Андрей Караичев
Преадамит
Лето, свежий воздух, лёгкий ветерок; аура русской природы – прекрасна! Единственное, что портит восхитительную картину – насекомые. Мошкара, комары, дикие пчёлы, без устали лезли к юному, полуобнажённому телу одинокой путницы из Москвы, в необъятных просторах леса Иркутской области.
День выдался, учитывая местность, аномально жарким. Алина рассчитывала: в сибирских краях, окажется несколько прохладнее. Третий час пути; сперва, преобладало чувство радости, восторга одиночества после столичной суеты, теперь: пот льётся рекой, руки в царапинах от веток; щиплет нестерпимо. «Летучие вампиры» атакуют, мошки норовят угодить в глаза, пчёлы, ощущая опасность для ульев, угрожающе жужжат вокруг головы. Появилось огромное желание наткнуться на прохладный водоём и, не стесняясь, броситься в него нагишом.
Главный редактор предлагал, нет, настаивал, на том, чтобы взять с собой в малознакомую местность проводника – куда там! Алина человек сильный, считала себя феминисткой и всегда пыталась доказать, этим самонадеянным мужчинам: женщины – далеко не слабый пол.
Правда, приходилось выглядеть внешне обычной девицей: краситься, выпячивать грудь напоказ, крутить бёдрами, без этого нельзя обойтись – давнее оружие против так ненавистных ей, после исполнения двадцати пяти лет, большинства представителей «сильного» пола. К счастью, бог, в которого Лина не верит (воинственный, научный атеист), не обделил её красотой, хоть тридцать лет не за горами, в свои полных двадцать восемь женщина выглядела весьма молодо; для примера – сигареты без паспорта отказывались продавать.
Мобильная связь прекратила ловить около часа назад, благо, у путницы имелся разряд по спортивному ориентированию. В случае несчастного случая, если могло прийтись тяжко: должен иметься спутниковый телефон. Женщина брала его редко, специально «забывала», дабы отдохнуть от навязчивых звонков, «официально» не получать наставлений и нравоучений редактора.
Абрамова Алина Витальевна, творческий псевдоним Лина Вильд, научный журналист, популярный блогер с огромной аудиторией, последние годы специализировалась на развенчивании мифов лженауки. Большу́ю популярность обрела при разоблачении различных магов, ведьм, ведунов и прочих проходимцев. Выпуски с её участием и собранным материалом охотно показывали на телевидении, появились спонсоры, на горизонте маячило собственно ток-шоу. Поскольку Абрамова женщина независимая, всегда тянулась к личной свободе, то больше всего любила делать ролики для своего видеоканала.
Сейчас, в очередной раз, без сопровождения мужского пола («визитная карточка» Вильд), журналист отправилась в сибирские леса на поиски «колдуньи-отшельницы», заявляющей о себе, как о последней прямой родственнице, ни много ни мало самой – Бабы-яги! Репортаж обещал получиться взрывным, Лина предвкушала поток комментариев, ожесточённый спор под будущим видео её сторонников с противниками и просто «заблудившимися» людьми.
Огромный плюс «магов-отшельников» – они в большинстве своём далеки от интернета, потому не знают Абрамову в лицо. Схема у блогера отработанная: под видом нуждающейся, женщина втиралась в доверие к «экстрасенсу», жаловалась на горькую беду, чаще – бесплодность и, когда «маг» терял бдительность, с треском того разоблачала! Дар актрисы от рождения, верный союзник Вильд.
Дело шло к закату, за верхушками старых сосен солнце стало сложно рассмотреть. – «Придётся ночевать в лесу? Палатки нет с собой… вдруг дождик?» – Строила планы Алина и смирилась с перспективой сна под открытым небом в спальном мешке, когда, наконец-то нашла ориентиры: вкопанные деревянные колья, с насаженными на них черепами крупного рогатого скота, ведущие к дому пра-пра-пра (и так сто раз) внучки Бабы-яги.
Вот и небольшой огород старухи, не более десяти соток, в центре сада покосившаяся, достаточно древняя изба, – «Жалко, без курьих ножек! Или она их маскирует?» – Поднялось настроение у научного журналиста при виде «финиша».
Домик расположился в опушке леса, по бокам между «поместья» лежали копна сена, несколько коров паслись рядом с высокими, хвойными деревьями. Во дворе за ветхим забором находился скромный сад; кострище в центре хозяйства с нависающим над ним на крюке чугунным в копоти котелком. Вросший в грунт стол с двумя скамейками, подгнивший колодец и не менее чем в плачевном состоянии постройки: сарай, хлев, баня, туалет, погребок. На крыше избы со старинной кровлей из тёса, валил густой, серый дым.
