Андрей Кочетков
Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1
– Я полагаю, что если и устарели, то ненамного. Видите ли, в чем дело, вириланы – чрезвычайно консервативный народ. Я хочу сказать, что при таком отличном от многих образе жизни судьба не оставляет им иного выхода, кроме как неусыпно хранить традиции, ибо только так можно оставить в неизменности все то, ради чего они с таким упорством сражались. Нет, я думаю, что изменений произошло совсем мало, а если они и были, то лишь в лучшую сторону. Годы мира и неизменности правления смягчают нравы и делают душу народа более податливой для соблазнов извне.
– Вот! – неожиданно прервал его зеленоглазый мужчина. – Ты сказал то, о чем я так долго думал все это время. Заприте наиболее презирающего общество человека в одиночной камере, и через десяток лет он гарантированно сойдет с ума. Но ведь народы – ты ведь сам говорил об этом, Форзи, – они такие же живые организмы, как и отдельные люди. Они рождаются, растут, борются с другими народами за место под солнцем – и точно так же не могут вынести долгого одиночества. Убежден, что Вирилан уже давно созрел для общения с нами. Нужно лишь помочь ему сделать первый шаг, и тогда мы сможем извлечь из этого максимальную пользу для империи.
– Ну разумеется! – обрадовался такой поддержке Ронко. – В результате прямого торгового договора доходы казны могут вырасти практически вдвое. Всем известно, – Ронко вывернул руку ладонью кверху и обвел элегантным жестом присутствующих, – что с каждым годом империя потребляет все больше и больше пшеницы, однако наши внутренние посевы неуклонно сокращаются. Магнаты всеми правдами и неправдами прибирают к рукам крестьянские земли, но затем предпочитают отдавать их под пастбища и виноградники, а не под выращивание зерновых. Мы все больше и больше закупаем пшеницу у капоштийцев, но сами они – лишь перекупщики торгендамского и вириланского зерна. Почему города Капошти до сих пор обладают монополией на торговлю с Вириланом? На каком основании подданные Солнцеликого владыки должны терпеть этих нахлебников-спекулянтов?
– Ну, ты сам знаешь ответ на этот вопрос, – деловито прогудел Дорго. – Вириланы просто отказываются торговать с кем-либо другим.
– А так ли это? – Ронко патетически развел в стороны руки и вопрошающе оглядел членов собрания. – Они тебе об этом сами сказали, да? Я убежден, что единственный способ проверить это – направить в Вирилан посольство и установить прямой контакт с их правителем. Бьюсь об заклад, что и ему будет выгоднее иметь дело с нами напрямую. Капоштийцы наживают на нас миллионы леро ежегодно. Миллионы леро, которых недосчитывается императорская казна.
– Ты недальновиден, Ронко, – и Форзи с жаром оглядел зал, ища поддержки остальных собравшихся. – Чтобы наполнить казну, не нужно отправлять людей на гибель в страну, где правят бездушные демоны. Нам следует навести порядок в нашем собственном доме, обуздать местных магнатов и заставить их нормально платить налоги. А твой план чреват не просто позором для нашего императора, если вириланы откажутся иметь с нами дело. Будут последствия и пострашней. Ты что, думаешь, будто капоштийцы останутся довольны, если ты лишишь их такой доли ежегодного дохода? Да они просто откажутся дальше признавать протекторат империи, вот и все!
– Пусть только попробуют! – угрожающе прогудел Тамето. – Моя конница давно застоялась без дела.
– Вот, смотрите! – Форзи с несвойственным для его возраста пылом вскочил с места и указал на полководца пронзительным жестом: – Наши военные постоянно скулят от того, что гражданские власти связали их по рукам и ногам. Представьте теперь, что будет, если дать им волю вершить дела по собственному разумению. Да пойми ты наконец, бронзовая башка, – воззвал он к заскрипевшему зубами Тамето, – что Солнечная империя не может, не имеет права вот так взять и объявить войну кому угодно!
– Эти гражданские сопли совсем застилают вам взор! – Тамето был почти готов взорваться. – Для чего же еще существует армия, как не для того, чтобы хранить единство державы Великого владыки?!
