Андрей Евгеньевич Белов
Кукольник
– Руки трясутся и глаза бегают, будто вы чем-то напуганы или вас одолели тревожные мысли.
– Ладно, пара глотков не повредит.
– Допивайте бутылку целиком. Нам уже хватит прикладываться.
Спустя полтора часа – одновременно с исчезновением солнца за горизонтом и появлением в небе луны – окраину леса осветили мерцающие огоньки, похожие издалека на свечение светлячков. Несколько ярких из них довольно скоро затерялись меж деревьев, а один тусклый медленно поплыл к холмам, раскачиваясь в такт завываниям ветра – уставшего прятаться от дневного зноя и теперь наверстывающего упущенное со страшной силой. Нетрудно догадаться, что тот огонек был свисающим с хомута лошади фонарем, который любезно предоставили землекопы взамен старого. Помимо этого они снабдили Октавио киркой и лопатой, не став вдаваться в подробности, зачем артисту, чьи гладкие ладони ни разу не покрывались мозолями, понадобились такие необычные предметы.
Поравнявшись с холмом, лошадь почувствовала, как натянулись поводья, и сбавила ход, пройдя по инерции еще немного вперед, пока сбоку не возникла глубокая канава, частично скрытая колючим кустарником.
– Лучшего места не найти, – прошептал себе под нос Октавио, коснувшись ногами каменистой поверхности. – Дна с тропинки совсем не видно, да и вообще туда вряд ли кто-то додумается залезть. Тем более с лопатой.
– Пр-р-р! – кивнула головой лошадь, словно понимая, о чем ей говорят.
– Вот видишь, тебе оно тоже нравится. Значит, на нем свой выбор и остановим.
– Пр-р-р!
– Тише-тише! Вдруг мы тут не одни.
– Пр-р-р!
– Успокойся! Я мигом!
Вскоре могилка была готова. Оставалось взобраться по покатому склону наверх, разыскать средь сваленных в кучу вещей длинноносую куклу, а дальше вернуться с ней назад и закопать, чтобы раз и навсегда избавиться от неприятных воспоминаний. Казалось бы – сущие пустяки, не требующие особых усилий. Но не успел Октавио преодолеть и половину пути, как со стороны повозки донесся до боли знакомый писк:
– Зря стараешься, приятель! Все равно тебе не удастся меня похоронить! Хи-хи-хи!
Сразу вслед за этим послышалось пронзительное ржание лошади, сопровождаемое нервным стуком копыт по камням.
– Если не хочешь идти дальше пешком, советую поторопиться! Ха-ха-ха! – продолжил смеяться невидимый собеседник. – Мое присутствие бесит твою подругу. Того и гляди она пустится отсюда наутек. Только у нее не получится со мной расстаться! Вот глупышка! Повозка-то покатится следом!
Разинув от удивления рот, Октавио стремглав бросился к повозке, вытащил из походной сумки пистолет и, взведя курок, выставил его перед собой.
– Кто бы ты ни был, немедленно покажись!
В ответ не раздалось ни звука. Лишь ветер по-прежнему завывал в вышине, нагнетая еще больше жути.
– Предупреждаю, я не шучу! Не покажешься по-хорошему, паршивец, придется применить силу!
И опять в ответ не раздалось ни звука. Благо лошадь при виде хозяина чуть успокоилась, тем самым придав ему хоть какую-то крупицу уверенности на положительный исход встречи с потусторонним существом. А в том, что невидимый собеседник относился к числу потусторонних существ, сомневаться не приходилось. В противном случае тот щетинистый детина тоже бы услышал его писк, режущий слух похлеще игры на расстроенном музыкальном инструменте.
– И долго мне так стоять?
– Хи-хи-хи! – наконец не выдержал паршивец.
– Пр-р-р! – тут же вздрогнула лошадь, с опаской покосившись на вертеп.
– Постой! – внезапно осенило Октавио. – Ты часом не тот бойкий мальчуган, что набивался ко мне в ученики? Этого еще не хватало! Ну, погоди! Вот поймаю, все уши оборву! Будешь знать, как не слушаться старших.
– Хи-хи-хи!