Алина смело прошла через калитку. Оглядевшись по сторонам, направилась в дом, не успела постучать в дверь, как из неё вышла девушка, лет семнадцати – не больше; вероятно, приходила к «ведьме» за зельем приворотным. Скромно поздоровавшись, она, опустив голову, обошла путницу и поторопилась прочь.
– Входи деточка! – Донёсся хриплый, старческий голос из глубины дома, – ни бойси!
Пройдя внутрь, Абрамова сразу обратила внимание: большая каменная печь топится, ярко горит пламя в очаге, а в самом помещении прохладно! Мистика? – Нет, скорее очередная, хитрая уловка. Вильд насмотрелась на разного рода фокусы, её сложно поразить. Вероятно, здесь сделана либо хитрая вентиляция, либо работает скрытый кондиционер, питаемый от потайного генератора.
Комната обставлена соответствующе, чтобы производить должный эффект на впечатлительных людей. «Сказочная» паутина по углам, потрёпанные толстые книги, самодельные свечи, кости животных (может и людей), чучела местной дичи. Большой чёрный кот прилагается к общей картине – вальяжно развалившись на печи, животное лениво посмотрело в сторону Абрамовой и, не заинтересовавшись, отвернулось к стенке.
Хозяйка находилась недалеко от топки, сидела в кресле-качалке, крутила в руках шерстяной клубок. – «Прям «Гуси-лебеди!», – иронично подумала Лина, а внешне изобразила удивление, лёгкий испуг.
– Присаживайси, в ногах правды нет. С чем пожаловала, дитя?
– Забеременеть не могу, мне вас советовали, как самую сильную и сведущую в подобных делах, как потомка самой…
– Да! Да, пра-пра-бакбка моя, настоящая Баба-Яга! Здесь, народ не брешить. Помогу, помогу, как жа. Только знаешь ли ты, что придётся чем-то пожертвовать? Ни, я не о грошах, о чём-то более ценном.
– Главное, ребёночка родить, – всхлипнула репортёр.
– Родишь, не биспокойси. Поживёшь у меня недельку, по хозяйству подсобишь, я поколдую и, вернёшси в город, зачатие свершится.
Лина рассмотрела «Ягу-младшую»: большой горб, слегка смещённый влево, шишка (или опухоль) на шее справа; нос крючком, многочисленные бородавки возле губ, глаза мутные, во рту несколько острых обломков зубов, раздражал особенно средний, он так противно выпирал, когда уста старушки были закрыты. Бабуля – вылитая ведьма гоголевской эпохи.
Из соседней комнаты вышел здоровенный детина: небритый, заросший, неряшливый, по виду – недалёкий. Он принялся рассматривать гостью, поедал Алину глазами, едва не роняя слюну на пол, женщине стало противно.
– Кыш! Кыш отседа! – Закричала старуха, напугав больше Вильд, нежели переростка.
Парень пробормотал нечто невнятное, махнул рукой и вышел из избы.
– Сейчас миленькая, сейчас. – Поднялась бабушка, хрустя суставами, – выйду, спрошу, чего хотел внучок. – Хозяйка взяла костяную трость и захромала к двери, – не бойси! Я скоро, скоро.
Подслушать о чём говорили «родственница яги» с помощником, Лине не удалось, а жаль. Казалось, беседа касается именно её. Тревожное чувство появилось в груди.
Старуха вернулась через несколько минут, она достаточно бодро, по сравнению с прошлым разом, прошла обратно в кресло-качалку.
– Ведай… поведай, историю свою, бабушка тибе послухает.
Блогер, используя актёрский талант, натренированную дикцию, принялась рассказывать о бесплодии, о том, как хочет родить ребёнка. Интересно, что врала Алина лишь отчасти – она и вправду стала бесплодной в двадцать три года. Бурная молодость, вечеринки, беспорядочные связи с мальчиками и… аборты… лишили женщину репродуктивности.
Абрамова заканчивала душещипательный рассказ, как неожиданно, «больная» старушка, резко отодвинув кресло назад, буквально «выстрелом» из него полетела «щучкой» на гостью, выставив вперёд морщинистые, сухие руки с длинными, жёлтыми ногтями и визгом, бьющим по психике, – «Ва-а-а!». – Крик оказался настолько громким, что задрожали стёкла, кот подскочил на печи и встал дыбом, Алина растерялась и оказалась повалена на пол вместе со свечами и книгами со стола. Дальше – темнота.
