Андрей Евгеньевич Белов
Кукольник
– И даже снаружи?
– Разве можно расстраивать детей? У них и без того мало развлечений.
– Все ясно! Вы с ним сговорились.
– Какая разница, кто с кем сговорился, когда речь идет о спасении заблудшей души, не имеющей возможности самостоятельно избавиться от уныния?
– Хорошо. Раз выбора у меня нет, я, пожалуй, соглашусь. Значит, до завтра?
– Да, до завтра. Встретимся на похоронах.
Несмотря на полное отсутствие настроения выступать перед публикой, пусть та и была немногочисленной, Октавио поднялся с колен, расправил полы камзола и направился к выходу. Как ни крути, а в словах падре Антонио просматривалась четкая логика: дядюшке Пио уже ничем не поможешь, зато его дело может жить вечно, если не сидеть сложа руки, тупо уставившись на распятие.
– Добрый вечер! – поприветствовал гостя счастливый прихожанин, кивнув в сторону своих малолетних чад, сгрудившись возле калитки. – Вас давно заждались!
– Вижу, – слетело со слегка улыбающихся губ. – Мне кажется, сюда следует позвать остальную детвору.
– Непременно позовем! Вы, главное, в дом скорее заходите. Ужин на столе стынет.
– Давайте, мы проводим! – наперебой затараторили дети, тут же окружив Октавио плотным кольцом.
– Ну-ка, живо угомонились! – громко гаркнул прихожанин, пытаясь оградить гостя от назойливой своры оголтелых негодников, однако тот начал гладить каждого по головке, тем самым показывая, что подобное поведение ему доставляет только радость.
В результате вечер удался на славу, принеся всем массу положительных эмоций и незабываемых впечатлений, включая виновника торжества, избавившегося от душевных терзаний задолго до погружения в мир сновидений. Не посетили его тяжелые мысли и утром, лишний раз доказав справедливость суждений по поводу поразительной способности священнослужителей излечивать любые сердечные раны.
– Просыпайтесь, сеньор! – еле слышно произнес маленький, но очень бойкий мальчуган, который во время представления изъявил желание тоже стать артистом кукольного театра. – За вами пришел падре Антонио.
– Спасибо, – сладко потянулся Октавио. – Правда, я уже не сплю. Здешние петухи настолько крикливые, что могут мертвого из могилы поднять.
– Вы возьмете меня с собой?
– Извини, приятель, но нет.
– Почему?
– Тебе еще рано отправляться в странствия. К тому же сперва стоит спросить разрешения у твоих родителей.
– Может, не спрашивать? Нам ведь наверняка ответят отказом. Предлагаю просто взять да и убежать!
– Ничего не выйдет. Нас тут же догонят.
– Так мы помчим во весь опор!
– Все равно догонят.
До боли знакомая ситуация мигом породила на лице Октавио довольную ухмылку. Не иначе как он достиг уровня мастерства дядюшки Пио и теперь к нему самому начали набиваться в ученики.
– Приятно слышать ваш бодрый голос, – прервал беседу прихожанин, отвесив сынишке звонкий подзатыльник. – А ты перестань приставать к гостю со всякой ерундой. Лучше сходи за его выглаженным камзолом и начищенными сапогами.
– Слушаюсь, отец!
– Зря вы так.
– Отнюдь. Этот мелкий прохвост постоянно норовит улизнуть из дома и лишь рукоприкладство ограждает мою семью от невосполнимой потери.
Когда падре Антонио увидел Октавио, то не поверил своим глазам. Вместо бледного и осунувшегося бедолаги перед ним стоял розовощекий и подтянутый мужчина, коему было в самую пору отправляться на свидание с какой-нибудь знатной особой.
– Вас прямо не узнать, – непроизвольно вырвалось из его груди, вопреки данному обету избегать бурного проявления чувств. – Не хватает только шляпы и трости.
– Все благодаря вам, отче, – раздалось через секунду одновременно с низким поклоном, означающим искреннюю признательность за оказанную помощь. – А трость со шляпой лежат у меня в повозке.