– Смейся-смейся! Недолго тебе осталось радоваться свободе. Завтра же вернешься домой, где отец твою спину в кровь хворостиной исполосует.
– Хи-хи-хи! Охота посмотреть.
– На что?
– На ваши кислые физиономии, когда вы узнаете, с кем решили связаться.
Сунув пистолет за пояс, Октавио начал обыскивать повозку. В течение пяти минут он перетряс каждый мешок, заглянул под каждый тюк, и даже раскрыл створки вертепа – хотя его размеры не позволяли мальчугану туда залезть, но, к сожалению, никого кроме носатой куклы не нашел. Причем для извлечения наружу мерзкого отродья, сумевшего непостижимым образом пропихнуть нос между двух плотно сцепленных друг с другом досок, пришлось взять трость и использовать ее в качестве рычага.
– Неужели почудилось?
– Как бы не так! – пропищало совсем рядом, отчего волосы на голове моментально встали дыбом.
Чтобы проверить страшную догадку, Октавио с опаской потряс куклу, на всякий случай держа ее на вытянутых руках подальше от себя.
– А вот и я! – донеслось прямо из деревянных недр. – Приветствую вас, достопочтенная публика! Скоро вам предстоит услышать массу увлекательных историй, сочиненных мной при свете адского пламени, заставляющего грешников испытывать бесконечные муки по вине собственной беспечности. Вы и представить себе не можете, со сколькими несчастными бедолагами пообщался ваш покорный слуга, дабы вдохновиться на создание поистине неповторимых шедевров, преследующих цель изобличить порочную людскую натуру.
– Сгинь, нечисть! – заглушил шум ветра отчаянный крик, вместе с чем говорящая кукла улетела в кусты, а вслед за этим из ствола пистолета вырвался заряд картечи.
– Промазал! – раздался ликующий писк вопреки намерениям противника положить конец их знакомству одним метким выстрелом.
– А это мы сейчас посмотрим! – процедил сквозь зубы Октавио, направившись на ослабевших от потрясения ногах к месту падения куклы.
Однако, к разочарованию стрелка, деревянное тельце ни капельки не пострадало и даже костюмчик не порвался! Тогда-то в памяти и всплыли наставления падре Антонио касательно методов борьбы с силами зла, пользующиеся большой популярностью у церковнослужителей. Что, как не молитва, подкрепленная крестным знамением, должна была уберечь страждущую душу от бесчинств дьявольских созданий?
Озарит мне путь во тьме
Крест, стоящий на холме!
Сатана пускай уйдет,
В преисподней кров найдет!
Суета меня оставь,
На тот берег переправь!
Змей проклятый, отползи
И к ногам моим пади!
Я взываю к небесам,
Силу придаю устам,
Чтоб навеки мир-покой
Воцарился над землей!
– Неа! – насмешливо пропищала кукла.
– Что "неа"? – озлобленно переспросил Октавио.
– Молиться не вариант.
– Ладно, поступим иначе.
Свободная от пистолета рука подалась вперед и осенила крестным знамением деревянное тельце.
– Говорю, не поможет!
– Здорово! Тогда вернемся к первоначальному плану!
– Ты о чем?
– Сейчас я тебя зарою и преспокойно отправлюсь странствовать по свету.
– Чтобы радовать публику старьем?
– В смысле "старьем"?
– А кто недавно просил у Всевышнего наделить его даром сочинять такие же восхитительные пьесы, какие сочинял дядюшка Пио?
– Ничего я у Всевышнего не просил, – отрицательно замотал головой Октавио, поразившись тому, насколько много кукла знала о его прошлом. – Просто мне захотелось выразить ему сожаление по поводу своей бездарности.
– Не надо скромничать. В твоем арсенале талантов хоть отбавляй: и верховая езда, и стрельба из пистолета, и чревовещание, и умение ловко управляться с моими размалеванными собратьями, выходящими на сцену вертепа словно живые артисты. Если бы я мог хлопать в ладоши, то обязательно бы поаплодировал. Уж поверь.
– Полнейшая чушь!
– Почему?
– Потому что вести беседу с неодушевленным предметом смахивает на безумие. Но скоро мы данное недоразумение исправим.
Не имея ни малейшего желания докапываться до истины, Октавио схватил куклу за нос, пролез через кусты и начал спускать по склону вниз.