Очнувшись, Вильд ощутила острую боль в голове, пошевелиться не в силах – крепко связана. Губы ссохлись, во рту привкус крови, жажда… нестерпимо хочется пить. Сколько времени пролежала в отключке – не знает, мысли спутанные, тесно и холодно. – «Нужно выбираться из столь необычного положения, как?! Искать меня начнут дня через два, не раньше… дура! Надо было брать спутниковый телефон и выходить периодически на связь, а теперь… если выберусь, всегда стану носить его с собой… и ещё маячок. Безвыходных ситуаций не происходит! Ага, того кто это придумал сюда бы его, на моё место!» – Из противного шума, исходящего сверху, Абрамова поняла – она в подполье.
Через час, может, больше (сложно следить за временем, когда ты на грани паники), верхняя доска поднялась, в глаза научному журналисту ударил яркий свет; над ней возвышалась старуха.
– Неси её в комнату! – Отдала ведьма приказ детине.
Переросток, послушно схватил пленницу словно лёгкую подушку и закинул на плечо – больно.
Женщину бросили на топчан. Бабка приближалась из кухни с огромным ножом для разделки мяса. От испуга Лина вскрикнула.
– Ни бойси! – Ласково прошептала старуха, – сегодня тибе забивать не станем, надо всё подготовить… замариновать.
«Родственница» Бабы-яги распорола одежду на репортёре, сперва верхнюю, затем и нижнюю, обнажив упругое тело на всеобщее обозрение. Детина жадно раскрыл рот, уставившись на представившеюся ему красоту, наверное, подобного вживую никогда не видел. Старуха отвесила помощнику подзатыльник.
– Отвернись! Ишь ты! Мал ешчё, смотреть на падших баб. – Причитала хозяйка, привязывая руки и ноги жертвы к стене, – не про твою честь. Неси лучше уксус, сейчас обмоем хорошенько грешную плоть.
– Что вы собираетесь делать? Меня будут искать! – Запротестовала Абрамова.
– Сама виновата! Думала, мы здесь в пещере живём? У нас ноутбух есть, энтэрнет: внук признал тебя, кто ты такая… хотела опозорить старуху? Потомка самой Бабы-яги?! Теперь не жальчи меня, получишь по заслугам, отобедаем завтра тобой.
Слова безумной ведьмы повергли Алину в ужас, она прекрасно поняла – «колдунья» не шутит.
– Сейчас обмоем тибе, будешь чистой. Смотри какая! Чернявая, очи зелёныя, румяная вся; упругая, мордашка, шо у худого поросёнка, череп аккуратный, сделаю кубок, пить с него не стану, не волнуйся. Пугать таких дур, как ты им буду! Дойки справные, – бабка больно сжала грубыми, сухими руками грудь Лины, – мне ба такие в молодости, глядишь, не засиделась в старых девах. Окорока мясистые, дюже только жилистые, жевать долго, ну да я пропарю! Весу в тебе немного, шо куль картошки, роста какого, знаешь? Маленько больше полутора метра? Можно хучь целёхонькой в духовку вместить. И чего тебе, дуре, не сиделось дома? Красивая, охмуряла ба мужиков и горя не знала, на приключения потянуло? Ну да, поделом тебе будет теперь. Да по делам!
Научному журналисту в какой-то момент показалось: она спит, видит кошмар и не может никак проснуться. Собрав побольше воздуха, пленница вскрикнула во весь голос, в надежде подскочить на собственной кровати. Не вышло – это реальность.
– Хватит уросить, страмина! – Ударила старуха Лину по лицу, – Илья! Илья! Иди неси её, да не вздумай за срамные места трогать и смотреть на постыдство!
В этот раз Абрамову бросили не под пол: в тёмную кладовую между полок с банками солений.
Вильд не верила в Бога, являлась атеистом со средних классов начальной школы, а сейчас, начала тихо взывать к Всевышнему. Блогер помнила, как её учитель и наставник, профессор Яковлев, тоже воинствующий атеист, однажды признался студентам, – «Когда сын в Чечне служил в 95 – ом, я каждую ночь молился. В Бога не верил, а просил, просил и просил – «Сбереги сына!», – А что? Вдруг и правда, есть там что-то? От меня не убудет, если попрошу… сын, живой вернулся, внуков уж нарожал мне троих, а я так и не уверовал». – Алина, сейчас как никто другой понимала наставника и действовала аналогично. Когда не остаётся надежды на спасение, к богу взывают почти все, а когда пронесёт, опять про него забывают.