– Что ж, тогда пройдемте к ней, чтобы на похоронах вы выглядели еще солиднее.
Пока Октавио предавался отдыху, во дворе церкви произошли существенные изменения. Во-первых, там появилось много венков, украшенных, как и полагается, черными ленточками; во-вторых, возле дверей кто-то из прихожан поставил телегу, запряженную двумя гнедыми жеребцами, чьи челюсти безостановочно пережевывали сочную зеленую траву, наваленную заботливым хозяином прямо под их мордами; и в-третьих, вокруг толпился десяток-другой местных жителей – видимо, согнанных настоятелем для последующей организации траурной процессии, что являлось укоренившейся традицией, которую обязан был соблюдать каждый уважающий себя верующий.
– У нас все готово! – выкрикнул плечистый малый, прервав порученное ему задание распутать два мотка веревки. – Осталось вынести гроб, погрузить его на телегу – и можно выдвигаться.
Приняв слова товарища за команду, от толпы отделились еще три здоровяка, однако Октавио поспешил внести кое-какие уточнения:
– Я тоже хочу в этом участвовать.
– Как вам будет угодно, – произнес падре Антонио, указав рукой на повозку. – Забирайте ваш головной убор и трость, а потом проходите внутрь святилища.
Спустя пару минут члены траурной процессии расхватали венки, выстроились позади телеги и неспешно двинулись в сторону кладбища, стараясь разговаривать как можно тише, дабы не потревожить сон покойника, поскольку это грозило ужасными последствиями. Довольно глупое суеверие, не имеющее ничего общего с истинным положением вещей относительно реакции мертвого тела на внешние раздражители. Тем не менее, мало кому хватало смелости доказать обратное посредством повышения тона. И все потому, что суеверия шли рука об руку с традициями, неминуемо обретая свойства постулатов, не подлежащих сомнению.
Воспользовавшись правами организатора похорон, падре Антонио шествовал впереди, удерживая жеребцов за уздцы. В свою очередь, Октавио прижимался вплотную к телеге, внимательно следя за тем, чтобы при наезде на кочку с глаз дядюшки Пио случайно не соскочили монетки. Еще он без остановки повторял про себя прощальную речь, сочиненную им в промежутках между молитвами и причитаниями.
– Почти добрались, – сообщил плечистый малый, заприметив вдали покосившиеся кресты, средь которых мелькали фигуры чумазых землекопов. – Надеюсь, эти чертовы пьянчуги закончили работу.
– Следи за языком, окаянный! – смерил грубияна укоризненным взглядом падре Антонио. – Не то заставлю до вечера петь псалмы.
– Простите, отче, – начал оправдываться тот, не на шутку перепугавшись. – Само как-то вырвалось.
– Вранье! Просто ты с одним из них вчера подрался и сейчас пытаешься выместить зло ругательствами.
– Обещаю, больше такого не повторится.
– Ловлю на слове.
Стоило Октавио очутиться в том месте, где собирались предать земле дядюшку Пио, как его сердце моментально наполнилось восхищением. Слева разросся густой куст можжевельника – усыпанный мелкими шишками, справа виднелся ухоженный цветник – пестрящий всеми цветами радуги, а позади – буквально в ста шагах от вырытой могилы – журчал узенький ручеек.
– Пожалуй, я сам был бы не против здесь обосноваться, – сказал он с расстановкой, – впрочем, как и многие другие люди, задумывавшиеся хотя бы раз о смерти.
– Успеется, – отпустил уздцы падре Антонио. – Во избежание повторения событий вчерашнего дня советую сконцентрироваться на более светлых мыслях. Что касается наших текущих дел, – строгий взгляд коснулся плечистого малого, – то мне хотелось бы поскорей увидеть гроб на дне могилы.
– Хорошо, – раздался бодрый голос. – Главное, чтобы потом землекопы не подкачали.
– При чем тут мы? – возмутился один из землекопов, стыдливо прикрыв рукой выступающее из кармана горлышко бутылки. – Лучше проследите за плотником. Как бы он с похмелья пальцы себе не расплющил.