– Какой же я неодушевленный предмет? – жалобно заверещала кукла, ужаснувшись жуткой перспективе быть заживо погребенной под толстым слоем земли.
– Самый что ни на есть настоящий.
– А способность воспроизводить осмысленную речь?
– Ерунда! Это всего лишь плод разыгравшегося воображения.
– А способность приводить лошадей в бешенство?
– Тоже ерунда! Лошади на дух не переносят умалишенных. Видимо, от них веет неприятной энергией.
– А способность к сочинительству? Заметь, я уже второй раз о нем упомянул.
– Стоп! – занеся куклу над могилой, Октавио приготовился разжать пальцы, но так и не смог этого сделать. Что-то заставило его повременить с похоронами и выслушать собеседника до конца. – Ну-ка, повтори последнюю фразу.
– Предлагаю заключить сделку. Ты записываешь с моих слов текст новой пьесы, затем ставишь ее в ближайшем городишке, и если реакция жителей окажется положительной, в чем у меня нет сомнений, мы становимся равноправными партнерами.
– А если жители поднимут твое творчество на смех?
– Зарывай сколько влезет. Сопротивляться не буду.
– Прямо сейчас прочесть что-нибудь сможешь?
– Неа. Мне нужно малость пораскинуть мозгами.
– Хорошо, вернемся к разговору завтра в полдень.
– Спасибо, приятель! Вот увидишь, наш тесный союз принесет нам обоим сплошную выгоду.
Могло даже показаться, что улыбка куклы стала еще шире. То же относилось к сузившимся на секунду глазам, которые априори не обладали свойством менять форму, потому что их нарисовали красками. Одним словом – волшебство, заставляющее серьезно задуматься над причинами его проявления. И Октавио думал, распрягая лошадь для ночного отдыха – вдруг это Бог решил проверить крепость веры своего раба, прислав к нему носатого искусителя, манипулирующего самыми сокровенными чувствами. Думал, допивая на сон грядущий остатки алкоголя, – правильно ли он поступил, сохранив носатому искусителю жизнь, вместо того чтобы с ним разделаться? Думал, расправляя соломенную лежанку на узком пятачке, расположенном невдалеке от тропинки, – как бы отнесся ко всему произошедшему дядюшка Пио? Наверняка пожурил бы нерадивого ученика, поддавшегося соблазну пополнить репертуар за счет жителя ада. В то же время никто не поднимал тему обмена бессмертной души на земные блага, следовательно отказ от партнерства ничем серьезным не грозил. Кроме выслушивания глупых претензий, разумеется.
Потом мысли начали путаться, вследствие чего Октавио вытащил из повозки толстый шерстяной плед, укрылся им с головой и погрузился в таинственный мир сновидений, представляющий собой набор разноцветных картинок, лишь отдаленно напоминающих окружающую действительность. То ему виделись родители, опечаленные пропажей сына, хотя их любовь ограничивались сугубо чтением нотаций да постоянным понуканием по поводу или без повода. То ему виделся дядюшка Пио, бегущий навстречу по брусчатке, но каждый раз исчезающий и перемещающийся назад, словно его путь – не прямая линия, а замкнутое кольцо. То ему виделся падре Антонио в шутовском наряде, укоризненно качающий головой. Дескать, всякого вероотступника ждет после смерти геенна огненная. Только при чем тут вероотступничество, если договор с силами зла не скреплен кровью? И, под конец, перед глазами возникла Эбигейл, чье дряхлое тело претерпело существенные изменения, обретя привлекательные девичьи формы – за исключением морщинистого лица, заканчивающегося все тем же страшным крючковатым носом.
"Привет, дружочек! – сказала вкрадчивым голосом полустаруха-полудевушка, указав клюкой в направлении повозки, где на облучке восседала кукла. – Тебе понравился мой подарочек?"
"Вы мне снитесь?" – спросил Октавио, высунувшись из-под пледа.
"Может быть".
"Тогда катитесь к черту! Нам не о чем разговаривать!"
"Зачем же так грубить? Я всего-то хотела справиться о твоих делах".