Помощь не приходила. На дворе началась гроза, слышно, как крупные капли дождя, барабанили по деревянной крыше; в комнате монотонно тикал механический будильник, о чём-то долго перешёптывались бабка с внуком. Чувство беспомощности, отчаяние, ненависть – кипели в Абрамовой, с ними она и заснула.
Спасители пожаловали утром: егеря с собаками и милиционером во главе. Хозяйку дома и её внука задержали, репортёра освободили. Журналист не помнила, когда она ещё была настолько рада представителю власти. Обязана своему чудесному избавлению Вильд, оказывается, той девочке, что повстречала у входа в избу «Яги-младшей» – Алёне. Та, уйдя от дома ведьмы почти на километр, ощутила сильное чувство любопытства, вернулась к избушке и, стала очевидцем событий, случившихся с блогером. Алёнка со всех ног бросилась домой, пришла поздно, её отругали родители, долго не верили в «басни», про красивую женщину, которую бабка Люся хочет сожрать, считали – «Выдумывает дочь оправдание себе, чтоб не наказали».
К счастью для Лины, девушка, ослушавшись родителей, выбралась ночью из окна и побежала к дяде Васе – милиционеру; всё тому подробно рассказала. Может, он и не поверил бы, да только давно неладное происходит с той «знахаркой», подозревали её ещё в конце 90-х в причастности к исчезновению людей. Вот и решили проверить – а если правда?
Абрамова сидела во дворе горе-яги, одетая в комбинезон егеря на голое тело, пила коньяк из фляжки капитана мелкими глотками, не пьянства ради – психического здоровья для.
– Скоро тебя домой отправят, – успокаивал журналистку дядя Вася, – показания твои запишем, с коллегами уже связались, редактор заверил: «Лично за ней приеду!».
– Их посадят? – Отстранённо поинтересовалась репортёр.
– Не знаю, суд будет точно, он решит. Сомневаюсь: у бабки с психикой непорядок, внук тоже с головой не дружит, скорее всего, отправят на принудительное лечение. А там… кто его знает. Чувствую, раскопки в её дворе много сюрпризов принесут. М-да… вот такая вот Баба-яга! Прославит Люська наши края, ой прославит… да в нехорошем свете.
Репортаж о произошедшем с «родственницей» самой Бабы-яги, просто взорвал Российский интернет, СМИ, общественность. Лина Вильд ощутила пик славы. Несмотря на пережитое, оставалась скорее довольна случившимся, чем расстроена. Правда, кошмары порой мучили ночами: бабка с ножом или темнота и монотонное тиканье будильника за стеной.
Давно – лет в двадцать, Абрамова мечтала ничего не делать и получать деньги. Дождалась, вот – твоя мечта сбылась! Ан нет. Не могла репортёр сидеть дома без дела, от скуки хоть на стену лезь. Бум с бабкой-каннибалкой поугас, хотелось сделать нечто новое, погрузиться с головой в работу. Редактор выступил против, отправил Лину в принудительный отпуск. Пришлось искать методы, чтобы уговорить Сергея Платоновича отпустить её в новую командировку, если нет, – «Поеду сама! В конце концов, блогер я или кто?! Ещё мне станут условия всякие редакторы ставить».
Помимо популярности на всю страну и ближайшее зарубежье, после инцидента с «ведьмой» произошло с журналисткой и другое, очень личное изменение, которое она боялась афишировать – Лина перестала быть «Чайлдфри». С каждым днём женщина всё больше задумывалась о собственных детях… бесплодие, стало её реально пугать. Отчего так? Потрясение, стресс, но больше – когда лежала связанная в избе, вдруг задумалась, – «Сейчас убьют и после меня ничего не останется. Ни-че-го! Мои ролики, статьи – быстро забудутся, «утонут» в океанах новых ярких личностей, а меня и помянуть некому станет, родных совсем нет. Если выберусь, надо попробовать вылечиться, родить, плевать от кого, хоть от доноров или очкарика с буфета, родить – для себя. Передать ему или ей опыт, любовь, всё, что накопила за свои годы. Чтобы жизнь человечка, выношенного мной, сложилась удачной, счастливой, а детство стало лучшим на свете, безоблачным… не в пример моему».