– Ну что ж, если людям военным для понимания очевидных истин необходимо повторять их по нескольку раз кряду, то я готов пойти даже на такие жертвы. Солнечная империя держит воедино народы не на страхе, а на осознании взаимной выгоды единого мира, торговли и процветания. Мы провозгласили отказ от грубого принуждения к тому, чтобы быть с нами, и именно благодаря этому народы двенадцати царств избрали Герандию в качестве символа их добровольного объединения. Сколько империй было на этих землях за последние две тысячи лет? И тут же исчезло, да так, что о них никто и не вспомнит. Все они держались на грубой силе, которой покоряются по необходимости, но против которой восстают, как только появляется малейшая возможность. Наша держава, как гранитный обелиск, стоит уже более четырехсот лет и будет стоять вечно, ибо мы впервые осознали, что выгода скрепляет людей надежнее, чем страх наказания. Уясни же наконец, Тамето, что мы не можем вот так взять и напасть на Капошти, даже если они откажутся признавать наше господство. Речь ведь не о варварах, закон по отношению к которым не писан. Это станет предательством всех идеалов нашей империи и сигналом к восстанию в наших собственных провинциях! К тому же капоштийцы могут попросить о помощи аринцилов, которые давно уже с алчностью посматривают на наши земли. Так что ты лучше подсчитай, Ронко, сколько денег мы потеряем в результате откола Капошти и какого союзника в результате мы сами толкнем в объятия нашего самого опасного врага! Нет, уважаемые, посольство в Вирилан – это преступная глупость, способная поставить империю на грань гибели!
Голова Уни пошла кругом от буквально захлестнувшего его потока разноречивой информации. Неожиданно для себя он оказался в самой гуще высокой имперской политики, где решалась не просто судьба одного дипломатического предприятия, а будущее миллионов населяющих страну людей.
«Еще бы разобраться, кто действительно прав, – подумал он. Изначально Уни сам был горячим сторонником посольства в далекие и такие загадочные земли его мечты, но потом после убедительной речи Форзи в душе юноши зародилось сомнение. – Ну скажи на милость, кому верить в ситуации, когда каждая сторона приводит такие глубокие и обоснованные аргументы?»
– Ты, Форзи, послушал бы себя со стороны, – неожиданно тихим голосом возразил Дорго. – Что же это выходит, мы теперь по рукам и ногам связаны собственными вассалами? И наш Владыка – Ясновеликий господин, державный местоблюститель Небесного престола – и шагу не может ступить, потому что спутан какими-то унизительными обязательствами перед горсткой торгашей, держащей за горло всю империю? Нет, это решительно недопустимая постановка вопроса, с которой я никак не могу согласиться!
– Я внимательно тебя слушал, Форзи, и не могу понять только одного, – зеленоглазый мужчина смотрел на секретаря императорского совета доверительно, почти интимно. – С чего ты вообще решил, что империя нуждается в каких-либо союзниках? Это они должны искать нашего расположения, а не мы униженно стараться угодить им. Ты правильно говорил о замысле Основателя и идеалах нашей Светлодержавной власти. Но мы не должны впадать и в другую крайность – плодить паразитизм и потворствовать иждивенческим устремлениям малых держав.
– Правильно! – воскликнул Ронко. – Коли хочешь пользоваться расположением империи, вступай в ее ряды! Капоштийцы думают, что самые умные. С комфортом устроились на нашей шее, да еще и погоняют! Я бы тоже не отказался побыть таким вассалом. Вся дань, которую они нам платят, возвращается обратно из-за переплаты за вириланское зерно, но и после этого им еще остается полная мошна прибыли! А у нас что? Проценты по займам на зерно для собственных крестьян растут каждый год, крестьяне разоряются и уходят в кабалу к сильным домам. А с них разве налоги соберешь? Каждый правдами и неправдами пробивает себе иммунитет. Еще с десяток лет такой заботы о союзнике, и императорская казна просто опустеет!