"Не переживай, – зашевелилась кукла, – скоро наши с ним дела пойдут в гору! И все благодаря пьесе про шатуна!"
"Отличная новость!" – усмехнулась полустаруха-полудевушка.
"Ты двигаешься?" – воскликнул Октавио, вспомнив, как прошлой ночью раскачивалось кресло-качалка.
"Ну конечно! – пропищал в ответ тоненький голосок. – Как же не двигаться, когда вокруг полным-полно диких тварей, так и норовящих перегрызть кому-то глотку?"
"Что еще за дикие твари?"
"Сам погляди", – нос куклы прочертил в воздухе дугу.
"Хрю-хрю!" – захрюкали кабаны, высунув морды из-за повозки.
"У-у-у!" – завыла с вершины холма волчья стая.
"Р-р-р!" – ощетинилась совсем рядом белая волчица, готовясь совершить очередной молниеносный прыжок.
"Берегись! – выкрикнула полустаруха-полудевушка, сначала замахнувшись клюкой на хищного зверя, и затем резко опустив ее вниз. – Впрочем, к чему беспокоиться, если у нас в наличии есть целебная мазь?"
– Пр-р-р! – занервничала лошадь при виде вздрагивающего тела хозяина, что послужило причиной его внезапного пробуждения от кошмара.
Смахнув со лба капли холодного пота, Октавио быстро вскочил на ноги и осмотрелся по сторонам. Облучок повозки пустовал, следов диких тварей поблизости тоже не наблюдалось, зато вдали – над макушками деревьев – уже вовсю брезжил рассвет, неминуемо окрашивая небо в алый цвет.
– И надо же такому присниться, – произнес он, собирая разбросанные вещи. – А я, грешным делом, подумал, что мой смертный час пробил. Настолько правдоподобным казался сон.
– Фр-р-р! – выпустила из ноздрей еле заметный пар лошадь.
Странно, но новый член труппы отказался поддерживать "беседу", продолжив молчаливо лежать возле вертепа, будто вчера ничего необычного не случилось. Боясь, как бы с носатой куклой не приключилась беда, Октавио даже сходил на нее поглазеть, и только потом занялся подготовкой к отъезду.
Поскольку за ночь лошадь набралась свежих сил, вдоволь пощипав травку, а также несколько часов подряд простояв зажмурившись, что для крупных животных означало – крепко поспать, она тронулась в путь с превеликим удовольствием, огласив окрестности плоскогорья задорным ржанием.
Довольно скоро первый холм оказался далеко позади и ему на смену вырос второй, вершину которого украшало одиноко растущее деревце, облюбованное маленькими птичками, ежесекундно поднимающими мелодичный щебет. Затем появился третий холм – уже без деревца и напрочь лишенный травянистого покрова. Прямо настоящая скала, нацелившая ввысь свои заостренные гребни.
Обогнув четвертый холм, похожий как две капли воды на предыдущий, Октавио перестал вести счет возвышенностям и с головой ушел в тяжкие думы. Если недавние события действительно произошли наяву, то почему сейчас кукла молчит? Она же весь вечер тараторила без умолку. Еще этот дурацкий сон, где его чуть не загрызла восставшая из мертвых волчица. Интересно, удалось бы почувствовать боль от ее укусов? И смогла бы залечить воображаемые раны целебная мазь Эбигейл? А вдруг нападение волчьей стаи, встреча с кабанами, общение со старухой – тоже являются продуктами сновидения? Тогда откуда взялась кукла? Может, просто валялась на лесной тропинке? Вполне логичное объяснение!
– Ага! – тотчас пискнуло из центра повозки. – Наверное, меня выбросил твой предшественник, заодно избавившись от колдовского зелья, подаренного злой ведьмой. Тебе не кажется, что данная версия шита белыми нитками?
Вздрогнув от неожиданности, Октавио сунул руку в карман камзола и нащупал склянку:
– Вот же черт! Как можно было об этом запамятовать?
– Да-да! – хихикнула кукла. – Реальность совсем не такая, какой представляется обычному человеку. В ней существует масса поразительных вещей, скрытых завесой тайны. Но иногда некоторым все-таки дозволяется их увидеть.
