неприступными стенами – взять еще никому не удавалось. Но Максентий не мог остаться в этой крепости и отстаивать ее, потому что правила грамотной обороны города предполагают уничтожение всего того в его окрестностях, что может послужить осаждающей стороне. Прежде чем закрыть ворота крепости, нужно было бы сначала вырубить в округе все фруктовые сады и выжечь весь урожай, что, в свою очередь, повлекло бы за собой восстание самих римлян против Максентия на стороне Константина[228]. Поэтому Максентий вынужден был выйти в открытое поле, где он и проиграл в битве императору Константину и воле Божьей.

Так вот, правила крепости, готовящейся к осаде, в частности, предписывают сжигать все то, что находится в окрестностях этой крепости – хозяйственные постройки, пастбища, сады и все, что поддерживало некогда жизнь городка. Хозяин крепости должен своими руками уничтожить все сарайчики, приросшие к городским стенам, не дожидаясь, пока они будут использованы для штурма враждебной армией.

Точно так же, когда мы сегодня ощущаем себя на поле риторической брани, нам следует самим иметь достаточно критический вкус, здравый взгляд и навык для того, чтобы самостоятельно оценивать доброкачественность наших аргументов. Нужно уметь смотреть на себя, на нашу веру, речь, суждения глазами тех, кто заранее с нами не согласен. Мимо того, что может не заметить и простить любящий взгляд, не пройдет взгляд критичный. И очень важно, встречаясь в очном полемическом поединке со своим собеседником по диалогу, быть готовым к любым неожиданностям.

В моей практике был один очень неприятный случай, когда я беседовал со свидетелями Иеговы у себя дома (что очень удобно: любой аргумент в споре можно наглядно подтвердить, указав на соответствующее место в книгах). Поскольку они отрицают наш догмат о Пресвятой Троице и считают, что все то, что мы читаем об этом в Послании Иоанна, – лишь позднейшая вставка Библии, то я с уверенностью достаю с полки Нестле—Аланда – издание древних новозаветных рукописей с указанием всех купюр и разночтений. С удивлением не найдя там нужной фразы, я беру толковую Библию, где в комментариях указано, что это высказывание о "трех свидетелях на Небе" впервые встречается лишь в рукописях XIV века. Честно говоря, в тот момент я недобрым словом помянул моих благочестивых семинарских преподавателей Нового Завета, которые сочли ненужным травмировать юношеское сознание сообщением о том, что у библейского Текста существует своя история и в этой истории есть некоторые неувязки. И в итоге – по той причине, что мы в свое время не обсудили эту проблему в семинарии, – уже в реальной боевой ситуации я оказался безоружным по этому вопросу. Поэтому я считаю, что некоторые вещи надо самим честно замечать и обсуждать в своей среде. Тем более, что Священная История никогда не уходит в прошлое и всегда с нами длится – уже как История Церкви. И поэтому те ситуации, те межчеловеческие отношения, конфликты, которые бывали, в том числе, и между святыми, возможны и в наше время. И сегодня люди, чрезвычайно уважаемые, с личным духовным опытом – старцы, благочестивые архиереи и святые Отцы в высшем смысле этого слова не всегда приходят к согласию. Даже у них случаются разногласия по тем или иным вопросам, а иногда – даже какие—то личностные неприятия. Когда видишь такого рода вещи – так же, как и любые другие болячки современной церковной жизни, – то важно помнить мудрость Экклезиаста: "и это было". Я нахожу некоторое утешение в знании церковной истории: оно помогает понять, что, говоря словами святого Макария Великого, "ныне и Бог Тот же, и Иов тот же, и сатана тот же". Никаких новых искушений в нашей жизни не появилось. Поэтому если Господь долготерпел беззакония наших предшественников, то будем надеяться, что Он потерпит и наши беззакония и продлит еще время земного странствия Своей Церкви.

– Сейчас очень распространен акафист Царю—мученику, и в связи с ним возникло много недоумений, ведь Святейший Патриарх не благословил этот акафист?

– Да, я не раз слышал об этом от Патриарха на епархиальных собраниях московского духовенства[229]. На одном из этих собраний Патриарх сказал, что если он увидит в каком—нибудь храме книги, в которых Николай II именуется Искупителем, то будет рассматривать настоятеля этого храма как проповедника ереси. У нас один Искупитель – Христос.

Есть акафист Царственным мученикам, изданный Патриархией, но есть и очень много самиздата.

Богословие для того и существует, чтобы анализировать благочестивые тезисы, потому что любая ересь начинается с благочестивого утверждения. Если бы оно было неблагочестивым, кощунственным с самого начала, оно бы никого не прельстило, его бы отторгли. Легко сказать, что "Христос – Бог, человеческая природа в нем растворилась, она была преображена в Божестве, как океан поглощает капельку воды". Красиво, благочестиво. Но когда начинаешь это логически продумывать дальше, тут выясняется, что из этого красивого тезиса следуют выводы, потрясающие сами основы нашей веры. Поэтому и была отвергнута эта вроде бы благочестивое учение монофизитов…

Точно так же, я думаю, и с отношением к подвигу Царской Семьи. То, что выражается в этих бесцензурных акафистах, ставит ряд вопросов о самой сути христианства. Скажем, если мы называем царя "искупителем", пусть даже грехов русского народа, то это означает, что на Голгофе Господь принес Себя в жертву во искупление грехов всего мира, за исключени ем русского народа.