– Если говорить о союзниках, то уж лучше обрести их в лице вириланов, – дорвался наконец до своего Тамето. – В степи мои люди смогли лично убедиться в эффективности вириланского оружия. Мы пришли на выручку их отряду, на который напали кочевники. Точнее сказать, хотели прийти на помощь, но они прекрасно управились и без нас. Что и говорить, бойцы они отменные, а оружие… Мне привезли кирасу из кованой бронзы, пробитую с двух сторон. Клинок легко прошел через толстенную грудную пластину, потом сквозь тело, а затем и через пластину на спине! Про силу удара я и не говорю, но что это должен быть за клинок, который не сломался после всего этого?
– Разве ты видел его, Неций, чтобы утверждать? – заинтересованно спросил зеленоглазый.
– В том-то и дело, что да! Видимо, в пылу схватки вириланский воин просто не успел вынуть клинок и вынужден был оставить его в трупе.
– А меня больше интересует, какая сволочь в нарушение закона толкает варварам такие панцири! – проворчал Форзи и красноречиво посмотрел на Ронко, но его уже никто не слушал.
– Как бы то ни было, но события уже развиваются по воле Великого светила, хотим мы того или нет, – поспешил резюмировать затянувшееся обсуждение Дорго. – Империя и Вирилан неудержимо сближаются, и в этих условиях отправка посольства становится лишь делом времени.
– И это время настало! – поддержал его мужчина с зелеными глазами. – Неопределенность не может длиться вечно. Если существует возможность подписать прямой торговый договор, то сейчас наилучший момент, чтобы ее использовать. Если предположить худшее: что вириланы готовы проявить враждебность, нам также следует знать об этом заблаговременно. Я голосую за то, чтобы незамедлительно отправить посольство в Вирилан с предоставлением всех необходимых полномочий, – и он медленно согнул руку в локте, словно заранее заслоняясь холеной ладонью от шквала любой возможной критики.
Впрочем, особых возражений не последовало. Ронко и Дорго с удивительным единодушием проголосовали «за». Секундой позже к ним присоединился и Тамето, сопроводив это сакраментальной фразой: «Врага нужно знать в лицо, а такой союзник тоже не помешает». Форзи, взглянув на Дорго с холодной ненавистью, отвернулся и тоже нехотя поднял руку.
Ответственным за подготовку миссии был назначен Дорго. Уни весьма удивился этому обстоятельству, но потом вспомнил, что именно он негласно отвечает в империи за международные дела.
– А кого вы рекомендуете назначить на должность посла? – задал вопрос зеленоглазый.
– Полагаю, что лучше, чем Онтий Санери, кандидатуры не найти. Он неоднократно выезжал с миссиями в Мустобрим и к аринцилам, так что с вириланами наверняка также сможет найти общий язык!
Дорго неожиданно быстро вошел в роль организатора, словно сама идея посольства изначально принадлежала ему. Уни даже стало немного обидно за Ронко, так легко оттесненного от мероприятия, которое, похоже, изначально готовилось и пробивалось именно благодаря его энергии и уму.
– Да, я помню его. И правда опытный дипломат. Только вот насчет языка не совсем уверен. Нам ведь еще понадобится переводчик, и желательно не один.
– У капоштийских купцов наймем, тоже мне трудность, – проворчал Форзи.
– Ага, чтобы они переводили смертный приговор для собственных барышей? – вмешался Ронко. – Ну уж нет, здесь речь идет о судьбе империи. Переводчиком должен быть только наш соотечественник, в преданности которого нет никаких сомнений.
– Это он, что ли? – и Дорго мотнул в сторону Уни жирным двойным подбородком.
– Боюсь, у нас просто нет других кандидатур, – со сладкой улыбкой ответил ему Ронко. – И он будет один. Во-первых, чем меньше людей знают о содержании переговоров, тем лучше. Ну, а во-вторых, энель Вирандо здесь по-своему уникален.
– Значит, решено! – улыбнулся зеленоглазый. – Надеюсь, молодой человек, вы осознаете, какая на вас ложится ответственность? Малейшая ошибка или неточность могут привести к срыву переговоров. В худшем случае – к войне. – При этом слове Тамето заметно оживился. – Так что советую потратить оставшееся до отплытия время с максимальной пользой, совершенствуя свои познания.