– Пр-р-р! – мотнула головой лошадь, пытаясь отогнать надоедливую мошкару, вьющуюся вокруг нее с самого утра.
– Невероятно! – ужаснулся Октавио. – Скажи на милость, чем я заслужил столь высокую честь?
– Благодаря вертепу, хранящему в своих недрах целую вселенную. Фактически каждый его хозяин – всемогущий Бог, устанавливающий порядок, а куклы – обыкновенные обыватели, заискивающие перед ним.
– Очень странная аналогия. Хотя и не лишенная определенного смысла. Однако меня сейчас мучает совершенно другой вопрос. Ответь, зачем понадобилось так долго играть со мной в молчанку?
– Ты же сам просил вернуться к последней теме нашего разговора, когда наступит полдень.
– Хочешь сказать, что обещанная пьеса готова?
– Да, приятель! И пока я ее не забыл, советую вооружиться письменными принадлежностями.
– Хорошо.
Не особо веря в талант существа, чьи деревянные мозги были, мягко выражаясь, далеки от совершенства, Октавио остановил повозку, достал из специального ящичка листок бумаги с гусиным пером и принялся записывать под диктовку, постепенно приходя в смятение. Казалось, это дядюшка Пио завладел сознанием длинноносой куклы, дабы подарить миру новое творение, сплошь наполненное теми же поучительными мыслями, что присутствовали и раньше. Плюс на поверхность всплыла одна немаловажная деталь из сна, заставляющая усомниться в его иллюзорности. Ведь сон не может раскрывать моменты будущей жизни. Он всего лишь отражение пережитых ситуаций, приправленных бредовыми фантазиями, прячущимися от человека во время бодрствования.
– Не понял, – кончик пера замер внизу листка, оставив там жирную точку. – Здесь же говорится о шатуне?
– И что тебя смущает? – переспросила кукла.
– Очень многое.
– Можно поконкретней?
– Ночью мне приснился кошмар, где ты поведал, о ком пойдет речь в твоей пьесе.
– Забавно! Так о ком же я поведал, если не секрет?
– Издеваешься?!
– Нисколько.
– О шатуне, конечно! Или это был не кошмар?! Немедленно признавайся!!!
– Тут и признаваться не в чем, коль в моей памяти ничего не отложилось.
– Как же тогда объяснить такое удивительное совпадение?
– Мне на ум приходит единственный вариант ответа.
– Поделишься?
– Обязательно!
– И? – вернув перо обратно в ящик, Октавио приготовился услышать нечто более-менее разумное, но никак не то, что прозвучало через секунду.
– Выходит, приятель, ты провидец! Ха-ха-ха!
– Какой еще провидец?
– Умеющий предсказывать судьбу! Хи-хи-хи! Вот уж не думал, что однажды смогу повстречать обладателя столь ценного дара.
– Опять издеваешься?
– Неа! Лучше скажи, понравился ли тебе сюжет пьесы?
– Сюжет замечательный. Правда, персонажей слишком много, и не до конца ясен род занятий тапера.
– Таперами называют музыкантов, играющих на клавишных инструментах.
– Теперь понятно. Придется мастерить макет клавесина.
– А с количеством персонажей что не так?
– Понадобится куча специфической одежды. Боюсь, на всех старых запасов не хватит.
– Впереди нас ждет целых два дня пути. За портняжной работой время пролетит незаметно.
– Кому-то легко говорить, – недовольно пробурчал Октавио, щелкнув поводьями. – Кто-то будет всю дорогу прохлаждаться на дне повозки.
– Вовсе нет! – обиженно пискнула кукла. – Мне тоже предстоит хорошенько поработать!
– Интересно, над чем?
– Хотя бы над созданием следующей пьесы. Да и поддерживать беседу я большой мастак. В общем, со мной не соскучишься.
– Уже успел заметить. В твой нарисованный рот палец не клади – мертвого заболтаешь.
– Точно подмечено. Только нарисованный ли он, вот в чем вопрос!
– А ты сам, как считаешь?
– Вы посмотрите, каков хитрец! Так я сразу все карты и раскрыл!
– Неужели трудно ответить? Мы же партнеры.
– Пока нет. Сперва нужно услышать вердикт достопочтенной публики, и уже потом делиться сокровенными тайнами.