Семинаристам я обычно так поясняю, в чем излишность такого рода воззрений: из Европы идут сведения, что католики готовятся принять новый догмат; в этом догмате они собираются объявить Божию Матерь Соспасительницей. Конечно, православные семинаристы взрываются – "какие нехорошие католики, до чего они дошли, у нас же один Спаситель – Христос". И далее остается спросить: а как же тогда относиться к нашей доморощенной догме о "Царе—Искупителе"?… Приходится с грустью констатировать, что принцип "свои носки не пахнут" порой действует и в богословии.

Это понятный закон общественной психологии – из крайности в крайность бросаться. То “Николай кровавый”, а то “искупитель всего русского народа” и чуть ли не человечества. 

– А в чем причины такого положения: желание выделиться?

– Думаю, что причина в нашей собственной болезни. Это попытка компенсировать утрату главного: радости от своей молитвы.

И вот когда у человека молитва или исчезает или еще не сформировалась, тогда он начинает придумывать для себя какие—то сублимирующие приделки, какие—то поводы для своего активизма. И это может быть все, что угодно. Человек может, например, вдариться в административно—хозяйственную деятельность, стать церковным прорабом. Такой труд в Церкви нужен, но если он заменяет молитву, то это уже духовная болезнь. Человек может удариться в богословие, читать и даже писать книжки. И богословие может быть болезнью, когда речь о Боге заменяет речь к Богу. И, наконец, самое излюбленное сегодня искушение – спасать Православие. Вместо того, чтобы самому жить православно. 

 

– Вы читали акафист Игорю Талькову?

– Не читал, а просматривал. Простите, на церковном языке читать значит молиться. Нет, я не молился, конечно, я видел его и пролистывал. Стыдно… Я же помню его книгу «Монолог»: «Я изучал астрофизику и психологию, увлекаюсь философией, поэтому для начала поделюсь тем, что меня глубоко заинтересовало и взволновало. Вот несколько выдержек из расшифровки трансцендентальных, летящих на Землю из Космоса сообщений в вольном переводе человека—биопсихоприемника, экстрасенсора в четвертой ступени: “Дела земные плачевны. В момент скатывания Земли в предыдущий неузловой микроярус столетней цикличности произошло событие непредвиденное и роковые – были повреждены защитные, установленные высшими силами, инфернобарьеры и психополя, в результате чего над территорией России в предохраняющем слое образовалась дыра, связующая Земной Мир с миром потусторонним… Пространство отпустило бесконечно малый срок – десятилетие. Сверхпространственый туннель не закрыт, дыра расширяется”». Оккультизм, однако…

У него были дивные песни, но любовь к России еще не повод к канонизации…

– Люди сейчас ищут в разных явлениях – природных, социальных, в той же трагедии 11 сентября, признаки конца света. А как Вы считаете, есть ли хоть какое—нибудь основание думать, что мы живем в конце времен?

– Пророчества – это отдельная тема[230]. Но раз уж мы заговорили об этих терактах 11 сентября и нашей реакции на них, то мне бы хотелось обратить внимание на некую двуличность российской политики в этом вопросе. Потому что, с одной стороны идет официальное осуждение терроризма, правильные слова о том, что терроризм – в любом обличьи терроризм, и с ним надо бороться, а с другой стороны идет государственная политика поощрения терроризма. Я имею в виду то, что в наших городах до сих пор масса улиц и площадей носят гордые имена террористов – начиная от улицы Робеспьера, кончая улицей Свердлова, Урицкого, Халтурина, Войкова (убийцы царской семьи, т.е. детей). До той поры, пока наши дети будут воспитываться на мифе о том, что Николай II был кровавым диктатором (“кровавость” которого состояла только в том, что он пытался усмирить волну терроризма, “бомбистов”– эсеров, которая разгулялась в России в 1905—1907 годы), до той поры, пока учителя наших школ будут смотреть на историю России глазами террористов, ее разбомбивших, до той поры все эти критические выпады в адрес глобального терроризма не будут выглядеть искренними.

– Отец Андрей, в Ваших исследованиях Вы часто делаете прогнозы. Скажите, ошибались ли Вы когда—нибудь в Ваших прогнозах?

– Конечно же, я ошибался, и полагаю, что не один раз. Например, в период кризиса между Московским Патриархатом и Константинопольским я высказал предположение в журнале "Москва", что за этим стоит некая сознательная акция со стороны обеих сторон для того, чтобы в период этого раскола, когда наша Церковь формально с Константинополем не связана, Константинополь принял бы какие—нибудь радикально—экуменические решения и мог бы проголосовать за то, за что представители Московской Патриархии никогда бы не проголосовали… Это был период моего гипер—критического отношения к деятельности отдела внешних церковных сношений. Этот сценарий, как оказалось, ничего общего с реальностью не имел. Тогда я ошибся в своих прогнозах. Прошу прощения у митрополита Кирилла…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru