Андрей Коннов
Прибытие
– Что?! – с обезумевшим криком, Даша подымает голову дочери, начинает ее трясти, – Что случилось, Танюш?
– Я умираю, – почти бездонно стальным голосом произнесла девочка.
Даша начала щупать дочку, трясти, поглаживать, вздыхать.
– Помогите! Чего вы сидите? – кричала заплаканная Даша полярникам.
– Ты отказалась мне подчиняться, – фыркнул Савелий Карпович, оборачивая голову в сторону озера, – Не хочешь, как хочешь.
– Но моей дочери плохо!
– Она просто умирает. Чего ты хочешь от нее? Жизни? Сначала мне подчинись! – Савелий Карпович вытянул шею, дернув Дашу за волосы руками, – Я тебя воспитываю, воспитываю, трачу время, силы, а ты… Ты, просто, берешь и перечишь мне на ровном месте!
– Мамочка, я люблю тебя! – Таня без чувств болтается на руках у зареванной Даши, которая не знает, что делать.
– Таня! – взревела Даша, – Матвей! Матвей! Хоть ты! Помоги!
– Я просто хочу ее смерти, – Матвей делает резкий поворот в сторону Даши, не открывая глаз, – Вижу, как твоя дочь лежит в гробу, в цветах, посреди кристально чистого озера, а-ах, – смотри! – Матвей протягивает руку в сторону большого озера.
Посреди большого и кристально чистого озера, стоит открытый гроб, в котором лежит Таня. Она укрыта оленьей шкурой, под ее головой спрятаны оленьи рога – их макушка выпирает из белого пледа. Гроб стоит прямо посередине озера, в котором зеркалит светло серое небо.
– Скоро ее оденут в белый саван, – сказал Матвей, – И она улетит далеко-далеко, что не догонишь!
Даша раскрыла глаза. Она дергает Таню, колошматит ее. Смотрит на тело своей дочери возле себя и на нее в гробу, на озере. Не понимает происходящего. Кричит, приговаривает: «Таня, Таня, что с тобой!»
– А ведь я тебя воспитывал, – зарычал Савелий Карпович, склонив голову в стороны Даши, – Давал тебе все, а ты привела меня сюда. На эту безлюдную землю. Где мы? Что мы тут делаем? Тут повсюду смерть!
– Мама, я мертвая, – шепотом произнесла Таня, – Смотри, я встаю!
Даша изумленно посмотрела на свою дочь, а потом на гроб посреди озера. Таня стоит в оленьей шкуре, в гробу, средь озера, расставив руки по разные стороны. Даша закричала и начала биться в истерике. По двери буханки, снизу, шмонькая по стеклу, появляется черная костлявая рука. Она медленно ползет вверх, издавая липкий и противный звук.
– Мама, прощай, – сказала Таня.
Таня широко открыла свой рот, ее зубы превратились в клыки. Даша отлетела к окну, смотря диким взглядом на свою дочь.
– Не уберегла ты меня! Не достаточно опекала, мама! – произнесла нечеловеческим голосом Таня, ударив Дашу по лицу рукой. Даша ударяется об стекло и отключается.
***
– Даша? – раздался голос Савелия Карповича из темноты, – Даша, очнись!
Через череду криков, Даша открывает глаза. Она лежит на диване, в зале-гостиной метеостанции «Нум». Даша ошалело смотрит по сторонам. Перед ней стоит Савелий Карпович, на кухне кашеварит Матвей. Рядом сидит Таня.
– Что? Где я? Что произошло?
– Возле могильного камня у тебя началась истерика, – сказал Савелий Карпович, – Ты начала просто кричать и плакать. Говорить про какой-то гром, озеро, Таню, стоящую в гробу в оленьей шкуре.
– Так это… Это мне привиделось? – Даша кинулась к удивленной Тане, обнимая и лаская ее.
– Мы тебя еле затащили в машину, связали по рукам и ногам, – Савелий Карпович протягивает Даше стакан с чаем, – Ты как будто была одержимой.
– Не делай так больше, мама! – произнесла Таня, прильнув к руке Даши, – Я очень сильно испугалась!
– Некоторое время ты была в каком-то своем мирке, – задумчиво прошептал Савелий Карпович, осторожно глядя на Матвея. Матвей перекрестился.
Даша обволокла Таню, не держа слез. Полярник отошел от них.
– Кто-то так уже делал, – зловеще произнес Матвей, посмотрев на Савелия Карповича широко раскрытыми глазами, сильно натянув мышцы лица.
Савелий Карпович прошел обратно, к дивану. Полярник присел, вытер руки об штаны, немного помолчав, широко улыбнулся.
– Тут такое дело, – начал Савелий Карпович, – Короче, время уже послеобеденное. Даша, вы никуда не улетели.
– Что? Как это так? – с обидой в голосе прокричала Даша.
– Салехард накрыла сильная буря, все полеты прекращены на сутки. По радио передали, – Савелий Карпович взглянул на задумчивого Матвея. Матвей щурил глаза, смотрел на Таню, будто что-то шепча губами.
– Но и это еще не все… – Савелий Карпович замялся.
– Что-то еще? – у Даши на лице четко прорисовалась тревога.
– Да. Со стороны Карского моря идет еще мощнейший фронт льда и снега. Он идет прямо на нас, будет к вечеру. Обе бури встретятся в районе нашего острова. Даже не знаю, сколько мы будем отрезаны от цивилизации.
– Боже мой! – Даша начала грызть ногти.
– Такие бури здесь – явление частое. Ничего страшного нет, если не выходить на улицу. Будем сидеть у печки, читать книжки! – радостно прокричал Матвей.
– Мне нравится такое времяпрепровождение! – воскликнула Таня, убежав на второй этаж, к книжному стеллажу.
– Но, как же учеба? – ненавязчиво спросила Даша.
– Даша, расслабься, – Савелий Карпович похлопал девушку по плечу, – На могилку, к Олегу, вы съездили. Непогода дело временное. Как все утихнет, кукурузник вас заберет! А учеба дело наживное. Зато у Тани будет тема для сочинения «Как я прогуляла уроки»!
Даша робко улыбнулась, взглянув в окно. Ее лицо напряглось, глаза наполнились слезинками.
СКРИП ГРОБА В ШКАФУ
Время – 16.35. Даша стояла на кухне, у окошка, мяла пальцы, грызла ногти. Она наблюдала за стремительно растущим ветром, выворачивающем тундру на дыбы. Таня зарылась в книжках, в своей комнате. Она так увлеченно читала, что не обратила внимание на старый косой шкаф, укрытый тьмой помещения. Дверца шкафа бесшумно открылась, и из нее высунулась человеческая рука. Она проползла по дверце шкафа, и шкрябая ногтями ушла обратно во тьму. Таня краем глаза обратила внимание на шкаф. Она подошла к нему, осмотрела, и закрыла дверцу. Снова зарывшись в книжки, девочка не обратила внимания на вновь открывшуюся дверь. Только на этот раз, тьма шкафа отворила дверцу полностью. И из темноты, в комнату, шагнул тот самый хромой человек из тундры, которого Таня видела во сне. Он проковылял до девочки, и наклонился. Бледное, обезображенное лицо, смотрело на девочку. Хромающий человек открыл рот, из которого повалились не прожеванные куски мяса. Таня почувствовала присутствие сзади. Осторожно обернувшись, она никого не увидела. Едва ее взор снова опустился на книги, как хромающий человек, появившейся из ниоткуда вновь, вытянул свои руки за ее спиной. Таня резко оборачивается назад, но снова никого.
– Как люди живут здесь? – спросила Даша, глядя на первые ростки снежной бури.
– Так же, как и везде, – улыбнулся Савелий Карпович, сидя на кухне и натачивая ножи, – Точно также можно задать вопрос: «Как люди в Африке живут?»
– Тут жутко. Я не представляю, как вы с Матвеем здесь выживаете, – Даша присела на диван, укутавшись одеялом.
– Выживаем, хах – Савелий Карпович раздался здоровым смехом на всю метеостанцию.
– Нам помогает Нум, – раздался громкий голос Матвея из кабинета.
– Нум? Кто такой Нум? – Даша с любопытством покосилась на Савелия Карповича, требуя мимикой лица объяснений.
Савелий Карпович отложил ножи в сторону. Он посмотрел на часы, посмотрел на погоду за окном. Полярник громко хлопнул в ладоши. Из кабинета высунулся Матвей.
– Надо согреть чай, достать печеньки, да собраться всем у печи! – радостным голосом сообщил Савелий Карпович, – Время рассказать историю сотворения мира!
В своем кабинете, Матвей прошел к столу, где лежит книга, которую он пишет. Матвей осушил перо, закрыл чернила, поцеловал висящий на стене крест и взглянул на фотографию маленького мальчика. Фотография выглядит старой. На ней мальчик стоит в белой рубашечке, в крапинку, штанишки на подтяжках, беззаботное улыбающееся лицо. Матвей взял фотографию в руки, вынул из рамки, внимательно разглядывая ее оборотную сторону, на которой ручкой написаны две надписи на тонком картоне. На его лице нарисовалась улыбка. Матвей провел по оборотной стороне рукой, и вернул фотографию в рамку.
***
Даша поднялась наверх, чтобы позвать Таню послушать истории Савелия Карповича. По коридору второго этажа разбросаны книги. Даша собирала их, расставляя обратно, на стеллаж. Зайдя в комнату к дочери, Даша обратила внимание на царящий там беспорядок: кучи книг, по полу распластаны пододеяльник, подушки, простыни. Таня стоит у окна, смотрит на тундру.
– Что ты натворила? – удивилась Даша, – Какой тут бардак, как нехорошо! Надо бы убрать!
Даша собирает книги, застилает постель.
– Таня, ну ты бы хоть помогла!
Но девочка не отреагировала. Она стояла неподвижно, будто бы не живая. Даша осторожно подошла к девочке, легонечко дотронувшись до нее. По ощущения тело Тани словно лед, от которого Даша покрылась мурашками. Девушка застыла в незыблемом страхе, на ее лице проросли морщины. Даша отшатнулась, но ее за руку ухватила Таня. Девочка показала рукой на тундру, посреди которой стоял хромой человек. Хромой человек держал в руке воздушный шарик, его лицо было красного цвета.
– Я общалась со смертью, – сказала лязгающим голосом Таня, будто бы говорил не ребенок, а старушка, – Она принесла мне белый саван. Я одела его, неся тяжкий крест, обуреваемая тоской и печалью, слушая гул тундры и шепот кристально чистых озер. Средь болотистых чащоб зарыт родной мне человек, он плачет тихо-тихо, в закрытом склепе на дне. Мой белый саван окутал ветер, он разнес его концы до всех краев этого острова, окунув их в воды вечной мерзлоты.
Даша опешила. Она тряхнула Таню, та отпустила руку. Хромой человек с воздушным шариком исчез. Девочка посмотрела на Дашу.
– Мама, ты так красива и юна! В тебе так много сил и энергии! Одень же тоже белый саван, давай-ка ляжем возле папы, на дне!
Даша задергала девочку, ее лицо покраснело.
– На помощь! – вскричала Даша, – Савелий Карпович! Матвей! Тане плохо!
– Давай умрем, перестанем дышать! – молвила Таня, смотря прямым, безумным взглядом на Дашу, которую обуяла паника, – Я люблю открытые гробы. На них садятся голуби, с ангельскими лицами. И они поют нам песни обетованных небес.
Таня вырвалась из рук Даши. Девочка прильнула к окну, продолжая говорить старушечьим голосом.
– Средь густых зарослей болотистой чащобы, на кромке тонкого льда, стоим мы, втроем, с папой. Лед скрипит под нами, но не проваливается, свистит дикий промозглый ветер, но он не сыщет в нас врага.
Даша закричала что есть мочи. Она выбежала из комнаты, но ей путь преградили падающие со стеллажа книги.
– На помощь! Моей дочери плохо!
На крики Даши никто снизу не отозвался. Девушке это показалось странным, пройти дальше ей не давал бесконечный поток падающих книг со стеллажа. Она недоумевала, как это возможно, протерла глаза, надавала себе пощечин, даже куснула за руку. Но книги продолжали со шлепками падать. Их не становилось меньше. Заколдованный стеллаж намеренно заблокировал Дашу в этой части коридора.
– Савелий Карпович! – вскричала от безысходности Даша – снизу откликов как не было, так и нет.
Даша вернулась в комнату. Таня лежит на постели, ее бледное лицо сокрыто белым платком. Руки сложены на груди крест-накрест, тело укрыто одеялом, а на ногах белые тапочки. Даша взревела, подбежала к дочери, содрала платок с лица. Лицо Тани было безумным: лошадиная улыбка сочеталась с высоко поднятыми и выразительными бровями, а глаза закрыты серой пеленой. Из ушей Тани текла тонкими ручейками кровь. Даша сняла одеяло, хотела взять девочку на руки. Но тут, из темной стороны комнаты послышался скрип половицы. Из темноты вышла рослая фигура Олега – мужа Даши и отца Тани. Осиная талия, накаченные руки, рыжие волосы и… белое лицо, торчащие углы скул, багровые глазницы, смотрящие холодным и режущим взглядом. На Олеге надета серая роба; он шел к кровати Тани, тяжело дыша, от его голых ступней половицы истошно издавали грузный скрип.
– Ты? – сквозь стук губ произнесла Даша.
– Пойдем со мной, – раздался тройной голос Олега, в котором сочетался мужской баритон, голосок шестилетнего мальчика и старушечий кашель.
– Куда? – спросила Даша, вставая на пути бледной фигуры Олега.
– Домой, – Олег показал на тундру, еле видимую сквозь усиливающуюся бурю в окне.
Даша пригляделась. Она признала в Олеге чудовище, а не своего мужа. Развернувшись, Даша уверенно бросилась к Тане, пожелав ее унести из комнаты. Девушка не заметила, как с другой стороны кровати к ней тянулась бледная фигура Олега. Его зловещее лицо приближалось к Даше.
– Обернись! – послышался голос Тани откуда-то сзади, – Обернись, мама!
Даша оборачивается. Она видит, как в дверном проеме стоит Таня, а позади нее пространство заполнили огромные белые совиные крылья. Даша изумленно смотрит на лежащее тело девочки на кровати и на стоявшую дочь в дверях.
– Скорей сюда, мамочка! – вновь произнесла Таня.
Лежащая на кровати девочка оказалась инфернальной частью Тани. Издав протяжный вой, инфернальная часть Тани потянулась к Даше, издавая своим телом громкий хруст. Даша ринулась к двери, в проеме ухватив Таню за руку. Белая сова замахала своими могучими крыльями, и дверь в комнату начала закрываться. Олег и инфернальная часть Тани помчались к двери, но, она захлопнулась прямо перед ними. Белая сова полетела куда-то вниз. Даша обняла Таню крепко-крепко.
– Что это было?! – спросил Даша.
– Злыдни, – грозно фыркнула Таня, – Они пытаются разъединить нас!
– У них же не выйдет? – неуверенно спросила Даша.
– Я не позволю, – сказала Таня, примкнув к груди своей мамы.
***
Даша и Таня спустились вниз. За столом, у дивана, сидели Савелий Карпович и Матвей.
– Вы видели сову? – спросила Даша, присаживаясь с Таней рядышком, – Большую и белую?
Савелий Карпович и Матвей отрицательно покачали головами.
– Но как же? Она же сюда улетела!
– Ты была на втором этаже не более минуты, – сказал Савелий Карпович, – За это время я едва успел вспомнить историю сотворения мира.
Даша как будто бы комок в горле проглотила. Сделав непосильно трудную для нее улыбку, Даша передернулась внутри.
– Я кое-что уже знаю! – важно подметила Таня.
– Ты меня дополнишь, если захочешь! – похлопал девочку по плечу Савелий Карпович.
Матвей вознес свою руку над свечами, стоящими посередине стола.
– Все, что вы увидите и услышите, есть космический дар немыслимой силы, – бормотал Матвей, закрыв глаза, – Пользуйтесь его благами и не страшитесь тьмы, ибо она также является дитем Творца, скрывая пока еще не созревшую мощь.
Пламя свечи потянулось к ладони Матвея. Когда пламя коснулось ладони, зал залила яркая вспышка.
ГЛАВА II. СТОЛПЫ МИРОЗДАНИЯ
Из бескрайних глубин космоса, на еще пока только водную планету Земля прилетела гигантская птица, чьи крылья рассыпали звезды, а хвост истончал белесую вспышку, будто бы сие и есть окончание кометы. В своих лапах, эта могучая птица несла маленькие газообразные шары, которые она раскидывала по орбитам. Из ее клюва изрыгались сгустки огня, а перья красили галактики в самые разнообразные цвета. Глаза гигантской птицы вертелись по кругу, переливаясь в черный и багрово позолоченный цвета – то были черные дыры. Птица подлетела к Земле, низвергнув сгусток огня, который летал вокруг планеты до тех пор, пока не остыл, и не обрел округлую форму. Этот шарик не мог вращаться сам, но из-за своей близости к Земле, увязался за ее приливами и отливами.
Гигантская птица вошла в слои атмосферы. Небо разверзлось огненными лучами, претворяя ее приход. Птица летала над водой семь дней и шесть ночей. Пока, однажды, птица не ввергла свои могучие лапы в пучину морскую, и не вытащила со дна ком земли. Этот ком птица вознесла до небес, обдав его огнем. Когда же земля затвердела, птица начала отщипывать и раскидывать ее куски по разным частям планеты. Так выросли континенты, горы, холмы и каньоны. Затем, птица прошлась еще раз огнем по суше, после чего пошли ростки травы, цветов и деревьев. Улетая, птица сбросила несколько своих больших перьев в небеса. Могучий земной ветер расположил эти перья горизонтально, друг над другом. По воле могущественной космической силы, перья не упали, а остались в небесах. Спустя какое-то время, на них упало несколько астероидов, из которых вышла неведомая доселе на Земле живая и божественная сущность. Двуногие, высокорослые, с четкими и острыми формами лица. Они назвали самое длинное и огромное перо Верхним миром, и построили там семь чертогов, семь небес. Второе перо, поменьше, получило название Среднего мира. На него живые и божественные сущности поселили животных и зверей, шаманов и колдунов. Третье перо, самое мелкое, с большим количеством оборванных пёрышков и крайне неровное стало Нижним миром.