– Ладно, подожду окончания представления.
– Молодец! Терпение – залог успеха!
Вскоре выяснилось, что помимо умения чесать "несуществующим" языком кукла отлично ориентировалась в пространстве и видела все вокруг, будто ее глаза принадлежали настоящему живому существу или, того хуже, имели колдовское зрение, которым обычно хвастаются люди, продавшие душу дьяволу. Ко всему прочему, Октавио начал постоянно получать дельные советы касательно изготовления недостающих нарядов для персонажей, тем самым окончательно уверовав в правильности принятого решения сохранить жизнь этому порождению зла.
– Предлагаю осчастливить нашего святошу шляпой с широкими полями! – затараторила носатая кукла, не выдержав затянувшейся паузы. – Иначе публика примет его за восточного торговца, набросившего на плечи халат и прикрывшего голову тюрбаном.
– Не смей так называть священнослужителя! – прозвучало в ответ строгим тоном. – Тем не менее ты прав. Ободок вокруг этого закругленного цилиндра придется весьма кстати.
– А егерю необходимо обзавестись волосатой жилеткой.
– Прекрасная идея! Был у меня тут кусок барсучьей шкуры. Надеюсь, на жилетку хватит.
– Уменьшенная копия мушкета случайно нигде не завалялась?
– Тоже егерю?
– Ага!
– Нет, не завалялась. Позднее попробую выстругать его из какого-нибудь подходящего по форме сучка.
– Срочно возьми в руки поводья и держись левой стороны тропинки!
– Зачем?
– Когда обогнем ближайший холм, справа должен возникнуть крутой спуск. Тебе же не хочется скатиться по нему вниз?
Действительно, сразу за поворотом дорога и вправду резко уходила вниз, и если бы не предупреждение носатой куклы, дело вполне могло закончиться долгим кувырканием.
– Откуда ты об этом узнал?! – в испуге воскликнул Октавио.
– Интуиция меня пока ни разу не подводила.
– Перестань молоть чепуху! В жизни не поверю такому глупому оправданию.
– Мне кажется, таперу подойдет черный камзол.
– Не перескакивай на другую тему, паршивец!
– Странная благодарность за спасение имущества. Представляешь, во что превратилось бы наше добро? Да от него остались бы мелкие щепки. Включая дорогостоящий вертеп, который при падении с большой высоты запросто раскололся бы на две половинки.
– Прости, малость вспылил, – в голосе Октавио появились стыдливые нотки, ведь носатая кукла оградила их от кучи проблем.
– То-то же! Теперь пришла пора определиться с нарядом конюха. Ума не приложу, чего бы ему подобрать?
– Погоди. Я еще с жилеткой егеря не закончил.
– Хорошо, умолкаю. Ха-ха-ха! Разумеется, ненадолго. Хи-хи-хи!
Оставшиеся полтора дня пути прошли без происшествий и в относительно спокойной обстановке – за исключением беспрерывной болтовни, начавшейся спустя пару минут после данного обещания закрыть "несуществующий" рот на замок. Видать, носатая кукла понимала значение слова "ненадолго" в буквальном смысле слова, считая столь короткий промежуток времени достаточным для выполнения озвученного условия. И конечно, больше не оставалось ни малейшего сомнения в том, что она обладала колдовским зрением, позволяющим ей смотреть сквозь любые преграды.
Утром третьего дня холмы разом исчезли, уступив место равнине, покрытой высокой густой травой и размашистыми кустами, достигающими кое-где размеров полноценного дерева. Видимо, тут мало кто ездил, поэтому тропинка едва просматривалась под ногами лошади, так и норовя полностью пропасть из виду.
– Вместо того, чтобы пустомелить, лучше подсказывай, куда нам двигаться дальше, – ворчал Октавио, периодически поднимаясь с облучка повозки и всматриваясь в колышущуюся даль.
– Доверься чутью своего резвого скакуна, – усмехалась носатая кукла, нацелив нос в чистое голубое небо.
– Это не скакун, а лошадь.
– Значения не имеет. Всех животных объединяет один очень полезный навык.
– Ты о чем?
– Они умеют находить дорогу домой даже с закрытыми глазами.
– У нас нет дома.
– Тогда твоя лошадь выберет направление в сторону ближайшего населенного пункта, поскольку у нее превосходно развит слух, что дает возможность услышать за многие десятки миль чей-то несносный гомон или какие-либо другие звуки, выдающие человеческую активность.
– Да, но мы можем легко завязнуть в грязи, скрытой от глаз травяным покровом. Не говоря о колдобинах, рытвинах и глубоких канавах.
– Уверяю, поблизости нет ничего из выше перечисленного.
– Точно?
– Даю голову на отсечение! Ха-ха-ха! Или нос! Хи-хи-хи!
– Ловлю на слове.
– Как тебе будет угодно, приятель.
Ближе к полудню впереди вырос лес. И хотя из него не доносился волчий вой, Октавио почувствовал себя неуютно, в связи с чем задал кукле наводящий вопрос, преследующий цель узнать – произошла ли недавняя стычка на самом деле.
– Скажи, дружище, ты специально подослал ко мне голодных хищников?
– Почему сразу я? – раздался возмущенный писк.
– У тебя были веские причины.
– И какие?
– Чтобы встретиться со мной.
– Сущий вздор! Все вышло совершенно случайно. Что касается стаи волков, то это, скорее всего, проделки Эбигейл. Она у нас еще та повелительница звериного царства.
– То есть волки и впрямь были взаправдашние?
– Да!
– А как же отсутствие отпечатков их лап возле повозки? И куда запропастился труп белой волчицы?
– Отпечатки смыло дождем, а труп белой волчицы утащили вглубь леса ее же сородичи.
– Хорошо! Допустим, проблема с исчезновением трупа разрешена, но мои следы ведь виднелись возле повозки.
– По сравнению с волками ты слишком тяжелый. Вдобавок твои каблуки вгрызаются в землю аж на целых два дюйма.
– Логично.
– Ага! Столь убедительные доводы вряд ли удастся кому-то опровергнуть. Даже падре Антонио.
– Спорить не стану, – потянул на себя поводья Октавио, одновременно пробежав тревожным взглядом по первому ряду деревьев. – Однако после всего случившегося мне страшно заезжать в лес. Может, объедем его стороной?
– Ерунда, – хихикнула носатая кукла. – Волки остались далеко позади. К тому же через полчаса мы пересечем городские ворота и окажемся вне зоны досягаемости любой хищной твари, мечтающей полакомиться свежим человеческим мясцом или поточить зубы о лакированную деревяшку.
– Уверен?
– Точно тебе говорю. Поверь опытному проводнику, который никогда не сбивается с маршрута.
– Ладно, давай рискнем.
– Никакого риска. Ситуация полностью под моим контролем.
Щелчок поводьев заставил лошадь снова тронуться в путь. Причем она совсем не артачилась, как это происходило на подступах к лачуге Эбигейл, что придавало Октавио решительности и наполняло его сердце небывалым оптимизмом. А о том, чем обычно заканчивается дружба с порождениями зла, ему думать совершенно не хотелось. Для начала следует подписать кровью соответствующий договор, и только потом терзаться раскаянием; если же договор не подписан, то и в раскаянии отпадает всяческий смысл. Главное, держать ухо востро да не позволять собой манипулировать. Тогда ни одно потустороннее существо не сможет завладеть бессмертной душой, данной человеку Великим Создателем.
Довольно скоро выяснилось, что носатая кукла нисколько не ошиблась в своих расчетах и к ее советам относительно выбора направления движения можно смело прислушиваться. Встретивший плотной стеной лес очень быстро начал мельчать, свидетельствуя о близком завершении путешествия.
– Ты не забыл про макет мушкета? – услышал Октавио, проезжая мимо последнего дерева.
– Нет! Но у меня есть идея получше. Предлагаю поменять мушкет на обыкновенную палку.
– Зачем? – удивилась носатая кукла.
– Имей егерь при себе мушкет, он бы не побоялся выйти во двор.
– Почему?
– Потому что шатун сразу же схлопотал бы промеж глаз пулю и отошел бы в мир иной задолго до совершения своего гнусного преступления.
– Ого! Какие глубокие познания егерского ремесла. А палка ему на кой?