– У меня все под контролем, – ответил худощавый паренек, сжимающий в руках молоток.
– Хватит болтать, – не вытерпел падре Антонио. – Живо приступайте к работе!
– Сей момент, отче!
Боясь еще пуще разгневать своего духовного наставника, кому было свойственно подвергать нерадивых прихожан изнурительным наказаниям, включая пение псалмов или долгие посты, товарищи плечистого малого – а через секунду и он сам – бросились сломя голову выполнять поставленную задачу, сперва пропустив под гробом веревки, и затем бережно перенеся его к могиле, дабы плотник имел возможность заколотить крышку гроба, стоя перед ним на четвереньках. Дальше, при мощи тех же веревок, гроб медленно сполз вниз, после чего падре Антонио поманил пальцем Октавио.
– Помимо моей разрешительной молитвы вам тоже надо что-то сказать.
– Не волнуйтесь, – трость с набалдашником в виде змеи взметнулась ввысь и прочертила в воздухе дугу на манер дирижерской палочки, – у меня подготовлено длинное напутственное послание, где перечислены все достоинства учителя.
– Вроде тех посланий, что я прочел прошлой ночью, когда собирал ваши листки?
– Нет. Этот талант, к сожалению, мне не передался.
– Ладно. Предлагаю начать. А то солнце скоро достигнет зенита и здесь наступит настоящее пекло.
– Согласен. Судя по ясному небу, день сегодня должен выдаться жарким.
Поскольку падре Антонио совершенно не знал покойника, он управился со своими обязанностями за пять минут. Обрадовавшись такому быстрому окончанию прощальной церемонии, землекопы уже было приготовились завершить собственную часть работы, как вдруг возле края могилы воткнулась трость. Улыбки тотчас покинули их раскрасневшиеся физиономии, потому что появление незваного гостя являлось серьезным препятствием к скорейшему продолжению прерванной попойки.
– Прощайте, дорогой дядюшка Пио, – уверенно произнес Октавио, даже не посмотрев в сторону землекопов. – На протяжении многих лет вы обучали меня театральному ремеслу в придачу к другим полезным премудростям, за что теперь я вам бесконечно благодарен. Тот глупый и наивный подросток, не умеющий ничего, кроме как забрасывать вас вопросами, превратился под вашим чутким руководством в самостоятельного человека, обретя способность преодолевать любые преграды, возникающие на пути. Но главным связывающим нас фактором стало совсем не это. На самом деле, мне приглянулось то, с каким трепетом вы относились к детворе, балуя ее сладостями перед каждым выступлением.
Далее, окружающим представилась возможность услышать описание нескольких особенно трогательных моментов из их странствий, вызвавших у большинства на глазах слезы, потому что рассказчик специально воспользовался хитрым приемом, придав голосу жалостливую интонацию. И, под конец, когда землекопы почти потеряли терпение, учитель удостоился почетного звания отца.
По возвращении в церковь растроганный падре Антонио попытался задержать ценного гостя еще на пару деньков. Уж больно ему не терпелось провести вместе с ним воскресную службу, где бы некоторые вероотступники окончательно уяснили суть праведного образа жизни, заключающегося в безоговорочном отказе совершать даже незначительные греховные поступки.
– Какие планы на ближайшее будущее? – зашел он издалека, дабы не показаться чересчур навязчивым.
– Наполнить фляги колодезной водой, запастись провизией и отправиться к следующему населенному пункту, – начал загибать пальцы Октавио, чувствуя мощный прилив энергии, принуждающий к незамедлительным действиям.
– Может, все-таки останетесь у нас погостить?
– При всем уважении, отче, вынужден отклонить ваше предложение.
– Жаль, – в голосе падре появились грустные нотки. – Я так рассчитывал на совместную проповедь.
– Вряд ли из меня получится проповедник.
– Нельзя себя настолько принижать, будучи истинным верующим. Да и язык у вас подвешен не хуже моего.
– Вы ошибаетесь. Просто мне хочется подражать в каждой мелочи дядюшке Пио. Что до языка, то это всего лишь профессиональный навык.
– В любом случае не забывайте сюда почаще наведываться, чтобы покойник всегда был обогрет вниманием близкого человека. А я, со своей стороны, обещаю присматривать за могилкой.
– Договорились! Большое вам спасибо!
– До встречи, сеньор!
Нельзя сказать, что Октавио покинул деревушку в приподнятом настроении. Как-никак он лишился поддержки в лице опытного наставника, к которому прикипел всей душой. Однако падре Антонио основательно над ним поработал, позволив продолжить странствия без страха одиночества. И действительно, грех пасовать перед трудностями, если ты преисполнен глубочайшей веры. Подобная слабость – удел только жалких трусов, принимающих вызовы судьбы за повод впасть в отчаяние.
Вот почему – когда палящее солнце вдруг заслонили темные тучи, являющиеся предвестниками надвигающегося проливного дождя – стремление достигнуть опушки леса, расположенной буквально в трехстах шагах от повозки, пересилило желание вернуться обратно и переждать ненастье внутри церкви. Проигнорировал Октавио и грозный волчий вой, доносящийся откуда-то издалека, но не сулящий беспечному путнику ничего хорошего, так как "серые братья" покидают логово исключительно из жажды пролить чью-то кровь. И не важно, кому та кровь будет принадлежать. Добычей могло стать любое живое существо. В том числе человек, потерявший бдительность или возомнивший о себе не бог весть что.
– Прошу сохранять спокойствие, – подбадривал смельчак лошадь, – достаточно укрыться под размашистыми ветвями, и дождь нам станет не помехой. Главное, успеть преодолеть открытую местность до появления первых капель.
Задача оказалась проще некуда. Пусть вероятность промочить насквозь одежду была высока, в течение следующих двух часов погода не принесла ни единого сюрприза. Мало того, волки тоже затихли, вселив в сердце надежду на лучший исход предстоящего путешествия через лесные дебри.
Постепенно Октавио начало казаться, что он спутал волчий вой с завываниями ветра, и вместо того, чтобы скрыть свое присутствие от голодных взглядов хищников, ему пришла в голову "замечательная" идея зажечь фонарь. Ведь тропинку, петляющую средь деревьев, уже частично окутала тьма, а значит, появилась угроза случайно потерять ее из виду. К тому же лошадь все время сбавляла ход и издавала резкие фыркающие звуки – видимо, испытывая те же опасения, что и хозяин.
Внезапно позади раздался подозрительный шорох, завершившийся громким хрустом опавшей ветки. Однако Октавио опять не придал этому должного значения. Мало ли кому из жителей леса вздумалось пробежать мимо. Возможно, неведомая зверушка перепугалась не меньше него самого. Или причиной шума послужило высохшее дерево, склонившееся под тяжестью собственного веса.
Спустя минуту шорох повторился снова, вынудив лошадь окончательно остановиться и навострить уши. Судя по реакции животного, в ближайших кустах кто-то точно прятался, готовясь выпрыгнуть наружу при первом удобном случае.
– Хватит паниковать! – нарушил тишину дрожащий голос. – Если бы на нас хотели напасть, то уже давно бы это сделали.
– У-у-у! – раздалось из чащи леса завывание сразу нескольких волков.
– Р-р-р! – донеслось со стороны кустов в подтверждение жуткой догадки о затаившемся там хищнике.
– Но-о-о! – истошно завопил Октавио, щелкнув поводьями настолько сильно, что лошади ничего не оставалось, как сорваться с места и опрометью помчаться по тропинке, при этом выбрасывая из-под копыт спрессованные комья глины.
Ввиду того, что она тянула за собой повозку, через десять минут бешеной скачки ее изначально взятый темп стал быстро снижаться, тем самым делая ситуацию крайне тяжелой. Вдобавок окружающее пространство наполнилось противной моросью, снизившей видимость чуть ли не до двадцати шагов, а там, где ветви деревьев не прикрывали землю, поток хлынувшего дождя вообще погрузил все в сплошную темень.
– Р-р-р! – рыкнул невидимый преследователь.
– Клац! – сомкнул челюсти его запыхавшийся товарищ, спеша присоединиться к намечающейся пирушке.
– Нет, так от них не избавимся, – взволнованно произнес Октавио, скосив взгляд на походную сумку, содержимое которой представляло для волков смертельную опасность. – Всех, конечно, перестрелять не получится, но кое-что предпринять можно.
Хотя дядюшка Пио снабдил ученика четкими указаниями, как следует действовать при встрече с волчьей стаей, заключающимися в разведении вокруг повозки огня и удержании обороны путем беспорядочной пальбы во все стороны, он решил поступить иначе, поскольку времени на огненные мероприятия катастрофически не хватало, да и в условиях пронизывающей сырости это нынче и вовсе не представлялось возможным, а беспорядочная пальба без разведенного огня едва ли могла обратить врага в бегство – разве что только еще сильнее его обозлить, после чего все бы закончилось довольно трагически.
Загнав, по их мнению, лошадь так, что у нее не осталось сил двигаться дальше, волки дружно издали победоносный вой и заняли выжидающую позицию за деревьями, стоящими слева от тропинки. Знали бы они, насколько опрометчиво поступили – выдав свое местоположение, то в жизни бы не раскрыли пасти. Взяв круто вправо, Октавио начал углубляться в лес, пока впереди не выросла скалистая возвышенность, покрытая ползучим плющом.
– Даю тебе пять минут, чтобы перевести дыхание, – сорвалось с его искривленных губ. – Думаю, раньше этого срока наши друзья не отважатся ринуться в атаку.
– Фр-р-р! – фыркнула лошадь, стараясь выдуть из ноздрей скопившуюся влагу.
– Тише-тише, – раздалось в ответ. – Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Лучше подкрепись перед очередным забегом. Смотри, какой зеленый и сочный здесь мох.
На приведение пистолетов в боевую готовность ушло не больше минуты. Причем – после взвода курков и проверки надежности крепления кремния – Октавио сначала сунул их за пояс, но потом передумал и спрятал за голенищами сапог. Примерно столько же потребовалось на снятие основных элементов упряжки, в коих теперь отпала всякая необходимость, так как повозка должна была остаться здесь до завтрашнего утра. Или до прибытия помощи из деревушки, если удастся кого-то уговорить приехать сюда ночью, дабы учинить над обнаглевшими хищниками жестокую расправу.
– Ну что, отдохнула? – достигло лошадиных ушей одновременно с яркой вспышкой молнии, озарившей дюжину ощетинившихся волков, которые успели подползти к повозке практически вплотную.
Учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, дальнейший ход событий принял стремительный оборот. Опрокинув стоящий возле ног фонарь, откуда тотчас вытекло горящее масло, Октавио запрыгнул на лошадь, ударил ладонью по ее крупу и поскакал в обратном направлении, чудом избежав столкновения с громадной белой волчицей, попытавшейся преградить ему путь.
– Ого! – выкрикнул быстро удаляющийся всадник, догадавшись, кто именно недавно за ним крался, а также кого именно нужно прикончить в первую очередь. – Сдается мне, дорогуша, мы с тобой еще сегодня свидимся, и это будет стоить одному из нас жизни!
Щелкнув от обиды зубами, волчица обвела взглядом собратьев и уставилась на затухающие языки пламени, ставшие причиной их замешательства.
– Р-р-р! – озлобленно зарычала она, выказывая свое недовольство.
– У-у-у! – завыли волки, тут же кинувшись исправлять допущенную промашку.
Тем временем Октавио добрался до тропинки, развернулся левым боком к месту стоянки повозки и, достав из сапога пистолет, стал терпеливо ждать появления преследователей, всецело положившись на свою меткость, отточенную за долгие годы тренировок до совершенства. Впрочем, при наличии внутри ствола картечи – существенно расширяющей зону поражения – о меткости вообще можно было не беспокоиться. Здесь главную роль играла твердость руки.
Увлеченные погоней, волки даже не поняли, что произошло через минуту и почему несколько их товарищей – после оглушительного хлопка – бросились врассыпную, при этом залившись жалобным скулежом. То же касалось волчицы, увернувшейся от града мелких дробинок благодаря лишь вовремя сработавшемуся рефлексу, вынудившему ее в самый последний момент плотно прижаться к земле да накрыть лапами голову.
– Получили?! – радостно заголосил Октавио, засовывая дымящийся пистолет обратно в сапог. – То ли еще будет! Ха-ха-ха! Советую убраться восвояси, пока в ваших никчемных телах теплится жизнь!
За исключением изредка громыхающего грома и разлившихся повсюду луж, последующая четверть часа ничем примечательным не отличалась. Тропинка все также продолжала петлять, ветер колыхал верхушки деревьев, а в небе начали проявляться тусклые желтые просветы, указывающие на скорое приближение сумерек. Однако это вовсе не означало, что опасность миновала и пришла пора расслабиться. Вряд ли волки были способны разобрать человеческую речь, в связи с чем уцелевший остаток стаи наверняка бежал позади, пусть и на удаленном от беглеца расстоянии.
По вполне очевидным причинам долго так длиться не могло, и через некоторое время – чуть поодаль, где относительно ровная поверхность земли плавно переходила в возвышенность, – действительно замелькал белый силуэт.
То выскакивая из-за деревьев, то, наоборот, прячась за ними, безжалостная убийца неумолимо сокращала дистанцию, готовясь совершить молниеносный прыжок. Ощущение того, как заманчиво должна пульсировать яремная вена лошади, целиком поглотило ее сознание, отодвинув на второй план все, кроме жажды во что бы то ни стало вкусить теплой крови.
– Отлично! – радостно произнес Октавио, выхватив второй пистолет. – Ты упрощаешь мне задачу?
– Р-р-р! – зарычала волчица, пустившись всаднику наперерез.
Еще немного, и палец точно вдавил бы до отказа спусковой крючок, дав куску кремния возможность выбить искру, но тут лошадь стала резко сбрасывать скорость, сопровождая свои действия диким ржанием.
– Какого черта?! – услышала пролетевшая мимо волчица, изрядно расстроившись, что вновь допустила ошибку. – Откуда взялась здесь развилка? Клянусь чем угодно, раньше ее не было!
– Пр-р-р! – замерла на распутье лошадь, не имея ни малейшего представления, куда следует повернуть, чтобы выйти из леса.
Уловив краем глаза движение справа, Октавио мигом пришел в себя, развернулся вполоборота к уже сгруппировавшейся для прыжка хищнице и произвел выстрел, после чего дернул поводья влево, тем самым указывая, в каком направлении он хочет ехать. Спустя мгновение белесая морда, украшенная широким оскалом, окрасилась красным; правда, этого беглецы увидеть не успели, поскольку их отвлекла совершенно иная напасть, относящаяся к разряду природных явлений.
Дело в том, что с окончанием дождя и уходом солнца за горизонт вся излившаяся на землю вода подверглась процессу интенсивного испарения, начав образовывать вокруг густые клубы тумана. Конечно, пробираться сквозь них казалось чуть более безопасным занятием, чем улепетывать от стаи волков. Но только и это могло преподнести путникам массу других неприятных сюрпризов, что, собственно, и произошло.
– Здорово мы с ними разделались, – усмехался поначалу Октавио, одновременно прислушиваясь к затихающему волчьему вою. – Теперь вместо охоты нашим друзьям придется до утра оплакивать свою предводительницу. Слышишь, насколько жалостливо звучит их скулеж? Все-таки не зря мой выбор пал именно на нее.
– Фр-р-р! – мотала головой лошадь, разбрызгивая по сторонам пену, скопившуюся во рту от длительной скачки.
– Знаю-знаю, ты хочешь отдохнуть и пощипать травку.
– Фр-р-р!
– Даю слово, сразу после того как мы выберемся из леса, нас ждет привал.
– Фр-р-р!
– Постой! – в голосе Октавио появились тревожные нотки. – А куда подевалась тропинка?
– Фр-р-р!
– Хватит фыркать! Почему ты не доглядела? Тебе же снизу лучше видно.
Достигнув груды валежника, лошадь остановилась и виновато забила передним копытом. Дескать, прости хозяин – больше такого не повторится.
– Ладно, попробуем разобраться, что к чему.
Спрыгнув на землю, Октавио внимательно осмотрел место, где они находились, прошел немного влево и, потоптавшись там с минуту, вернулся обратно.
Не обязательно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, к чему может привести блуждание по ночному лесу, окутанному туманом. Хорошо хоть волчий вой доносился уже совсем издалека – одной проблемой меньше!
– Предлагаю взять правее и попробовать найти вторую тропинку, которая наверняка куда-нибудь нас выведет, – пробурчал раздосадованный путник, сомневаясь в успешном исполнении задумки.
Однако упавшее настроение продержалось недолго, потому что вторая тропинка и вправду довольно скоро попалась ему на глаза. Мало того, она оказалась почти сухой, как будто дождь обошел ее стороной. Да и расплывчатый лик луны просматривался тут гораздо отчетливей, неминуемо озаряя все вокруг таинственным сиянием.
– Вот так повезло! – воскликнул Октавио радостно. – Только я не вижу колеи, оставленной повозкой. Выходит, мы изначально выбрали верное направление.
– Фр-р-р! – занервничала лошадь, пытаясь развернуться назад.
– Не артачься! Нам хочешь не хочешь придется ехать прямо.
– Фр-р-р! – передние копыта перепуганного животного оторвались от земли, заставив корпус принять перпендикулярное положение.
– Говорю, не артачься! Или ты жаждешь вновь заплутать? Учти, тогда об отдыхе можно будет забыть.
– Фр-р-р! – передние копыта опустились вниз и опять устремились вверх.
– Немедленно прекрати! Я же могу упасть!
– Фр-р-р!
– Да что с тобой случилось?!
– Фр-р-р!
– Поверь, у нас нет другого пути!
– Фр-р-р!
– И задерживаться здесь надолго тоже нельзя. Вдруг волков посетит желание отомстить за гибель ненаглядной пассии.
Несмотря на странное поведение лошади, редко осмеливавшейся перечить хозяину, Октавио наотрез отказался подчиняться ее глупым требованиям, вследствие чего та получила серию болезненных ударов каблуками сапог в бока, что вынудило двинуться по злосчастной тропинке. Но не прошло и десяти минут, как все повторилось снова. Причем каждое вставание на дыбы заканчивалось громким ржанием, способным вселить нехорошее предчувствие в чье угодно сердце.
– Погоди! Я, кажется, заприметил вдали просвет. Давай доберемся хотя бы туда. Если это простая поляна, а не выезд из леса, обещаю повернуть налево и попробовать разыскать первую тропинку.
В ответ лошадь не проронила ни звука, лишь прижала уши и всю дорогу раздраженно потряхивала хвостом, как бы выказывая хозяину недовольство выбранной дорогой. Вскоре их взорам предстала поляна, в центре которой возвышался могучий дуб, достающий своей вершиной чуть ли не до небес. Сразу за ним стояла обветшалая лачуга с провалившейся соломенной крышей, окруженная редким частоколом – служащим, скорее, для обозначения дворовой территории, нежели для защиты от голодных хищников. И уже на самом краю, где предположительно начинался лес, клубился туман, неизбежно порождая в голове ассоциацию со стеной.
– Проклятье, – еле слышно выругался Октавио, пожалев о том, что не прихватил с собой трость, так как прямо под дубом рыли землю дикие кабаны. – Они же сейчас вспорют клыками наши животы!
Учуяв посторонний запах, гонимый легкими порывами ветра, один из кабанов прервал поиски аппетитных желудей, скосил взгляд в направлении незваных гостей и тут же издал противное хрюканье, понуждающее товарищей последовать его примеру.