– Так получилось, что в настоящее время энель Вирандо не может пользоваться фондами нашего архива, – предупредительно вмешался Ронко. – Я думаю, что было бы правильно, наряду с указом о его зачислении в состав посольства, также определить ему чиновничий ранг, позволяющий иметь доступ к любым необходимым для успеха миссии документам.
– Это мы решим, – сухо сказал Дорго. – У меня есть более важный вопрос – каким путем отправится посольство?
– Я предлагаю через северную границу, – произнес Тамето. – У меня есть подготовленные люди, которые выведут на лагерь вириланов. Ну, а те уже проводят в свою столицу. Надеюсь.
– Мне кажется, морской путь был бы надежнее, – возразил Ронко. – Во-первых, в степи небезопасно. Во-вторых, нам все равно необходимо посетить Манибортиш, чтобы получить представление о том, как идет торговля, собрать предварительную информацию. В-третьих…
– По морю – это под носом у капоштийцев! – фыркнул Тамето. – Манибортиш ведь их фактория. Твое предложение просто глупо! – и он в возбуждении мотнул головой в сторону.
– И потом, у нас нет никаких гарантий, что капоштийцы вообще захотят пропустить посольство вглубь Вирилана, – пробормотал Форзи.
– Нет, вы вообще соображаете, что несете?! – зеленоглазый, похоже, резко потерял терпение. – Что значит – не захотят? Капоштийские города заключили соглашение о протекторате с империей! – В запале он вскочил с места и энергично прошелся по комнате, слегка задев плечом не успевшего отшатнуться Уни. – Совсем обнаглели эти торгаши! Нет, мы подпишем прямой договор, подпишем его просто для того, чтобы поставить на место эту алчную, распоясавшуюся мразь! – Таким же быстрым шагом он вернулся на место, резко помотал головой и в ярости сжал тонкие губы.
Уни подумал, что после подобной эмоциональной атаки Форзи будет окончательно сломлен, но тот в очередной раз просто отвернулся в сторону, демонстрируя крайнюю степень безразличия к событиям, на развитие которых уже никак не мог повлиять.
Только выйдя за пределы дворца на знакомые улицы вокруг Дворца тысячи изобилий, Уни смог осознать, что же с ним сегодня произошло. В тот момент, когда он стоял в центре круглой комнаты совета, спасительный поворот судьбы удивительным образом воспринимался им как нечто само собой разумеющееся, словно он наконец очнулся от страшного сна и реальный мир вновь засиял сочными красками майского дня. Вирилан! Вирилан! Это слово эхом отдавалось у него в голове, он повторял его снова и снова, будто не веря собственному счастью. Да, стоило побывать на краю пропасти, почти проститься со всем, что есть в этой жизни, чтобы потом словно в награду за перенесенные страдания открыть путь в страну своей мечты. Мир, такой знакомый и загадочный, известный только по книгам, дополненный силами собственного воображения настолько, что действительность начинает неразрывно сливаться со сказкой.
«Душой и сердцем я уже давно там, – подумал Уни. – Ну а теперь осталось перенести туда свое бренное тело. Подумать только – переводчик посольства! От моих слов зависит судьба империи! Я увижу императора Вирилана, которому подвластны силы природы и божественные стихии. Интересно, он и впрямь бессмертен? Насколько удобно будет спросить его об этом? Ну да ладно, шутки в сторону. Хотя после сегодняшнего я бы уже ничему не удивился».
Уни вспомнил свой разговор с Ронко после выхода из зала совета, и тревожный холодок снова пробежал у него внутри. «Нет, ну сколько можно быть таким растяпой!»
Ронко, похоже, был и вправду несколько расстроен тем, что организацию посольства поручили его политическому оппоненту, однако по-прежнему не утратил своей традиционной веселости духа. Пока они шли длинными коридорами дворца, Ронко немного просветил Уни о нынешней расстановке сил в окружении императора.
– Видишь ли, я не очень-то удивлен принятым решением. В окружении императора есть два типа людей. Первые – те, кто служил его отцу. Например, я, а также Форзи, бывший воспитатель нашего Владыки. Хотя мы с ним далеко не всегда приходим к согласию, но для императора мы старичье, от опеки которого он всеми силами старается избавиться.
– Старается? Разве для него это так сложно?
– А ты как думаешь? Императорский совет фактически управлял страной, пока император был еще слишком молод и неопытен. Впрочем, его величество очень быстро стал показывать норов и тут же вывел из совета тех, кто стал особенно зарываться. Кроме того, он добился включения в состав совета своего личного ставленника. Дорго он зачастую доверяет больше, чем мне, именно по этой причине – потому что тот зависит только от него и не имел радости лицезреть его детские шалости. Для Форзи же он всегда в чем-то останется ребенком, да и для меня тоже. Знал бы ты, как его это бесит!
– Могу себе представить. А правда, что Дорго когда-то торговал пирожками на улице?
– Хмм! Ну да. Другое дело, что долго он там не задержался, надо отдать ему должное. Сколотил команду таких же торговцев, затем открыл собственную пекарню. К тому времени, как он попал в поле зрение Форзи, Дорго снабжал своим хлебом лучшие дома Триказинцо. Работал с капоштийцами, на вириланской муке себе состояние и сделал.
– Так что выходит, это он Форзи обязан всем, что имеет?
– А то! Но дело ведь вот в чем. Форзи был воспитателем императора, но сам по себе ничего особенного не представлял. Как не представляет и сейчас, если уж совсем честно. У Дорго были деньги, но не было вообще никаких концов наверху. Хлеб-то у него брали, но на том все и заканчивалось. Вот он и решил использовать Форзи в своих целях.
– Но как он приобрел такое влияние? То есть я хочу спросить, как получилось, что чиновники империи пляшут под дудку какого-то пекаря?
– Будь он простым пекарем, ничего бы, конечно, не вышло. Дорго и впрямь весьма ограниченный человек, но он обладает способностью с необыкновенной точностью просчитывать поведение людей. А затем, узнав их истинные потребности и желания, быстро и эффективно удовлетворять их. Сначала он научил Форзи, как правильно использовать его единственный ресурс – доступ к телу властителя. Влияние Форзи резко возросло, но он оказался явно не готов к такой обузе. В результате воспитатель не нашел ничего лучше, как порекомендовать императору непосредственно Дорго. В том, что Владыка сумел в значительной степени освободиться от опеки совета, заслуга Дорго. Вроде бы и не разрушая сложившейся системы управления, он умудрился так перестроить отношения внутри правящей верхушки, что император вновь вернул себе реальную власть!
– То есть вы с Дорго враги, потому что он отнял у вас, людей предыдущего императора, власть и передал ее нынешнему Владыке?
Ронко усмехнулся и скептически посмотрел куда-то вдаль.
– Я всегда знал, что ты умный парень. Иногда даже слишком умный. Видишь ли, кому на самом деле принадлежит власть в империи, не могу сказать даже я. Когда столько разных интересов сплетается в один клубок, ситуация может в любой момент измениться до неузнаваемости. Это ведь только иллюзия, что император всемогущ. На самом деле он буквально связан по рукам и ногам. Мы установили жесткий гражданский контроль над военными, децентрализовали командование, приставили ко всем полководцам надзирателей из Солнечной стражи. В результате вероятность мятежей ничтожна, но реальная боеспособность армии сильно упала. А это означает, что мы уже не можем свободно использовать войска для сдерживания амбиций местных магнатов. Да и с кочевниками тоже приходится искать мира и дружбы. Мы боимся шелохнуться, сделать лишнее движение из-за жуткого страха, что любые изменения приведут к печальным последствиям.
– Но разве все эти силы не уравновешивают друг друга?
– О, равновесие – это главный конек Дорго. Это магическое слово, которое открыло ему дорогу во власть. Дорго сплел такие кружева взаимных обязательств, в которых, кроме него, никто разобраться не в силах. Вот он и сидит, как паук в паутине: у одних берет, другим дает, потом наоборот… И все для того, чтобы ни одна группировка – военные, местные магнаты, столичная бюрократия, – упаси Светило, не получила хотя бы временного преимущества. Император без него, выходит, все равно как без рук.
– А разве он сам не боится такого усиления своего фаворита?