– Чтобы во время прогулки по лесу проверять близлежащие кусты. Вдруг там спрятан капкан. По крайней мере, так делают многие.
– До чего же смышленый мне попался партнер. Обязательно учту твои поправки в будущем.
– Все-таки партнер?
– Почти, приятель.
Спрыгнув с повозки, Октавио подошел к дереву, оторвал от него самый ровный сук и, покрутив им в руках, вернулся обратно.
– Вот этот подойдет идеально. Прямо настоящий посох получится.
– Согласен. Таким нестрашно и в медвежьей берлоге поворошить.
– Тут нам уже без разницы. Важен лишь факт наличия схожего с оригиналом реквизита.
– Тебе виднее. Ты ведь у нас главный кукольник.
– Спасибо за оказанное доверие, дружище! Осталось пристроить куда-то сундук и затем трогаться дальше.
– Что за сундук?
– В нем хранится большая часть сбережений дядюшки Пио.
– Боишься городских воришек?
– Нет. Но лишняя предосторожность не помешает. Еще мой покойный учитель рекомендовал прятать вместе с сундуком пистолеты. Все равно пользоваться огнестрельным оружием внутри городской черты запрещено.
– Тогда советую поискать какое-нибудь широкое дупло, расположенное высоко от земли.
– Жди здесь. Я скоро вернусь.
Не прошло и четверти часа, как артисты приблизились к полосатой сторожевой будке, где их поджидали два стражника, облаченные в металлические панцири и шлемы. Один удерживал длинную секиру – исполняющую роль шлагбаума, а другой подбрасывал вверх тяжелую булаву – тем самым намекая, что если его требования не будут выполнены, она обязательно обрушиться кому-то на голову.
– Немедленно остановитесь, сеньор! – выкрикнул стражник с секирой, преградив ею путь повозке.
– И представьтесь, – добавил стражник с булавой, направив шипастый шар в сторону разнаряженного незнакомца.
– Меня зовут Октавио Паскуаль, – прозвучало в ответ, после чего последовал легкий кивок головы.
– Куда путь держите? – поинтересовался более спокойным тоном стражник с секирой.
– Я странствующий артист и хочу показать жителям вашего города кукольное представление.
– Чем можете подтвердить свои слова? – продолжил допрос стражник с булавой.
– Разве по вертепу и лежащей рядом длинноносой кукле этого не видно? – напрягся Октавио, пытаясь понять, зачем понадобилось проводить столь тщательную проверку.
Заглянув внутрь повозки и убедившись в правоте незнакомца, стражник с секирой тут же разошелся в широкой улыбке:
– Приносим вам глубочайшие извинения, сеньор! Просто по окрестностям разгуливает шайка разбойников, и нам приказали досматривать каждого, кто проедет мимо.
– Не стоит извиняться. Служба есть служба. Я могу быть свободен?
– Да!
– Только у меня имеется к вам просьба, – спохватился стражник с булавой. – Можно перенести показ представления на завтра? Уж больно хочется его посмотреть.
– Хорошо, – приготовился щелкнуть поводьями Октавио. – Специально для тебя сделаю исключение.
– Премного благодарен, сеньор!
– До встречи! И не забудь привести с собой детишек. Раскрою секрет – их ждут бесплатные сладости.
– Обязательно, – вмешался в разговор стражник с секирой. – Мои дети буквально трепещут при виде артистов. Впрочем, сладости им нравятся не меньше. Тем более бесплатные.
– Отлично! Постараюсь оправдать ваши ожидания.
Чуть погодя, когда повозка отъехала от сторожевой будки, носатая кукла тоже решила поделиться мыслями по поводу подрастающего поколения:
– Не будет ли мелюзге жирно – лакомиться разными вкусностями на дармовщинку?
– Зря иронизируешь, – осадил собеседника Октавио. – Во-первых, угощать детей сладостями очень приятно, а во-вторых, это создает перед началом представления дружелюбную атмосферу.
– То есть ты их еще и авансом раздавать собираешься?
– Естественно! Ведь без вложений нельзя получить прибыль.
– Мы же не торговцы.
– Ошибаешься.
– Да неужели? И в чем заключается суть нашей торговли?
– Продавать людям радость.