– Зря я тебя не послушал, – продолжили раздаваться человеческие причитания, еще пуще раззадоривая пыл животных, пришедших в ярость от того, что кто-то решил посягнуть на их добро. – Теперь нам точно несдобровать. Мы же вконец обессилившие.
– Хрю-хрю! – разнеслось по округе, словно издевка.
– Фр-р-р! – вторила кабанам тяжело дышащая лошадь.
Потеряв всякую надежду дожить до утра, Октавио приготовился пуститься наутек, чтобы не стать совсем уж легкой добычей, как вдруг внутри казалось бы заброшенной лачуги вспыхнул свет, и вскоре на пороге появилась дряхлая старуха, одетая в серое мешковатое платье, свисающее вниз рваными лохмотьями. Помимо этого ее голову прикрывала выцветшая косынка, из-под которой наружу вылезали спутанные пряди седых волос. Но больше всего в глаза бросался крючковатый нос, достающий аж до нижней губы – этакая мерзость, призванная вызывать у случайно посетивших здешние края путников чувство отвращения.
– Пошли прочь, негодники! – завизжала писклявым голосом старуха, замахнувшись для острастки клюкой. – Вообще житья от вас не стало, ненасытные вы отродья! Того и гляди дерево без корней оставите. А мне что потом прикажете делать? Подпирать его спиной, дабы оно окончательно не развалило мое жилище?
Вопреки здравому смыслу – когда сильный диктует условия слабому – кабаны сами пустились наутек, пихая друг друга запачканными землей пятачками или перепрыгивая через менее расторопных сородичей, издающих при ударе копытом недовольное похрюкивание.
Убедившись, что вокруг никого не осталось, старуха оперлась на клюку и развернулась лицом к приближающемуся всаднику, отчего тому тотчас сделалось неуютно. Настолько пронзительным был ее взгляд, источающий какую-то жуткую потустороннюю энергию, словно вместо старухи возле лачуги стоял настоящий выходец из ада со всеми полагающимися ему атрибутами: козлиной бородкой, рогами и свиным рылом. Октавио на всякий случай даже пару раз зажмурился, чтобы избавиться от этого образа.
– Просто диву даюсь! Неужто тебе жизнь не дорога?
– Еще как дорога, – сглотнул подступивший к горлу ком испуганный путник.
– Тогда на кой ты здесь шастаешь по ночам?
– Спасался от преследования волков.
– Странно?
– Почему?
– Обычно волки не дают жертве покоя, пока не перегрызут ей глотку.
– У меня имелось при себе огнестрельное оружие, так что им пришлось отстать.
– Выходит, передо мной охотник?
– Нет, я всего лишь артист кукольного театра.
– Что за удивительное совпадение!
– Вы о чем?
– Позже объясню. Лучше спрыгивай на землю и заходи в дом обогреться. Заодно отведаешь моей похлебки, обладающей поистине живительной силой.
– Простите, – взгляд Октавио опустился вниз, – но мне боязно оставлять свою лошадь без присмотра.
Хотя опасность и миновала, уставшее животное по-прежнему продолжало нервничать, чему свидетельствовало лихорадочное прядание ушами, как будто они пытались найти источник подозрительного шума, ускользающего от слуха человека.
– Насчет этого не волнуйся, – хитро улыбнулась старуха, указав пальцем в сторону приоткрытого оконца, под которым лежало корыто, полное дождевой воды. – Смотри, какое уютное и хорошо просматриваемое местечко. Прямо красота! Кстати, соломой можно разжиться на задворках.
– А если кабаны вернутся?
– Дальше частокола никто из них не пройдет.
– Разве? Тут же повсюду зияют широкие щели.
– Он заговорен на пропуск лишь тех, кого я приглашу.
– Вы что, ведьма?! – вздрогнул от неожиданности Октавио, поспешив сунуть руку под ворот рубахи, чтобы нащупать распятие.
– Нет, до звания ведьмы мне далеко. Я всего-то снабжаю жителей ближайшей деревушки целебными снадобьями. И зовут меня Эбигейл.
– Не та ли это деревушка, где всем заправляет падре Антонио?