– Владыка знает, что, выйди Дорго из милости, мы съедим его быстрее, чем утренняя роса исчезает под солнцем. Нет, Дорго, конечно, весьма могуществен, но положение его крайне шаткое. Временщик, выскочка, одним словом. Пока существует имперский совет, он никогда не сможет обрести реальную власть.
Собеседники остановились возле великолепного музыкального фонтана, исполняющего легкую переливчатую мелодию. Солнечный свет, проходя через цветные витражи на крыше зала, окрашивал струи воды во все цвета радуги, что создавало удивительную атмосферу радости и беззаботного веселья. Ронко вытянул руку и провел ладонью по водной глади, словно проверяя, взаправду это или всего лишь чудесная иллюзия.
– Я думал, он поддержит Форзи, – Уни был полностью захвачен сплетнями о дворцовых интригах и не заметил, что Ронко, похоже, уже слегка утомлен его вопросами. – Вы его буквально стерли в порошок с этим документом! Будет знать теперь, как брать чужое.
– Ох, ну ты и развоевался… А с документом? Да ерунда все это на самом деле. Дорго никогда прямо не выступал против посольства. Он слишком хитер для этого и мгновенно считывает настроение императора. Меня больше удивил Тамето. Сколько его помню еще по войне с торгами, он признает только политику большой дубины! Эти вириланы, похоже, чем-то очень впечатлили его, и не только пробитым панцирем. Мда. Ну ладно, Уни, меня ждут еще кое-какие дела. Да и твоя безработная жизнь, похоже, завершилась раньше, чем ты мог себе представить. Дорго, может быть, и мутный тип, но свое дело знает. Думаю, в ближайшее время тебя известят о необходимости предстать пред светлые очи главы новоиспеченной дипломатической миссии.
– Огромное вам спасибо, энель Ронко. Если бы не ваша милость, меня… меня вообще бы сейчас не было. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас за доброту…
– Да брось ты. И уясни хорошенько – никогда не преклоняйся перед человеком, если ваши отношения носят характер взаимной выгоды. А ты помог мне гораздо больше, чем можешь себе представить. Впрочем, не стоит тебе сейчас забивать голову – впечатлений и так было через край.
– Позвольте еще спросить вас, напоследок, – и Уни неожиданно сам для себя по-детски всплеснул руками. – А кто был тот четвертый мужчина? Он ведь тоже наш, то есть, простите, ваш союзник?
Во вздохе Ронко одновременно можно было прочитать умиление и легкую усмешку:
– Ну знаешь, Уни, тут ты превзошел даже самого себя! Я, конечно, понимаю, что скромные служители архивной мудрости редко держат в руках золотые монеты, но не узнать Владыку нашего, Солнцеподобного властелина Герандийской империи Кергения – это уже слишком!
После этих слов Уни смог только широко раскрыть рот и уставиться на Ронко с мольбой о милосердии в жалобных голубых глазах.
– Простите, как же я мог… Я даже не смел подумать, что удостоюсь столь великой чести…
– Ерунда! Все эти пышные ритуалы для развлечения толпы и воспитания знати, чтобы места своего не забывали. По-настоящему важные государственные решения всегда принимаются в ходе свободного обсуждения, где каждый имеет право голоса и возможность отстаивать свою точку зрения даже перед самим императором. А наш совет – это одна большая семья, где все давно друг друга знают, ссорятся, мирятся, интригуют, но все равно упорно продолжают трудиться на благо державы. Если бы я предупредил заранее, перед кем тебе предстоит держать ответ, то, клянусь Светилом, все пошло бы насмарку. Ты бы так разволновался, что просто утратил бы дар речи! Ну да ладно, дело сделано. Иди домой, отсыпайся. Надеюсь, сегодня ты все-таки уяснил, что и абстрактные знания могут быть крайне полезными в этом мире. Да, и не пей больше так много вина! Как носитель государственных секретов ты отныне будешь держать ответ за каждое сказанное тобой слово, – и Ронко, весело помахав рукой, беззаботно скрылся между колоннами.
«Мда, – подумал Уни. – Всего один день прошел, а так оглянешься – на полжизни ощущений хватило. Ну что же, пойду обрадую матушку. В кой-то веки у нее есть повод мною гордиться!»
